Импровиз. Война менестреля

Глава 9 Ч. 2

В размышлениях и самокопании менестрель провёл стражу или чуть больше. Ремни, стягивающие запястья, причиняли не меньшую боль, чем застарелая рана. Сосед по темнице уже не стонал, а тихонько сопел — лишь это подтверждало, что он ещё жив. За стеной перекрикивались солдаты. Обычная армейская жизнь. Сержант кого-то костерил за плохо затянутый ремень. Потом гнусавый голос, по которому Ланс узнал лейтенанта Эрнана альт Шоана, обругал сержанта за то, что ревностной службой он помешал послеобеденному отдыху начальника. Тут альт Грегор вспомнил, что очень легко позавтракал. В животе заурчало. Но кормить заключённых, по всей видимости, никто не собирался. Вспомнив старинную поговорку «Кто спит, тот ест», Ланс попытался заставить себя вздремнуть, но сон не шёл.

Рядом с сараем протопали тяжёлые сапоги. По обмену короткими фразами Ланс понял, что сменились часовые. Хотел возгордиться — если его связанного охраняют солдаты, то, видимо, «правые» считают арестанта серьёзным противником, но не успел. За ним пришли.

Двое солдат подхватили менестреля под мышки, поставили на ноги и крепким пинком направили в сторону двери, где ухмылялся сержант. Только сейчас Ланс заметил, что зубы «правого» прорежены через один. То ли в драке потерял, то ли сгнили и раскрошились.

Его снова провели через двор. Охранявшие рогатку гвардейцы скучали, но службу несли исправно — не расслаблялись, оружие держали в руках и поглядывали по сторонам, будто непрестанно ожидали нападения. Кроме них на подворье занимались своими делами ещё полтора десятка военных. Кто-то шорничал, зубами помогая себе протягивать дратву. Кто-то чистил коня, размашисто орудуя щёткой и скребницей. Двое сгребали рассыпанное сено, а ещё трое играли в кости, сидя у плетня. Тот, который сидел к Лансу лицом, явно выигрывал. Он весело топорщил усы и азартно тряс кожаный стаканчик, стреляя по сторонам глазами. Его партнёры по игре сильно сутулились, нависая над бочкой и шевелили складчатыми затылками в такт его движений. Кстати, они — по крайней мере, со спины — были настолько похожи, что несколько мгновений альт Грегору казалось, будто у него двоится в глазах. Одинаковая стрижка «в кружок», отсутствие шеи, покрасневшие то ли от гнева, то ли от стыда уши, плечи, обтянутые видавшими виды кожаными жаками. Словно два яйца из одной кладки. Они напомнили менестрелю о туповатых, но работящих близнецах — Бато и Бето, служивших ему когда-то. Где они теперь? Вернулись в родное село или нашли какую-то работу в Аркайле, когда Ланс спешно покинул город после злополучной дуэли с Ак-Карром тер Верроном из Дома Жемчужного Нарвала? Впрочем, какая разница? Известно, что простолюдины лучше устраиваются и приспосабливаются к жизни, чем благородные праны, именно в силу своей непритязательности и простоты, которая на всегда бывает хуже воровства. Так что Ланс предпочитал скорбеть о собственной судьбе, а не о бывших слугах.

Альт Грегора втолкнули в дом, где он впервые повстречался с лейтенантом Эрнаном. Усадили на табурет, не развязывая рук. Позади встал сержант, выглядевший ещё хуже, чем с утра. Сиреневые мешки под глазами потемнели и налились сливовостью, а щёки, напротив, посерели. Рыжая щетина золотилась на них, как стерня на пшеничном поле.

Пран Эрнан альт Шоан из Дома Белого Пса (Ланс вспомнил, что этот Дом — вассал ДомаСеребряного Барса) сидел за столом. По правую руку от него пристроился солдат с чистым листом и гусиным пером в тонких пальцах. Писарь.

— Имя и Дом, — начал допрос лейтенант.

— Риинс альт Перрон. — Менестрель понимал, что не следует открываться «правым». Впрочем, никаким иным представителям аркайлской власти тоже. — Из Дома Серой Пчелы.

— У вас найдены монеты, чеканенные в Трагере. Откуда они?

— Я некоторое время жил в Эр-Трагере. Это преступление?

