За что наказывают учеников

Глава 11 Саламандра пляшет в огнеЧасть 1

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон ясного света

Цветет красный шиповник. День двадцать пятый от пробуждения Ром-Белиат. Красная цитадель

*киноварью*

Повиновавшись духовному призыву Учителя, Яниэр явился в храм Закатного Солнца уже на следующее утро.

То было восхитительное раннее утро: всю ночь до самого рассвета стеной стоял дождь. Храмовый воздух стал по-весеннему упоителен, влажен и свеж, а на душе поселилось долгожданное умиротворение.

Приближался сезон зерновых дождей, во время которого дожди в Ром-Белиате шли и шли, не прекращаясь ни на день. Шумящая пелена прохладных струй надежно отделяла город от мира вокруг, что было очень кстати: весь этот новый мир исказился, словно уродливое отражение в обманчивом кривом зеркале, и смотреть в него совершенно не хотелось.

Элирий был чувствителен к красоте природы и в прежние дни любил отдыхать в уединении павильона Красных Кленов, в восхитительный сезон, когда листья меняют цвет. Словно точный камертон, выдающий эталонной высоты звук, душа Красного Феникса чутко улавливала малейшие нюансы, малейшие перемены в окружающей действительности. А потому порой требовалось скрыться от бурь, чтобы восстановить душевную гармонию и баланс цвета.

Обычно в павильоне Красных Кленов он проводил целый месяц в обществе одного только приближенного к нему Первого ученика, и лишь однажды вместо Яниэра решил взять с собой Элиара. Элирию вдруг вспомнилось, как в точно такой же ливень во время той поездки глупый волчонок умудрился куда-то подевать зонт. Пришлось отдать ученику свой и позволить нести его над своею головой… точнее, над головами их обоих. По земле стелились пахнувшие прелой листвой белые ленты тумана, а вокруг стояла непроницаемая стена воды. Губы Элирия тронула невольная улыбка.

Чтобы доложить о прибытии и засвидетельствовать почтение, сразу же после выхода из портала Яниэр поднялся в господскую башню. Первый ученик выглядел измученным и заметно осунулся — вероятно, Элиар заставлял своего не совсем добровольного гостя задействовать для непрекращающейся безнадежной борьбы с черным мором не только выдающиеся способности целителя, но и неприкосновенные энергетические резервы. Создавалось впечатление, будто Яниэр не спал целую ночь, причем не одну: во всей изящной фигуре ученика сквозило утомление. Усталость не отпускала его, но отдыхать было некогда, вдобавок сегодняшнее открытие пространственного перехода в Ром-Белиат отняло немало сил. По возвращении снова придется хорошенько потрудиться: в Бенну ждут больные… неизлечимо больные люди.

Несмотря на бледный вид ученика, Элирий держал себя подчеркнуто холодно. Оставаясь за ширмой, он не позволил Яниэру приблизиться и, конечно, не подал руки для поцелуя. Разговор их был короток и сух, сведясь к паре формальных фраз приветствия, которыми они церемонно обменялись, после чего Ивица проводила Яниэра в приготовленные для него покои и наказала ждать. Проводила не в прежние комнаты Первого ученика, а в комнаты для гостей, дабы Яниэр в полной мере прочувствовал недовольство своего наставника.

Однако, оставшись в одиночестве, Элирий не смог выбросить из головы их непродолжительный разговор и еще долго размышлял о нем. Плачевное состояние Яниэра помимо воли тревожило. Рассудив, Элирий принял решение дать ученику время отдохнуть в храме хотя бы до завтра, прежде чем просить его открывать новый пылающий портал — в далекие Леса Колыбели. Сперва пусть переведет дух и как следует наберется сил: похоже, волчонок из него уже всю душу вынул.

Не успел Красный Феникс передать свое повеление для Яниэра, как в кабинет в господской башне вновь вошла Ивица и с поклоном сообщила, что его светлость мессир Игнаций Лермон Арк и Первый ученик Великого Иерофанта вдвоем нижайше молят об аудиенции.

Скрепя сердце Элирий согласился принять просителей. Нужно выслушать этих двоих, дать им возможность держать пред ним речь — и наконец покончить навсегда с их глупыми увещеваниями.

