За что наказывают учеников

Глава 21 Лезвие ревности

Эпоха Красного Солнца. Год 281. Сезон холодной воды

Родники оттаивают Ангу. Журавлиная Высота

*амарантовыми чернилами*

Замерев перед зеркалом в выделенной гостевой спальне Северного Замка, Агния Ивица Лира неторопливыми, отточенными движениями расчесывала волосы с приметными серебряными прядями на висках.

Лицо Совершенной было спокойно, только под нежными глазами цвета циан пролегли тревожные узкие тени. День выдался сумасшедшим и принес много хлопот, много беспокойства о будущем. Давно пора было переодеваться и ложиться спать… однако ей не спалось.

Небрежным жестом Агния отбросила в сторону резной, расписанный золотом черепаховый гребень и пристальнее глянула на свое отражение. Как и всегда, оно порадовало душу. С той стороны мутноватого темного стекла — не в пример полированным, безупречно сверкающим зеркалам Запретного города — на нее лукаво смотрела юная, совсем еще девчонка, но смышленая и амбициозная Совершенная. Она многого хотела в жизни — и не просто хотела, а держала в уме четкий план, как этого добиться. Она надеялась получить власть и почитание — и вот они уже были у нее в руках. Третья ученица Красного Феникса Лианора! Кто бы мог подумать, что благословение Великого Иерофанта, чуть больше месяца назад полученное ею в храме на празднике зимнего солнцестояния, окажется столь щедрым. Вспомнив самую долгую ночь года, Агния просияла. Она была благословлена! И, если бы не вмешался хитроумный Яниэр, она была бы благословлена самой первой. Это значило очень много.

До той поры в высших кругах родовой аристократии на юную Совершенную едва ли обращали внимание больше, чем на остальных, едва ли воспринимали всерьез. Мало ли при дворе Ром-Белиата молоденьких прелестниц на выданье? Увы, их роль ограничивается почетной, но малозначимой ролью супруги.

Конечно, в силу своего происхождения Агния считалась завидной невестой, и некоторые достойные семьи, где были подходящие по возрасту юноши, давно уж присматривались к ней и даже присылали главе их рода богатые дары с явным прицелом на будущий брак. К сожалению, традиционно невеста не принимала участие в выборе, от ее мнения решение не зависело, а потому ухаживания и переговоры велись в основном на более высоком уровне глав семей. Одни только мысли о семейной рутине, об однообразии жизни, на которое она будет обречена до конца дней, угнетали Агнию до невозможности, и она, взяв себя в руки, старательно гнала их прочь. Совершенная имела трезвый взгляд и отлично понимала, что претенденты на руку и сердце интересуются не ею, и важна тут вовсе не она, не ее личные качества и даже не дивная красота, — а возможность породниться с древней династией Лианора, заключить выгодный политический союз с одним из великих родов.

Да, все так: быть рядом со своим господином, доставлять ему радость и продолжить его род — вот единственное женское предназначение. Но деятельной и энергичной Агнии этой нехитрой роли было недостаточно: в жизни она не собиралась довольствоваться малым. Принести потомство — то была реализация даже не на человеческом — на примитивном животном уровне. Агния же, в чьих жилах текла священная кровь небожителей и могущественных первых чародеев Лианора, мечтала о реализации на уровне божественном. Она мечтала проявить врожденные таланты, чувствовала в себе способность и желание повелевать.

И вот по воле небес и благодаря собственной решительности судьба ее изменилась, пошла по иному пути. Не удержавшись, Агния самодовольно улыбнулась своему отражению: как теперь эти напыщенные снобы кланяются ей при встрече! Как боятся не угодить и случайно вызвать ее недовольство! Покровительство всесильного Элирия Лестера Лара в мгновение ока придало Агнии веса в большом свете: статус ее взмыл, взлетел в поднебесье, как птица. Совершенная вознеслась высоко: она была рядом с Великим Иерофантом, наместником небожителей на земле, пользовалась его благосклонностью и так или иначе могла добиться от него желаемого. О, она умела просить. Ночью она могла нашептать Великому Иерофанту что угодно, и эта потенциальная возможность влияния делала ее опасной, заставляла самых могущественных аристократов крови считаться с ней, как с равной.

