Импровиз. Война менестреля

Глава 10 Ч. 3

Трапезничающие за «главным» столом о чём-то негромко беседовали. Их голоса совершенно заглушались хохотом кринтийцев. Пран Уилл ел чинно и сосредоточенно, как делал любое дело. Гвен альт Раст шептал на ухо духовнику, постукивая вилкой по краю тарелки. Священник кивал и прихлёбывал из кубка. По причине избыточной полноты он отказывался от пива, предпочитая выпить за обедом бутылочку лёгкого вирулийского вина, которое, по его же словам, изрядно способствовало пищеварению.

— Реналле становится хуже, — убитым голосом проговорил Гвидо. — Уже дней пять. Намечалось улучшение, я так радовался. А теперь хуже. Что я делаю не так?

Офра повернулась к мальчишке. На ученика лекаря было жалко смотреть. Трясущиеся губы, бледные щёки и красные от недосыпа глаза.

— А что ты делаешь? — спросила она.

— Настойку ромашки и зверобоя. Мята. Молоко с мёдом. Кашу ей варят на молоке то Лонара, то Анне. Потом крошат туда грудку цыплёнка. Мелка. Она же отказывается жевать, только глотает. В комнате цветы. Моют пол по три раза в день. Проветриваем, чтобы на улицу не выносить её, не тревожить лишний раз… Но ничгео не помогает.

— А какие-нибудь ваши порошки или пилюли?

— Нет. Фра Бьянческо сказал, чтобы не мучили её лекарскими снадобьями.

— Так если другое не помогает…

— Помогало же! Я боялся, что в дороге ей станет хуже, но нет! Отлично справилась. И здесь сперва на поправку пошла. А дней пять назад… Я не перенесу, если она умрёт!

— Что значит — не перенесу? — Хмыкнула Офра. — Ты лекарь. Если ты из-за каждого своего больного собрался умирать, то подыщи-ка себе другое занятие.

Гвидо попытался подцепить вилкой баранье рёбрышко, но оно выскользнуло и упало под стол, где немедленно послышались хруст и чавканье. Собаки время не теряли и не предавались рассуждениям, когда приходила пора действовать.

— Реналлу пятый день мучают боли. Она стонет и всё время что-то бормочет. Отдельные слова. Я не могу это слышать. Мне кажется, что всё это из-за меня… Я перепробовал все травы, которые у меня с собой. Ничего не помогает.

— Пробуй ещё! — сказала, как отрезала, Офра. — Тебя учил один из лучших лекарей Кевинала. думаешь, почему пран Гвен всё время повторяет — нужно ехать в Кевинал, нужно ехать в Кевинал? Тамошних лекарей никто не превзошёл. А фра Бьянческо — один из лучших.

— Может, за ним послать? Приехал бы, посмотрел… Посоветовал бы что-нибудь.

— Может, и послать. Я поговорю с праном Гвеном. А теперь успокойся и доедай мясо. Тебе силы нужны. если ты свалишься, кто тогда будет лечить Реналлу?

Парень кивнул и больше не тревожил Офру разговорами, которая молчала, размышляла до конца обеда и почти ничего не съела. Если бы Реналлу отравили, она, возможно, смогла бы помочь. В лесной школе будущих убийц учили не только готовить и подбирать различные яды, но и использовать противоядия. работа сложная, всегда есть риск пораниться о собственный кинжал, смазанный слизью пурпурной жабы. Вот тогда-то и пригодится умение быстро отыскать в сумке порошок или жидкость, способный помочь. Но с болезнями, да ещё с болезнями измученной души, Офра бороться не умела. Могла лишь строить догадки. Вдруг Реналле стало легче в дороге из-за лесного воздуха, равномерного покачивания в телеге, солнечного неба над головой и птичьего щебета в лесу? Звучит странно и почти неправдоподобно, но кто проверял? А здесь в замке, в окружении каменной кладки, вернулись воспоминания о темнице, в которой и началась болезнь. Всё может быть, но тут Офра не помощница. тут, в самом деле, нужен знающий лекарь.

Поскольку обедали в замке поздно — за стол садились уже затемно, а других развлечений на вечер кроме как слушать волынку Диглана Дорн-Дава не предвиделось, Офра, выйдя из-за стола, отправилась в свою комнату, наверх. Всё равно музыку старого кринтийца будет слышно во всех уголках замка ещё стражу, а то и полторы. Она уже знала наперечёт все мелодии, к которым Диглан испытывал неизъяснимое пристрастие.

