За что наказывают учеников

Глава 25 Черные начинают и выигрывают

Эпоха Красного Солнца. Год 281. Сезон начала осени

Приход прохладного ветра Ром-Белиат. Красная цитадель

*черной тушью*

По устоявшейся негласной традиции день рождения Второго ученика оставался в храме Закатного Солнца без какого-либо внимания, в отличие от дня рождения Первого ученика, который праздновали с неизменным размахом.

Элиар даже не был уверен, что хоть одна живая душа, кроме Красного Феникса, знает, когда именно он пришел в этот мир. По крайней мере, его никогда не спрашивали, не проявляли интереса даже из вежливости и уж тем более не хотели ничего преподнести в дар. Так уж повелось с самого злополучного приезда в Ром-Белиат: Элиар был никому не нужен. С самого первого дня отношения с Учителем и другими учениками категорически не задались: для всех он оставался лишь презренным полукровкой, да еще и рабом, которого часто наказывали за дерзости и непокорность.

Конечно, с тех пор многое изменилось. Природные способности Элиара проявились в полной мере, и он стал великим жрецом, получил должность Стратилата, а с нею реальную власть и значительный вес в обществе… но день его рождения по-прежнему никого не интересовал, и даже сам Учитель, вероятно, спустя столько лет уже не помнил о нем.

Такое положение дел устраивало и в какой-то мере даже радовало Красного Волка: церемонные храмовые поздравления и торжества вызывали у него только смутную тоску, неловкость и раздражение.

Сегодня, в очередной день рождения, настроение у Элиара было прескверным с самого утра. Вообще-то он любил ранние осенние дни, еще по-летнему жаркие, но не удушливые… солнечные дни, в которые уже пролилась терпкая нотка первой прохлады… воздух тогда становился прозрачнее, а человеческие эмоции — острее и тоньше. Элиар чувствовал это на себе: он начинал отчетливее воспринимать мир, подмечал и понимал больше обычного. Будто стиралась незримая грань между реальностью и видениями, и в душу проникали странные, пронзительно точные мысли.

Хоть Элиар и любил раннюю осень, собственное появление на свет до сих пор приносило ему крайне мало радости. Кроме того, на сей раз Красного Волка беспокоил не только день рождения. Повод для дурного расположения духа был куда серьезнее: пару дней назад стало известно, что сборщиков дани из Ром-Белиата, не вернувшихся в установленный срок, убили на территории Великих степей.

Случившееся потрясло Элиара до глубины души, предвещая серьезные беды. Хорошо или плохо, в то время Великого Иерофанта не оказалось в Запретном городе, и, проведя в раздумьях несколько мучительных часов, Элиар осмелился принять важное решение самостоятельно. Не дожидаясь возвращения наставника, он отправил в Халдор еще одну группу сборщиков, надеясь, что на родине произошло какое-то чудовищное недоразумение, а не бунт, требующий немедленного вмешательства Карателей.

Великий Иерофант вернулся накануне вечером и пока никак не прокомментировал его вынужденное самоуправство. Как назло, в последнее время отношения с Учителем как раз более-менее наладились, и, дорожа этой хрупкой гармонией, Элиар очень переживал за реакцию наставника. Зная переменчивость настроений Великого Иерофанта, Элиар догадывался, что отданный без согласования приказ может выйти ему боком, а потому, вместо того чтобы проводить день рождения в привычном одиночестве, решился на отчаянный шаг: попросил удостоить его внеплановой аудиенции.

Спустя несколько часов нервного ожидания Учитель соблаговолил принять его в господской башне. В круглой комнате-шкатулке Красный Феникс оказался не один: вдвоем с Яниэром они вели неторопливую беседу камней. Рядом с ними на отдельном столике стояло большое блюдо со сладостями. Судя по сложившемуся на доске однозначному положению, партия, из-за которой Элиару и пришлось ждать так возмутительно долго, уже подходила к финалу. Учитель питал слабость к этой настольной стратегической игре и сейчас, как и всегда, выигрывал. Не требовалось даже подсчитывать очки, чтобы понять это с первого взгляда.

