Светлый пепел луны. Книга 3

Глава 4 Новая встреча

Цан Хай не мог понять, куда подевался младший соученик, пока не нашел его спящим во флигеле. Глядя на юношу, который из-за своей застенчивости избегал общения с другими, толстяк вздохнул и заботливо поправил сползшее одеяло. Ощутив прикосновение, младший распахнул глаза. В них читался жестокий холод, но, когда он понял, что это Цан Хай, высокомерие исчезло из его взгляда. Он сонно пробормотал:

– Спасибо, старший собрат.

Цан Хай кивнул. Непонятно почему, но рядом с новеньким он ощутил какую-то убийственную ауру. Добряк покачал головой. Как это возможно, если юноша в черном сюаньи перед ним выглядел совсем безобидным?

Заметив, что Цан Хай все еще смотрит на него, младший соученик молча склонил голову, и тот не удержался:

– Красив! До чего ты красив!

Всякий раз, бросая на юношу взгляд, Цан Хай поражался, как же хорош новенький соученик. Внезапно ему пришла в голову идея, и он достал духовный камень испытания:

– Младший собрат, из-за твоих успехов на турнире мне захотелось посмотреть, какой у тебя уровень совершенствования.

Юноша взглянул на него, а затем положил руку на духовный камень испытания. Когда тот засветился золотым, Цан Хай удивился:

– Когда ты успел миновать ступень закладывания основ и достичь ступени золотого эликсира?!

Молодой ученик рассказал:

– Несколько дней назад. Мы были в пути, и ты крепко спал.

Цан Хай не знал, что и думать. Он только и смог вымолвить:

– Учитель будет очень счастлив, когда узнает.

Теперь никто не скажет, что в Сяояо принимают одних неудачников. Сам он на достижение ступени золотого эликсира потратил больше трех столетий, даже знаменитому гению Гунъе Цзиу понадобилось на это лет пятьдесят-шестьдесят, а младший добился всего за два года?! Новенький-то всех уделал, его за это и прибить могут…

Цан Хай сказал:

– Дерево, переросшее все остальные деревья в лесу, будет сломлено бурей[16]. Младший собрат, тебе не следует всем вокруг показывать свой талант.

С таким даром тот может и не успеть достичь бессмертия.

– Угу, – согласился юноша, натянул на себя одеяло и уставился на него своими темными глазами. – Что-нибудь еще?

– Нет, ничего, – ответил Цан Хай и прошелся по комнате, после чего снова повеселел. – Не волнуйся из-за завтрашнего соревнования. Ты только что вырвался вперед, и теперь главное – сохранять спокойствие ума. А выиграешь ли ты главный приз, не так уж важно.

Не меняясь в лице, юноша безучастно сказал:

– Хорошо, старший собрат.

Как только Цан Хай вышел, молодой человек отбросил одеяло и осторожно стянул с себя одежду. Белую впалую грудь покрывали раны, оставленные злым духом. Терзаемый мучительной болью, юноша вцепился в одеяло. Порезы затягивались медленно, как будто его сухожилия были разорваны, а кости раздроблены. Наконец кожа вновь стала чистой и гладкой, только лицо сильно побледнело, а в области сердца осталась золотая капля. Он тихонько откинулся на спину, не в состоянии вытереть бисеринки пота, покрывшие его лоб, а затем обхватил себя руками, все еще слегка дрожа. Почему его до сих пор изводит эта боль? Ведь минуло уже пятьсот лет и он даже обрел нетленное тело. Так почему же по-прежнему страшно страдает?

За прошедшие несколько дней турнира участников стало вдвое меньше. Цэнь Мисюань сошлась в состязании с учениками из секты Сяояо. Первым был юноша в зеленом одеянии, которого она быстро вышвырнула с арены. Девушка усмехнулась: в Сяояо и правда худшие совершенствующиеся. Ин Чжуан в отчаянии потер брови, понимая, что не сможет повлиять на младшую сестрицу.

Затем уверенная в победе Цэнь Мисюань принялась с нескрываемым презрением разглядывать нового противника. Как только она увидела узор в виде рыб на его одеянии, в ее глазах отразилась насмешка.