Жильё Офра делила с Морин. Когда-то давно, это комната наверняка предназначалась для пажей. Был в Аркайле лет четыреста тому назад хороший обычай — отправлять отроков на воспитание в Дома, с которыми их отчий Дом был связан союзническими отношениями или вассальной присягой. Мальчишки обучались военному делу и хорошим манерам не в родном замке, где их могли жалеть и баловать, а у чужих людей. Но как показало время, хороший обычай, постепенно изжил себя с приходом века утончённости и манерности в дворянской среде. Офра считала, что ей повезло. Если бы комната принадлежала супружеской паре из дальней родни предков прана Гвена, ей пришлось бы спать в одной постели с Морин.

Ещё на лестнице убийца почувствовала, что очень хочет спать. Так, к4а кбцдто несколько дней не видела подушку. Глаза слипались. Находила зевота, грозившая вывихом челюсти, руки и ноги стали ватными. Странное дело… Вроде бы сегодня никакой особой работы не было, чтобы устать. Но почему бы не вздремнуть три-четыре стражи, если хочется? Жизнь в замке Офра воспринимала как отдых, выпавший благодаря счастливой случайности. Когда ещё так попадёшь на всё готовое? Кормят, поят, спать позволяют, сколько хочешь, и работой не утруждают от слова совсем. Нужно пользоваться, пока не выгнали на большую дорогу с запасом еды на два дня и флягой на поясе.

Войдя в комнату, Офра удивилась. Морин, которая в минувшие ночи мешала ей заснуть, ворочаясь и бормоча сквозь сжатые зубы, спала, не раздеваясь. Вот как пришла, так и завалилась на жёсткий топчан. Даже башмаки не удосужилась сбросить. Странно всё это как-то…

Зевая, убийца подошла к узкому окну, больше похожему на бойницу. Ну, так на верхнем этаже донжона окна и должны быть такими. Случись осада или штурм, отсюда можно будет стрелять по неприятелю, находящемуся за стенами. Значит, окно должно быть не широким. Но высунуться и подышать проём позволял. Жадно вдыхая стылый осенний воздух, Офра продолжала недоумевать — что же её так в сон клонит? С чего это? И Морин разморило. И звуков волынки снизу не слышно. Уж не связаны все эти явления между собой?

Однако не все в замке дремали. Во дворе сдержанно заржал конь. Звякнуло железо. Кто-то вполголоса выругался. Высунув голову, насколько позволяла бойница, Офра разглядела в свете факелов, как трое одетых в тёмное мужчин запрягают карету. Она раньше стояла под навесом, защищавшим от непогоды, а теперь оказалась посреди двора. Один конь уже стоял, полностью готовый к путешествию, на второго только надевали постромки.

Что это ещё за явление?

Зачем кому-то на ночь глядя понадобилось готовить карету? При этом большая часть обитателей замка, способная взять в руки оружие, наверняка опоена.

Когда становилось горячо, Офра начинала соображать очень быстро. неважно — сонная она или выспавшаяся и полная сил.

Так вот зачем к баранине был подан чесночный соус. Всё просто, как вытащить яйцо из-под несушки. Порошок из макового сока, который привозили из Тер-Веризы, отличался резким горьковатым привкусом. Местные жители называли его «кару-по» и использовали наравне с вином, чтобы входить в блаженное состояние. На северном материке бурый порошок получил наименование «черняшка». Здесь его чаще применяли, как лекарственное средство, чтобы снимать боль и погружать в сон страждущих.

Вот кто-то, видимо, решил, что пора измученным гостям замка отоспаться, пока этот кто-то под покровом темноты провернёт свои дела.

Узнать бы, кто? И расспросить с пристрастием.

Но для того, чтобы выяснить, кто виновен, нужно не свалиться с ног.

