Импровиз. Война менестреля

Глава 4 Ч. 2

Шайо огляделся по сторонам в поисках поддержки, но все праны отводили глаза. Они ещё могли лелеять надежду переубедить Кларину, опираясь на возраст, опыт и житейскую мудрость, но коль в дело вмешался Клеан альт Баррас — пиши пропало. Он сам мог убедить кого угодно в чём угодно, что продемонстрировал с лёгкостью.

— Я присяду! — Толстяк попытался оставить последнее слово за собой. — Но это оскорбительно для всего Дома Сапфирного Солнца!

— Я — глава Дома Сапфирного Солнца! — Отрезала герцогиня, обжигая взглядом, будто кнутом. — И я буду, кузен Шайо, решать, что оскорбительно для Дома, а что нет! Если бы вы заботились о чести Дома, то вовремя упредили бы меня о бездарном командовании и предательском поведении Этуана. Ведь ваши семьи дружны, насколько я знаю? Почему же вы оказались столь слепы в такое трудное для нашего дома время?

«Они тут все кузены, что ли?» — отстранённо подумал Пьетро, наблюдая, как смертельная бледность набегает на багровые щёки вожеронца.

— Баронесса! — Воскликнул Шайо. — Нет, простите… Герцогиня! Прошу прощения! Ваша светлость! Никогда! Никогда в жизни! Верность Дому — святое для меня! Прошу простить…

Он несколько раз поклонился, попятился, зацепился за ногу тощего прана с козлиной бородкой и густыми бровями, зыркнул на него, как некстати попавшуюся на пути прислугу. Зашипел рассерженным котом. Снова поклонился Кларине. Уселся на своё место, втянув голову в плечи, стараясь стать маленьким и незаметным.

Больше никто не возражал против назначения Пьетро главнокомандующим.

Кларина торжествующим взглядом обвела собравшихся.

— Так же я снимаю все обвинения с Реналлы из Дома Лазоревого Кота! Её немедленно освободят из-под стражи, и она вольна отправиться, куда пожелает.

Пьетро возликовал в душе, стараясь сохранить видимость бесстрастности. Пока что все его замыслы осуществились. Пусть и не совсем та, как предполагалось изначально. Главное, что Реналла обретёт своду и сможет уехать. К великому сожалению, ему не придётся сопровождать зеленоглазую красавицу, но, видимо, такова судьба. Может быть, ей на роду написано — разбивать сердца пранов, встречающихся на пути? Тот же альт Грегор… Или покойный супруг — капитан гвардии Аркайла. Следует не забывать и меняющийся взгляд Гвена альт Раста, едва лишь с ним заводили разговор о Реналле. Теперь и он — Пьетро альт Макос — угодил в этот водоворот. Хвала Вседержителю, что всё разрешилось ко всеобщей радости.

Но оказалось, что не всё.

Капитан Жерон, который по горячей просьбе Пьетро отправился освобождать Реналлу, обнаружил, что она четвёртые сутки не покидает камеру, ничего не ест и всё реже поднимается с жёсткого топчана, служившего постелью заключённым. Кондотьер немедленно вызвал ротного лекаря фра Бьянческо — вряд ли во всём Вожероне нашёлся бы человек, более сведущий в человеческих недугах. Лоддер осмотрел Реналлу и пришёл к неутешительным выводам. По всему выходило, что она утратила желание жить, оказавшись в застенках и разочаровавшись в людях. наверняка он не мог сказать, но предположил именно такое развитие событий. Она замкнулась в себе. Молчала, не отвечала на вопросы, будто витала мыслями где-то далеко-далеко. Само собой, Холодная сырая комната-клетушка, тюремная пища, постоянный полумрак не прибавили здоровья. Фра Бьянческо вынес вердикт — узница уже одной ногой стоит в могиле. Она не хочет жить, не хочет видеть белый свет.