Вот тут его ударили первый раз. Сержант, стоящий за спиной, несильно ткнул кулаком в затылок. От неожиданности Ланс прикусил язык, попытался возмущённо вскочить, но ему надавили на плечи, удерживая на месте.

— Вопросы здесь задаю я, — веско сказал лейтенант. — Вам нужно лишь отвечать. Правдиво отвечать.

— По-моему, вы превышаете полномочия, — ответил альт Грегор, ощущая, как слюна смешивается с кровью.

— Идёт война. Мы стоим на защите интересов державы. Поэтому сами определяем границы своих полномочий, — почти ласково, будто разговаривал с ребёнком, пояснил «правый». — Поэтому ещё раз напоминаю. В ваших интересах говорить правду и не пререкаться. Вы меня поняли?

— Понял, — кивнул Ланс.

Он решил соглашаться. Так правильнее. Больше надежды на то, что выживешь и сумеешь сбежать. Раз уж вляпался в дурно пахнущую историю, нужно попытаться выпутаться самому, не рассчитывая на промысел Вседержителя. Он далеко, а «правые», отделавшие его невольного соседа по заключению, вот, рядом — руку протяни. Правда, пока что протягивают руки они.

— Повторяю вопрос. Откуда у вас трагерские монеты?

— Из Трагере. Я жил в столице.

— Причина, по которой вы покинули Аркайл?

— Мой Дом очень небогат. Прямо скажу — очень беден. Такие, как я, вынуждены служить, чтобы иметь средства к существованию.

— Служба в Аркайле вас не устраивала?

— Я несколько лет служил на севере. Четырнадцатый рейтарский полк. Был ранен. Лечился. растратил всё накопления.

— Дальше.

— Хотел устроиться в гвардию герцога Лазаля. Мне отказали — слишком старый.

— Сколько вам лет?

— Сорок пять, — менестрель назвал настоящий возраст, пытаясь смешивать правду и ложь.

— Итак. Не взяли в гвардию, что дальше?

— Попытался записаться в дворцовую гвардию. Видимо, чем-то не понравился Коэлу альт Террилу. На последние деньги я купил коня и отправился в Эр-Трагер.

— Как давно?

— Давно. Семь лет назад.

— Не врёте?

— Вы забываетесь, лейтенант! — вспыхнул Ланс и тут же получил удар по уху. Удержался на табурете и, насупившись, покачал головой. — Слово дворянина.

— Где служили в Трагере?

— В гвардии.

— В гвардии?

— У них не такие высокие требования к экипировке гвардейцев, как в Аркайле.

Подзатыльник. Не больно, но обидно.

— Врёте. В Золотой Роте очень высокие требования.

— Не вру. Я служил в Серебряной Роте. В Золотую берут только местных уроженцев. Иностранцы служат в Серебряной.

— Верно. Но почему ушли с выгодной службы и отправились сюда? Кевинальцы платят больше?

— Какие кевинальцы? — Ланс сделал круглые глаза.

И напрасно. Он успел разглядеть едва уловимое движение пальца лейтенанта, а потом получил удар по голове и упал с табурета.

— Я же предупреждал… — слегка разочарованно протянул Эрнан. — Не пререкаться. Поднимите его.

Когда менестреля снова усадили на табурет, он понял, что очень хочет говорить правду, какой бы вредоносной она ни была. Просто для того, чтобы прекратить эти унижения. Но он взял себя в руки. Надо вытерпеть. Хотя бы для того, чтобы ночью попытаться сбежать.

Положа руку на сердце, он не слишком верил, что получится спастись. Например, потому, что никто не торопился развязывать ему руки сейчас, почему надо думать, что развяжут на ночь? Да и часовые под дверью…

— Вы принимали участие в последней войне Трагеры?

— Нет. Но я был в городе. Гвардейские роты готовились отражать нападение, если браккарцы высадят десант.

— У вас в седельной сумке лютня. Вы менестрель?

— Нет.

Удар. Неловкая попытка подняться самостоятельно. Сильные руки сержанта, хватающие за одежду. Ланс снова сидел на табурете.

— Вы менестрель?

— Нет.

Удар. И ещё один — сапогом по рёбрам.

«Нужно держаться. Нельзя показать свою слабость».

— Вы менестрель?

— Нет, — сжимаясь в ожидании пинка третий раз ответил Ланс.

— Откуда у вас лютня?

— Купил.

