За что наказывают учеников

Глава 16 Глубокий голос журавля хочется услышать снова

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон ясного света

Весенние громы усиливаются. День двадцать шестой от пробуждения Ром-Белиат. Красная цитадель

*киноварью*

После разговора с Игнацием и Яниэром и особенно после внезапного явления Илиирэ, верховного божества Надмирья собственной персоной, его светлость мессир Элирий Лестер Лар еще долго размышлял над сложившейся ситуацией.

Неизвестно почему силы небесного и земного мира, будто сговорившись, требовали от него решения, которого он никак не мог найти. Элирий не успел еще толком припомнить даже свое прошлое, а от него уже ожидали, что он вот так запросто определит будущее целого Материка! Подобное никуда не годилось. Но кто он такой, чтобы спорить с великим Илиирэ, безраздельно владеющим вдобавок — спасибо глупому волчонку! — его душой.

Конечно, Илиирэ и прежде считался его богом и господином, но с одним нюансом: служение было добровольным. По праву рождения души Первородных имели свободу выбора. За них всегда шла серьезная борьба, и в дни Черного Лианора Денница сумел смутить и переманить на свою сторону многих достойных. Но для его светлости мессира Элирия Лестера Лара свобода закончилась: он был поднесен в дар, как какой-нибудь жертвенный агнец или срезанный сноп пшеницы. Теперь по одной своей прихоти Илиирэ сможет призвать его душу в любой момент, не дожидаясь смерти. Если что-то пойдет не так, если он сделает что-то, идущее вразрез с желаниями верховного божества, можно не сомневаться, чем это закончится. Каждый его вдох отныне зависит исключительно от милости Илиирэ, и это делало перспективы новой жизни его светлости мессира Элирия Лестера Лара все более туманными и призрачными.

Пресветлый владыка миров явился лично, не через видения или сны, не передав послание с вестовым или каким-то иным способом, а это значит, дело было чрезвычайной важности, как и возложенные на него новые обязательства. Разочаровывать Илиирэ ни в коем случае нельзя. Нужно попытаться найти выход, который удовлетворит верховное божество и, по возможности, обойдется меньшей кровью для всех них.

Вариант, который предлагал Игнаций, казался разумным и даже не слишком сложным в осуществлении. Но, несмотря на беды, которые учинил на Материке его непутевый ученик, к такому выходу душа Элирия не лежала. Он пробыл здесь слишком мало времени, чтобы однозначно убедиться в том, что другого варианта нет.

Беспрерывными раздумьями он почти довел себя до мигрени. Хвала небожителям, не напрасно: в конце концов в голову славящегося своей предусмотрительностью Красного Феникса пришла любопытная мысль, которую не помешает проверить, прежде чем делать окончательные выводы и принимать непоправимые решения. Что ж, если все получится, запланированное посещение Лесов Колыбели придется ненадолго отложить.

Позвонив в колокольчик, он вызвал Агнию, которая теперь вместо Шеаты неотлучно дежурила поблизости, и велел ей немедленно разыскать Яниэра.

Уже вскоре Первый ученик стоял перед ним, молча ожидая распоряжений. Элирий невесело усмехнулся. Должно быть, Яниэр предполагает, что наставник вызвал его обсудить с глазу на глаз разработанный Игнацием план, а может, даже обговорить пришедшие на ум соображения по этому поводу. Но нет. Вероятно, в прошлом он так бы и поступил… но не сейчас, когда его предали все, кому он когда-то доверял. Свои мысли он оставит при себе.

— Яниэр, душа моя, помнишь ли ты те давние дни в Красной цитадели, когда я учил тебя управлять твоим редким, доступным лишь немногим избранным даром? — помедлив немного, обратился Элирий к Первому ученику. — Помнишь ли, как я учил тебя открывать пылающие пространственные переходы?

— Конечно, ваша светлость, — услышав его голос, Яниэр почтительно опустил голову и прижал правую руку к груди. — Я бережно храню в памяти все без исключения драгоценные уроки мессира и безмерно благодарен за них.

Как непривычна эта подчеркнуто формальная манера: ученик словно бы боится или стыдится вновь назвать его Учителем. Словно бы чувствует, что недостоин, утратил бесценную привилегию обращаться к нему так сокровенно, опуская высокое титулование. Во время последних встреч Красный Феникс вел себя отстраненно, давая понять, что более не считает Яниэра учеником, и тому не оставалось ничего другого, кроме как принять новые правила. Все было сделано должным образом, как полагается… но отчего-то душу охватила печаль и смутная ностальгия.