Капитан Жерон пришёл в ярость! С большим трудом Пьетро удержал его от скандала с герцогиней. С Клариной шутки плохи. Не хватало ещё бывшему лейтенанту, а ныне главнокомандующему получить приказ — разоружить и отправить под арест своих товарищей по оружию.

Дело уладили миром.

Вопреки желанию капитана, лекарь запретил перевозить Реналлу в расположение Роты. Её перенесли на два этажа выше в большую светлую комнату с камином. Привели Лонару. Служанка, осыпая сквозь зубы проклятиями тех, кто довёл до полусмерти молодую прану, вымыла, переодела Реналлу, приготовила еду, которую позволил фра Бьянческо. Протёртые каши на молоке, куриный бульон, прозрачный, как слеза. Кормила с ложечки, уговаривая каждый раз проглотить, как маленького ребёнка. Ухаживала, подтыкала одеяло, подбрасывала дрова в камин — осенние ночи в предгорьях Монжера становились всё холоднее. Приставленный тем же фра Бьянческо помощник лекаря Гвидо готовил укрепляющие силы настои — хмель, душицу, пустырник, берёзовые почки и зверобой. Никто не хотел рисковать пусть до замка Дома Ониксовой Змеи не так уж и далеко, но дорога есть дорога.

Прошло почти две недели, пока фра Бьянческо, в очередной раз посетив больную, не объявил — что ей хватит сил на переезд. Конечно, не верхом. Лёжа в телеге на куче сена, застелённого коврами и волчьими шкурами, которые щедрой рукой подарил пран Лотар альт Баррас. Капитан Жерон, подстрекаемый своими офицерами, настаивал на карете, но во всём Вожероне сыскалось лишь два возка на полозьях. Ну, не ждать же снега только ради этого? Возможно, это странно, но Кларина предпочитала либо портшезы, либо седло. А все изнеженные праны, о которых вспоминали в поисках кареты, давным-давно сбежали из мятежной провинции.

Тут прослеживалась интересная закономерность — чем больше представители того или иного Дома любили пустить пыль в глаза на всяческих пирах и балах, тем быстрее они выдвинулись, собрав пожитки, весной этого года в сторону столицы. Надо полагать, там расталкивали друг дружку локтями, чтобы раньше прочих принести присягу Маризе. Заговори с таким, он постарается скрыть своё происхождение, хотя разве его скроешь? И говор выдаёт, и покрой платья, как не перенимай столичные моды, и герб Дома тоже кричит, откуда ты родом, похлеще любого герольда. В Вожероне их вспоминали, но не жалели, что пришлось расстаться.

Поэтому Реналлу везли на обычной телеге. Ну, конечно, обустроенной, чтобы создать хоть какие-то удобства. Пран Гвен альт Раст, принимавший живейшее участие в сборах, убеждал всех, что на свежем воздухе и в тиши его родового замка ей сразу станет лучше. Пьетро не нравилось, что с Реналлой едет вывший глава тайного сыска, но поделать он ничего не мог. Пран Гвен сопровождал гостью на правах главы Дома Ониксовой Змеи и никто не посмел бы ему возразить. Даже Кларина, которая по-прежнему очень подозрительно косилась на альт Раста.

Так же в дорогу собрались кринтийцы, которыми теперь командовал старый волынщик — Диглан Дорн-Дав. Их отпустили безоговорочно. Смерть Кухала Дорн-Куаха из Клана Кукушки потрясла всех. Ни герцогиня, ни пран Клеан, ни капитан Жерон не решились напоминать суровым бойцам с полуострова, что они поклялись в верности правительнице Вожерона. Пьетро догадывался, что истинной, первичной целью Кухала было как аз отыскать и защитить, по мере возможности, Реналлу, а вовсе не бороться за свободу мятежных провинций.

Сейчас он глядел в окно, как кринтийцы строятся, укладывают пожитки и часть оружия на вторую телегу, и немного жалел, что его войско — теперь уже его войско! — потеряло отличных бойцов.

