Импровиз. Война менестреля

Глава 3 Ч. 5

Пушка справа от Ланса взлетела в воздух, отделяясь от лафета, который, в свою очередь развалился на куски. Отброшенные взрывом, изломанные фигуры артиллеристов напоминали кукол, растоптанных злым и капризным ребёнком.

Чуть дальше обрушился кусок стены, погребая под собой не успевших отбежать канониров и гандлангеров.

Что-то рвануло менестреля за штанину. Острая щепка пробила ногу насквозь и застряла — с одной стороны окрашенная алым, а с другой — сияющая первозданной белизной. Боли не было. Только недоумение и досада. Как же так? Почему всегда так не вовремя?

Несколько мгновений спустя Ланс пришёл в себя настолько, что смог оглядеться по сторонам.

Позиции их батареи напоминали преддверие Преисподней. Кровь. Тлеющие обрывки одежды. Обломки пушечных лафетов. Искалеченные тела. Груды щебня. Язычки пламени, пляшущие на расколотых деревяшках.

Наверное, раненные кричали и стонали. Возможно, кто-то просил помощи или ругался. Ланс их не слышал — глухота защитила его от этого испытания.

Пошатываясь, будто пьяный, он с огромным трудом преодолел несчастные полтора брасе и выглянул в бойницу.

Браккарские корабли уходили на северо-запад, накренившись и захватывая ветер всеми парусами. Больше никто не стрелял.

Почему?

Что заставило их отступить?

Уж точно не галеры, вырвавшиеся из бухты Эр-Трагера и устремившиеся в погоню. Шли они на вёслах, красиво. Взрезали таранами волны, паля из пушек вслед отступающему неприятелю. Правда, пользы от этой стрельбы было не больше, чем от лечения холеры припарками из отрубей. Скорее всего, моряки адмирала Жильона просто подбадривали себя таким образом. Что ж… Успеха. Уничтожить браккарский флот у них не получится, каким святым не молись, но, вполне вероятно, отбить от строя и взять на приз пару-тройку каракк и удастся. Так волки отбивают зимой оленух от стада. Ослабевших от бескормицы или больных. Что ж, если какой-то из кораблей северян потерял скорость из-за поломанного рангоута или пробоины, в этом есть хоть небольшая, но заслуга и его — Ланса альт Грегора из Аркайла, пришедшего сюда, чтобы защитить Эр-Трагер. И не только его, но и здешних менестрелей, которые не жалели жизни в бою…

А где Ридо альт Сантош?

Красавчик-трагерец сидел, привалившись спиной к брустверу, и тяжело дышал, закусив губу.

— Живой⁈ — Ланс склонился над товарищем по оружию.

На бровь прана Ридо стекала струйка крови. Камзол на груди потемнел и влажно поблескивал.

— На этот раз моя… — Проговорил трагерец. Удивительно, но Ланс его слышал. Нет, точно слышал, а не догадывался по движению губ. Неужели, глухота отступает? — Кровь моя.

— Я догадался.

— Что там браккарцы?

— Уходят. Почему? Не знаю. Но они уходят! — Ланс сам не заметил, что последние слова радостно выкрикнул. — Мы отбились! Сегодня отбились.

— Но какой ценой? — Ридо попытался пошевелиться, но скривился от боли.

— Дорогой, не спорю. Но оно того стоило, не так ли?

— Пожалуй, стоило, — через силу улыбнулся трагерец. — Лишь бы завтра не вернулись.

— Галеры адмирала Жильона преследуют их. Вряд ли победят в открытом бою, но задних пощипают изрядно.

— Да поможет им Вседержитель.

— Вы ранены, пран Ридо.

— Камнями посекло.

— И в грудь?

— Да. Осколок острый. Впился, как пуля. Похоже, ребро перебито.

— Кровь во рту чувствуете?

— Нет.

— Значит, спасибо святому Кельвецию, лёгкие целы. Будете жить. Только перевязать надо.