Власть пьянила и кружила голову, словно самое дорогое вино. И пусть пока она не решает важных вопросов, не отдает желанных приказов, все это дело времени. Уже очень скоро самые заветные ее мечты воплотятся.

С нескрываемым удовольствием Агния вновь залюбовалась собственной красотой. Хороша, как же она хороша! Еще не так давно, будучи несмышленым ребенком, она не в полной мере сознавала это. Сейчас же редкая красота ее созревала, расцветала с каждым новым днем: подобная белому нефриту кожа засияла, черные брови удлинились, соблазнительно изогнулись, губы потемнели, словно вишни, а в циановых глазах появился странный блеск, насмешливый и — о, она ясно видела это! — сводящий с ума мужчин. А волосы! Роскошные, густые и такие длинные, какие положено носить храмовому иерарху. Теперь она и в самом деле выглядела как настоящая боевая жрица, уверенная, полная достоинства и превосходства, пусть пока еще великий Красный Феникс не успел ничему ее научить.

Светло-красные шелка храмовых ученических одежд водопадом струились по телу, холодя молодую, горячую кожу. От обычно приятного ощущения вдруг сделалось неуютно. Агнии не нравился холодный, как льдинка, слишком гордый Неприсоединившийся город, не нравилось находиться среди низших людей нечистой крови… после блистательного общества Ром-Белиата, наполненного утонченными отпрысками тысячелетних династий Лианора, двор Ангу показался очень уж простым и безыскусным.

Но хуже всего то, что здесь Красный Феникс вдруг сделался строгим, задумчивым и отстраненным, и это не на шутку обеспокоило Агнию. В чем крылась причина столь резкой смены настроения? Агния нахмурилась, внезапно почувствовав всю уязвимость, всю неустойчивость своего положения. Учитель… мысли о нем беспрерывно крутились и крутились в голове, не давая покоя.

Многим в Ром-Белиате было известно, что милость Красного Феникса переменчива, как погода весной, и этих угрожающих перемен следовало остерегаться больше всего на свете. Поначалу Агния посчитала своей соперницей Триумфатора — страшную, неподражаемую бессмертную, дочь темного бога… но, как оказалось, отношения между прекрасной госпожой Ишерхэ и его светлостью мессиром Элирием Лестером Ларом были весьма сложны и натянуты. Едва Агния обрадовалась своей ошибке и вздохнула с облегчением, как выяснилось, что внимание мессира все-таки приходится делить с другой. И кто же, о небожители, кто эта другая? Низкорожденная Янара, сестра-близнец Яниэра! Смертная дикарка, которая не стоит и волоса на ее, Агнии, голове…

Совершенная капризно топнула маленькой ножкой. Как Учитель смотрит на эту Янару! Так, как никогда, никогда не смотрел на нее. А ведь беловолосая Янара выглядит точь-в-точь как Яниэр… словно бы Учитель приказал Первому ученику надеть женские одежды…

Агния едва сдержала злые слезы и, с досады закусив губу, устремила на зеркало полный яда и ярости взгляд. Сила цвета непроизвольно выплеснулась наружу, стекло тихо охнуло, заскрипело, и — вскрылось десятками рваных трещин. Острые как ножи осколки посыпались к ее ногам, чудом не изрезав ступни. Агния наклонилась и осторожно подняла опасный кусок, самый большой. В циановых глазах заплясало жестокое женское безумие.

— Острый… как лезвие. Как ревность, что режет сейчас мне сердце.

Бесшумно и грациозно, словно огромная диковинная бабочка, она запорхала по комнате: длинные полы одежд развевались в такт движению подобно трепещущим крыльям. И красив, и страшен был этот танец. Кружась в одиночестве под пронзительную музыку безмолвия, Агния не отрывала горящего взора от зеркального осколка, переливающегося в ее руках всеми цветами радуги.