А ещё он примечал, что Диглан Дорн-Дав вовсе не командует соплеменникам. Сборами и приготовлениями в дорогу распоряжалась высокая черноволосая девица. Хорошенькая. Её можно было бы назвать даже красивой, если бы не длинноватый нос. Пьетро припомнил её имя — Морин. Племянница Кухала, состоявшая при нём и советницей, и разведчицей. Скорее всего, она превосходила умом всех воинов из своего отряда, а уж тем более пьянчугу Дорн-Дава, но какие-то обычаи не позволяли напрямую выбрать её главой отряда. Лейтенант слишком мало знал о нравах, бытующих на полуострове. Побывать там не довелось, да и на материке он не так часто встречал воинов с клановой татуировкой на лицах.

Морин двигалась легко и грациозно, как танцовщица или фехтовальщик. Вполне возможно, она была и тем и другим. В случае ссоры она мола стать опасным противником. Впрочем, не для привычного к войне лейтенанта из кондотьерской Роты. Да и зачем ему искать ссоры с хорошенькой девушкой с полуострова? Но рядовому наёмнику пришлось бы попотеть.

Своими повадками Морин напоминала вторую девицу, присоединившуюся к отряду. Светловолосую голубоглазую циркачку по имени Офра, спутницу прана Гвена. Её все знали, как метательницу ножей и канатоходку, прибившуюся в дороге к фургону «Силовых жонглёров братьев Веттурино». И похоже, она одна из всех труппы не выдавала себя за кого-то другого. Но это на первый взгляд…

— Рассматриваете хорошеньких девиц, господин главнокомандующий? — послышался за спиной знакомый голос.

Кларина!

Лейтенант не удивился, что она обнаружила его. В конце концов, Пьетро и не скрывал ни от кого, куда направился. А вот то, что герцогиня, оторвавшись от государственных забот явилась собственной персоной, а не вызвала командующего армией в особняк, настораживало.

— Доброе утро, ваше светлость, — он обернулся и учтиво поклонился. — Я хочу, чтобы путешествие отряда к замку Дома Ониксовой Змеи прошло без досадных недоразумений. А поскольку вы запретили мне лично принимать участие в сборах, то приходится прибегать к таким вот уловкам.

— И как вам приготовления? — Кларина в несколько шагов пересекла комнату и остановилась у окна, плечом к плечу с Пьетро. — Обнаружили что-то недопустимое?

— Обнаружил, что кринтийцы только для видимости подчиняются волынщику.

— Я это давно заметила. Просто он должен был стать предводителем отряда по старшинству. Но слушаются они племяннику Кухала. Кстати, не находите, что эта девица весьма хорошенькая? И благородного происхождения.

— Она не в моём вкусе, ваша светлость, — улыбнулся альт Макос.

— А если бы была в вашем?

— Рядом с вами, ваша светлость, меркнут все праны двенадцати держав.

— Правда? И даже вот эта голубоглазая метательница ножей с повадками матёрого наёмника?

— Вы это тоже заметили?

— Что именно? Её голубые глаза и хорошенькое личико?

— Нет. — Пьетро услышал нотки ревности в голосе Кларины, но сейчас ему было не до того. — Её манеру двигаться. Манеру держаться. Оценивающий взгляд по сторонам. Она больше похожа на телохранителя или наёмного убийцу.

— На телохранителя больше, — согласилась герцогиня. — Она следует по пятам за праном Гвеном.

— Это ни о чём не говорит. Я слышал, наёмных убийц, кроме владению оружием и знанию ядов, обучают множество других премудростей. Например, лицедейству. Хороший убийца может притворяться кем захочет.

— По-моему, она не пытается притворяться.

— Я же говорю о хороших убийцах. Оплата труда таких измеряется сотнями золотых монет. Их заказы расписаны на несколько лет вперёд.

— Что же она делает здесь?