— Вам тоже досталось. — Взгляд Ридо упёрся в правую штанину Ланса.

— Это? Да это ерунда. Сейчас выдерну.

— Не спешите. Так можно кровью истечь.

— Так просто меня в Преисподнюю не спровадить. Тут постараться надо. Позвольте, я вашу рану осмотрю.

— Не стоит. Позовите лучше лекарей. Здесь для них хватит работёнки.

— Позову. Но мне кажется, это вы теряете много крови.

— Я дотерплю. Перевяжите лучше свою ногу.

— Перевяжу. Но вначале нужно заняться вашей раной.

— Оставьте меня в покое! — Неожиданно разозлился Ридо. — Мало вам вокруг раненых? Помогите им, если уж так неймётся.

— По-моему, вы начинаете бредить от боли и кровопотери!

Ланс протянул руку, намереваясь расстегнуть камзол трагерца. Что за глупости, в конце концов⁈ Нужно остановить кровь и немедленно… И отпрянул. Прямо в лицо ему смотрел арбалетный болт. Ридо с удерживал его одной рукой. Оружие маленькое, явно изготовленное на заказ, раскачивалось вверх-вниз, но на таком расстоянии промахнутсья невозможно.

— Я безмерно уважаю вас, пран Ланс, — отчётливо проговорил альт Сантош. — Но не надо лезть мне за пазуху против моей воли.

— Вы рассуждаете не как дворянин, а как какая-то монашка!

Ланс возмущался, поглядывая — взведен ли арбалет? Ведь не мог трагерец заранее готовиться стрелять, когда лежал раненый! Но и проверять не хотелось. Одно дело — умирать в бою. Это почётно и достойно. Но вот так — от рук своего же собрата по оружию? Бессмыслица какая-то…

— Это моё дело. Отойдите на три шага и не вынуждайте меня калечить вас.

— Да я сейчас заберу ваш самострел и отшлёпаю вас перевязью пониже спины. Мальчишка! Я не допущу, чтобы вы умерли на моих глазах! После того, как мы сражались плечом к плечу!

— Это моё дело, — упрямо повторил Ридо.

— Да что же это такое⁈ Сожри меня демон!!!

Арбалет таки взведён. Либо альт Сантош таскал его на поясе уже взведённым — конечно, пластины от такого обращения портятся, полдня выдержат, либо успел взвести сразу, как получил ранение. Зачем?

— Ладно! — махнул рукой Ланс. — Не хотите, чтобы вам помогли, пропадите пропадом! — Он быстро сбросил камзол и, ёжась от ветра, оторвал один за другим рукава рубашки. Бросил их на колени Ридо. — Затолкайте за пазуху! Может, хоть немного кровь остановите!

— Благодарю, — слегка смущённо пробормотал трагерец. — Поверьте, я не хотел вас обидеть или, не приведи Вседержитель, оскорбить. Когда-нибудь я объясню вам причины своей строптивости, которая со стороны выглядит, как глупость.

— Поступайте, как знаете, — Лансу не хотелось продолжать разговор. — Я пойду позову лекарей. Постарайтесь не умереть до моего возвращения.

— И всё же прошу простить меня.

— Вседержитель простит.

Альт Грегор развернулся и заковылял к арке, через которую артиллеристы проходили с батарейных позиций во внутренний двор форта и обратно. Кстати, довольно странно, что ни один из лекарей, служивших под началом капитана Айо альт Бароу, не появился раньше во время боя — раненым необходимо оказывать первую помощь или хотя бы вытаскивать их в защищённое от вражеских ядер место. Впрочем, оставались ли в Южном форте защищённые места? И нижним ярусам досталось сильнее в самом начале сражения. Тогда врачеватели могли отправиться туда, да так и остаться, увлечённые перевязкой, зашиванием ран, ампутацией конечностей. А про верхний яруса были.

— Эй, аркайлец! — послышался позади низкий и хриплый голос.

Ланс обернулся.