— Я принес вам сливы, мессир.

Элиар приблизился и поставил на стол чашечку с вытянутыми синими плодами, которыми в начале осени любил лакомиться Учитель. Тот молча глянул на принесенные в дар сливы и немедленно вернул внимание на доску.

— Не пожелает ли мессир, закончив партию с Первым учеником, сыграть в беседу камней и со своим Вторым учеником? — В голову Элиара вдруг проникла шальная, сумасбродная, но очень привлекательная на первый взгляд мысль, как бы разрешить неловкую ситуацию со сбором дани в Халдоре, избегнув невыносимо серьезного разговора: холодного и строгого взгляда Учителя, его укоризненного молчания и собственных жалких попыток оправдаться.

— Думаю, волчонок, сделать это сегодня будет… сложно.

Услышав уклончивый ответ, Элиар мысленно усмехнулся. Ну уж нет! Он больше не попадется в эту ловушку двояких смыслов. В простом и однозначном языке кочевников Великих степей слово «сложно» означало «сложно» — не больше и не меньше. Если сделать что-то представляется сложным, это вовсе не значит, что не стоит и пытаться. Напротив, бросить вызов трудностям — занятие, достойное мужчины!

В изысканном же языке Совершенных, которые никогда и ни о чем не говорили прямо, «завтра» было лишь утешительной формой слова «никогда», а «сложно» подразумевало «невозможно». «Сложно» мягко намекало тебе: дальнейшие разговоры и просьбы не имеют смысла; отступи, глупец, и не трать понапрасну время.

Но Элиар не отступил.

— Всего одну партию, ваша светлость, — с невинным видом предложил он. — На желание. Возможно, такое условие вас развлечет.

— На желание? — наконец отвлекшись от доски, Красный Феникс пренебрежительно изогнул бровь. В циановых глазах мелькнула заветная искорка легкого любопытства: Учитель любил, когда его удивляли, любил, когда делали что-то непредсказуемое и необычное, выходящее из ряда вон. Этакое представление могло его заинтересовать! В пока еще слабом интересе Красного Феникса крылся единственный призрачный шанс осуществить задуманное. — Зачем мне играть с тобой на желание, если ты и так выполнишь все, что я прикажу? В твоем предложении нет смысла.

— Смысл есть, и он в риске, ваша светлость. Риск делает игру особенно острой и увлекательной, разве не так? Ведь и я в случае победы получаю возможность, в другой ситуации совершенно невозможную, — что мессир выполнит мою просьбу.

— Ты прав, — с этим разумным выводом Учитель не мог не согласиться. — Вопрос в том, с какой стати мне предоставлять своему нахальному ученику столь щедрую возможность?

— Может быть, в качестве… подарка?

На миг воцарилась тишина. Учитель задумчиво улыбнулся и с лукавым выражением посмотрел на Яниэра. Элиар почувствовал болезненный укол ревности и отвел взгляд, чтобы не видеть заговорщицких переглядываний этих двоих. Когда Первый ученик был рядом, Учитель почти всегда улыбался… а вот для Второго ученика у него обычно не находилось улыбок.

— Ты не возражаешь, волчонок, если Яниэр останется здесь и станет свидетелем нашего уговора? — полуутвердительным тоном предложил Красный Феникс. — Как известно, без надежного свидетеля любое пари признается недействительным.

Конечно, Элиар без труда догадался, что именно замыслил Учитель. Он установит с Первым учеником ментальную связь, и известный своими стратегическими талантами Яниэр в любой момент сможет без слов подсказать наилучший тонкий ход. Несмотря на то, что Элиар все понял, ничего поделать с этой почти не скрываемой, по-детски невинной хитростью он не мог — оставалось лишь смириться с предложенными условиями или уйти ни с чем.

— Так, значит, если я выиграю партию, Учитель выполнит любую мою просьбу? — пытаясь говорить непринужденно, на всякий случай повторно уточнил Элиар, прежде чем начать.

