Все контракты должны быть исполнены

Глава 22

«Что я должна сделать?» — единственная мысль бьется в голове. Возникает странное ощущение оторванности от тела, когда произошло нечто странное, заставляющее разум оцепенеть и видеть зыбкую картину прошлого.

Клогги бежит по лесной тропинке, уворачиваясь от свисающих веток и перепрыгивая через корни. На дворе стоит теплое лето, и солнечные лучи пробиваются через густую листву, пока ребенок босыми ногами оставляет следы на земле. Черноволосый ребенок никуда не торопится и ни от кого не бежит, но игра, известная только ей, принуждает бежать еще быстрее.

Скоро впереди показывается выход из тени деревьев, освещенный ярким светом. Девочка вырывается оттуда, еще сильнее ускоряется, а потом достигает обрыва, с которого прыгает так далеко, насколько хватает сил. Чувство свободного полета завершается очень быстро, когда тело падает в реку, подняв брызги.

Вынырнув, довольная Клогги слышит приближение следующего участника игры, который тоже прыгает в реку с обрыва. В этом и есть вся соль: кто сможет прыгнуть дальше всех, тот и выиграл. И мальчишка приземляется чуть дальше, чем заставляет показать язык и плыть к берегу.

Скоро вся стайка детей из ближайшего поместья собирается в тесном кругу, чтобы придумать новую игру. У всех разные предложения, но самая авторитетная тут именно Клогги, которая ведет за собой всех в другую сторону, где с берега можно попасть на дорогу, а та приведет на поля, где пасутся овцы.

— И вот в них можно кидать камни! — звонким голосом сообщает бойкая девчонка с черными волосами, которым еще предстоит высохнуть после плавания.

— Но там точно будет пастух! — возражает Кимель, сын местного лорда, которому просто не с кем играть, детей равного с ним социального положения на много миль нет. Он по мнению Клогги не самый отважный и быстрый, и над ним можно подшучивать сколько угодно.

— В этом весь смысл! Если нас заметят, мы будем бежать. Кого поймают, тот дурак!

Пять мальчиков и четыре девочки принимаются за новую игру, кидая мелкие камни в пасущихся овец. Даже если брать совсем маленькие снаряды, добросить даже до крайней цели не получается, из-за чего детвора всё дальше заходит на поле, пока не раздается стук копыт. Пастух из числа крестьян местного лорда заметил бесноватую детвору, поэтому несется прямо к ним. И то, что он оказался верхом, становится большой проблемой.

Клогги самая первая пустилась наутек, и все остальные последовали её примеру. Один лишь Кимель оказался самым нерасторопным, о чем смеясь говорит Клогги, прячась в кустах за дорогой.

— И что теперь будет? — спрашивает один из группы.

— Да что ему будет? — отмахивается Клогги. — Он — сын лорда. Ему пастух ничего не сделает.

Так и происходит, когда Кимель возвращается к ним, даже не заработав подзатыльника или удара хлыстом по заднице. Да, положение в обществе решает твою судьбу.

— Кимель — дурак. Кимель — копуша, — дразнится Клогги, что подхватывают еще некоторые дети.

— Заткнитесь. Я и не собирался убегать, мне все равно ничего не сделают, — мальчик явно пытается оправдаться.

— Но я видела, что ты начал бежать, — не успокаивается главная заводила.

— Замолчи! Вообще это ты во всем виновата. Я пошел домой, — обиженно отвечает Кимель и действительно идет по направлению к деревне и строящейся крепости, где живет местный лорд.

Клогги пожала на это плечами и продолжила игры со всеми, но вечером того же дня за это пришлось расплачиваться. Мама Клогги работает на кухне лорда, поэтому девочка любит туда приходить после дня игр, чтобы чего-нибудь поесть, но сегодня вместо ужина мать схватила за руку и потащила к самому лорду, который обычно сидит в общем зале с кубком вина.