Агния и Аверий торжественно эскортировали его в зал для аудиенций. Оставив приближенных ожидать за дверями на случай, если разговор получит непредвиденное и нежелательное развитие, его светлость мессир Элирий Лестер Лар вошел внутрь и прошествовал на пустующее место Великого Иерофанта. Конечно, вряд ли воскресшего из мертвых наместника небожителей на земле пожелают убить прямо во время аудиенции, но все же славно, что верные люди его неподалеку и наготове. Так спокойнее.

В курильницах для благовоний беззвучно тлел сандал. Сладкие, туманно-мускусные ноты, приправленные ароматом горения благородной древесины, расслабляли разум и тело, приводя в норму сердечные ритмы.

— Ваше прошение удовлетворено, — холодно объявил Элирий, с высоты своего престола взирая на терпеливо ожидающих его появления Игнация и Яниэра сквозь занавеси церемониальной ширмы. Тончайшее полотно, сотканное из нитей с примесью энергии красного цвета, было прозрачно изнутри и почти непроницаемо снаружи, позволяя различить силуэт верховного жреца, но не выражение его лица. — Верховный жрец храма Закатного Солнца выслушает вас. Говорите.

Яниэр молча стоял чуть поодаль и казался совершенно отстраненным. В присутствии Учителя, как и положено, он опустил глаза долу: никто, даже личные ученики, не смели без разрешения встречаться взглядом с Великим Иерофантом, наместником небожителей на земле. Элирия это устраивало. Все живущие должны знать свое место в мире. Сейчас Элирий и сам не хотел бы видеть своего Первого ученика, красивое и утонченное лицо которого прежде всегда услаждало взор.

Впрочем, видеть немедленно взявшего слово Игнация хотелось еще меньше. Глядя на сияющий, оскорбительно самодовольный лик Золотой Саламандры, напоминавший начищенную до блеска монету, Элирий немедленно понял: ему предстоит бой, в котором на победу нет ни единого шанса.

— Да продлятся дни сиятельного Красного Феникса, — торжественно начал Игнаций, едва ему предоставили право раскрыть рот, — верховного жреца храма Закатного Солнца, наместника небожителей на земле, хранителя истинного цвета и последнего наследника Лианора. Твой покорный слуга явился выразить свое почтение и побеседовать о твоем нерадивом ученике.

— О котором из них? — сухо поинтересовался Элирий.

Игнация неожиданно развеселил этот простой вопрос.

— Если говорить начистоту, оба твоих ученика разочаровывают меня дурным воспитанием. Вот этот, например, — с оскорбительным смешком он указал на Яниэра, — смеет стоять в присутствии Первородных, не получив на то разрешения. Тогда как никто из неполноценных не смеет стоять в присутствии тех, кто рожден на священном Лианоре.

В ответ на позорное публичное обвинение сдержанный северянин не выразил никаких эмоций, ничуть не изменился в лице — оно осталось непроницаемо. Яниэр превосходно разбирался в тонкостях церемониальных поклонов и вряд ли решился бы проявить непочтительность… возможно, попросту слишком устал и забылся. Первый ученик не получил не только позволения стоять, но и позволения заговорить, а потому без слов упал на колени и распростерся ниц, коснувшись пола лбом и ладонями, как полагалось делать представителям всех низших народов пред Первородными.

Созерцая приятную глазу картину, Игнаций удовлетворенно усмехнулся: распластавшийся у его ног человек в белоснежных одеждах с широкими рукавами напоминал благородного журавля со сломанными крыльями. Элирий поджал губы. Несмотря на то что последние четыре сотни лет Яниэр носил высокий титул владетеля Севера, успешно сдерживал черный мор и даже основал собственный храм, а Игнаций скитался по Материку, как какой-нибудь безродный бродяга, в иерархии, построенной на чистоте крови, эти двое никогда не будут равны.

Инстинкт Учителя призывал Элирия защитить своего воспитанника, но он медлил, памятуя о предательстве, прощать которое было нельзя. С одной стороны, за все свои проступки Яниэр заслуживал строгого наказания. С другой стороны, то, что Первого ученика без спросу взялся наказывать Игнаций, категорически не нравилось Красному Фениксу. В самоуправстве нет нужды. Он накажет ученика своею рукою, когда посчитает нужным.

