Волшебник-юнлинг

Глава 79 Дубликаты и клоны

После танцев Золотое Трио сразу отправилось в гости к Хагриду. Пока мальчики делились своими колдофото и воспоминаниями, девочка сосредоточилась на изучении календарных чар.

— Хагрид, а в Запретном лесу встречаются… оборотни? — поинтересовался Гарри-Грегарр о главной цели столь раннего визита в хижину лесника.

— Ох, Гарри, это опасные существа, не стоит с ними встречаться. Слава Мерлину, что полнолуние уже прошло, когда профессор Локхарт задал всем свою загадку, — ответил полувеликан. — Хотите кексов?

— Не, спасибо, — Рон отмахнулся, пристрастившись к печёным пирожкам с груздями, лучком и картошкой, которые Молли стала присылать своим детям к чаю, а сегодня целые кульки на завтрак, ибо они отбудут в Ильверморни c пяти часов.

— По мне так это была не загадка, а сочинение заклинания, — буркнул Гарри-Грегарр.

— Просто тебе завидно, Гарри, что не ты её разгадал, а семикурсники Равенкло, — подняла голову Гермиона, оторвавшись от очередного черновика с таблицами и опять не угодившей ей рамкой выделения текущего дня года.

— Вспомни, Гермиона, с Пескипикси Пестрономи профессор был абсолютно уверен, что колдует правильно, но в жесте последний отрезок опустил вертикально вниз вместо вектора к другому уголку «улыбки пикси». А с Гоморфусом он, хех, обернулся, типа специально исказил описание колдовства, сберегая тайну, потому что не каждый ликантроп захочет быть излеченным от древнего проклятья, — подражая пафосному тону Гилдероя.

— С Пескипикси Пестрономи тоже могла быть уловка, Гарри. Просто герой решил раскрыть свои секреты, — и вперила обвиняющий взгляд, типа её друг чересчур скрытен и предвзят.

— И этот раскрытый секрет тут же засекретили, нихи-хи, — посмеялся Рон.

— Хагрид, ты, случаем, знаешь, почему засекретили? — полюбопытствовал Поттер, подняв голову.

— Эм, ну, оно же это, всё может превратить в человека. А какая у стула одежда? То-то и оно, — путанно объяснил лесник о стыдной теме.

— А-а, то-то седьмой курс краснел при упоминании инцидента.

— Ох… — Гермиона тоже догадалась и слегка зарделась.

— Хагрид, я чего-то не понял, при чём тут одежда у стула? — Рон недоумённо повертел головой.

— Рон, чары Гоморфус превратят стул в человека, голого человека. Вспомни парту, которую профессор МакГонагалл превращала в свинью — та же была голой.

— Оу… — настал парад веснушек.

— Спасибо, Хагрид. Гермиона, вспомни градацию сложности чар. Гоморфус банально не справится с исцелением столь могущественного проклятья, как ликантропия. Только временно вернуть человеческий облик, думаю, на час всего. Либо автор книги приврал и в этом, либо Гоморфус искажён как в жесте, так и в слове, — рассудил Поттер, сидя и болтая ногами.

— Гарри, профессор Локхарт говорил при разборе заклинания Гоморфус, что исцелить Ликантропию пробовали даже заклинанием Маджикус Экстремус Фините Инкантатем Максима, но ничего не вышло. И что изюминка его заклинания в том, что латинское «гомо» и древнегреческое «морфус» сцеплены через слог «мо», по-особенному усиливая заклинание через символизм превращения одного слова в другое.

Хагрид слегка глуповато улыбался. Недослушав речь, полувеликан предпочёл перевести своё внимание не плакатные колдофото и принялся листать к наиболее ему понравившемуся кадру, пока ребята умничают.

«Но не пробовали сперва применить Маджикус Экстремус Тергео Максима, как профессор Дамблдор поступил со схожим проклятьем Маледиктус. А Фините Инкантатем глупо применять, потому что заражение фактически происходит через аналог зелья, продуцируемого в пасти ликантропа со слюнями или как у змей в клыках», — хотел привести аргумент Поттер, но передумал проводить такую ассоциацию, помогшую ему самому улучшить понимание Ликантропии.

— Этого всё равно мало, Гермиона.

— И что же упущено, по-твоему? — приподняв бровь почти как Снейп.

— Не знаю, не думал, — пожал плечами Поттер. — Я же при тебе все будни изобретал светящихся птиц.