Элирий нахмурился. Из глубин памяти сами собою всплывали неясные, размытые воспоминания о других, ныне забытых… Да, и до этой злополучной троицы у него бывали ученики. Нечасто, но попадались среди воспитанников Красной цитадели обладатели дара достаточно сильного, чтобы стать личными учениками прославленного Красного Феникса Лианора. Кажется, таких было всего двое: чистокровные Совершенные, они хорошо знали иерархию и свои обязательства перед Великим Иерофантом. С ними никогда не случалось трудностей и глупого недопонимания, как позже с полукровками, не приходилось мучительно, методом проб и ошибок искать общий язык. Ни к чему: язык их был общим от рождения, священный язык ли-ан. Общею была и кровь, щедро наполненная силой цвета, и великое прошлое, и прекрасное будущее, которое они собирались построить.

Он сознательно не позволил себе привязаться. То были суровые военные годы: следовало заново утвердить над Материком власть Совершенных, следовало возродить сгинувшую в пучине великую цивилизацию Лианора. И Элирий с детства готовил учеников к лишениям, длительным походам и ожесточенным боям… готовил к войне, где оба в конце концов и сгинули во славу молодого Ром-Белиата. Сгинули, выполняя самые тяжелые, порой заведомо невыполнимые задания наставника. Таков был их долг. Таков был его долг.

Все было сделано должным образом, как полагается… сожалеть тут не о чем… и хуже того — сожалениями не исправить прошлого.

Когда наконец дошло до заключения долгожданного мира с Ангу и на Материке больше не осталось народов, которые нужно было покорять, Элирий привез в Ром-Белиат перепуганного, доверчиво льнущего к нему шестилетнего Яниэра и подумал, что этого ученика впервые он будет готовить не к смерти, а к жизни, мирной храмовой жизни, полной гармонии и покоя, сладких звуков духовной музыки и бесконечных солнечных дней.

Как же он ошибался. Увы, как и прежним его ученикам, Яниэру предстояло вкусить все тяготы и горести войны, и с кем же — не с низшими народами, а с Вечным Бенну, Вторым городом Оси! Ужасная братоубийственная война, словно жуткое напоминание о последних днях Черного Лианора, серьезно подкосила и самого Красного Феникса, заставив думать, не совершил ли он на своем пути роковые ошибки. Что может быть хуже, чем невольно сотворить зло, желая лишь установить должный порядок?

Но Яниэр, хоть и всегда казался хрупким и нежным, выдержал испытания с достоинством. Выходит, не зря даровал он Первому ученику ставшее пророческим имя: белая магнолия не только очень красивое, но еще и очень стойкое, выносливое дерево, способное перенести самые крепкие зимние морозы. В те страшные годы войны с Бенну Яниэр стал ему опорой, единственной опорой. Несмотря на все, что Яниэр натворил позже, этого забывать нельзя.

— Замечательно, — пытаясь говорить непринужденно, мягко похвалил ученика Элирий. — Хочешь ли ты, чтобы я преподал тебе еще один урок, душа моя?

— Еще один урок? — с удивлением и некоторым страхом переспросил Яниэр, подняв на него прозрачный взгляд. — Но, мессир…

— И впредь называй меня Учителем, — на полуслове прервал Элирий и ободряюще улыбнулся. — Я не отрекался от тебя.

Некоторое время Яниэр пораженно молчал, не зная, как реагировать. Красный Феникс также безмолвствовал. Должно быть, он сменил холодность на снисходительность слишком неожиданно, и теперь ученик раздумывает, нет ли в этом подвоха. А может, он просто очень рад.

— Ваш недостойный воспитанник не заслуживает подобной милости Учителя, — восстановив самообладание, с чувством ответил Яниэр, преданно глядя ему в лицо. Невольно Элирий залюбовался необыкновенной ясностью и чистотой глаз Первого ученика — словно смотришь, запрокинув голову, в просторное северное небо. Аж дух захватывает. — Если Учитель считает, что пришло время для нового урока, я буду счастлив принять его.

— Да, время пришло, — торжественно подтвердил Элирий. — Твое мастерство выросло. Я вижу, что за минувшие годы ты добился больших успехов на пути духовного совершенствования и теперь сумеешь, должно быть, открыть портал не только в те места, которые существуют, но и в те, которые не существуют.

— В места, которые… не существуют?

— Именно так, душа моя. В места, которых на самом деле нет в нашем мире. Если откроешь для меня портал в одно такое, я подумаю над тем, чтобы простить твое предательство, — терпеливо объяснил Элирий.