Не зря Офра ещё за столом вспоминала о противоядиях. Она, конечно, не достигла тех вершин мастерства, как, скажем, Коло в использовании всяческих снадобий — как отравляющих, так и исцеляющих, но небольшой запас всегда с собой носила. Там в кожаном мешочке хранилась дюжина орешков, которые привозили с Голлоана. Точнее, не орехов, а высушенных семян какого-то местного растения. Может, какого-то из лотосов, коих на южном острове столько разных разновидностей, что и не сосчитать. Иногда наёмным убийцам приходится караулить заказанную жертву сутками. Само собой, накатывает усталость и слипаются глаза. Тогда можно разжевать орешек и сон как рукой снимает.

Открыв внутренний потайной карман сумки, Офра без труда отыскала мешочек, высыпала на ладонь сразу три орешка, содрогаясь, стиснула зубы. Снадобье сперва кислило так, что слёзы наворачивались, а потом оставлял на языке горечь, которая держалась больше суток. Но игра того стоит. Слишком много поставлено на кон. Кривясь, она запила орехи водой из кувшина, захлёбываясь и обливаясь.

Прояснение в голове наступило почти мгновенно. И вместе с ним пришло понимание, что в её сумке кто-то порылся. Пропал глиняный пузырёк с порошком, который получали из тускло-серебристого минерала, чьи кристаллики напоминали иголочки. Добывали его в Унсале, в непосредственной близости от гор Карроса, и называли миспикель. В подробности изготовления яда Офра не вдавалась, но имела на всякий случай. Это, конечно, не слизь голлоанской жабы, лезвие клинка не смажешь, но зато можно подсыпать веду. надёжно и почти безотказно. Иной раз жертва не успевала даже позвать лекаря, чтобы дал противоядие. Кому могла понадобиться отрава?

Офра потрясла головой, потёрла виски.

Слишком много загадок сегодня, слишком много. И посоветоваться не с кем.

Да уж не связана ли болезнь Реналлы, возобновившаяся несколько дней назад, с пропажей яда? А что там рассказывали в лесной школе о действии миспикеля? Кажется, головные боли, рвота, жажда, спазмы… Но Офра понимала, что может путать. Плохо быть недостаточно прилежной ученицей. Вот Коло сразу сказал бы…

К болотным демона Щёголя! Слишком часто в последнее время она начала его вспоминать и вовсе не горя желанием воткнуть кинжал под ребро, а с непонятной тоской. Не дождётся!

Кто мог добавлять веду или питьё Реналлы отраву?

Гвидо? Исключено. Он слишком бесхитростный и искренний, чтобы так сыграть переживания. Да и в его интересах тогда было бы скрывать недомогание Реналлы. Хотя добавлять по чуть-чуть, чтобы окружающие не заподозрили отравление, а поверили бы в усилившуюся болезнь — умное решение и требует ясности мышления.

Кто ещё готовит еду и кормит?

Лонара? Тоже исключено. Эта суровая вожеронка болотного демона пополам перекусит, если заподозрит покушения на жизнь её любимой праны. Предана беззаветно и давно. Готов недосыпать и недоедать сама, но всё время проводить у постели больной. И если бы Лонара хотела угробить Реналлу, то судьба предоставляла ей десятки возможностей ещё до поездки в замок Ониксовой Змеи.

А кто ещё может готовить?

Анне. Нянька Бринна. Она иногда подменяет Лонару у изголовья кровати Реналлы. Ведь какой бы крепкой вожеронка не казалась, ей тоже нужно иногда отдохнуть. Но зачем Анне травить Реналлу? Ведь она души не чает в её сыне — это видно сразу.

Но Офра понимала, что первое впечатление и даже длительное наблюдение бывает обманчивым. Люди, казалось бы, не склонные к лицедейству, порой прекрасно притворяются, если возникает необходимость. Например, кто-то очень хорошо им платит.

Почему бы герцогине Кларине, которая явно положила глаз на кевинальца Пьетро, не пожелать смерти Реналлы? Лейтенант, ставший генералом, ещё недавно числился в воздыхателях зеленоглазой красавицы.

Золото творит чудеса. Особенно-с людьми, которые зачастую и серебро-то видят раз в месяц.

Нужно немедленно доложить прану Гвену!

Она уже кинулась было прочь из комнаты, но остановилась. Что она сможет одна? А если хозяин замка тоже спит мёртвым сном?

Морин!

Кринтийка, пусть и со своим взглядом на жизнь, не понятным человеку с материка, но надёжна и предана Реналле.