От лестницы, поднимающейся со среднего яруса, ковылял Лобо альт Эскобан. Каждый шаг давался ему с большим трудом, будто не подошвами крепких сапог ступал он щебню и утоптанной земле, а босыми пятками по раскалённым углям. Говорят, в Тер-Веризе устраивают такую забаву на потеху иноземцам, которые платят танцовщицам на огне немалые деньги, восхищаясь их силой духа и бесстрашием.

— Рад, что вы живы, пран Лобо! — Через силу улыбнулся Ланс. С недавнего времени он недолюбливал лохматого менестреля, как и его товарищей по цеху, но сейчас готов был простить каждому любую обиду и несправедливость. — Как там на вашей батарее?

Пушки с того участка обороны, за который отвечал альт Эскобан не стреляли уже давно, едва ли не с самого начала битвы. Но, кто знает, что там происходило? Может, он отправился на помощь другим менестрелям, как сделал Ридо, и покрыл себя славой?

— Моей батареи больше нет… — Отрешённо проговорил альт Эскобан. — Погибли все…

— Это война, пран Лобо. На войне убивают. Но все павшие в этом сражении покрыли себя неувядающей славой. Память о них будет вечно жить в Трагере.

— Слова, слова, пустые слова… Мёртвым всё равно — помнят о них живые или нет.

— Вот уж не соглашусь.

— Можете не соглашаться. Ваше мнение не имеет ни малейшего значения.

— Премного благодарен, пран Лобо! — Ланс почувствовал прилив гнева, но сдерживался изо всех сил. — Я знал, что мои труды во благо Трагеры будут оценены по достоинству.

— Не вам вести речь о достоинстве. Нет его у вас, — покачал головой альт Эскобан. — Участь выскочек — бесславие и безвестность.

— Значит, я — выскочка⁈ — Ладонь альт Грегора помимо воли легла на рукоять шпаги, о которой он не вспоминал с тех пор, как с утра пораньше нацепил перевязь. — А вы все — молодцы? Герои? И чем же, позвольте спросить, вы заслужили славу и почёт в Трагере? Тем, что сидели, сложа руки, и ждали, когда же появятся два мага-музыканта из Аркайла, чтобы встряхнуть ваше болото?

— Болото у вас в Аркайле! — вскинул подбородок трагерец. — Идея вызревала в умах и вот-вот могла обернуться призывом менестрелей к оружию. Но тут появились вы. Выскочки и хвастуны!

— Ну, да! А пока идея вызревала, браккарцы успели бы захватить не только Эр-Трагер, но и всю державу. А вы бы играли музыку на балах у короля Ак-Орра и шёпотом высказывали друг другу недовольство захватчиками. Но вслух не проронили бы ни единого слова протеста — кто платит за музыку, тот и заказывает её.

Всё время разговора Лобо медленно, шаг за шагом, продвигался вперёд. Гримасничая, будто бы преодолевал нечеловеческие муки, и очень осторожно опуская ступню на землю.

— Гадать можно очень долго, — прорычал он. — Говорят, раньше гадали на кишках гусей, а в Голлоане до сих пор определяют — будет ли урожай — по цвету чаячьего помёта на скалах.

— А вы, конечно, знаете точный способ предугадывания?

— Я познакомлю вас с ним чуть позже.

— Умеете заинтриговать, пран Лобо. — Чем ближе подходил трагерец, тем яснее Ланс видел — его собеседник слегка не в себе. Рукав камзола прожжён, волосы припорошены серой пылью, из уха на белый отложной воротник стекает кровь. Вернее стекала, но уже запеклась и почернела. — С интересом выслушаю вас вечером. А сейчас отправляйтесь к лекарям.

— Лекари тоже убиты. Их накрыло на батарее Уго альт Тардина. вы не видели, во что превратился наш ленивый толстяк?

— Мне, знаете, некогда было бегать по другим батареям.

— Жаль. Думаю, вам бы понравилось. Представьте себе рагу, только вместо овощей среди кусочков мяса — обрывки одежды.

Альт Грегор передёрнулся. Страшная смерть.