— Зачем?

— Хотел научиться играть.

— Как? Вы же не менестрель.

Альт Грегор затылком почувствовал, как сержант занёс кулак.

— У меня есть способности. Я учился в Трагерской музыкальной академии. Давно. Тридцать лет назад.

— И что?

— У меня слишком слабые способности. Менестреля из меня не вышло.

— Тогда зачем лютня?

— Для себя.

Удар кулаком между лопаток. Ланс уже научился замечать движение указательного пальца лейтенанта, которым он приказывал своему помощнику применить рукоприкладство, правда, ощутимой пользы это не приносило.

— Повторяю вопрос — зачем?

— Для себя. Это детская мечта, пран Эрнан.

— Для чего едете в Вожерон? — Лейтенант так неожиданно сменил тему, что альт Грегор замешкался с ответом и, конечно, оказался на грязном полу.

«Терпеть. Терпеть и отвечать так, словно ты на исповеди».

— Я узнал, что в Вожероне случайно оказалась одна прана, которая для меня дороже жизни. Я хочу увезти её оттуда.

— Имя и Дом.

— Я не могу этого сказать.

Несколько ударов, причинивших ущерб, скорее, не телу, а самолюбию.

— Повторяю вопрос. Имя и Дом.

— Прошу меня простить, но не могу этого сказать.

Ланса опять сбросили с табурета. На этот раз сержант бил не вполсилы. Но по-прежнему, не собирался калечить. Только причинить боль. Менестрель попытался прикрыть живот коленями, но получил каблуком по незажившей ране. В глаза потемнело на несколько мгновений. Возможно, он даже потерял сознание, поскольку пришёл в себя сидя на прежнем месте. Сержант придерживал его за ворот дублета.

— У вас болит нога? — участливо поинтересовался Эрнан.

— Болит, — опасливо ответил ожидающий подвоха Ланс.

— Почему?

— Рана не зажила.

— Сражение за Эр-Трагер?

— Нет. Гвардия не участвовала в сражении с браккарцами.

— А что же тогда?

— Неудачная дуэль, — снова соврал менестрель, надеясь, что слова его звучат правдоподобно.

— Вы так плохо фехтуете?

— Фехтую неплохо, — Ланс пожал плечами. — Просто мой противник фехтовал лучше.

— А почему вы ушли из гвардии?

Альт Грегор помолчал, продолжая играть выбранную роль.

— Из-за этой же дуэли.

— Из-за дуэли?

— На время войны адмирал Жильон альт Рамирез запретил дуэли. Я нарушил запрет

— На какое жалование вы рассчитываете в Вожероне?

— Ни на какое. Я не собирался воевать. С меня довольно. Навоевался.

— Что вы знаете о трагерских менестрелях?

— Почти ничего.

— Правда, что именно они разгромили браккарскую эскадру?

— Так говорят.

— Кто говорит?

— Все говорят. В Эр-Трагере это утверждают все. От базарных торговок до нашего капитана.

— Кстати, как зовут капитана Серебряной Роты?

— Пио альт Олегаро. — Тут Ланс уж точно не мог ошибиться. Благодаря знакомству в Эр-Кабече с лейтенантом Уно альт Шаваном из Дома Пёстрого Полоза и совместному путешествию в столицу он знал о второй гвардейской Рота всё и даже немного больше.

— Правильно. Значит, вы не участвовали в сражении?

— Нет. Мы готовились оборонять город и дворец.

— Но вы видели менестрелей, которые сражались в фортах?

— Не всех, но видел. — Ланс не понимал, куда он клонит? А вдруг его узнали? До недавних событий в Аркайле альт Грегора знала в лицо каждая собака. Конечно, скитания последних лет… даже последнего года, можно сказать… сильно изменили его. Добавилось морщин и седины. Борода, вот, отросла, как у лесоруба. Всё некогда пойти к цирюльнику и укоротить её. Одежда тоже далеко не та, в которой привык щеголять самый известный в двенадцати державах менестрель. Была не была. Если с тобой играют, нужно принять правила и попробовать переиграть противника. — Тех, кто был вхож во дворец.

— Значит, Регнара альт Варда из Дома Огненной Саламандры и Ланса альт Грегора из Дома Багряной Розы вы видели.

— Видел, — осторожно кивнул Ланс.