— На твоем месте, Янара, я бы опасалась за свою жизнь… ты же беспомощнее младенца… — Удивительный контраст был между мягким девичьим голосом и пугающим смыслом слов, что он произносил. — Глупая, глупая… неужели ты думаешь, что сможешь встать у меня на пути?

Смеясь, она запрокинула голову и, придя в сильное нервное возбуждение, вдруг с размаху швырнула осколок на пол. Тот разлетелся сотней колючих алмазных брызг, рассыпался и расплескался сотней сверкающих капель, — и вот уже вся гостевая спальня полна режущей ноги пыли.

— Что же я говорю? — внезапно ужаснулась сама себе Агния, заметив, что бледные пальцы ее подрагивают и кровоточат. — Что делаю? Черная ревность затуманивает мой разум. Черная змея пожирает мое сердце.

В отчаянии она заметалась из угла в угол, не обращая внимание, что мелкие осколки впиваются в плоть, и со страхом зашептала:

— Эта необузданная ревность погубит меня… сведет с ума…

Сегодняшним вечером его светлость мессир Элирий Лестер Лар по очереди вызывал в свои покои Первого и Второго учеников, а про ее существование как будто позабыл. Молча сносить такое пренебрежение было невозможно. Агния Ивица Лира происходила из древней династий Лианора и с детства привыкла к высокому положению, к опеке семьи и почитанию низкорожденных. В отличие от нее, могущей похвастать исключительной чистотой крови, оба старших ученика Красного Феникса являлись презренными полукровками, что давало Агнии неоспоримое право смотреть на них сверху вниз. Однако почему же Учитель, пригласив этих двоих, оставил ее без аудиенции?

Не в силах больше терзаться вопросами, Агния выскочила вон из комнаты и, позабыв о приличиях, побежала туда, куда рвалось сердце. Дикое пламя ревности сжигало ее изнутри. Нет, она не должна переживать. Во что бы то ни стало нужно попытаться успокоиться и не трепать себе нервы зря: этой наивной простушке Янаре никогда не затмить ее!

Но сказать было проще, чем сделать: сердце предательски пропускало удары, а перед внутренним взором проносились кровавые, размытые яростью сцены расправы над соперницей.

Длинный коридор, скудно освещенный редкими факелами. Полумрак, и в нем — ни души… Тем лучше: никто не должен видеть Третью ученицу в таком недостойном, взволнованном и растрепанном виде. Сломя голову она неслась по ледяным, застывшим за зиму каменным плитам, и капельки драгоценной крови Совершенных оставались на них, словно крохотные алые цветы, распустившиеся там, куда ступила ее нога. Сердце колотилось безумно, бешено, колотилось так громко и сильно, что в груди пекло, мучительно болело, и казалось: несчастное сердце вот-вот разорвется или выпрыгнет прямо из горла… Где же наконец злополучные двери? Где они спрятались, где? Вот-вот ей станет дурно, и она упадет в обморок прямо здесь, в пустых коридорах Северного Замка… и завтра утром ее, без обуви, без подобающей одежды и прически, обнаружат совершающие утренний обход равнодушные стражники-северяне…

Всхлипнув от жалости к себе, Агния остановилась, будто наткнулась на невидимую преграду. В плавающем ночном сумраке неясно вырисовывались двери в покои Учителя. Широкие, добротные, но не такие высокие, не такие изящные, какие Совершенная привыкла видеть в родном Ром-Белиате: чернея бездонным провалом в неизвестность, они вызывали невольную тревогу… Не обращая внимания на неподвижных Карателей, которые не имели права ее задержать, не раздумывая ни мгновенья, Агния ворвалась внутрь и, минуя пустой кабинет, решительно проследовала в опочивальню.

В этот поздний час свечи были погашены, но в комнате оказалось светло. Сияние близких северных звезд, необычайно яркое, щедро заливало глубокие кресла и большое овальное зеркало, низкий столик и гобелены на стенах, и только укрывшаяся в алькове кровать с бледно-голубым балдахином пряталась в полумраке. Все было окутано таинственной тишиной. Агния застыла на пороге и, казалось, даже перестала дышать. Бессмысленный и пустой взгляд ее блуждал, пока наконец не обнаружил искомое.