— Это мне не известно, ваша светлость, — пожал плечами главнокомандующий. — Но, признаться, я рад, что она покидает город.

— Может, она уже выполнила заказ?

— Об этом стоит подумать.

— Ну, так подумайте! Или вы полагаете, что я буду думать за всех мужчин, присягнувших мне, а они займутся любимым делом — станут тыкать друг в друга шпагами?

Неожиданно Кларина ударила сложенным веером, который держала в правой руке, по предплечью Пьетро. лейтенант не сдержался и зашипел сквозь зубы — деревяшка стукнула по свежему порезу. Кевиналец прятал его под рукавом, но, видимо, недостаточно тщательно. Мгновение спустя Пьетро взял себя в руки и даже улыбнулся, подкручивая ус, но герцогиня снова ткнула его веером. На этот раз в грудь.

— Почему вы не доложили мне о событиях минувшей ночи?

— О каких событиях? — округлил глаза альт Макос.

— О поединке в Суконном переулке!

— Ах, это…

— Именно это! И советую вам на будущее, пран Пьетро, не пытаться меня обманывать!

— Я и не пытался. Просто не хотел беспокоить вашу светлость по столь пустяковому поводу…

Прошлым вечером он решил лично обойти караулы, выставленные на стенах Вожерона. Если ворота охранялись более-менее тщательно, то, по слухам, ополченцы, которые должны были патрулировать городские стены, исполняли свои обязанности из рук вон плохо. Частенько отпускали половину товарищей спать под родными крышами, а оставшиеся пили пиво и грелись в караулках, выглядывая лишь изредка. А если моросил дождь, то за всю ночь моги и носа не показать наружу. С одной стороны, явление вполне объяснимое — на стены попадали не опытные воины из числа наёмников или дворянской гвардии, а ополченцы, да ещё те из них, кто по каким-то причинам — например, старость или болезнь — не могли быть записаны в полевые подразделения. Пран Жерон сквозь зубы называл их «инвалидной командой», но поделать ничего не мог. Людей в армии не хватало и любой, пожелавший взяться за оружие ценился на вес золота. А жителям Вожерона и окрестностей, перебивавшимся случайными заработками, служба казалась едва ли не единственным способом не умереть с голоду.

Но небрежно охраняемая стена, по мнению Пьетро, открывала широкий путь в город для вражеских лазутчиков. И он не желал с этим мириться.

Главнокомандующий, никому ничего не сказав, чтобы, не приведи Вседержитель, кто-то не предупредил стражу стен, пошёл проверять караулы. Именно поэтому отправился в одиночку, без охраны. Если уж решило действовать скрытно, то нужно доводить замысел до логического завершения. Охота удалась. Не меньше полдюжины сержантов были лишены нашивок и разжалованы в рядовые. Двое из них взяты под стражу за пререкания. Конфискованы три кувшина с вином и небольшой бочонок пива. Так же учинён разнос помощнику коменданта за непотребный внешний вид подчинённых, тупые протазаны, ненадраенные кирасы, самострелы с потерявшей упругость тетивой и многое другое. Предвкушая, какую взбучку получит завтра комендант города — вечно взъерошенный пран Гозмо альт Кирано из Дома Золотого Первоцвета, Пьетро шагал домой. То есть, не в расположение Роты Стальных Котов, а в предоставленный в его распоряжение небольшой особняк неподалеку от рыночной площади, хозяева которого сбежали, едва запахло жареным.

— Пустяковый повод, говорите⁈ — возмутилась Кларина, вновь замахиваясь веером.

— А что, как не он? — Пьетро мягко перехватил её запястье. — В моей жизни случались стычки гораздо серьезнее…

Их было трое. Закутанные в чёрные плащи, с надвинутыми на глаза шляпами. Всё-таки, Вожерон, даже восставая против столицы, оставался глубокой провинцией. Здесь праны мыслили как и двести лет назад. Должно быть, мрачным и устрашающим видом они хотели вогнать жертву в панику. Но лейтенант Пьетро половину жизни посвятил войне. Того, кто заглядывал в пустые глазницы смерти, лицедейскими штучками не напугаешь.