Чтобы разбудить черноволосую уроженку полуострова пришлось потрудиться. Офра старалась изо всех сил, понимая, что каждое потерянное мгновение может стоить кому-нибудь жизни. Только после нескольких хороших пощёчин Морин открыла глаза:

— А? Что?

— Вставай!

— Спать хочу…

— Нельзя спать. Вставай!

— Спать…

Офра сунула кринтийке в рот пару бодрящих орешков.

— Жуй!

Челюсти Морин вяло задвигались. Нехотя и лениво. Но потом её, видимо, пробрало. В глазах появились проблески мыслей.

— Что за мерзость?

— Жуй! Потом запьёшь водой. На вкус дерьмо, зато бодрит, — усмехнулась Офра.

— Дерьмовее не бывает… — скривилась Морин. Что происходит?

— Нас всех опоили за обедом. Кто-то подсыпал сонного зелья.

— Три тысячи болотных демонов!

— Я бегу к прану Гвену предупредить. Ты приходи в себя и давай на подмогу.

Морин кивнула, неуверенно свесила ноги с кровати.

— Дай ещё этой гадости…

— Нельзя. Сердце выскочит.

Офра сунула ей в руки кувшин и бросилась прочь из комнаты. Следовало потропиться.

Выскочив коридор, она с разбегу ударилась лбом в грудь Бриана альт Нарта. Этот пран всегда бесил Офру своим гигантским ростом.

— А чтоб тебя! — Она отскочила, хватаясь за кинжал, но быстро сообразила, что перед ней ещё один союзник, а не враг. — Ты как? — Ещё со времени путешествия в фургоне «братьев Веттурино» они были на «ты», и Офра, узнав, что её спутник — благородный пран, не сочла необходимым что-то менять. — Ты как?

— Какой дрянью меня накормили? — Слегка заплетающимся языком спросил Бриан.

— Всех накормили. Снотворное в чесночный соус насыпали…

— Я так и знал! — Он взмахнул здоровенным кулаком. — Терпеть чеснок не могу!

— Ходить можешь?

— Ты же видишь — могу.

— А драться сможешь?

— Хочешь проверить? — Бриан недобро усмехнулся, схватившись за рукоять шпаги.

— Хочу! Там во дворе закладывают карету. Все спят, а они карету закладывают! ты понял?

— Понял, — кивнул Бриан. — Я во двор. Ох, и попляшут у меня эти ублюдки!

— Беги! А я к прану Гвену…

Она помчалась по лестнице, прыгая через три ступеньки. Орешки подействовали в полной мере, и сейчас Офра сама себе напоминала взведённый механизм арбалета — напряжённая и смертоносная.

Вот и покои прана Гвена. Офра нащёпала мешочек с бодрящими орешками. Если придётся его будить так же, как и Морин, надавать по щекам бывшему главе тайного сыска будет особенно приятно.

Но будить не пришлось.

Сквозь неплотно закрытую дверь пробивался тонкий лучик света и доносился голос. Голос хозяина замка.

Вот и отлично! Меньше времени потратим на всякую ерунду!

Офра толкнула дверь. Ворвалась без стука. Не вполне прилично, но не в такой вечер, как сегодня, помнить о правилах хорошего тона.

Пран Гвен стоял посреди комнаты в дорожной одежде — высокие сапоги, поверх дублета с меховой опушкой короткий плащ. На перевязи — шпага, на поясе — кинжал. Увидев Офру, он удивился и даже слегка испугался, бросил на стол мешочек, который держал в руках. Глухо звякнули монеты.

— Ты здесь откуда? Как?

Но Офра не ответила. Она смотрела на Анне, сидевшую на краешке кресла с высокой спинкой. В руках она держала закутанного в одеяло Бринна. Малыш крепко спал, судя по ровному дыханию.

Вот и сошлась головоломка.

Подняв левую руку, она нацелила пальцы в грудь альт Раста.

— Стоять! Не двигаться! Руки держать на виду! Вы знаете, что у меня в рукаве.

— Стою, стою… — Пран Гвен показал пустые ладони. — Что случилось? Что ты налетела? Обвиняешь меня в чём-то?

— Обвиняю.

— И в чём же?

— Вы усыпили весь замок, а теперь решили похитить ребёнка.

— Какая чушь! Анне укачивала его и заглянула ненадолго ко мне.