— Я скорблю вместе с вами о каждом погибшем, — сказал он, не лукавя ни на волос. — Уверен, защитников Отечества ждут Горние Сады.

— Кто вам сказал, что я скорблю о них? Жалкие неудачники. Они ввязались не в своё дело и проиграли.

— По-моему, вам лучше разыскать лекарей.

— Зачем? Я их видел. Они не слишком отличаются от Уго альт Тардина. А знаете, как убило непревзойдённого Эрике?

— Не знаю… — нахмурился Ланс.

— Осколок гранита попал в висок. Лежал как живой. Очень красивый и строгий.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Чтобы вы знали — ваш замысел удался. Почти удался.

— Какой ещё замысел?

— Остаться единственным менестрелем в Трагере.

— Что за чушь⁈

— Ну, полно, пран Ланс, — Лобо коротко хохотнул. Хрипло и слишком похоже на выдох с которым крестьяне колют дрова. — Остальные глупцы не догадывались, но я-то раскусил вас с первого дня знакомства. Заманить менестрелей, увлекая их на защиту родной столицы… И подставить под ядра браккарцев. Замысел великолепный! Во-первых, вы остаётесь героем — ведь больше никого не остаётся. Чудесно, не так ли? Во-вторых, ни один менестрель не помешает вам собирать в карманы золото и серебро из рук богатеньких пранов из Высоких Домов Трагеры.

— По-моему, вы заходите слишком далеко в своих беспочвенных домыслах! — Ланс старался держать себя в руках любой ценой. Не хватало затеять дуэль на развалинах форта и на телах погибших. — Но я готов забыть всё, что вы тут наговорили. Ступайте! Если в форте убиты все врачеватели и костоправы, то нам должны прислать галеру на помощь.

— Вы всех задумали убрать со своего пути. — Словно не слышал его альт Эскобан. — Вам так хотелось лишить Трагеру менестрелей, что вы отбирали в команду даже явных бездарей — людей, чья музыка не стоит и медяка в базарный день. Взять, к примеру, того же Уго альт Тардина или Лаго альт Браццо. Ну, какие из них музыканты? А Эрике альт Дако? Непревзойдённый! Да он бездарь, каких поискать. Годился со своей дудкой только для того, чтобы отпугивать райхемских кочевников от поселений цивилизованных людей. Или женоподобный Ридо! Жеманность, напыщенность и склонность к самолюбованию — вот его главные качества, а не способность к сочинению музыки…

— Вы наделили себя правом оценивать других?

— Ну, вы же оценивали? Почему мне непозволительно? Или ранжировать музыкантов разрешено только Лансу аль Грегору из Дома Багряной Розы, величайшему из живущих на земле менестрелей?

— Не я себя так назвал…

— Но вы и не возражали, греясь в лучах славы. Я один разгадал ваш замысел и сделал всё чтобы выжить. А эти пустозвоны и неудачники швыряли ядрами в браккарцев! Безмозглые ослы! Победить Браккару нельзя, как невозможно плетью расколоть гранитную скалу.

Бывают случаи, когда воин выбирает между жизнью и смертью. — Ланс невольно процитировал покойного папеньку капитана Айо. — И воин… если он настоящий воин, а не пустышка… выбирает смерть.

— Я и говорю — вы умело заморочили олову этим несчастным. Но не мне… Моя жизнь слишком дорога для Трагеры, чтобы разбрасываться ею.

— Может, вы — просто трус?

— А может быть, вы — просто подлец?

— За такие слова принято отвечать, — нахмурился Ланс, ощущая привычное волнение, предшествующее доброй схватке.

— Я отвечу. Если в Трагере должен остаться один менестрель, то это будете не вы. — В долю мгновения альт Эскобан выхватил шпагу. Остриё нацелилось Лансу в лицо. — Знаете ли, браккарцы предлагали мне триста «ягнят»[1] за вашу голову.

— Горжусь оказанной честью! — Альт Грегор шагнул назад, обнажая клинок.