Едва заметив в густой тьме переулка три фигуры, лейтенант замедлил шаг, проверив, хорошо ли вынимается кинжал из ножен и не месте ли метательный нож, который он носил пристёгнутым к предплечью. Даже если это случайные прохожие, осторожность не повредит. Но поджидали его с совершенно определённой целью. В призрачном свете луны, с трудом пробивавшейся сквозь осенние тучи, сверкнули три клинка.

Пьетро не стал ждать, когда ему объяснят, за что именно вознамерились наделать дырок в новеньком дублете из тонкого светло-синего сукна, которым он очень гордился. Противостоящие ему праны, вполне возможно, учились фехтованию у самых лучших наставников. Но наёмники учатся не в залах, а на войне.

Тот, что пытался обойти его справа — коренастый и двигавшийся расхлябанно, будто кукла-марионетка, — представлял, на взгляд лейтенанта, наибольшую опасность. Он и получил метательный нож в горло, не успев принять красивую позицию для атаки. Скорчился, захрипел и свернулся на земле «калачиком». Увидев это, заходивший слева, бросился вперёд с удвоенной яростью, а тот, что был в центре, напротив, попятился. Пьетро перекинул плащ через левую руку и взмахнул им наподобие тряпки, которой дразнят быков.

В деревнях на юге Кевинала и Трагеры бытовала такая забава — весной в поле выпускали быка-трёхлетку, а молодёжь состязалась в удали, проскакивая на волосок от острых рогов и хлопая зверя ладонями по лбу. Если бык валился ног от усталости, а ни один из парней не получил царапины, быть отменному урожаю.

Вожеронец отшатнулся, сбился с шага и Пьетро воткнул ему шпагу в плечо. Ударил каблуком в колено. Повернулся к третьему.

Они обменялись несколькими выпадами.

Дважды клинок Пьетро входил в плоть.

Противник отступал, тратя все силы на защиту.

Кевиналец очень хотел рассмотреть, кому же он перешёл дорогу? Но его желанию препятствовала ночная тьма и чёрная полумаска, скрывающая лицо врага.

Что ж, значит такова его судьба — умереть неузнанным.

Пьетро «связал» шпагу вожеронца кинжалом, увёл в сторону и от души приложился эфесом в зубы. Жалобно вскрикнув, человек в полумаске выронил оружие и схватился за лицо, а свежеиспечённый главнокомандующий вонзил ему кинжал за ключицу. После такого удара обычно не выживают. Поддавшись приступу внезапно накатившей ярости, не удержался и пару раз провернул клинок в ране. Для надёжности. Излишняя жестокость едва не стоила ему жизни.

Краем глаза Пьетро успел заметить движение за спиной и, разворачиваясь, закрылся кинжалом высокой квартой, но недостаточно быстро и рубящий удар шпаги пришёлся на предплечье. К счастью, плотный шерстяной плащ, обёрнутый вокруг руки, не позволил стали проникнуть слишком глубоко. Клинок рассёк только кожу. Рана болезненная, но не опасная.

Кевиналец зарычал и нанёс укол противнику снизу-вверх. Шпага вошла в левое подреберье, заскрежетала по позвонкам, прошила лёгкие и вышла из правой подмышки. Враг рухнул, как подкошенный…

— И вы не посмотрели, на лица нападавших? — вкрадчиво проговорила Кларина, словно намекая — вот только попробуй соврать.

— Почему же? Посмотрел. К несчастью, я не представлен в большинстве домов Вожерона и окрестностей. И даже, если кто-то знает меня и пути, по которым я хожу, это вовсе не означает, что я знаю его. Увы…

— Перестаньте лгать!