— Предлагаю не ломать голову, а погадать на плюй-камнях, что упущено, — Рон внёс здравое предложение.

— Мне эти драже опротивели, но саму идею поддерживаю.

— Мне тоже, но сыграть хочется.

— А по пути порассуждаем, — тоном вынесения вердикта произнесла Гермиона, решив не форсировать разработку календарей, а сделать всё качественно, но позже.

— Гарри, Рон, удачи в футбольном квиддиче, — пожелал Хагрид на прощанье.

— Спасибо.

И быстро собравшиеся дети покинули хижину.

— Как понять, с какой стороны что-то упущено? — озадачилась Гермиона, пройдя мимо грядки с громадными тыквами и замедлив шаг.

— Поняв замысел заклинания, мы поймём реализацию, — Поттер начал с головы.

— Хм… — Рон почесал затылок.

— Исцелить Ликантропию, конечно. Тут всё понятно, — заявила Гермиона.

— Что такое Ликантропия? Своими словами, — тут же добавил Гарри-Грегарр.

Девочка поморщилась и далеко не сразу ответила:

— Это проклятье, передающееся через укус. Пострадавший во время полнолуний превращается в волка.

А Рон не стал напрягаться, посматривая то на кучевые облака, то на деревья, то на замок впереди, изображая мыслительный процесс.

— Как автор заклинания хотел исцелить это? — Поттер продолжил совершенствоваться в искусстве правильно поставленных вопросов.

— Превращением волка в человека.

— В известном нам заклинании есть что-либо про волка?

— Вообще ничего. Гоморфус действует универсально.

— Значит, оно спасло бы и заражённого проклятьем Маледиктус?

— Да.

— Однако герой Гилдерой не счёл этот подвиг достойным себя.

— Эм… Кхм, мы отклонились от заклинания.

— Ага… Как можно зафиксировать превращение, чтобы исключить… — чуть было не сумничав «рецидив», — повторения на следующее полнолуние?

— Модификатором Максима.

— Вспомни лампочку, Гермиона. Если разбить — появится докси, целый и невредимый. После полнолуния превращение в волка прекращается, соответственно, лечебное заклинание тоже прекратится.

— Если только в упущенной части нет повторяемости! — воспряла Геримона и задумалась.

— Вот-вот, попробуй прилепи.

— Перпетуум — навсегда, — нашлась всезнайка. — Гоморфус Перпетуум.

— Перпетуум Мобиле. Кстати, вдруг есть такое заклинание? Надо будет спросить, какими чарами заколдован двигатель «Памира», — Поттер сам себе кивнул.

— Спросим. Осталось подтвердить, что я правильно отгадала, — Гермиона вздёрнула носик и зашагала чуть быстрее.

— Неправильно.

— Почему это? — резко обернувшись, аж копна волос взлетела почти горизонтально.

— Это проклятье поверх проклятья, а исцеление подразумевает снятие проклятья-первопричины, — мягко указал Гарри-Грегарр.

— Да, ты прав, — Грейнджер сдулась и вновь замедлилась, глянув на выровненный и более не скрипящий Деревянный мост. — Как тогда превращение может привести к исцелению?

— Клин клином вышибают, — как бы между делом заметил Рон, шлепая ладонью по обломкам Каменного круга перед аркой входа на Деревянный мост.

— О, резонно. Ликантропия и Маледиктус могут взаимно уничтожиться. Но пока ни один вервольф не исцелился от Лапифорс. Отсюда вопрос: куда вбивался клин превращения, чтобы вышибить Ликантропию? И давайте здесь договорим.

— Эм, ты имеешь ввиду, на что направлено Гоморфус? — переспросила Гермиона, согласно остановившись. Рон кисло дёрнул щекой и подпёр руины, сложив руки на груди.

— На кого или что именно направлено превращение, Гермиона.

— На больного, конечно. «Человека формирую». Может, Санус Гоморфус?

— А если упущено не слово целиком, а часть слова?

— Ты же сам указал, Гарри, что одного мало для исцеления проклятья.

— Если забить в шину гвоздик, автомобиль никуда не поедет. Если положить гвоздик на рельсы, то поезд сойдёт с них. Я имел ввиду, что при действии лоб-в-лоб будет мало, а если знаешь, куда приложить рычаг…

— Хм… Значит, надо по смыслу подобрать слова, начинающиеся на «ус» или заканчивающиеся на «го».