Заложив руки за спину, Красный Феникс недвижно стоял у окна и словно бы грезил наяву. Похоже, Первородный даже не заметил бесцеремонного ночного вторжения. Лунный свет мягко подчеркивал его узнаваемый силуэт, лунные блики запутались в иссиня-черных волосах, скользили по гладким серебряным прядям. Выражения лица было не разглядеть, но Агния догадывалась, куда смотрит сейчас верховный жрец храма Закатного Солнца и о чем думает. Окна его покоев выходили аккурат на площадь, где уже завтра утром должна была состояться прилюдная казнь вдовы владетеля Ангу…

В сердце Агнии неожиданно трепыхнулось смутное чувство. Что это — жалость? Агния с удивлением прислушалась к себе. Ей думалось, вдова Яргала не заслужила столь печальной участи. Должно быть, бедняжка не выдержала непрекращающейся тревожной суеты происходящих при дворе событий, гнетущего напряжения интриг и политических игр, а самое главное — несмываемого позора от того, что так и не сумела произвести на свет наследника. Из-за общественного давления повредилась в рассудке — и умертвила собственного венценосного супруга прямо на семейном ложе. Какие только нелепости не случаются в жизни!

И все же Агния сочувствовала несчастной. Теперь северяне сожгут ее на костре на глазах у всего народа, словно соломенное чучело зимы, которая, кажется, царит в Ангу круглый год.

И кто будет править отныне Неприсоединившимся городом? Неужели Яниэру придется покинуть Ром-Белиат и занять место Яргала на престоле Ангу? Что уж скрывать, Агния будет несказанно рада, если гордый любимец Учителя и в самом деле однажды исчезнет из храма… но довольно размышлений. Не за тем заявилась она посреди ночи — а решительности, как и всегда, ей было не занимать.

Неслышно приблизившись к Красному Фениксу, Агния ласково тронула его плечо.

— Мессир… — Она дрожала от волнения и холода, и обычно милый девичий голосок прозвучал скованно.

Почувствовал прикосновение, его светлость мессир Элирий Лестер Лар вздрогнул. Он будто вышел из странной прострации, внезапно проснулся, и пробуждение это оказалось неприятным.

Его нервная реакция немедленно дала Агнии понять, что на сей раз она жестоко просчиталась. В ужасе Совершенная застыла на месте. Что же она наделала! Самовольно, без разрешения коснувшись священного тела верховного жреца храма Закатного Солнца, наместника небожителей на земле, она совершила смертный грех!..

— Да как ты смеешь… — Красный Феникс развернулся и инстинктивно схватил ее за руку. После всех событий сегодняшнего дня и длительных вечерних переговоров с двумя старшими учениками он выглядел очень уставшим. — Как смеешь без позволения являться в мои покои? Что ты возомнила о себе, девочка?

От неожиданности Агния вскрикнула. Железный обруч пальцев плотно сомкнулся на запястье, но тут же разжался: Учитель пришел в себя и немедленно отстранился, смерив ее тяжелым взглядом.

Не давая ему уйти, Агния тут же рухнула на пол и, почтительно припав к лотосным стопам, слезно запричитала:

— Простите меня, ваша светлость, умоляю, простите… ваша светлость…

Но Красный Феникс не желал слушать. В сильном раздражении он оттолкнул протянутые к нему руки, замершие, изломанные в отчаянной мольбе. Агния мастерски применила извечное оружие слабого пола, но сделала только хуже: его светлость мессир Элирий Лестер Лар, по-видимому, терпеть не мог женских слез.

Привычным движением рука его скользнула за пояс, к Хвосту Феникса… и уже в следующее мгновение легендарная огненная плеть с силой рванула Агнию с колен и подняла в воздух легко, точно перышко, смертельной петлей захлестнувшись вокруг горла.

— Запомни на всю жизнь этот желанный миг, — холодно и гневно отчеканил Красный Феникс, сведя брови, — первый и последний раз, когда ты была выше меня.