— Лгать? Как можно, ваша светлость⁈

— Вы очень хорошо знали прана в шёлковой полумаске!

— Да. Это так, — вздохнул Пьетро. — Признаюсь. Я знал его. Насколько я понимаю, вам уже доложили, что кузен Шайо альт Рутена зарезан ночью лазутчиками узурпаторши Маризы.

— Доложили! — Кларина высвободила запястье. Прошлась по комнате взад-вперёд. — Так мы и объявим всем вожеронцам. Кузена Шайо похоронят, как героя. Но о вашем приключении мне доложили гораздо раньше. И я умею сопоставлять новости.

— Готов понести заслуженное наказание за смерть вашего родственника, — склонился Пьетро. — Или трёх родственников? Насколько я заметил, в Доме Сапфирного Солнца все кузены, троюродные племянники и прочие дядюшки.

— Прекратите паясничать! Шайо альт Рутена понёс заслуженное наказание. Если бы не ваш кинжал, болтаться бы ему на виселице, несмотря на принадлежность к одному из самых древних Домов Аркайла. — Кларина направила сложенный веер в грудь собеседнику. — Но вы заслужили моё неодобрение. Я недовольна! Прошу это запомнить. Вы проявили преступную беспечность, пран Пьетро, которая непозволительно даже для лейтенанта Вольных Рот, не говоря уже о главнокомандующем! Как можно додуматься — бродить ночью по тёмным переулкам без охраны⁈

— Я лишь хотел проверить караулы…

— Вы думаете, после вышей проверки «инвалидная команда» станет бдительнее?

— Смею надеяться… — развёл руками аркайлец. — Если не верить в то, что проверки улучшают дисциплину в армии, то лучше сразу покинуть пост командира.

— Для таких проверок вполне подходит помощник коменданта гарнизона или любой из офицеров, которого вы назначите! Я не намерена лишаться главнокомандующего из-за его пустых амбиций! тем более, главнокомандующего, которого совсем недавно нашла, и чьё назначение стоило мне немало сил! Тем более, что… — Кларина вдруг осеклась, сжала губы. — Впрочем, довольно. Надеюсь вы поняли меня?

— Понял, ваша светлость.

— И ночные прогулки по городу без охраны не повторятся?

— Не повторятся ваша светлость.

Лёгкая улыбка тронула губы герцогини.

— В таком случае, пран Пьетро, я вас покидаю. Можете продолжать подглядывать в окно за хорошенькими девицами.

Кевиналец скрипнул зубами. Это уже превосходило все мыслимые и немыслимые границы. Слишком похоже на ревность. Не совершил ли он самую большую ошибку в своей жизни, согласившись стать главнокомандующим и занять место в свите самопровозглашённой правительницы?

— Позвольте вопрос, ваша светлость?

— Позволяю, — кивнула Кларина.

— Кого вы отправили следить за мной?

— С чего вы взяли?

— Вы сами сказали, что весть о моём ночном приключении достигла вас прежде, чем известие о смерти Шайо. Значит, за мной следили.

— Не следили, а прикрывали спину! — Вспыхнула герцогиня. — Я не хочу потерять главнокомандующего!

— Значит, я могу не волноваться? И гулять, где мне вздумается? — Пьетро чувствовал, что произносит эти слова напрасно, но ничего не мог поделать.

— Нет, — отрезала Кларина. — Хотя я и убедилась, что вы способны постоять за себя, я запрещаю вам подвергать свою жизнь опасности. Ясно?

— Ясно, ваша светлость. Но вы не ответили на мой вопрос.

— И не отвечу. Пока что вы служите мне, а не я вам.

— Благодарю за исчерпывающие объяснения, — поклонился Пьетро.