Шпаги звякнули друг о друга. Лобо удержал оружие всё в той же «подвешенной» позиции. «Силён… — подумал Ланс. — Ох, и силён!»

— Я отказался. — Продолжал трагерец. — Мне не нужны их деньги, воняющие предательством и подлостью. Я убью вас бесплатно, ибо это — удовольствие само по себе.

Внезапный выпад Ланс сумел отвести с большим усилием. Ответил уколом в плечо, но Лобо отбил его мощным батманом, от которого рукоять шпаги едва не покинула ладонь. Да, телесной мощи трагерцу не занимать.

— Если вам так угодно, попробуйте. — Криво улыбнулся Ланс. — Но не обещаю лёгкости.

— После этого боя в Трагере останется один менестрель, о котором будут слагать песни и легенды!

Лобо чаще рубил, чем колол, пользуясь шпагой, словно абордажным тесаком. Старинный клинок — оружие подобно тому, которое Ланс подарил сыну Реналлы — отличался шириной и тяжестью. Таких лет сто уже не ковали, предпочитая лёгкие шпаги, которыми можно было фехтовать быстрее и наносить точные уколы. Парировать его размашистые удары было не просто. Легче уворачиваться. Но только сейчас альт Грегор понял, что щепка, пробившая ногу, сыграла с ним злую шутку. Боль не позволяла двигаться быстро. К счастью, пран Лобо тоже двигался скованно, ступая осторожно. Ланс вспомнил, что лохматого трагерца болят ноги — он несколько раз жаловался на суставы еще в то время, когда все менестрели упражнялись в помощи артиллеристам форта.

В другое время, поединок двух хромых можно было бы рассматривать, как неплохую шутку. Что-то похожее устраивали ярмарочные фигляры — бой на палках со связанными ногами пользовался особым успехом у зрителей в северном Кевинале и южном Аркайле, а в Унсале бойцам давали в руки туго набитые шерстью мешки и завязывали глаза. Раньше это казалось смешным.

Но, как говорится, это было бы смешным, когда бы не было столь грустным. Ланс всегда привык драться с соперником, превосходящим его в силе, используя преимущество в скорости и ловкости. Сейчас же из-за скованной болью ноги ползал, как улитка. А Лобо, казалось, не чувствовал усталости. Удары сыпались градом — сверху, справа, слева. Один раз альт Грегору удалось прорвать этот безжалостный стальной веер и вскользь прикоснуться клинком к правой ноге трагерца. Брючина потемнела, но на силу и размашистость ударов это не повлияло.

Ланс чувствовал, что ещё немного, и он выдохнется. Сердце уже начинало предательски постукивать вразнобой. Будто барабан, выводящий прихотливую южную мелодию. Скоро начнут дрожать колени, руки утратят точность движений. Потом менестрель начнёт задыхаться. Раньше за ним такого не водилось, но с того дня, как его бесчувственного грузили на «Лунный гонщик», что-то в сердце надорвалось и оно стало отказывать слишком быстро, вести себя как загнанная лошадь.

Значит нужно покончить с обезумевшим праном Лобо до того. Например, сделать вид, будто уже потерял последние силы, раскрыться, а когда тот ринется в атаку, нанести укол. Куда? В горло трудно попасть. Целиться в сердце можно, но велика вероятность наткнуться на ребро. Значит, в живот. Да, это жестоко и принесёт страдания. А что его жалеть? Он-то не пожалеет аркайлца.

Лишь бы не оступиться. Вокруг столько битого камня и мёртвых людей…

В который раз подтвердилась истина, что во время дуэли следует думать только о дуэли. Фехтование не терпит легкомысленного отношения. Чуть зазеваешься и противник не преминёт этим воспользоваться.

[1] «Ягнёнок» — золотая монета, которую чеканили в Лодде. На одной её стороне изображена архиепископская митра, а на другой — агнец, как символ доброты и смирения. Монета по весу приблизительно равна аркайлской «лошадке» и имела хождение по всему материку.