Агния толком не успела испугаться, как все закончилось. Вот только земля ушла у нее из-под ног, и она взмыла вверх, как птица… беспомощно ухватилась за плеть, не давая себя задушить… И вот уже непревзойденный Хвост Феникса безжалостно швырнул ее обратно, низвергнул с сияющих небес на грешную землю.

Упав, Совершенная больно ударилась, но осталась цела — сила цвета крови защитила ее от серьезных повреждений. И только тут, в относительной безопасности, Агнию настиг страх… парализующий страх при мысли о том, что на самом деле могло произойти. Судорожно откашливаясь и пытаясь восстановить дыхание, она плотно прижимала тоненькие пальцы ко рту, стараясь не раздражать Учителя тихими всхлипываниями и неровными хриплыми вдохами. Никогда не думала Агния, что утонченный и галантный выходец из Лианора может быть с нею таким грозным, таким жестким… Она все еще не могла успокоиться и сделать нормальный вдох. Но как же замечательно было дышать, просто дышать, пусть даже так сбивчиво и прерывисто, но не чувствуя на горле удавки. Как громом пораженная, Агния не двигалась и молчала, ожидая, что будет дальше.

Все словно бы обрушилось в один миг: небо упало на землю и погребло под собой ее радужные надежды, мечты и, самое болезненное, иллюзии.

— Забудь о своих непомерных амбициях, — раздельно произнес Учитель, и ледяной тон его не предполагал возражений. — Забудь о самой себе — и не вспоминай, пока не будет приказано. Сейчас же ступай прочь и хорошенько подумай над тем, что услышала. И не смей попадаться мне на глаза до самого моего отбытия.

Агния подняла на наставника заплаканное лицо.

— До вашего отбытия? — непонимающе и жалобно переспросила она. — Но разве… разве мессир не возьмет меня с собой в Ром-Белиат?

Красный Феникс бросил на нее взгляд вверху вниз, словно раздумывая, удостаивать ли ответом, и покачал головой.

— Нет, — сухо отрезал он. — Я возвращаюсь в Ром-Белиат завтра утром. Один. А ты остаешься здесь, чтобы разделить тяготы обратного пути со своими братьями. Близится война, и все должны быть готовы к ней, закалив свое тело и дух. Ты не исключение. Ни по какой причине ты не должна чувствовать себя особенной, чувствовать себя избранной. Ты точно такая же, как другие ученики. И точно так же, как они, ты должна приносить пользу храму Закатного Солнца.

Заметив ее растерянность, Красный Феникс пожал плечами:

— Тебе не за что обижаться: ты получишь свое положение и власть. Бери, сколько сможешь взять. Чего тебе еще нужно? Ты будешь владеть тысячами людей: гордыми степняками, неистовыми южанами, царственными Совершенными, гибкими темнокожими рабами со всего востока… Ты будешь владеть всем, чем захочешь, за исключением одного: ты не будешь владеть мной.

Стало ясно, что ничего утаить от Учителя не удастся: он словно бы видит ее насквозь, видит малейшие движения ее трепещущего сердца.

— Я не посмела бы и помыслить о таком, ваша светлость, — прошептала смутившаяся Третья ученица, устыдившись и испугавшись того, как легко и безжалостно ее скрытые желания вытащили из самых потаенных уголков души. Вытащили и предъявили ей в доказательство, как неоспоримую улику. Агния была не готова к настолько откровенным словам: слишком непривычно услышать такое вместо всегдашних уклончивых и обтекаемых речей Красного Феникса… но, кажется, после трудного дня Учитель был взвинчен и легко выходил из себя. — Я мечтаю только о возможности служить вам.

— Ты должна служить не мне, — Красный Феникс сделал выразительную паузу и продолжил со всей строгостью: — а Ром-Белиату, наследнику великого Лианора.

