Светлый пепел луны. Книга 3

Глава 29 Способ духовного совершенствования

Сусу не могла избавиться от странного чувства, что все это с ней когда-то уже происходило. В памяти то и дело возникали до боли знакомые картины: луна в мире людей, лиса-оборотень, порочный и своенравный юноша…

Всплывшие воспоминания девушки привели демона кошмаров в смятение. Он снова забормотал свои заклинания, но, глядя на меркнущий свет жемчужины, понял, что долго удерживать совершенствующихся в иллюзии не сможет. Что-то в сознании Сусу противилось ему.

Она нахмурилась и тряхнула головой, и образы исчезли. Что это с ней? Откуда у нее воспоминания о мире людей, в котором она никогда не бывала?

Впрочем, главное, что Цан Цзюминь признал поражение и, поскольку владыка Жун Куй еще не вернулся, сам начал преподавать ей азы.

До начала обучения девушка и не догадывалась, до какой степени ее наставник предан искусству быстрого и легкого меча, как много времени он проводит за совершенствованием своих навыков и как безжалостен к себе. Поэтому без лишних напоминаний она каждое утро отправлялась мыть мечи, а потом до самого заката Цан Цзюминь обучал ее тонкостям древней техники.

Он был строг к себе и не делал исключений для Сусу: стоило девушке ошибиться, больно шлепал ее по кистям рук, но она терпела, стиснув зубы. Правда, однажды он заметил, как ее прелестное лицо исказила гримаса боли, и слегка нахмурился. А вернувшись вечером в свою комнату, она нашла там еще несколько фруктов.

В Хэнъяне она никогда не видела таких вкусных, сладких и хрустящих плодов, проясняющих сознание. Наконец, не удержавшись, Сусу как-то в павильоне притянула к себе Цзэ Дуаня и поинтересовалась:

– Где ты сорвал эти фрукты?

Тот покачал головой и удивленно ответил:

– Не знаю, это не я.

Сусу знала, что на острове есть ценные плоды, но вот где именно они растут? Даже ученик, родившийся в секте Пэнлай, никогда о таких не слышал. Когда он ушел, Сусу еще долго смотрела на фрукты, не зная, что и думать.

На следующий день она не нашла своего учителя в павильоне совершенствующихся, зато узнала, что старейшина Дун И вместе с приемной дочерью вернулся в Пэнлай и пригласил Цан Цзюминя к себе на долгую и обстоятельную беседу. Девушка опустила глаза и раздавила в ладони фрукт, шумно выдохнув. Придется ей подождать наставника еще несколько дней.

Новость о том, что Цан Цзюминю велено жениться на приемной дочери старейшины, вызвала у учеников противоречивые чувства. В Пэнлае всем давно известно, что Цай Шуан предназначена ему в даосские супруги, а с другой стороны, добрая половина последователей знала, что невесту соблазнили. Конечно, прежде всего совершенствующихся заботит бессмертие, целомудрие женщин их не слишком волнует, однако Цай Шуан сравнительно недавно попала в их мир и восприняла случившееся как позор. Рыдая, она сказала отцу, что Вэй Сюй овладел ею силой, а в сердце у нее по-прежнему только праведный старший собрат. Ходили слухи о том, что младшая соученица пыталась покончить с собой еще несколько раз, но старейшина спасал ее и теперь приказал Цан Цзюминю взять несчастную в жены.

Сусу не знала почему, но чувствовала себя подавленной. Как-то раз она встретила Цай Шуан. Лицо той потеряло прежнюю белизну и румянец и стало желтоватым: было заметно, что холодная ци Ледяного омута отняла у нее здоровье. Хотя приемная дочь старейшины встала на путь к бессмертию, в душе она по-прежнему оставалась простой смертной, поэтому с застенчивым и робким видом собственноручно вышивала свою свадебную фату. Взглянув на ярко-красную ткань, Сусу поджала губы.

Цай Шуан сразу заметила ее. С невинной и счастливой улыбкой, как будто забыв об их вражде, она подошла, взяла Сусу за руку и сказала:

– Сестрица, ты ищешь брата Цзюминя? Его здесь нет.