К тому же все это слишком уж походило на мелочную месть за то, что совсем недавно Элирий заставил самого Игнация совершить простирание, которое не полагалось Первородному по статусу. Повлиять на Элирия Игнаций не мог, зато мог отыграться на Яниэре. Как известно, унизить ученика означало унизить и Учителя, а потому нельзя допускать, чтобы Золотая Саламандра злоупотреблял своим правом.

— Поднимись, душа моя, — привычно мягко обратился к Яниэру Красный Феникс, хотя собственная душа его все еще была холодна и полна раздражения. Но, в конце концов, учить послушанию и наказывать учеников мог только он сам. Не следует, изливая скопившуюся досаду, проявлять несправедливость. Да, сейчас у них с Яниэром сложные отношения, но все же Первый ученик по-прежнему много значит для него.

Подчиняясь приказу, Яниэр распрямился, но остался стоять, преклонив колено, как надлежало поступать Совершенным, и в салюте прижал ладонь к сердцу. Удерживать застывшую позу покорности будет неудобно и даже болезненно в случае слишком долгого разговора… Элирий мысленно закатил глаза: видимо, с годами и пережитыми страданиями сердце его смягчилось, раз он задумался о подобном.

Разговор, по-видимому, и в самом деле предстоял непростой. Элирий вздохнул и, поразмыслив, добавил:

— Я разрешаю тебе стоять в моем присутствии и принимать участие в беседе.

— Благодарю за оказанную честь, ваша светлость, — немедленно отозвался Яниэр, поднимаясь. — Приношу глубочайшие извинения: ваш ученик огорчил вас. Недостойным поведением я позорю своего достопочтенного Учителя.

Отвернувшись от ставшего ему неинтересным Яниэра, Игнаций пренебрежительно рассмеялся и продолжил:

— Что ж, если мы разобрались с одним, тогда поговорим о другом твоем ученике. О том, который заносчив и самонадеян. О том, чья злая воля запятнала кровью сами небеса и привела к перерождению вечного солнца.

Элирий красноречиво приподнял бровь.

— Говорят, ученик есть продолжение Учителя, — задумчиво проговорил он. — Меня ты тоже считаешь таковым: заносчивым и самонадеянным?

— Разве ты по-прежнему признаешь Элиара учеником? — демонстративно удивился Игнаций, сложив руки на груди.

— Разве достойно Учителю отрекаться от ученика? — в тон ему спросил Элирий.

Игнаций фыркнул. Не покидающая его лицо высокомерная усмешка все больше выводила из себя.

— Ты его защищаешь? — до крайности возмущенным тоном вопросил Игнаций. — Я думал, ты почитаешь бесчестием именоваться его Учителем. К тому же сам Элиар уже отрекся от тебя дважды. Жестокость этого человека не знает границ: благодаря ему насилие проникло во все уголки земного мира. Укротить буйный нрав Черного Дракона невозможно. Страшные бедствия постигли всех нас из-за его увлечения темными техниками. Мы должны воспрепятствовать окончательному установлению господства храма Затмившегося Солнца над Материком. Я взываю к твоему благоразумию, Лестер!

— Я не хочу новой крови и новой войны!

В сильном раздражении от прозвучавшей тирады Элирий поднялся с престола и обошел ширму. При явлении наставника в церемониальных одеяниях, что были краснее осеннего клена, Яниэр вновь упал на одно колено, низко опустил голову и верноподданнически приложил руку к сердцу. Игнаций также поспешно склонился и замер. Если верховный жрец был на ногах, остальным пристало принять сообразную статусу самоуничижительную позу, дабы выразить почтительность и благоговение. И на сей раз его светлость мессир Элирий Лестер Лар не собирался давать поблажек ни одному из присутствующих.

С первых же слов весь этот разговор и ответственность за действия Второго ученика, которую подспудно на него пытались возложить, очень не понравились Элирию.