Когда Кларина вышла, хлопнув дверью, лейтенант — вернее, главнокомандующий — дёрнул себя за ус от досады и повернулся к окну. Но лишь для того, чтобы обнаружить — двор опустел. Пока они с герцогиней пикировались, пытаясь превзойти друг друга в язвительности, отряд направился туда, куда и должен был. Прочь из Вожерона, к заму Дома Ониксовой Змеи. Ушли кринтийцы с длинноносой Морин, уехал Гвен альт Раст с белобрысой спутницей, подпрыгивая на ухабах, покатилась телега, на которой лежала укрытая до подбородка Реналла. Возможно, она пыталась отыскать его взглядом. А может, и нет. В любом случае, Пьетро альт Макос сделал для неё всё, что мог.

Он вздохнул и уже собирался приступить к ежедневным обязанностям командующего армией. Принимать отчёты, слушать доклады, проверять длинные списки поставок фуража и провианта — скучная рутинная работа, о которой узнаёшь лишь тогда, когда в неё ввязался. Не забыть бы посетить мастерские, где оружейники срочно переделывали аркебузы, снабжая их кремнёвыми замками, согласно чертежам алхимика Прозеро. Испытания показали высокую надёжность и скорострельность изобретения. Пьетро хорошо помнил, каких мучений стоило сохранить фитиль тлеющим в тумане или под дождём. Тепреь в армии Вожерона есть козырь, который неприятно удивит Эйлию альт Ставоса и всех его полковников с капитанами, когда придёт время решающего сражения. да собственно и то, что мятежники, уступая столичным войскам в численности, готовятся дать открытый бой, тоже должно немало удивить напыщенных пранов из Аркайла.

Внимание Пьетро неожиданно привлекли два всадника, неторопливо пересекающие городскую площадь и направляющиеся к гостинце «Вертел и окорок». Впереди ехал пожилой мужчина с худым лицом и седым чубчиком, выбивавшимся из-под когда-то тёмно-синего, а нынче выцветшего и поблекшего пелеуса[1]. И серый в яблоко конь с широкими копытами и крепким костяком, и добротный, но без особых изысков серый суконный наряд, выдавали в нём купца средней руи или цехового мастера — скажем, краснодеревщика или ткача. Держался он в седле неуверенно и некрасиво. Сутулился и растопыривал локти. От него отстал на половину конского корпуса… Ну, наверное, слуга, коль ехал позади, понукая артачащуюся чалую кобыл с вьюком, которая так и норовила остановиться, мотала тяжёлой головой и натягивала длинный чембур. Правда выглядел он куда благороднее, чем хозяин. Лёгкая седина на висках, чёрные, ровно подстриженные усики, нос с горбинкой и густые брови. Да и верхом сидел он легко и непринуждённо, будто там родился или, по крайней мере, полжизни провёл среди кочевников Райхема.

Но самое главное — конь! Этого гнедого жеребца Пьетро не спутал бы ни с каким другим скакуном. Плавность движений, отсвечивающая золотом шерсть, шелковистая грива. Трагерская порода славилась на все двенадцать держав, что не могли не признавать даже кевинальцы, испокон веков враждующие с западными соседями. Именно его он почти год тому назад одолжил Лансу альт Грегору, когда тот, настрадавшись вволю в зимнем лагере Роты Стальных Котов, вознамерился наведаться в Аркайл и узнать о судьбе Реналлы, взявшей его в плен красотой зелёных глаз.

Что это за люди? Откуда прибыли в Вожерон и где черноусый раздобыл коня, которого Ланс клялся вернуть во что бы то ни стало, уезжая на север?

Вот это стоило выяснить.

Пьетро альт Макос, придерживая шпагу, чтобы не била по ноге, кинулся к лестнице, чтобы успеть перехватить загадочных незнакомцев до того, как они минуют площадь. Перехватить и расспросить, как следует. Конь должен быть возвращён истинному владельцу. Пускай его нынешний хозяин и противится. Либо золотом, либо властью главнокомандующего армией Вожерона Пьетро добьётся своего.

[1] Пелеус — головной убор из фетра, плотно прилегающий к вискам.