От перенапряжения и страха Агнию пробила крупная дрожь. Хоть жар бросился ей в лицо, она никак не могла согреться. О небожители, по глупости своей она все испортила, настроила своего высочайшего покровителя против себя! Больше Учитель и не посмотрит на нее… Если сейчас он выставит ее вон, дело будет совсем плохо… она не переживет этого, не переживет. Какой кошмар, какой позор… позор…

— Что с тобою случилось? — меж тем вопросил Красный Феникс, обратив внимание на ее изрезанные пальцы и ступни. — Откуда кровь?

Закрыв лицо руками, Агния беззвучно расплакалась от чувств. Она и не заметила, а действительно… широкие полы ее ученических одежд уже совсем промокли от крови.

— В спальной комнате я разбила зеркало… — наконец призналась Агния, с трудом взяв себя в руки. — Оно показывало ту, что более не нужна вашей светлости…

— Тогда это было кривое зеркало, — неожиданно смягчившись, проронил Учитель и отер ее слезы своим вышитым рукавом, алым крылом феникса. — Оно обманывало тебя, моя маленькая глупая Ивица. Как можешь ты быть не нужна? Ты подаешь большие надежды, иначе бы я и не подумал взять тебя в храм. Ты — колоссальная ценность для всего нашего народа. Ты словно великая матерь, в священных чреслах которой вызревает плод будущего Совершенных. Ты должна быть достойна этой ответственной миссии. Ты должна неустанно работать над собой, трудиться не покладая рук…

— Что? — не поняла Агния, не смея верить своим ушам.

Услышав произнесенные Учителем пророческие слова, Агния Ивица Лира испытала шок, испуг, нерешительность… и в то же время — прилив необычайного глубинного вдохновения, почти религиозного экстаза. Агния сразу поняла: все это не обман. Учитель не пытается ввести ее в заблуждение, одурачить и отвлечь от боли яркими красивыми посулами, словно несмышленое дитя. Нет, несмотря на юный возраст ученицы, несмотря на колоссальную разницу в их статусах Красный Феникс Лианора воспринимал ее всерьез и, кажется, действительно видел в ее судьбе нечто большее, чем судьбу рядового человека. Он никогда не отвергал ее любовь и почитание, не считал их менее ценными, чем у старших учеников. Не передать словами, как это вдохновляло.

Внутренний взор вдруг прояснился, словно она была Видящей, и перед глазами возник весь ее грядущий жизненный путь. Агнии открылась подлинная цель, и цель эта была благородна и велика. Воистину, если и становиться матерью, то матерью целого народа, благословенного самими богами!

— Встань, — велел Красный Феникс, но тут же протянул руку и сам помог ей подняться: она была не в состоянии держаться на ногах. — Так, значит, твоя спальная комната вся в осколках, и ты не можешь вернуться туда. Смотри мне в глаза, девочка. Успокойся…

О, эти глаза… Никому в здравом уме не следовало приближаться к их глубокой морской синеве. Они были холодны и прекрасны, словно безвременная смерть на алтаре, словно священное подношение божеству, для которого приготовлены лучшие жертвы.

Мгновенным усилием воли Красный Феникс овладел ее сознанием. Мучившая Агнию душевная боль немедленно начала таять, словно лед под лучами солнца, и наконец исчезла. В циановых глазах Учителя большими хлопьями кружился снег, плыла сияющая тьма. Беспомощная и несчастная, Агния и не заметила, как взбаламученная вода ее мыслей успокоилась и безмятежно потекла по нужному руслу, повинуясь неотразимому обаянию Первородного. Подсознательно Агния понимала, что сейчас не в силах справиться с разрушительными эмоциями, и была благодарна Учителю за милосердную помощь и утешение.

В полузабытьи Совершенная Агния вдруг почувствовала, как четко очерченные губы с нежностью коснулись ее лба, и все черные мысли сейчас же оставили разум, и истерзанное страданием сердце вновь исполнилось сладких и радостных грез…

По какой-то причине в ту ночь его светлость мессир Элирий Лестер Лар не хотел быть один. Хоть в силу своего положения он редко оставался в одиночестве, но все же, кажется, был с ним хорошо знаком.

Утро, когда должна была состояться казнь, не скоро наступило для них.