Он вовсе не был уверен, что такая непомерная ответственность ему по плечу. Даже если и в самом деле он способен справиться с нею, это не означает, что он согласен добровольно ее принять. Грехи волчонка слишком тяжелы: их не отмолить и тысячью лет непрерывных храмовых песнопений.

— Взгляни на меня, Лестер, — не смея прерывать глубокий поклон, Игнаций вновь попытался привлечь его внимание. — Твой ученик гоняет меня по всему Материку, как волк гоняет зайца, нигде не давая покоя. Сейчас ты чувствуешь себя в безопасности, но ты будешь неприятно удивлен, узнав, насколько сильно изменился мир и насколько ты на самом деле не в безопасности. Не хочешь ли присоединишься ко мне в изгнании, которое длится уже не одну сотню лет? Ни одному из нас никогда не одолеть дракона.

Нет, это не так. Элирий хорошо знал, что это не так, и Игнаций знал это тоже. Старый заклятый друг лишь хотел смутить его своею тщательно выверенной полуправдой. В эпоху Последних Дней Лианора среди Первородных было немало чародеев, могуществом превосходящих юного Красного Феникса, взять хотя бы Аверия, вернее которого у него теперь нет слуги. Аверий имел духовное воплощение высшего небожителя: зверем его души был лазурный дракон. Однако феникс смог усмирить дракона. Не силою, нет, — хитростью, коварством и обманом. Когда ментальная печать была наложена, лишенный воли Аверий Кастор Вир навеки потерял способность развиваться в мастерстве и воплощаться драконом. Обо всем этом Золотой Саламандре было известно не понаслышке, ведь в грозных событиях тех лет он принимал личное участие, активно поддерживая Элирия в его замыслах. Без помощи Игнация многое бы не удалось тогда.

Красный Феникс Лианора достиг своих высот в первую очередь благодаря изворотливости ума и только во вторую — благодаря природным дарованиям. Точно так же, прибегнув к хитрости и выступив в паре, его ученики Элиар и Яниэр смогли одолеть превосходящую их в силе владычицу Ишерхэ.

Но в то же время слова Игнация были верны: если Элиар действительно сумел достигнуть уровня воплощения высших небожителей, ни одному из них не одолеть его в одиночку и в прямом противостоянии. По правде говоря, эта новость стала для Элирия огромным потрясением: он и не предполагал, что после падения Лианора и ухода великих чародеев храма Тысячи Солнц на Материке еще будут рождаться драконы. Особенно среди полукровок. А уж о черном драконе и говорить не приходилось… лишь один-единственный высший небожитель до сей поры обладал столь могущественным зверем души: падший бог Инайрэ, брат пресветлого владыки миров Илиирэ, хозяина Надмирья. Черный дракон был уникальной божественной ипостасью мятежного Денницы.

— Элиар не посмеет преследовать меня, — отрезал Элирий, хотя, по правде говоря, уверенности в своих словах у него отнюдь не было. Если волчонок и в самом деле решит заявиться сюда в ближайшие дни, Красному жрецу почти нечего будет противопоставить сокрушительной мощи верховного жреца Черного Солнца.

Элиару даже не потребуется армия, которая, конечно, имеется в распоряжении военизированного Черного ордена — достаточно поднять упокоившихся в этих краях старых воинов Ром-Белиата и Бенну, которых полегло здесь так много… в этом случае может понадобиться помощь Яниэра в создании новых охранных кукол…

Элирий сердито оборвал свернувшие не в то русло рассуждения и качнул головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее непрошеные мысли. Он что, всерьез готовится к войне со своим учеником?

— Я признаю, что он сбился с пути, — вслух продолжил Красный Феникс. Он выждал достаточное время, прежде чем снисходительным жестом позволил Игнацию выпрямиться. — Все эти годы Элиару был необходим Учитель, чтобы направлять и не позволять поддаваться гневу, к которому склонен он по складу своего характера…

— Увы, ты так и не стал для Элиара Учителем, хотя и сделал для него столь многое, — уверенным назидательным тоном заявил Игнаций. Позиция Золотой Саламандры была сильна, и он не собирался отступать ни на шаг. — В сердце Элиара нет ни капли благодарности и уважения. Истинное предназначение ученика — служить своему Учителю и, если потребуется, умереть за него. Ученик должен отринуть всякие желания ради блага Учителя. Ты знаешь правила не хуже меня, Лестер: такова главная задача ученика. Таков установленный порядок вещей. Так устроена жизнь: он был рожден служить, ты — повелевать. Но твой ученик нарушил древние законы! Он опозорил и опорочил имя своего достопочтенного Учителя. Такое унижение нельзя спускать с рук, нельзя прощать никогда!