— Ваша светлость, мы пришли, — женщина встает на колени, что вынуждена повторить Клогги, которая уже догадывается о том, что дурак-Кимель пожаловался на нее отцу и теперь можно ждать лишь наказания. К счастью, мужчине словно все равно на разборки среди детей, но и закрывать глаза он на это не будет.

— Всыпь ей. И посильнее, — только и говорит лорд на бесконечные извинения матери, после чего отпускает.

И всыпали Клогги действительно по самое не хочу, она почти уверена, что голая задница познала всю жгучесть ударов тонкой полоской кожи. И пока Клогги трет зареванное лицо, мать продолжает давать наставления:

— Пойми ты наконец, мы рабы господина, поэтому вести себя нужно подобающе нашему положению. Сын господина для тебя тоже господин, поэтому будь услужливой по отношению к нему. А теперь прекращай плакать и одевайся.

Клогги не могла сидеть и спать на спине еще пару дней, а на третий вновь оказалась на улице, чтобы продолжать игры с другими детьми. Кимель тоже там был, и снова оказался под прицелом насмешек Клогги, которая только разозлилась из-за того, что на нее пожаловались. Теперь к обидным прозвищам добавилось «доносчик» и «плакса». Ничего удивительного, что к вечеру того же дня Клогги вновь наказана матерью.

И чем больше в Клогги пытались вбить почтительности и манер, тем сильнее она буйствовала, не страшась нового наказания. Кимель перестал играть с другими детьми, если там была «дура-Клогги», а её матери приходилось краснеть и извиняться еще больше. От этого удары плеткой становились тяжелее и многочисленнее, переходя также на спину. И чем больше брани и рукоприкладства мать получала от лорда, тем больше кровавых отметин оставляла на теле дочери, но даже такие телесные наказания словно заставляли девочку становиться только крепче и безумнее.

При этом, когда пришла пора снимать урожай, её специально отправили помогать на поля, чтобы у нее просто не оставалось времени на игры. Осень прошла без происшествий, а зимой снова случился инцидент, когда детвора принялась собирать свежевыпавший снег и кидаться им в друг друга в составе двух команд. Одной командовала Клогги, а другой — Кимель. Итогом стало разгромное поражение второй команды, а Клогги даже победно поставила ногу на «вражеского» капитана.

Заметившие это слуги донесли лорду, после чего Клогги ожидало новое наказание, но мать даже пальцем её не тронула, вернувшись от лорда и лишь твердила о том, что они должны служить, в этом их призвание. Она молча заставила Клогги помыться и надеть чистое платье, после чего поздно вечером отвела в опочивальню господина. И не слушая никаких вопросов, просто ушла, а скоро пришел хозяин крепости, плотно закрыв за собой дверь.

Вернулась Клогги только под утро с разбитой губой, следами веревки на запястьях и пустым взглядом. Она позавтракала на кухне, где работает мать, и обе молчали. Подобное потом повторялось несколько раз, но поведение Клогги становилось только хуже. Там, где раньше было детское озорство, появилась черная злость. Принуждение к рабское доле, с которым девочка не могла бороться, пробуждало стремление нарушать все остальные правила, какие только можно.

Она и раньше была задирой и непоседой, а теперь пугает вообще всех сверстников, но особенно отыгрывается на Кимеле, на жалобы которого лорд перестал обращать внимание, лишь звал к себе Клогги. Таким образом играть ей больше стало не с кем, она развлекала себя играми с воображаемыми друзьями и научилась слушать музыку, которую никто другой не слышал.

Через год она пугала даже взрослых, а также ночью перерезала горло новому скакуну, подаренному лордом единственному сыну на десятилетие. На это хозяин земель не стал смотреть сквозь пальцы, поэтому решил научить сына, как себя вести со слугами. Клогги в конюшне привязали к столбу, после чего лорд вручил Кимелю палку и приказал бить, пока Клогги не встанет перед ним на колени и попросит прощения.