— Это очень высокая ставка, — шелковым голосом протянул Красный Феникс, лениво прикрыв глаза, однако по выражению его лица Элиар видел, что эти раздумья напускные и наставник уже принял решение. — Но если выиграю я, я тоже получу свое желание, не так ли?

— Конечно, как пожелает мессир, — поспешил ответить Красный Волк. — Я принимаю вашу ставку, если вы принимаете мою.

Учитель кивнул и жестом разрешил Второму ученику сесть напротив, на место, которое молча освободил уже собравший камни Яниэр. Перед Элиаром оказалась хорошо знакомая бамбуковая доска, пока еще совершенно пустая.

— Играй черными, волчонок, — великодушно позволил Учитель, небрежно раскрыв красный веер. — Я дарую тебе право первого хода.

— Благодарю, ваша светлость, — от подобной щедрости Элиар слегка смутился. — Сколько камней форы я должен мессиру в качестве компенсации за оказанную честь?

— Это ни к чему, — отмахнулся Красный Феникс. — Никаких дополнительных компенсаций не требуется.

Элиар перевел дух. Итак, очень важный первый ход, который задавал тон всей грядущей партии и сразу ставил в выигрышное положение, должен был сделать он. Учитель и вправду проявил снисходительность, однако, учитывая запредельно высокий уровень их с Яниэром совокупного мастерства, Второму ученику все равно придется несладко: разница в силах слишком велика, и он заведомо более слаб.

Как младший игрок, Элиар поклонился и ритуально протер доску особым мягким платком, после чего выставил первый черный камень. С отчетливым звуком касания камень лег на расчерченное прямыми линиями поле, в правый верхний угол. Этот негромкий приятный звук немедленно помог сосредоточиться, временно отбрасывая в сторону невеселые мысли о судьбе Халдора.

Сразу же после этого точеным движением Учитель выставил на поле первый белый камень, изящно зажав его кончиками указательного и среднего пальцев. Первый ход в пункт пересечения двух третьих линий был ожидаем — излюбленный ход, с которого наставник всегда начинает игру.

Мелодичный звук касания камня Учителя порадовал слух куда больше, чем тот, с которым удалось выставить первый камень самому Элиару. Вздохнув, Красный Волк поднял глаза на Первого ученика, который в этот час также выступал его соперником. Впившись в доску напряженным взглядом, со всей внимательностью Яниэр следил за партией и просчитывал варианты.

Так по очереди, не произнося ни слова, они с Учителем выставляли на поле черные и белые камни. Начальная стадия игры длилась уже пятнадцать ходов, и пустая вселенная доски постепенно наполнялась внешне одинаковыми камнями, в зависимости от положения получавшими разную скрытую ценность. В течение этой стадии, до первого сражения, следовало занять удачные большие пункты и хотя бы наметить будущую территорию и сферы влияния.

С первой проведенной партии Красного Волка пленял прелюбопытный контраст беседы камней: простые, понятные даже ребенку правила описывали самую сложную игру на свете. Элиар познакомился с нею вскоре после того, как прибыл в Ром-Белиат: обучение мудреной игре философов, политиков и полководцев входило в обязательную программу обучения в Красном ордене. Увы, по природе своей Элиар был не из тех, кто рассчитывает все на много ходов вперед, а потому требующая усидчивости интеллектуальная игра поначалу оказалась для него сложна. Элиар делал ходы быстро, интуитивно. Почти сразу его охватывал отчаянный азарт поединка, во время которого сложно было взять себя в руки, размышлять и анализировать. Он любил играть большие ходы, вторгаться в открытые зоны, сулящие множество потенциальных очков.

Разъясняя нюансы игры, Учитель закатывал глаза и пренебрежительно называл это грубыми, вульгарными ходами, продиктованными жадностью, и наказывал за них хитроумными атаками внутри уже захваченных Вторым учеником слишком объемных территорий. Напор Элиара неизменно разбивался о ледяную стену тщательно продуманной и взвешенной стратегии, но кочевник не унывал. В конце концов, ухватив понимание силы и слабости позиции, он научился решать задачи на жизнь и смерть. Изо всех сил Элиар стремился превзойти наставника, и вот однажды чудо случилось: он победил!