— Разве прощение еще возможно, ваша светлость? — Яниэр не смог удержаться от этого горького вопроса. Вопроса, который тревожил его больше всего на свете. — Возможно ли получить ваше прощение после всего… случившегося?

— Нет ничего невозможного для Красного Феникса Лианора. — Элирий пожал плечами. — Это важное дело. И если ты поможешь мне с ним, я обещаю, что буду милостив к твоим грехам.

— Я сделаю все, чтобы мессир простил меня и позволил искупить вину.

— Хорошо. — Элирий медленно кивнул, переходя к сути своей необычной просьбы. — Тогда слушай внимательно. Мне нужно, чтобы ты открыл портал в ту несбывшуюся реальность, в которой Элиар не решился принести меня в жертву небожителям. Существует бесконечное множество непринятых решений, которые порождают бесконечное множество альтернативных вероятностей нашей реальности, а потому обязательно найдется и такая, в которой великая искупительная жертва не была принесена. Она-то нам и нужна, душа моя.

Яниэр глубоко задумался и, кажется, понял, что он имеет в виду.

— Учитель, для чего вам совершать такое рискованное путешествие? — Тон Первого ученика изменился, став встревоженным гораздо более, чем когда он спрашивал за себя.

— Чтобы убедиться, что это действительно была ошибка.

— Ваша смерть? — Яниэр вздрогнул и переменился в лице. — Конечно, это была ошибка, огромная, роковая, непоправимая ошибка! Не просто ошибка, а преступление, которое будет тяготить меня до конца моих дней.

— Не так все просто, душа моя. — Элирий развел руками. — Я хочу узнать, что стало бы в том случае, если бы я остался жив. Нашелся бы другой способ остановить черный мор, кроме великой искупительной жертвы? Или же она была необходима для благополучия народов Материка?

Яниэр удрученно покачал головой.

— Прошу вас, мессир, откажитесь от этой рискованной затеи, — взмолился он. — Я никогда не открывал подобные порталы и не подозреваю, чем это может грозить. Я не имею права рисковать вашей драгоценной жизнью. Это путешествие в неизвестность. Откуда можем мы знать, насколько изменился мир без великой искупительной жертвы и что ждет вас там? И как сможете вы вернуться назад?

— Не беспокойся об этом, душа моя. — Элирий отмахнулся, начиная терять терпение. — Вернуться назад очень просто. Решившийся на такое путешествие не должен забывать, что несбывшейся реальности на самом деле нет. Это лишь иллюзия, один из вариантов иного развития событий. В этом кроется великая свобода и одновременно великая опасность: нельзя позволить душе поверить в происходящее там. Нельзя забывать, откуда пришел, — иначе можно потерять дорогу назад и остаться в несбывшейся реальности навсегда.

— Прошу прощения, мессир, но после ваших объяснений это все еще звучит очень и очень опасно…

— Довольно. — Элирий нахмурился и сделал раздраженный жест рукой. — Я научу тебя, как открыть тонкий портал между нашей реальностью и иной. Как я вернусь — не твоя забота. Не забывай, что я мастер иллюзий, и нет никого, кто справился бы с этим лучше меня. Достаточно перестать верить в иллюзию, и она развеется, а дух вернется в свое тело.

Яниэр смотрел на него очень встревоженно, но, правильно истолковав раздражение наставника, больше не осмелился возражать: повторяться Красный Феникс не любил. А Первый ученик хорошо знал, где проходит черта, которую нельзя пересекать.

— Я неотступно буду рядом с вами, мессир, и постараюсь помочь, если что-то пойдет не так, — просто сказал Яниэр, когда Элирий в подробностях объяснил, как следует открывать тонкий портал.

— Сыграй мне, душа моя, — не обращая внимания на сквозившее в голосе Первого ученика беспокойство, ласково попросил Элирий.

В конце концов, эта навязчивая опека уже переходит всякие границы. Видимо, новое тело наставника смущает учеников, и подсознательно они воспринимают его как неопытного, беспомощного юнца, как младшего. Но он знает об иллюзиях больше них двоих, вместе взятых. Он помнит, как важно не увериться в их истинности, иначе дух будет пойман и заточен в несбывшейся реальности до скончания дней.

Все будет в порядке.

Кифара Крыло Журавля, знаменитое духовное оружие Белого жреца, всегда находилась при нем. Рождаемая легендарным инструментом магическая белая музыка была способна не только убивать и упокоивать мертвых, она была способна на многое.

— Да, Учитель. Я приступаю.