Сначала это Кимелю даже понравилось, но Клогги успела повидать в своей жизни и не такое, так что лишь терпела, закрыв голову руками. В конюшне никого больше не было, а лорд приказывал бить сильнее, а также повторять приказ преклониться. В итоге до отчаяния дошел сам Кимель, которому только предстояло научиться жестокости. Он со слезами на глазах попросил отца остановить всё это, но лорд лишь вздохнул и приказал отдать ему палку.

Кимель явно тогда обрадовался, но Клогги знала, что лорд может делать с ней абсолютно что угодно без каких-либо ограничений и будет этим пользоваться. Удар взрослого человека заставляет взвыть против воли, и Клогги тут же встает на колени и целует землю у ног Кимеля.

— Вот видишь? Теперь всегда носи с собой палку и используй по назначению, — сказал тогда лорд и отдал ребенку орудие принуждения со следами крови. И Кимелю пришлось подчиниться и через какое-то время он нашел забавным ударять Клогги всякий раз, когда она оказывалась рядом. А дочери кухарки приходилось принимать раболепное положение, иначе лорд снова начнет звать к себе.

В итоге Клогги еще сильнее отдалилась ото всех и научилась не попадаться никому на глаза в течение всего дня, но тогда Кимель придумал новую игру для всех детей. Тот, кто найдет и поймает Клогги, получит вкусную награду со стола лорда. После этого прятаться стало невозможно, её находили, и Кимель заставлял стоять на коленях и бесконечно повторять вопрос о том, что нужно исполнить бестолковой рабыне для её несравненного господина.

Это могло бы продолжаться и дальше, но однажды день не задался от слова совсем. Болел живот, всю ночь пришлось помогать матери на кухне готовиться к скорому пиру, а тут Кимелю вновь стало скучно, и он вновь объявил охоту на Клогги, которая решила поспать на чердаке хранилища с зерном.

И когда сын конюха нашел её там и сбросил спящую с балки, что-то животное пробудилось в ней. Ярость вылилась на первого, кто оказался рядом. Клогги его сначала принялась избивать, а потом задушила оказавшейся под рукой веревкой. Когда она вышла оттуда, Кинель и остальные, до этого бесстрашные, попятились, словно увидели чудовище.

Убийство вызвало переполох, а Клогги даже не пыталась ничего скрывать. Ей уже было все равно, даже если её убьют, но вместо этого лорд решил просто избавиться от той, кто однажды может совершить еще что-то подобное.

В одном комплекте одежды её выпроводили на тракт, где дожидался загадочный человек, которого другие называли колдуном. Подобных людей боялись даже те, кто имел власть в своих руках, так как колдуны могли отдавать приказы самому миру и были на короткой ноге с другими мирами и их обитателями. Мать Клогги не стала провожать дочь, так как была занята новорожденной девочкой, отцом которой стал кто-то из слуг. Возможно, её сестру она сможет воспитать как положено рабам, но проданной незнакомому человеку Клогги на это плевать. Стало вообще на всё плевать.

— Какой приказ я должна для вас исполнить? — это были первые слова, которые она произнесла колдуну с недоброй улыбкой. Огонь в ней потух окончательно, но она даже не догадывалась, что новый господин наполнит её естество совсем другим огнем, который будет жечь, но не согревать…

— Какой приказ я должна для тебя исполнить? — как заведенная повторяет Клогги, стоя на коленях. Огненные вихри вокруг продолжают гулять, уже не слушаясь воли Гримуара Хаоса, поэтому огонь перекидывается на строения Аминдалы. Но разум этого словно не понимает, попав в ловушку воспоминаний.

Глаза видят, как кто-то сражается совсем рядом, но никого не узнает. Юноша с щитом закрывает её от высокого воина в алых доспехах, булава которого отскакивает от щита. Чувства Гримуара подсказывают, что нападающий несет на себе невидимые отпечатки безумия и силы Двуединства, так что у его оппонента нет никаких шансов, но чем критичнее становится ситуация, тем более тверже стоит на ногах молодой человек.

— Какой приказ я должна для тебя исполнить? — повторяет Гримуар, смотря в лицо упавшего человека.