— Это ты уже отталкиваешься от связующего «мо». В академическом плетении чар применяется связующее «и», а вот в предложении «Пески пикси пестро но ми» слова просто соединены под классический формат заклинания из двух сложносоставных компонент. Если начать с простого, то получается, что у нас есть концовка «го» и «морфус». Ты читала древнегреческий словарь, Гермиона?

— Нет. Но я не понимаю, что или во что надо превратить, чтобы исцелить ликантропию, если воздействие на тело… О, дух! Или душа.

— Заклинание превращает душу волка? — озадачился Рон.

— Да, это как с Патронусами, — вдохновенно и быстро заговорила Гермиона. — Кто-то воплотил дух волка в зелье и стал первым вервольфом, передающим это воплощение всем укушенным. Первопричина — дух волка. Если его превратить во что-то другое, он, э, оторвётся от больного.

— И это надо делать в полнолуние, — заметил Поттер. — Если бы первое слово обозначало волка или его дух, то исцелить можно было бы в любое время, но весь сюжет книги строится на исцелении в полнолуние. То есть это слово обозначает не волка.

— Эго! Это Эго! Эгоморфус! — Гермиона возликовала, смекнув простое слово. Как она выяснит этим вечером, в словаре древнегреческого такое тоже имелось.

— Хм, давай проверим, — пройдя ко всё ещё цветущей армерии. — Эгоморфус.

Поттер улучшил сердечко до кардиоиды, с правого боку переходящей в спираль.

— Эм, ты… ты, что, превратил эго цветка в бабочку?.. — пошедшая следом Гермиона буквально вылупилась на бутон, который замахал лепестками и листиками на стебле, вытянувшись в попытке вылететь из гнезда.

— Нихи-хи, — Рон засмеялся, глядя на этот цветочек.

— Ну да, и это сработало… — Поттер даже достал лупу Дингла, чтобы поближе рассмотреть результат колдовства.

— Поразительно… — у Грейнджер сломался очередной шаблон маггловского мышления. — Цветок, воспринимающий себя бабочкой. Уму непостижимо…

— Это Магия, Гермиона, — произнёс Рон и панибратски похлопал её по плечу. — Так мы уже что, уже не будем играть, раз уже угадали?

— Погодь. Слушай, Гермиона, а ведь это слово можно расшифровать как «эго гомо морфус». А если докрутить символизм латинский-английский-латинский-древнегреческий, то получится целое предложение «эго го, гомо морфус», — шепотом произнёс Поттер, хотя на холме они были одни.

— В самом деле… А жест, Гарри? — столь же тихо спросила Гермиона. — Фините Инкантатем, — сжалившись над потугами цветка и проведя научный эксперимент. От положительного результата она заулыбалась.

— Для каждого свой жест. Подозреваю, для второго будет, э, широко раскручивающаяся спираль как символ выкручивания эго из тела подобно лампочке, типа левая верхняя половинка сердечка, только с круговым заворотом направо, — по-простому объясняя про спираль Фибоначчи. — А вторая часть останется такой же обычной спиралью, но вкручивающейся. Общий посыл: спираль осталась спиралью, но с переиначенным порядком; из живого в живое.

— В итоге получится цветок с телом человека? — уточнила Гермиона из чисто научного интереса.

— Или сова с телом человека. Или… клон колдующего, если он поделится своим эго как вервольф проклятьем Ликантропии или Патронус в трёх телах.

— Вау! Я хочу так уметь — пусть клон делает за меня эссе, — Рон сразу же нашёл достойное применение.

— Рон, тогда писать эссе научится твой клон, а не ты сам. И помнить о его действиях ты не будешь.

— Будет, ведь эго ушло в новую форму, а когда время формы истечёт, оно вернётся обратно, — уверенно заявил волшебник-юнлинг. — Как тот кролик на уроке.

— Круто! Я тоже так хочу, Гарри, — скороговоркой заявила Гермиона, повиснув на плече лидера Золотого Трио.

— Ещё одно осталось, — напомнил Поттер, не желая менять своё состояние до завершения катарсиса.

— Я правильно понимаю, «эго гомо морфус» превратит любое эго в человеческое? — тут же уточнила Грейнджер, с детской серьёзностью задумавшись над темой.

— Да. «Эго гомо морфус» создаст не антропоморфного голема, способного выполнять простые работы, а придаст растению или животному поведенческие черты человека на манер анимага. А если самому на себя, то подозреваю, что получится воспроизвести эффект оборотного зелья, — последнее сказав неуверенно.