Красный Феникс глубоко вдохнул, приготовившись слушать. Яниэр начал играть мелодию, которой его только что научили. Музыка легендарной кифары смерти звучала мирно и покойно. Где-то снаружи, в ожившем храмовом дворике лепестки одинокой вишни летели по ветру, ярко-красными росчерками таяли в ослепительной синеве небес. Вдруг отчаянно захотелось высоких и сильных нот, способных подняться над земным миром, способных вознестись и достигнуть солнца.

Элирию вспомнилось, что в прежние времена Яниэр частенько играл для него, услаждая слух изысканными и восстанавливающими цвет спокойными композициями. Совсем не такова была рождавшаяся сейчас причудливая, необыкновенная мелодия: две абсолютно разные темы, мажорная и минорная, восходящая и нисходящая, звучали в ней одновременно, постоянно чередуясь и рождая раскачивающие реальность диссонансы. За минувшие годы мастерство Первого ученика выросло и стало поистине велико: два разнонаправленных потока вздымались волнами, струились и кипели, неслись навстречу друг другу и разбивались один о другой. Умело сломанная гармония потрясала воображение, завораживала, заставляя вслушиваться в каждый оттенок звука. Музыка обрушилась на него, как хищная птица, и утянула в своих когтях. В ней крылось совершенное несовершенство.

В какой-то миг ноты замедлились и налились необычной тяжестью. Теперь они не летели со струн, повинуясь быстрым движениям пальцев Первого ученика, а едва ползли и, минуя слух, затекали прямо в сердце, сворачивались густой переливчатой ртутью, похожей на жидкое серебро.

Красный Феникс почувствовал, что незаметно для себя впал в полутранс и с каждым мгновением, послушный чужой воле, погружается в него все глубже. Даже не погружается — падает, стремительно падает в разверзшуюся бездну! Реальность расползалась, расходилась по швам. Кроме этого головокружительного падения и магических звуков музыки, доносящихся глуше и глуше, как будто издалека, все прочее перестало существовать. Элирий оказался в темном, девиантном потоке времени, который властно подхватил его, потащил куда-то… все дальше от этого мира.

Мелодия высвобождала душу из тела и увлекала ее в иную реальность. Он уже почти вошел в полный транс, когда Яниэр запел.

Не думал Элирий, что еще раз придется услышать ему смягчающее сердце пленительное пение Первого ученика. Высокий голос Яниэра, нежный и протяжный, звенел как хрустальный колокольчик, заполняя собою все существо Красного Феникса. От этого чистого голоса сердце в его груди распускалось доверчивым цветком, робко выглядывало из своего ледяного кокона. Мощная ментальная защита слабела с каждым мгновением. О небожители! Элирий сам научил Яниэра мелодии и нужному распеву, и теперь сам же был зачарован ими, как простой смертный. Голос Первого ученика вздымался и опадал, словно прохладная океаническая волна, и уносил прочь. Элирий без сожалений оставил это место и последовал за чарующим звуком. Он проник в самое сердце этого голоса, растворился в нем без остатка. Он словно бы схватился за кончик головокружительной спирали, уводящей в иное.

Звуки текли с серебряных струн и, сплавляясь с голосом в чудесном консонансе, сквозь паутину множественных миров несли Элирия все дальше от воплотившейся реальности. Душа освобождалась от плоти, словно цикада от своей защитной оболочки, чтобы следовать на зов белой музыки. Последний аккорд медленно растаял, и падение ускорилось. Так открывался портал — не в пространстве, а в альтернативной действительности, которая расходилась с нынешней одним-единственным событием: Элирий не был убит своим учеником на алтаре, не был принесен в жертву пресветлому владыке Илиирэ.

Теперь при всем желании великий Красный Феникс Лианора не мог удержаться, не мог остановить ритуал, не мог повернуть реку мелодии вспять. Душа его была уловлена музыкой, как сетью. И пусть магические ноты уже отзвучали и остались далеко позади, в мире, который он покинул, внутренний слух Элирия все еще смутно различал тонкие вибрации звука. Замерев от ужаса и восторга, он неудержимо соскальзывал… соскальзывал и соскальзывал в диковинную нереальность — или в другую, манящую и пугающую несбывшуюся реальность. Переход в бесцветье ощущался словно завеса прохладной воды, смывающей все цвета, все краски. Взор затянуло густой молочно-белой пеленой, а когда она опала, колоссальное расстояние между двумя мирами схлопнулось в один миг.

Вот и все. Получилось! Неужели получилось? Он растерянно помотал головой, пытаясь сообразить, где очутился, и похолодел.

Перед расфокусированным циановым взглядом его светлости мессира Элирия Лестера Лара оказались хорошо знакомые Красные покои в цитадели Волчье Логово.