Сусу отняла у нее свою руку:

– А, понятно.

Ей не нравилась Цай Шуан, поэтому и говорить с этой женщиной совершенно не хотелось. Видя, что Сусу не собирается с ней церемониться, та остановила ее:

– Разве ты не хочешь узнать, где брат Цзюминь?

Сусу обернулась, посмотрела на нее с улыбкой, покачала головой и ответила:

– Я не буду спрашивать, так что можешь не говорить мне.

Цай Шуан потемнела лицом, но сделала вид, что не услышала ее слов.

– Он отправился в мой прежний мир, чтобы добыть для меня слезы русалки. У людей существует традиция дарить подарки на свадьбу – например, девяносто девять жемчужных слезинок, которые помогут сохранить молодость, красоту и здоровье на веки вечные.

Сусу произнесла:

– С тобой очень трудно разговаривать. Давай так: если хочешь что-то сказать, переходи уже к делу…

Но Цай Шуан с жалким видом бросила на нее укоризненный взгляд.

– Ты боишься меня? – вдруг догадалась собеседница и, наклонив голову, замерла. Затем понимающе улыбнулась: – И чего же ты опасаешься? Что я отомщу тебе и сброшу в Ледяной омут? Или что Цан Цзюминь влюбится в меня?

Губы Цай Шуан задрожали.

– Не говори чепухи! Если бы ты ему нравилась, разве согласился бы он жениться на мне?

– Так я права! Именно этого ты и боишься!

Подражая плавной походке одной из самых обворожительных последовательниц Хэнъяна, Сусу подошла к испуганно замершей молодой женщине.

Цай Шуан попятилась:

– Что ты собираешься делать?!

– Всего лишь хочу сказать: хватит хитрить и давить на жалость. Иначе тебя ждет вот такая участь…

Она взяла нефритовый камешек, поднесла его к носу Цай Шуан, раздавила в пыль и пошла прочь, оставив невесту наставника в шоке.

Когда Сусу отошла на несколько шагов, улыбка сползла с ее лица, и она принялась с досадой пинать мелкий гравий под ногами. В точке лин-тай разливалось тепло: дао безжалостности продолжало свое течение внутри нее, но девушка гадала, почему на сердце стало так тяжело. Может, Цай Шуан намеренно притворяется жалкой, чтобы заставить ей уступить? Полегчает ли, если отомстить?

Ночью под деревьями абрикоса, что цветут на Пэнлае круглый год, Сусу открыла бамбуковую корзину и выпустила жаб.

– Идите и напугайте ее!

Уродливые твари, одна противнее другой, запрыгали по ее приказу к павильону Цай Шуан, и вскоре оттуда донесся хриплый крик. Затем на улицу выскочила приемная дочь старейшины, визжа, как сумасшедшая, и гораздо уродливее тех жаб. От жалкого вида не осталось и следа. Глядя на нее через окно, Сусу наконец почувствовала себя лучше. Она хлопнула в ладоши и уже собиралась уходить, когда почувствовала на себе чей-то холодный взгляд.

– Цан Цзюминь?!

Он взмахнул рукой, и жабы превратились в пепел.

– Ты считаешь, что у тебя есть право досаждать ей? – спросил он.

Сусу на мгновение остолбенела и хотела заговорить, но Цан Цзюминь внезапно напал. Тотчас она оказалась в плену развевающегося знамени Подчинения души. Оно быстро завращалось, темно-синим сиянием удерживая ее внутри, и девушка почувствовала резкую боль в духе-шэнь и душах-хунь и упала наземь. Когда знамя начало вытягивать из нее души-хунь и души-по, в просвет она успела увидеть беспощадный взгляд наставника.

Девушка не хотела умирать, но и сил сопротивляться у нее не было. И тут между ее бровей вспыхнул белый свет, и знамя разлетелось в клочья. Сусу выплюнула кровь и, теряя сознание, услышала голос Яо Гуан, которая звала ее по имени.