— Ничего себе! — поразился Рон.

— Кхм… Короткое и ёмкое слово, а жест длинный и плавный. Полагаю, для этой версии заклинания жест будет тоже на основе сердечка, только без угла.

— Углов. И спираль напрашивается не влево крупно, а вправо на месте второго «горба» сердечка, — по-обывательски обзывая кардиоиду, рассмотренную Поттером в одном из старых учебников Нумерологии за седьмой курс.

— А я не слышу, как напрашивается, — пожаловался Уизли.

— Потому что ты не хочешь думать даже над картинками в учебниках заклинаний и пролистал прискорбно мало справочников заклинаний. Мы пляшем от имеющегося…

— А двойное ударение на первой «о» сделает её протяжной «о-о», — продолжая о чарах, важно добавила Гермиона, хотя голос всё-таки выдавал слабую уверенность.

— Не, это нарушит стройность звукового ряда. Возможно, произношение будет по слогам с ударным акцентом на каждом из четырёх как отражение четырёх слов с искажением у второй пары. Возможно, двойное ударение просто перешибёт одинарные и останется единственным. А возможно, что оба варианта верны, просто первый применяется на себе для создания такого клона, чтобы получился с дефектом и не мнил себя главным, а второй на других с отличным от самого мага обликом.

— Этого всего мистер Локхарт точно не изобретал — мозги все в тряпках, — подвёл итог Рон, едко пройдясь по профессору ЗоТИ, превращавшему его в сову, благо он всё время просидел на стуле, а расколдовал его Гарри к концу урока при помощи Фините Инкантатем без каких-либо последствий.

— Но истинный автор знал все аспекты, — заметил Поттер, окончательно утвердившись во мнении, что книги Локхарта о ком-то другом.

Гермиона скуксилась, нехотя разочаровываясь в книжном кумире.

— Давайте уже эти два испытывать, — поторопил Рон.

— Только за кустами, а то мало ли кто нас увидит.

— А голые девочки тебя не смущают, значит, да? — Гермиона возмутилась, уперев руки в боки.

— Эм, ну, ты же понимаешь, перед докторами не стесняются, — смущённо улыбнулся Поттер, легко предугадывая, о чем его попросит Рон наедине. — И представить кого-то в одежде легче, чем вообразить кролика в цветочной раскраске.

— Вот с тебя и начнём, Гарри.

— Без проблем. Прячемся уже.

И троица перебежала на другой бок холма, где росли кусты, пусть не совсем плотные, но для их нужд пригодные.

Приманив полевую мышь, экспериментаторы приготовились к чуду. Однако Поттер свыше десяти минут действовал вхолостую, пока не отработал жест и слово в достаточной мере, по его собственному мнению. Его друзья повторяли за ним.

— Эгоморфус, — каштановая палочка с волосами оборотня нарисовала одну спираль, перетекающую в другую.

Левитируемая мышка пискнула и стремительно увеличилась, деформируясь в… Драко Малфоя, одетого в школьную форму. «Передутые» чары Левикорпус лопнули.

— Чего изволите, сэр? — он поклонился и согнул руку, как официант в египетском отеле.

— Муха-ха-ха! — Рон заржал как конь, схватившись за живот.

Гермиона тоже улыбнулась.

— Пять отжиманий.

— Есть, сэр, — и с каменным лицом послушно принялся отжиматься.

— Конфундус. Фините Инкантатем. Левикорпус, — подхватывая серую мышь, пока та находилась в прострации. — Гермиона.

— Эгоморфус.

Она выбрала тот же образ Малфоя, но цвет формы и волос получился сплошь серыми, а из-под носа тянулись мышиные усы. Рон заржал с новой силой.

— Ты можешь говорить?

— Ты можешь говорить? — пугливо повторил недочеловек и по мышиному поводил носом, смешно шевеля усами.

— Присядь пять раз, — повелела создательница и таки прыснула со смеху.

Тот пугливо присел более-менее правильно, выставив вперёд руки для равновесия, отчего стала заметна другая огреха формы — когтистость. Ещё четыре.

— Конфундус. Фините Инкантатем. Левикорпус, — Гермиона повторила серию заклинаний. — Думаю, Рон ещё не готов.

— Вот ещё, хе-хе. Эгоморфус! — не крича, но всё-таки говоря с восклицанием.