— В дорожной одежде? А вы как раз собирались в путь?

— Я в своём замке. Могу делать, что захочу.

— Например, заложить карету и пока все спят…

— Да! У меня есть дела в Кевинале!

— А мальчику вы решили показать соседнюю страну?

— Хотел попрощаться.

— И приказали отравить его мать!

— Что за бред? — Брови альт Раста поползли на лоб.

— Прямо таки и бред? Ваша верная помощница украла у меня порошок миспикеля и подсыпает Реналле.

— Куда?

— Уж не знаю куда. Может в еду, может в питьё.

Пран Гвен сделал попытку дёрнуться.

— Стоять, я сказала!

— Какая помощница? Не понимаю!

— Ну, вот же она, — Офра кивком указала на Анне. — Мне даже не надо устраивать очную ставку или как там у вас в тайном сыске это называется?

— Тварь неблагодарная! — зарычал альт Раст, поворачиваясь к няньке. Ему уже было плевать — всадит Офра в него стрелу или нет. — Как ты могла!

— А что я должна была делать? Или она, или я!

— Ах, ты тварь… — Пран Гвен ссутулился, будто к прыжку приготовился.

— Стоять, я сказала! — прикрикнула Офра.

В это время со двора донеслись неясные крики и звон клинков.

— Что? Что это? — встрепенулся Гвен.

— Это Бриан успокаивает твоих прихвостней, — оскалилась Офра.

— По какому праву⁈

— Согласно полномочиям, полученным от герцогини.

— Какая герцогиня? — Глаза альт Раста налились кровью. — Тупая подстилка! Вертела задом перед Лазалем! Не сегодня, так завтра Вожерон размажут, как коровью лепёшку по дороге.

— Как вы заговорили, пран Гвен…

— Заткнись! Кому ты поверила, дура? Нужно бежать, пока не поздно. Успокой Бриана, остальное сделаю я. Ну? Зачем тебе погибать за Вожеронскую шлюху?

Во дворе грохнул выстрел!

Анне с ребёнком на руках взвизгнула и бросилась к выходу. Врезалась плечом в Офру, которая, как ни старалась, не успела избежать столкновения. Она толкнула няньку прочь от себя, больше думая о том, чтобы не навредить малышу. Заметила, как Гвен альт Раст с улыбкой торжества шагнул вперёд, почувствовала тычок за левое ухо, а потом руки и ноги её перестали слушаться. Убийца упала, как сноп, не понимая — что же произошло? Такому их не учили… Может, это магия какая-то?

— Так-то лучше… — Прорычал Гвен.

Хищным движением, схватил Анне за голову, резко крутанул. Успел подхватить Бринна, выпадающего из её мёртвых рук.

— Спи, малыш, спи… — почти снежностью проговорил альт Раст. — Я же говорил, что чуть-чуть «чернушки» тебе не повредит. Сейчас мы заберём твою маму и уедем далеко-далеко, где не будет самопровозглашённых герцогинь, взбалмошных служанок, сумасшедших метательниц ножей, зверообразных кринтийцев в юбках…

Он положил мальчика на кровать. Наклонился над Офрой.

— Я знаю, что ты видишь меня и слышишь, но пальцем пошевелить не можешь. — Он толкнул носком сапога её левое предплечье. Конечно же, стреломёта не было. Офра просто не успела его прицепить. Но ложь ведь сработала, хотя и ненадолго. — Молодец. Тебе почти удалось обвести меня вокруг пальца. И я благодарен, что ты открыла мне глаза на поступок этой дурищи… — Гвен кивнул на бездыханное тело Анне. — Возомнила себя не пойми кем. Чернавка… Чтобы ты знала, Офра. я не приказывал травить Реналлу. Не мог я такое приказать. Я люблю её больше жизни. Я скорее согласился бы сам проглотить весь твой миспикель, лишь бы ей не досталось. Теперь увезу её подальше, никто мне не сможет помешать. Слышала выстрел? У Бриана аркебузы не было, а у моих людей была. И мы уедем. Никто нам не помешает. А эта дура могла бы прожить остаток дней в достатке. Реналла любила её, как подругу. Так нет же! Ревность! Ты ревновала когда-нибудь, Офра? Я знаю, что ты не можешь отвечать. Просто моргни, если да.