Но день его триумфа не принес радости: великий Красный Феникс Лианора не мог принять поражения. Тем паче от того, кто, по сути, по-прежнему оставался всего лишь его рабом.

«Ты хороший тактик, но плохой стратег», — сухо усмехнулся тогда Учитель, вставая из-за стола, и с тех пор перестал играть со своим Вторым учеником.

С Яниэром же, который, как не без оснований подозревал Элиар, нередко мог выходить из борьбы победителем, но никогда не позволял себе подобную неосмотрительность, их партии, к взаимному удовольствию, продолжались регулярно и длились по много часов подряд без перерыва. И все-таки Элиар никак не понимал игры ради игры, ради удовольствия от самого процесса. Он понимал игру только ради победы.

Еще в первые месяцы тренировок Красный Феникс хорошо изучил рискованный и напористый стиль игры Второго ученика, а потому, очевидно, не был удивлен, когда Элиар прибег к хорошо знакомым тактическим приемам. Красный Волк вновь сделал ранние ходы в центральные пункты — известный признак воинственных намерений… Учитель же в свою очередь также избрал любимую стратегию: он не рисковал и тщательно, камень за камнем, выстраивал непробиваемую защиту углов и сторон.

Игра медленно продвигалась к середине, тут и там начинались локальные сражения. Отвлекшись на одно из них, Элиар глупейшим образом проморгал простую форму гнезда журавля. Он взял один белый камень, но потерял, разумеется, гораздо больше: после жертвы камня варианта спасения группы не оставалось.

Учитель улыбнулся и изящным движением снял с доски сразу три черных камня, угодивших в его ловушку. Спустя несколько ходов Элиару удалось заманить пару белых камней в пасть черного дракона, но, увы, это не отменяло факта, что битву за обширную территорию, развернувшуюся в центре, он уже проиграл. Помимо этого, в разных концах поля томились еще несколько запертых, отрезанных от своих пленных камней, по сути обреченных: в конце игры все захваченные в плен будут выставлены обратно на территорию черных, сокращая великую пустоту, за которую сражались игроки. Но и в этих обстоятельствах слишком осторожничать тоже было провальной стратегией: еще оставалась возможность, пусть и ничтожная, побороться за углы.

— О небожители, когда же ты наконец избавишься от глупой формы пустого треугольника? — не выдержав, беззлобно рассмеялся Красный Феникс в ответ на очередную его потугу.

Атаковав слишком рано, очертя голову и не думая о защите, сейчас Элиар терял камни один за другим, терял территорию… Дыхание было основой игры камней, и с каждым движением Учитель безжалостно отнимал дыхание у какой-нибудь его группы, приближая трагическую развязку.

Впрочем, иногда Элиару удавалось создать действительно удачную угрозу, и тогда белая рука Учителя с белым камнем, зажатым между пальцами, в нерешительности замирала над доской — и только после мысленного совета Яниэра делала следующий искусный ход. Перстни с рубинами, унизывающие холеные пальцы наставника, привлекали внимание и смотрелись как сочные красные ягоды: подспудно их хотелось поцеловать.

— Выходит, мы сражаемся за пустоту? — после очередного хода вдруг заметил Элиар, удивившись остроте собственной мысли. Прежде ничего подобного не приходило ему в голову. Воистину, беседа камней учит видеть. — Не означает ли это, что любое сражение в конечном счете бессмысленно?

Уголки губ Красного Феникса чуть дрогнули, пряча улыбку. Элиар вновь отвел глаза. Нет, Учитель никогда не будет улыбаться для него.

— Глупый звереныш, ты не понимаешь важности пустоты. — Учитель привычно уклонился от прямого ответа. — Великая полнота похожа на пустоту больше, чем на что-либо на свете. Если посмотреть еще глубже, в мире нет ничего, помимо пустоты.