Элирий нахмурился. По сути своей слова Игнация, конечно, верны… но раздражающая манера читать нотации верховному жрецу была абсолютно непозволительна. Кроме того, Элирий явственно расслышал в голосе бывшего соратника яд. Возможно, яд давних затаенных обид, отравлявших его душу все эти годы.

— Что ж, поделись своими соображениями, Лермон, — нехотя разрешил Красный Феникс.

— Брать учеником полукровку из диких земель было крайне опрометчивым решением. — Игнаций, однако, не обращал на его недовольство ровным счетом никакого внимания. — Да, я и сам брал на обучение полукровок, но все они имели достойное происхождение и соответствующее воспитание. Несмотря на годы обучения в храме, по сути своей Элиар так и остался дикарем и не сумел впитать благоговение пред Лианором, свойственное Совершенным в силу их благородства и чистоты крови. Элиар не заслуживает чести занимать присвоенную им наивысшую должность!

При этих словах Элирий перевел испытующий взгляд на Яниэра, с любопытством ожидая реакции, но Первый ученик безмолвствовал, а по выражению его лица по-прежнему ничего нельзя было понять: оно было совершенно нечитаемо. В юности Элиар частенько упрекал Первого ученика в лицемерии, но лицемерие — лишь оборотная сторона хороших манер, неотъемлемая часть благородного воспитания. Кроме того, оно может стать хорошим способом самозащиты, зачастую единственным из возможных.

В этот момент Красный Феникс запоздало сообразил, что Игнаций без зазрения совести использует доставшуюся ему власть над Яниэром: ту связавшую их судьбы власть, которую он получил, когда помог северянину избежать последствий клятвопреступления. Даже если бы Игнаций предусмотрительно не хранил у себя частичку души Яниэра в качестве залога его благодарности, это мало что изменило бы. Столь огромный долг — неоплатный. Теперь Яниэр всегда будет обязан поддерживать своего спасителя и прислушиваться к его словам.

Словно бы угадав мысли наставника, Яниэр поднял голову и бросил на него краткий взгляд. Элирий ожидал увидеть в нем безмолвную мольбу о помощи, о защите, но в прозрачных голубых глазах крылась только печаль. Выходит, Яниэр уже отчаялся и не смеет даже надеяться на иное. Первый ученик больше не верит в своего Учителя, не верит, что Красный Феникс Лианора однажды простит его и вновь дарует свое покровительство. Сердце Элирия сжалось.

Первый ученик смирился с тем, что Учитель согласится отдать его Игнацию.

— Есть вещи, подвластные мне, а есть невозможные… — с усилием вернув ускользающее внимание к предмету беседы, начал было Элирий, но Игнаций не дал ему договорить:

— Полно! Есть ли вещи, невозможные для Красного Феникса Лианора, наместника небожителей на земле? Никто из собравшихся здесь не верит в это.

— Я точно так же подвластен воле богов и своей судьбе, — хмуро возразил Элирий. — Что касается Элиара, скорее всего, творя злодеяния, он был не в себе.

— Это верно, все эти годы он вел себя как настоящий безумец, — неприязненно передернув плечами, заметил Игнаций. — Чаша земли и небес переполнилась кровью. Он сотряс основы мира и навлек на нас проклятие небожителей! Он должен искупить свои преступления.

— Без благословения небожителей он утратил веру…

— Выходит, не так крепка была его вера, коли так скоро он утратил ее.

— Элиар импульсивен. Такого человека легко столкнуть в бездну, как только он лишится опоры. И разве ты не научился противостоять сиянию черного солнца в своем новом храме, Яниэр? — со смутной надеждой спросил Элирий Первого ученика. — Зачем вам моя помощь?