— Опознать сможете? — Лейтенант снова проделал едва уловимое глазом движение, и вот уже сержант не грубо удерживал менестреля, а почти нежно не давал упасть. — В ваших интересах помочь нам.

— Я понимаю… Только чем я смогу помочь? Насколько я знаю, Регнар альт Варда погиб в Северном форте, а Ланс альт Грегор…

— Что же вы замолчали? Продолжайте.

«Три тысячи болотных демонов! Будь что будет!»

— Ланс альт Грегор был ранен. Я слышал, что он в лазарете.

— Вынужден вас удивить. Он здоров и полон сил. — Ланс напрягся. Лейтенант Эрнан продолжал. — Слегка помят — я не смог сдержать порыв моих солдат. Да и не хотел.

— Быть того не может.

— Может. Должно быть, вы, служа в Трагере, находились в неведении относительно его последних «подвигов» в Аркайле?

— Что-то слышал, конечно, но, думаю, далеко не всё.

— Её светлостью герцогиней Маризой назначена награда за голову Ланса альт Грегора. две сотни золотых «лошадок».

— Ого!

— Да. Для небогатого прана — целое состояние. Но мне очень не хотелось бы ошибиться. Привезти ко двору её светлости ложного альт Грегора — несмываемый позор.

— Я вас понимаю, пран Эрнан, — кивнул Ланс, хотя, признаться по чести, вовсе не имел понятия, к чему клонит лейтенант.

— Вы сможете опознать альт Грегора?

— Думаю, да, — без колебаний кивнул менестрель. И впрямь, кто ещё может безошибочно опознать самого себя?

— Замечательно! Сотрудничество с властью зачтётся вам при вынесении приговора. — Лейтенант поднялся. — Сержант! Развяжи прана Риинса и дай ему напиться. — Повернулся к писарю. — Лайон, прикажи привести альт Грегора!

Сержанту пришлось потрудиться, распутывая узел на запястьях Ланса. Всё-таки утром он потрудился на славу.

Вместе с кровью, хлынувшей в занемевшие пальцы, пришла боль при любой попытке пошевелить кистью. Менестрелю стоило труда не взывать. Пришлось в первый миг даже прикусить губу. Глянув на дело рук своих, ставший внезапно очень доброжелательным сержант даже не стал давать Лансу кружку с водой. Сам поднёс её ко рту пленника, придерживая тому затылок, будто слабому больному.

Глотая восхитительно вкусную холодную воду менестрель подумал, что нет худа без добра. Страдая от жажды он избежал других мучений, более постыдных, поскольку вряд ли кто-то водил бы его в отхожее место. А теперь, возможно, он заслужил послабление. По крайней мере, в это хотелось верить, хотя прежний Ланс альт Грегор, недоверчивый и злой, шептал из отдалённого уголка сознания, что мучения не кончились. Можно даже сказать, только начинаются. Сразу возникал вопрос — а кто этот человек, которого «правые» принимают за альт Грегора? Неужели в последнее время двойники так расплодились, что стали попадаться на каждом перекрёстке? Какую цель преследуют лже-Лансы, какуювыгоду ищут? И почему сейчас, а не тогда, кода слава его в двенадцати державах стояла в зените, как полуденное солнце над райхемской степью? Может, он что-то о себе не знает?

Но все сомнения отступили, когда два солдата всё тех же чёрно-серебряных повязках втащили предполагаемого менестреля. Алая рыбка на груди, остроконечная русая бородка… Правда, на ней запеклись сгустки крови, натёкшей с разбитых губ. Но всё равно Ланс не спутал бы его ни с кем, даже учитывая заплывший и почерневший глаз, распухший нос, очевидно сломанный метким ударом, ссадины и синяки. Тот самый заносчивый пран, которому он уступил место на пароме в обмен на лютню.

Теперь сё стало на свои места. Глупость человеческая не имеет пределов. Можно называться Лансом альт Грегором где-то в Кевинале или Трагере, но в Лодде или Аркайле этого делать не стоило. Как и в Браккаре, хотя вряд ли кто-то рискнул бы плыть на северные остова, чтобы изображать из себя великого менестреля. О сыне посланника Ак-Нарта и садке с миногами не знал только глухой. Нои каждый, кто мало-мальски интересовался жизненным путём альт Грегора, должен был помнить, в следствие чего ему пришлось покинуть родину.