Наконец игра перешла в финальную стадию, и ситуация на поле стала очевидной: преимущество белых на всех фронтах перестало вызывать сомнения. Отыграть такое преимущество было невозможно даже в теории, а уж тем более имея опытных соперников, объединившихся против него в коалицию. Безвозвратно потеряв удачные позиции, Красный Волк оказался в сложном положении. Завершая оформление границ своей территории, он пытался максимально оттянуть неизбежное поражение. Вероятно, Элиару следовало бы просто сдаться… но он был из тех, кто не сдается никогда.

— Красиво сыграно, — вынужден был признать он после очередного хода.

Мимика и малейшие изменения тона Учителя были знакомы Элиару досконально. Он не сомневался, что наставник уже уверился в своей победе. К сожалению, то была не пустая самоуверенность, а единственно возможное развитие ситуации, к которому с каждым ходом они приближались. Во время партии с Элиара сошло сто потов: огненные пряди волос прилипли ко лбу. Что ж, эта проделка может обойтись ему очень дорого. Но все же он намерен был довести ее до конца.

— Выиграю я или нет — просьба все равно будет озвучена, — упрямо заявил Красный Волк, с вызывающе громким стуком выставив на поле очередной камень.

Учитель, также прекрасно понимавший исход поединка, лишь снисходительно рассмеялся.

— Я прекрасно знаю, о чем ты собираешься просить, волчонок, и, клянусь небесами, не выполню твою просьбу ни при каких условиях, даже если вдруг проиграю…

Учитель осекся, осознав, какое опасное слово случайно вылетело из его уст. Он обернулся на резко побледневшего Яниэра, словно ожидая подтверждения, в действительности ли он сказал «клянусь» вслух, а не мысленно, как происходило все их общение до этого. Первый ученик медленно кивнул, подтверждая: да, увы, он тоже слышал это.

Клятва дана!

В Лианоре клятвопреступление считалось одним из самых страшных грехов. Преступившие клятву были отмечены вечным позором и даже после смерти предавались прилюдному поруганию в особой посмертной позе. Элиару этот обычай всегда казался сомнительным и слишком жестоким: что такого ужасного должен совершить человек, чтобы не оставить его в покое даже после смерти?

Говорят, держателями клятв были сами карающие божества Надмирья, без жалости наказывающие всех, кто их нарушит.

Слово Красного Феникса Лианора было тяжелее камня. По воле небожителей он имел власть проклинать и благословлять, а потому должен был особенно внимательно следить за тем, что говорит.

Глаза Учителя расширились, а в следующий миг застыли, превратившись в две морские льдины.

Гораздо позднее Элиар осознал, какую власть случайно заполучил он в тот момент. Он мог заставить Учителя сделать все… абсолютно все, что пожелает, умело манипулируя просьбой, которую Учитель не должен был выполнять. Верховный жрец храма Закатного Солнца ни за что не захотел бы навлечь на себя гнев карающих божеств и дать им власть над собою.

Но в тот момент Элиар мог думать только об одном: его беспокоила судьба его народа.

— Я слышал вашу клятву, мессир. Но все же я попрошу вас о справедливом возмездии для строптивого племени Степных Волков…

Пожертвуй малым, чтобы получить большее, — не таков ли главный принцип этой изощренной и безжалостной игры? Не таков ли принцип базовой формы гнезда журавля, которую Учитель сам только что без зазрения совести использовал против него?

Разве он не перенимает, не впитывает как губка все то, что демонстрирует наставник? Разве не таков должен быть ученик?

— Убирайся с глаз моих, — процедил его светлость мессир Элирий Лестер Лар — с отвращением и, как показалось Элиару, с некоторым облегчением, словно бы он тоже потерял малое — гораздо меньшее, чем в самом деле мог бы потерять при таком опасном раскладе. Возможно, в этот миг всесильный Великий Иерофант и сам почувствовал себя лишь камешком на доске, маленьким камешком в руке опытного игрока.

Партия была безоговорочно выиграна белыми — и в то же время проиграна, проиграна Учителем подчистую.