Мышка превратилась с противное человекоподобное существо в школьных шмотках, более-менее прилично выглядящих. Существо жалостливо сжалось и задрожало от страха, благо что не обделалось — уже нечем.

— Такому голему лучше ничего не приказывать, — высказался Поттер.

— Хех, ага. Конфундус. Фините Инкантатем. Локомотор, — тоже сумев наколдовать первые два, а третьего не знал и заменил летом отработанным с другом.

— Гарри, вряд ли этих созданий можно назвать големами. Больше подходит определение дубликатов с разной степенью схожести, — заметила Грейнджер.

— Доппельгангеры, — сумничал Рон, припомнив книжку со страшилками.

— Нет, доппельгангеры воплощают тёмное, а у нас нейтральное колдовство. Да ведь, Гарри? — желая подтверждения у очкарика.

— Да, это обычная магия. Пусть будут дубликаты. А теперь на себе… Эгоморфус.

Рядом с Гарри-Грегарром появился его точный внешний клон, который победно заулыбался:

— Получилось! Я чувствую, где Основа, словно компас. На счёт целостности памяти сомневаюсь, но семь-ю-восемь пятьдесят шесть.

— Держи, — протянув свою волшебную палочку, пока друзья стояли с отвисшими челюстями.

— Люмос. Совсем ничего… — приуныл клон. — И муляжи вместо артефактов, — задрав рукав с многофункциональным вредноскопом, внешне похожим, но нерабочим.

— Фините Инкантатем. У-ух!..

Поттер покачнулся и упал бы, не подхвати его Рон, а потом и Гермиона помогла.

— Гарри⁈

— Что с тобой⁈ Левикорпус! — успевая выудить мышку из-под носа книззла.

— Жуткая усталость навалилась, головокружение и мигрень. А ещё воспоминания клона пришли, как если бы я был им. Эм, в общем, не рекомендую вам повторять, пока на других целях не будет получаться идеально, — выговорил Поттер, опираясь на друзей. — Уф, как развезло-то…

— М-да уж, колбасит, поди? — участливо спросил Рон.

— Ага.

— Ренервейт. Перед глазами всё ещё двоится? Расплывается? — осведомилась Гермиона, правильно сделавшая, что сразу не стала применять лечебное заклинание восстановления.

— Поначалу то и другое, но прошло ещё до Ренервейт, а после вновь случилось.

— Это указывает на серьёзные проблемы с магией, Гарри. Тебе надо срочно в лазарет, — заволновалась Грейнджер.

— Знаю, но тогда меня не допустят до игр. Справлюсь. В общем, это рискованное заклинание не для нашего возраста — слишком изнурительные последствия.

— Точно, у нас же ещё игра в Ильверморни, Гарри, — ужаснулся Рон. — Ты как?

— Постою на воротах. Вроде полегчало, друзья, спасибо, — устойчиво выпрямляясь. — Другой вариант заклинания сейчас уже не рискну опробовать.

— Я проверю на мышке, — заявила Гермиона из научного интереса. — И, Гарри, скорее всего наоборот: дефектное тело для дубликатов, а для клонов лучшее.

— Да, скорее всего, ты права, но для отработки заклинаний или зелий на дубликатах из докси лучше тело без изъянов.

— Оу, так-то да, ты прав… — глаза ведьмочки зажглись намерением обязательно освоить это заклинание и проверить на дубликатах уйму заклинаний.

— Я тоже проверю, — Рон решил не отставать.

— Проверяйте, а я посижу.

Один сел на траву, двое принялись репетировать колдовство ещё минут десять.

— Кстати, акцент на выход эго в дефектное тело ещё нужен, если создавать своего клона из книззла, — сообразил Поттер и поделился с близкими друзьями, хотя больной вопрос защиты от Легилименции оставался открытым и как раз-таки решаемым высвобождением времени после освоения создания магических клонов, только это вряд ли случится раньше Рождественских каникул.

— Из книззла? — Рон нахмурился, пожалев своего Фрака, уже несколько раз пытавшегося допрыгнуть до висевшей в воздухе мышки.

— А зачем? — Гермиона прострелила взглядом, готовясь обвинить в живодёрстве, хотя против мышки в качестве лабораторной подопытной не возражала.