Человек, выглядевший в точности как Цан Цзюминь, пошел прочь. Постепенно его облик менялся, пока не проступили черты старейшины Дун И. Его лицо было мрачным.

«Оказывается, что-то ее защищает».

Демон кошмаров посмотрел на стеклянную бусину, покрытую сеточкой трещин, и опечалился так, как если бы потерял родителей: «Жемчужина Тысячи лиц утратила свою силу, вот и конец прекрасному сну. Повелитель скоро вернется в реальность. Несчастному не повезло родиться под одинокой звездой… Убьет ли он меня, когда очнется?»

По другую сторону жемчужины отражался израненный Цан Цзюминь. Стоя под дождем в мире людей, он закрыл глаза. Ему удалось добыть девяносто девять русалочьих слез, и каждая из них была подобна изумительной по красоте жемчужине.

На обратном пути в его глазах то и дело мелькала едва заметная улыбка. Однако, когда он прибыл, ученик сообщил ему:

– Совершенствующаяся Ли ушла несколько дней назад, но так и не вернулась.

Радость в глазах молодого человека померкла, а сердце сжалось от дурного предчувствия.

Чуть позже, с довольной улыбкой разглядывая русалочий жемчуг, покоящийся в драгоценной шкатулке, старейшина Дун И воскликнул:

– У тебя все получилось! Но, к сожалению, девица решила уехать.

Цан Цзюминь хмуро ответил:

– Разве ты не обещал мне…

– Да, у нас был уговор, что, если ты добудешь слезы вымершего народа русалок, я верну приемную дочь в мир людей и отдам ее в жены простому смертному.

Он бросил одну из жемчужин обратно в шкатулку.

– Еще я сказал, что позволю тебе отправиться в Хэнъян, чтобы просить у владыки Цюй Сюаньцзы руки его дочери. Но что поделаешь, совершенствующаяся Ли тебе не доверяет. Она решила, что ты выбрал в жены Цай Шуан, и вернулась под крыло своей секты.

Цан Цзюминь горько усмехнулся. Недавно полученные шрамы придавали его лицу суровую мужественность и оттеняли бледность кожи.

– Я не верю ни одному твоему слову. Пусть она усомнилась во мне, я все равно должен с ней поговорить.

Он призвал свой меч, собираясь немедленно лететь на нем в Хэнъян.

– Остановись! – сердито приказал Дун И. – Непокорный сын, ты забыл о том, какую судьбу предсказала тебе секта в день столетия? Любовь обратит твое тело в пепел! Отец послал тебя на остров Пэнлай в надежде, что ты сможешь избежать этого, но кто бы знал, что ты сам выберешь себе такую участь!

Дун И достал и швырнул кусок нефрита.

– Желания порождают внутренних демонов. Теперь ты даже не можешь очиститься от демонической ци. Она погубит тебя!

Увидев камень, Цан Цзюминь понял, что старейшине Дун И все известно. Он поднял нефрит, в котором скрывалась демоническая ци, и посмотрел на наставника.

– Отказ от любви и эмоций из страха обратиться пеплом делает жизнь такой жалкой! Отныне считай меня мертвым.

Он выпустил поток духовной силы, случайно поразив ту, которая подслушивала снаружи. Цай Шуан сплюнула кровь, и вся сила, данная ей старейшиной Дун И, рассеялась. Лицо девушки сильно постарело, жизнь начала покидать дряхлеющее тело.

– Отец, спаси меня! – горестно закричала она.

Тот, кто когда-то любил ее, не смог скрыть своего разочарования.

– Ты это заслужила.

Она повела себя слишком самонадеянно, когда спуталась с Вэй Сюем, и с тех пор все больше погрязала в пороке. У нее и Цан Цзюминя было время с самого детства полюбить друг друга, но она не смогла занять место в его сердце. Теперь же у него появился внутренний демон, и он стал одержим лишь одним желанием. Если бы Дун И знал другой способ спасти Цан Цзюминя, он бы ни за что не пытался убить девочку из секты Хэнъян.