— Тьма уничтожает цвета, — обращаясь к нему, Яниэр низко склонил голову: белоснежные пряди упали на лицо. Элирий вдруг вспомнил, как в былые дни в этих самых краях они прогуливались вдвоем по побережью, и холодный морской бриз играл распущенными волосами Первого ученика, перебирал их легонько, как струны. — Лунный свет оживляет их, но превращает лишь в слабые призраки самих себя. Ибо что есть луна против солнца — серебряная монета против золотой. Нам не выстоять без хранителя истинного цвета, наместника небожителей на земле.

— Яниэр прав, поодиночке никто из нас не справится с жрецом Черного Солнца, — с готовностью вступил в разговор Игнаций, вновь повторяя свою мысль, — но сообща мы сможем не только успешно противостоять ему, но и победить. Пусть же снова взойдет солнце Лианора и искоренит тьму! Мы должны провести нужный ритуал.

— Я не понимаю твоих речей, Лермон. — Элирий устало поморщился. — Намерения твои туманны.

— Мы должны исторгнуть дух Черного Дракона из тела и запечатать его в камне без возможности перерождения, — прямо изложил свой план Игнаций.

— Что? — ошеломленно переспросил Элирий, отказываясь верить своим ушам. — Ты предлагаешь использовать запретную технику запечатывания души?

— Да. В окрестностях Ром-Белиата как раз по направлению к Бенну есть прекрасное место, как нельзя лучше подходящее для ритуала: Красные скалы, испещренные лабиринтами глубоких пещер и тесными подземными гротами. Если сможем заманить Элиара внутрь и заклятьем обрушить Красные скалы, то душа жреца Черного Солнца окажется запечатана в камне, навеки погребенная в недрах, в самом сердце горы… во тьме, куда не проникнет до конца времен ни один солнечный луч. Для ритуала лучше всего использовать самую простую и прочную из сакральных фигур — треугольник. Встанем на его вершинах и уловим жертву в паутину нашего троекратно усиленного могущества.

Элирий невольно задержал дыхание. Техника запечатывания души не зря считалась запретной — то было жестокое наказание, полагавшееся за самые серьезные проступки. Именно эту технику применили карающие божества Илиирэ против падшего бога Инайрэ, долгие годы бывшего возмутителем спокойствия Лианора и всего Материка. Они обрушили Лианор на дно морское и запечатали мятежный дух Денницы в скалах Священного острова. Там, как говорят, будет он пребывать до конца времен.

Но не слишком ли сурова такая кара для его глупого ученика?

— Вижу, ты хорошенько подготовился к этому разговору, Лермон.

— У меня было много времени для размышлений, — невесело усмехнулся Игнаций и убийственно спокойно продолжил: — Как известно, из всех природных стихий твой Второй ученик предпочитает воздух. Таким образом, тяжелый и твердый камень наименее откликается ему и будет препятствовать восстановлению энергии. В Красных скалах мы поймаем душу отступника и запечатаем навек, до окончания дней мира, как невесомую воздушную стрекозу в окаменевшей капле янтаря.

Красный Феникс вздрогнул. Да, порывистая душа волчонка чужда плотным материальным первостихиям, в особенности камню. И он не выносит замкнутых пространств. О небожители… Бесконечное заточение, неизменная тишина и неподвижность станут для свободолюбивой души Элиара настоящим мучением. Игнаций всегда был горазд на хитрости, даже больше, чем сам Красный Феникс.

Если продолжить проницательную мысль Золотой Саламандры, его самого, повелителя красного огня, наиболее эффективно было бы уловить водою. Элирий задумался, припоминая холодные и темные океанские глубины, куда опустился прекрасный Лианор и где все эти годы томилась, кажется, и его собственная душа…

Молчание затянулось, и нужно было что-то ответить. Красный Феникс с сомнением перевел взгляд на Первого ученика. Тот был бледнее обычного, хоть и по-прежнему старался казаться бесстрастным.

— Возможно… — поняв невысказанный, застывший на его губах вопрос, очень тихо ответил Яниэр — и от этого разумного ответа что-то внутри будто сломалось. — Возможно, своими действиями нынешний Великий Иерофант действительно заслужил наказание.