— Сперва изменить ему сознание по своему образу и подобию для шпионажа или листания книг, а потом превратить в своего клона и узнать всё, что кот выяснил. А ещё книззл сам по себе умное и волшебное существо, наверняка клон из него сможет колдовать простенькие чары палочкой с сердцевиной из усов книззла.

— О-о… — хором протянули дети, заинтересовавшись каждый своим аспектом. И с ещё большим энтузиазмом налегли на отработку жеста и слова.

Уизли быстро устал идти по длинному пути и просительно заныл:

— Гарри, может это, ну, поделиться секретом с Гермионой, а?

— Эм… Гермиона, этот фамильный секрет Уизли может стоить тебе жизни, если разболтаешь или спалишься. Хорошо бы подстраховаться Непреложным Обетом, но ничьи другие жизни от сохранности секрета прямо не зависят, потому хватит торжественной клятвы беречь секреты семьи Уизли как зеницу ока, — произнёс Гарри-Грегарр с очень серьёзным лицом, для чего специально встал.

Грейнджер сглотнула, помаячила глазами между мальчишками, быстро облизнула губы и приосанилась:

— Клянусь беречь секреты семьи Уизли как зеницу ока, — раздельно и торжественно проговорила юная ведьма и поджала губы. Знания стоили клятвы.

— Принимаю.

— Свидетельствую, — счёл нужным добавить Рон, тоже состроивший взрослую моську.

Обычная детская клятва без какой-либо магии — знатный психологический трюк.

— Можешь учить, Рон, а то мою магию всё ещё колбасит, — проникновенно глянув в небесно-голубые глаза, зеленоглазый сел обратно на траву, сожалея о своей гриффиндорской поспешности и улетевшего в небо самомнения.

— Окей, — Рон приободрился и заважничал, подражая самой Гермионе, в прошлом учебном году очень часто поучавшей мальчишек.

Заклинание Люмос Фибра стало волшебным откровением для перфекционистки, мгновенно влюбившейся в способ визуализации сплетаемых чар. Лёгкое заклинание уже через несколько минут оказалось изучено и применено для ускорения освоения Эгоморфус. Не приходилось сомневаться, что теперь Гермиона будет каждый вечер занавешиваться балдахином для сокрытия своих колдовских отработок с Люмос Фибра, что не лучшим образом скажется на её отношениях с соседками. Поэтому Гарри-Грегарр, как только сообразил это, решил купировать проблему отсутствия навыков конспирации. Когда мышью занялся Рон, волшебник-юнлинг обратился к напарнице:

— Кстати, Гермиона, лично я тренируюсь с Люмос Фибра спозаранку, пока все спят. Так соседи не знают и не строят догадки, чем я занимаюсь за балдахином. К сожалению, в волшебном замке даже у стен есть уши, плюс дети врагов учатся параллельно… — поведя термосом и потом ещё раз хлебнув из него молока с фермы Криви, просто несравнимого с пастеризованным пойлом из магазинов Литтл Уингинга.

— Учту. Спасибо за совет, Гарри, — благодарно кивнув.

— Пожалуйста, мы же друзья. Кстати, не выдавая тайны Эгоморфус, мы можем заделаться экспертами для выдачи Фреду и Джорджу заключений о краткосрочных последствиях их шутих, — ещё кое-что смекнул Поттер для развития своего и подруги. — Заодно отработаем навыки медицинской помощи на реальных проблемах.

— Я за, Гарри.

— Да у них нет времени на эти шутихи, — усмехнулся их младший брат.

— Когда появится, мы должны быть готовыми.

— Гарри, а как же целители? — спохватилась девочка. — Ну, дубликаты и клоны — это же идеальные учебные пособия. Мы обязательно должны поделиться этим заклинанием с мадам Помфри и Мунго, — заявила гриффиндорка.

— Гермиона, автор заклинания не зря приврал Локхарту. С Эгоморфус можно легко принять чужой облик, создать дубликата-камикадзе с целью убийства или подставы кого-либо под Азкабан, подчинить хуже заклятья Империус — переделать саму личность. Ещё так можно дать псевдоживое тело злокозненным живым портретам и призракам, а Тёмный Лорд этим летом как раз был таким…

— Ой-ёй! — девочку как подушкой по голове ударили.

— Поэтому далеко не всякое заклинание подлежит обнародованию. Тот же Люмос Фибра вроде идеально для школяров, но бездари и лентяи какими были, такими и останутся, а враги и конкуренты многократно усилятся, — Поттер в разговоре с Грейнджер намеренно кинул камень в огород Уизли, запыхтевшим и ставшим усерднее. — А для пособия хватит восстановленного семикурсником заклинания Гоморфус.