— Приди в себя и победи всех врагов, ты ведь можешь это сделать! — выкрикивает воин, чье лицо смутно знакомо. И теперь получен приказ, который она точно должна выполнить, ведь в душе она рабыня и не смеет поднимать высоко голову.

— Quer larturithu amerande asento ma`ar, — шепчут губы Наречие Хаоса. Гримуар точно знает, что значат слова, и обладает достаточной силой, чтобы мир послушался приказа.

— Это жреческий диалект, — выкрикивает демон с шестью руками напарнику, хотя рядом нет никого, кто мог бы удивиться необходимости демонов общаться на общем человеческом языке.

— И что? — отвечает воин с костяной булавой. — Разве ты не должен был вывести Гримуар из боя?

—Я так и сделал! Но теперь нужно бежать! — четыре руки указывают на светлеющее небо. — Сам Гримуар выживет, заберем потом.

Нападающие тут же исчезают в пожарах, пока над Аминдалой разносится взрыв, в котором погибает огромный дракон-нежить. Дасиилай в облике изумрудного дракона смотрит в небеса, где через тучи проникает огненное зарево, а также к площади спешат Хирона и Амелла, пока Лекс трясет Клогги за плечи, пытаясь вывести из странного состояния.

— Клогги, очнись, пожалуйста. Демоны отступили, как только увидели твою силу. Теперь не нужно бить, ты слышишь?

Остальная часть команды почти одновременно оказывается рядом, а тучи теперь пылают и разрываются на части большим небесным телом, что стремится к земле. По неровной поверхности огромного камня струится пламя, а воздух наполняет сильный гул. Нетрудно догадаться, куда нацелен удар Наречия Хаоса: от Аминдалы и всего вокруг ничего целого не останется.

И только кажется, что небесному телу еще долго падать, скорость только увеличивается, после чего метеорит ударяет в центр города, создавая невероятную по силе ударную волну, которая расходится во все стороны со скоростью звука или даже быстрее. Дома складываются в одну линию независимо от использованных при строительстве материалов, даже копия Гед-Нарумана раскалывается на множество частей.

Бешеный ветер расходится на многие десятки километров, валя деревья, а ему вторит сильное землетрясение, толчки которого пронесли не только по Моунцвелю, но и по всему континенту. Там, где раньше был город Аминдала, теперь дымящийся котлован, который теперь останется здесь на тысячи лет, если к тому момент Домен Людей в принципе будет существовать, ведь бывают такие силы, которые могут не только разрушать целые города, но даже расколоть материк или весь мир.

И в этом даже не будет нарушения Мирового Закона, так как знание и сила могут приводить к сверхрезультатам, хотя не от каждого он захочет такое терпеть. Сейчас все великие силы обращают внимание на удар, который стер с лица земли Аминдалу. Знающие догадаются, что послужило причиной. Например, Ирай вслушивается в подземные толчки и догадывается, что это Клогги все же использовала настоящие силы, хотя они очень далеко.

— Надеюсь, Шерил успела отвести войска, — произносит стоящая рядом Кэйла. — Срочно возвращаемся в Аминдалу?

— Обязательно, но сначала мне нужно сделать кое-какое дело рядом с Винкарто. Мы все равно не успеем прибыть к месту событий вовремя, поэтому нет никакого смысла рвать туда когти.

— Ты просто получил кое-что важное для себя? — догадывается вторая принцесса королевства.

— Можно и так сказать. Я наконец получу оставшуюся часть награды от Шкатулки Игр. Если остальная команда выжила, то наша помощь им не потребуется. Если же нет, то тем более.

Кэйла пожимает плечами. Для нее это вполне приемлемая логика, а ждать геройских поступков от Гнисира Айтена точно не стоит, словно без души мораль и долг не могут существовать. Но сама принцесса душу ведь имеет, но тоже согласна действовать по велению разума, а не чувств. Все же стоящий рядом душелишенный — хороший наставник.