Старейшина вздохнул и взмахом руки спас жизнь Цай Шуан, а затем отправил ее в мир людей, где ей и место: «Надеюсь, ты сможешь принять, что, превратившись из совершенствующейся в простую смертную, очень скоро состаришься».

– Как Сусу? – обеспокоенно спросила Яо Гуан.

Цюй Сюаньцзы с серьезным видом покачал головой.

Яо Гуан вот-вот была готова разрыдаться:

– Это моя вина. Я плохо заботилась о младшей сестрице.

Владыка похлопал ее по плечу:

– Ты ни в чем не виновата. Не стоит недооценивать того, кто хотел убить Сусу.

Даже Цюй Сюаньцзы сомневался, что его уровень совершенствования выше, чем у нападавшего. Тот человек был полон решимости избавиться от Сусу, и ей повезло, что она осталась в живых…

Когда с помощью магии в Хэнъяне просмотрели ее воспоминания, чтобы воссоздать то, что случилось, Яо Гуан рассердилась:

– Цан Цзюминь! Зачем он это сделал?

– Знамя Подчинения души принадлежит не ему, – сразу понял Цюй Сюаньцзы. Могущественнее Цан Цзюминя на острове был лишь Дун И.

Тут кто-то вбежал и сообщил:

– Наставник! Ученик из секты Пэнлай, Цан Цзюминь, хочет увидеть совершенствующуюся Юйлин.

При этих словах у девушки, лежащей на кровати, затрепетали ресницы. Владыка мысленно вздохнул и помог дочери подняться.

– Ты хочешь с ним встретиться?

Сусу открыла глаза, покачала головой, и ее бледные губы прошептали:

– Сейчас я никого не хочу видеть. Пусть он уходит.

– Хорошо, – ответил Цюй Сюаньцзы.

На горе Забвения бренного мира густо падал снег, пряча под толстым пушистым покрывалом домик, в котором обессиленная Сусу то засыпала, то приходила в себя и снова забывалась сном. Когда она очнулась этим утром, перед ее окном прыгала духовная птичка.

Навестить ее пришла Яо Гуан. Она долго колебалась, не зная, с чего начать разговор.

– Что случилось? – спросила Сусу.

– Ничего, – ответила подруга.

– Старшая сестрица, у тебя не получается обмануть меня, просто расскажи все как есть.

Яо Гуан неловко улыбнулась и нерешительно начала:

– Твои души-хунь пострадали. Если не сможем их восстановить, твоя жизнь станет короче и тебе будет сложно совершенствоваться.

– Хм, – тихо вздохнула Сусу. Новость ее не удивила и не ввергла в отчаяние.

Глядя на нее, старшая соученица продолжила:

– Но есть один способ спасти тебя.

– Какой?

– Это… Ах, это то самое! – покраснела Яо Гуан. – В мире, разделенном на инь и ян, гармонию можно обрести в парном совершенствовании…

Яо Гуан совсем смутилась, не смея продолжить рассказ о прелестях подобного духовного развития.

Сусу догадывалась, о чем идет речь. В прошлом последователи секты Хэхуань, совершенствующиеся порочным путем, за счет женской энергии инь восполняли мужскую энергию ян: используя женщин в качестве человеческого котла, они набирались сил от чужого тела[65] и тем самым увеличивали уровень своего духовного развития. Очевидно, соученица предлагает обратить этот метод вспять и найти человеческий котел для Сусу.

Яо Гуан прошептала:

– Фуя очень заботился о тебе в последнее время. Все его помыслы лишь о том, чтобы ты была здорова. В этом он полностью солидарен с твоим отцом.

Сусу поняла, на что та намекает, и покачала головой.

– Я против!

Тяжело вздохнув, старшая соученица замолчала.

Снег, упав с крыши, спугнул духовную птичку. Яо Гуан не рассказала подруге о том, что ученик из секты Пэнлай так и не ушел. Все в Хэнъяне знали, что Дун И навредил Сусу, и вот уже который день находили разные способы поиздеваться над его учеником. Его всего изранили, но он не сопротивлялся и не уходил. На несчастного было жаль смотреть.