— Угу… Кстати, Гарри, из того списка, что ты давал мне летом, нет ни одного заклинания со слоговым совмещением. И сама я не встречала таких. Получается, это уровень мастеров? — полюбопытствовала Грейнджер, искоса глядя на то, как Уизли пытается командовать мышью и удерживает своего кота от её поимки.

— Наверняка. Мало придумать гениальную упаковку фразы в одно слово, нужно как-то сформировать соответствующий жестовый поток для магии. Полагаю, сопряжение кривых изучается в физико-математических ВУЗах простецов. То есть мы опять приходим к первопричине конфликта между традиционным обществом магов и теми, кто родом из стремительно развивающегося общества простецов, — философски заметил Поттер, желая мягко избавить подругу от других ошибок, что она совершает.

— И какова она по-твоему? — первой не выдержав паузы.

— Со своим уставом в чужой монастырь не ходят… Вместе со знаниями ещё привносится чуждая магам культура. Дамблдор вынужденно направил Криви знакомиться с традициями Магической Великобритании, когда Колин по моей вине проявил себя неотёсанным деревенщиной. А нам не говорил… Те же «Ведуньи», которые одеваются как рокеры-рэперы и вовсе даже не женщины, если судить по названию группы, а сплошь мужики. Хотя маги-англичане сами виноваты в сложившейся ситуации.

— Почему это? — обиженным тоном откликнулся Рон. — Стоять, Фрак! Я ещё не закончил, — поднятый за шкирку книззл обиженно мяукнул.

— Потому что в прошлом веке стали повсеместно применять домовых эльфов. В Америке, как мы выяснили, нет домовых эльфов. Там сами маги выполняют готовку, стирку, уборку. Твой отец, Рон, сам признался, что деградировал в офисе, пока твоя мама развивалась магически, ежедневно применяя по хозяйству сотни заклинаний. Вот, к примеру, в нескольких милях вон там, — Поттер махнул рукой, указывая направление, — есть развалины небольшого замка, похожего на мэнор Кэрроу из газетного колдофото. Там когда-то жил феодал и при нём несколько семей слуг, которых могли набирать только из полукровок да рождённых простецами или сквибами, потому что у них нет жилья. Полноценная семья магов, как Уизли, вполне способна построить собственный дом и помочь возвести дом своим детям, причём в магических селениях. То есть новая кровь нормально интегрировалась в магическое общество.

Поттер сделал паузу, посмотрев на облака, быстро плывущие по небу.

— Но с разведением домовых эльфов появилось много ненужных магов, никак не пристроенных в магическом обществе. Как миссис Финниган, например. Выпускники Хогвартса стали возвращаться в мир простецов и там обустраиваться, порождая полукровок. Но некоторые пытались остаться с магами. Аристократы медленно сдавали позиции: Визенгамот опустился до суда, а Министерство Магии разрослось и принялось подминать старую элиту под себя… Так что, друзья, учитесь осознавать себя во сне — это целая ночь для размышлений, на которые днём вечно нет времени.

— Угум… Рон, теперь моя очередь, — Гермиона резко подскочила, отдохнув и получив словесный щелчок по носу касательно того, чего она ещё делать не умеет.

— Ага…

По итогу результат колдовства Гермионы и Рона отличался незаметно: мышь обликом осталась мышью, но могла ходить на двух ногах, отстукивала лапками число двенадцать как умножение трёх на четыре, ходила по кругу и по кособокому квадрату, приносила отгрызенные колоски трав, поднимала левую лапку при поднятии ребятами левой руки. На этом не закончили. Заново открытые чары проверять на себе вот так вот сразу никто больше не решился, однако усовершенствовали свой жест с Люмос Фибра. За несколько попыток не добились у наколдованного дубликата Драко Малфоя существенных подвижек. Особенно тщательно предстоит проработать устранение поведенческих черт мыши или других жертв заклинания Эгоморфус.

Когда Гарри-Грегарр указал на более чем наполовину сдувшуюся ауру из-за огромных магических трат на новые чары, Гермиона отменила заклинание и отпустила подопытную, которая сразу же оказалась в зубах чёрно-белого книззла. Наигравшись, дети поспешили в замок — мальчикам следовало переодеться в спортивную форму перед скорым отбытием в Ильверморни.