«Если подумать, то ты — такой же точно дурак, — сказал сам себе Ланс. — Только более осторожный. Но самую малость, поскольку не подумал хотя бы волосы обрезать, чтобы стать не таким узнаваемым, или бороду сбрить…» Хотя, борода, как раз, могла вводить в заблуждение человека, знавшего альт Грегора только по описанию. Отросла, как у лесоруба из предгорий Карроса, а ведь будучи в зените славы, он холил её и лелеял — подстригал, расчёсывал…

— Вы знаете этого человека? — прервал размышления голос лейтенанта Эрнана.

Глаза избитого наполняла животная тоска. Так смотрит овца на занесённый над её горлом нож, так израненный и окружённый гончими олень смотрит на приближающегося охотника…

— Да, я видел его, — кивнул Ланс.

— Отлично! — воскликнул офицер, делая знак писарю — не отлынивай, мол, пиши! — Где и при каких обстоятельствах?

— Несколько дней назад. На переправе через Ун.

— Куда он направлялся?

— Туда же, куда и я. Из Трагеры в Аркайл.

— Он называл своё имя.

— Да. Он представился Лансом альт Грегором из Дома Багряной Розы.

— Значит, вы можете подтвердить, что это Ланс альт Грегор?

Менестрель на мгновение задумался. Его так и подмывало сказать: «Да». Пусть наглого выскочку отправят в Аркайл ко двору Маризы. Это будет такой щелчок по носу здешним «правым»! И разочарование внучки Лазаля дорогого стоит. А если добавить сюда страх, какого самозванец натерпится, пока его будут везти на север, то получится изысканнейшее блюдо по имени месть. Жаль только, что насладиться им воочию не получится. Вот только что ждёт мнимого альт Грегора в столице? Вряд ли рассерженные «серебряные барсы» отпустят его на все четыре стороны. Прикажут зарезать в темнице и мордовороты прана Гвена выполнят распоряжение, даже не поморщившись. Он хоть и мерзавец, а не заслуживает подобной участи. Уж лучше пусть его здесь выгонят с позором. Ну, поколотят ещё немножко… Зато живой останется.

— Нет. Это не Ланс альт Грегор, — покачал головой менестрель. — Он выдаёт себя за другого.

— Как? — Воскликнул лейтенант и скривился — видимо от резкого движения челюстью «стрельнул» больной зуб.

— Я видел альт Грегора в Эр-Трагере. Это не он.

«Правого» аж перекосило. Наверное, он уже придумал, куда потратит полученную от герцогини награду. Жестокое разочарование. Ланс с трудом сдержал улыбку. Ну, хоть так досадить офицеру, который задержал его ни за что ни про что.

— Я уверен, он и играть-то не умеет, — добавил он окончательный довод. — Хотите проверить? Возьмите мою лютню и пусть он повторит что-нибудь из придуманного альт Грегором. Какая у него мелодия самая известная?

— А какая? — Эрнан явно не увлекался музыкой и не посещал выступления великого менестреля. Оно и понятно, если бы посещал, то разговор сейчас шёл бы совсем другой.

— Ну, не знаю. «Золотые поля Унсалы», например.

— А вы сможете это сыграть?

— Я? — Ланс даже руки поднял. — Не с моим мастерством. У меня-то и получалась пара-тройка песенок, которые играют на деревенских танцульках. А «Золотые поля Унсалы» — шедевр. Я слышал, король Ронжар хорошо наградил альт Грегора за эту музыку.

Лейтенант кивнул.

— Эй, ты, Ланс альт Грегор или как там тебя зовут на самом деле! Сыграть сможешь? Лютню нести?

Самозванец покачал головой. Едва слышно прошептал разбитыми губами:

— Нет, не смогу… Не надо лютню.

— Это же надо! — Не сказал, а выплюнул слова Эрнан. — Как не повезло? И что теперь с ним делать?

— А может, всё-таки отправим в столицу? — С надеждой проговорил сержант. — Может, не целиком. Голову отрежем и отправим. Они же за голову обещали золото…

— Я твою голову отправлю! — взорвался офицер, стукнул кулаком по столу. — Ты кем меня выставить хочешь в столице?

— Нет так нет! — сержанту удалось скрыть насмешку в голосе. — Как прикажете! Так что с ним делать?

— Убери, чтобы глаза мои не видели!