Молодой человек произнес:

– Я Цан Цзюминь из Сяояо. Пожалуйста, сестрица, преподайте мне урок.

Девушка смотрела на его секту свысока. Впрочем, как и почти все остальные. Она решила, что ради такого соперника кнут доставать не будет, справится с ним одним заклинанием… и в следующее же мгновение кубарем выкатилась с поля боя.

Затем перед ее глазами возникла тонкая рука, и смущенный голос спросил:

– Сестрица не была готова?

Цэнь Мисюань побледнела и сразу позеленела.

– Ну разумеется!

Не признаваться же при всем честном народе, что не смогла выстоять против одного приема этого юноши!

Цан Цзюминь или, правильнее будет сказать, Таньтай Цзинь усмехнулся:

– Тогда будем считать, что я победил нечаянно.

Ин Чжуан поспешил помочь ей подняться:

– Как ты, сестрица?

Цэнь Мисюань прикрыла рану, стиснула зубы и покачала головой. Собрат посмотрел на Таньтай Цзиня: тот вернулся на арену и, глядя им вслед, потер пальцы.

Через некоторое время Цэнь Мисюань сплюнула кровь и, потеряв сознание, упала на руки старшего собрата. Ин Чжуан был в смятении. Всего один прием, а его соученица ранена и повержена! Похоже, этот противник очень коварен.

Несколько дней Цэнь Мисюань почти не покидала комнаты, и все это время ей приходилось слушать разговоры мужчин, живущих в том же крыле, что и она: когда девушка изредка выходила за дверь, до нее неизбежно доносились восхищенные восклицания о дочери Цюй Сюаньцзы.

– Ученики из Хэнъяна говорят, что совершенствующаяся Ли – редкая красавица. Интересно, как она выглядит. Если дерзнуть и навестить ее, она рассердится?

– Собратья, как вы думаете, если я преподнесу ей в дар пилюлю красоты, это же ее не оскорбит?

Раздался смешок:

– Ты решился раздавать снадобья из секты Хэхуань?[17] Не боишься, что Гунъе Цзиу тебя прибьет?

– Ничего, вот-вот откроется тайное царство Изначальной синевы, и, скорее всего, совершенствующаяся Ли туда отправится.

Среди голосов тех, кто пытался в эти дни разными способами разузнать о красавице, Цэнь Мисюань узнала и тот, что принадлежал ученику, который раньше оказывал ей знаки внимания. Она так разозлилась, что заскрипела зубами.

Но что поделать? Ли Сусу гораздо благороднее ее по происхождению: она дочь могущественного совершенствующегося и родилась с духовным началом. Цэнь Мисюань могла утешать себя лишь тем, что в этом мире уважают силу, а не удачное родство. Не будь у Ли Сусу хорошей секты, которая ее защищает, с такой примечательной внешностью ее бы схватили и использовали в качестве котла![18] От этих мыслей Цэнь Мисюань даже полегчало.

А в это время Цан Хай, крепко озадаченный увиденным на турнире, выпытывал у подопечного:

– Младший собрат, почему ты не стал сражаться с той девушкой из секты Чисяо, а сразу выбил?

Вытирая свой меч, Таньтай Цзинь сказал:

– Я и сам не ожидал. Думал, она готова дать отпор.

– Тебе действительно повезло.

Тот лишь улыбнулся.

После каждого соревнования Таньтай Цзинь возвращался на задний двор секты Хэнъян и больше никуда не ходил. Видя, какой он нелюдимый, Цан Хай не мог не посоветовать ему:

– Младший, в твоем возрасте нужно больше общаться, завести полезные знакомства. Ты добился таких успехов, что многие захотели бы с тобой подружиться. Для чего тебе каждый день полировать этот меч?

Таньтай Цзинь не ответил, и Цан Хай, что-то вспомнив, усмехнулся:

– Когда мне было столько же лет, как тебе, я влюбился. Скажи, тебе приглянулась какая-нибудь ученица?

Молодой человек перестал вытирать меч и холодно ответил:

– Нет.

Но старший соученик, не обратив внимания на перемену в его настроении, продолжил:

– Да ладно! Что ты думаешь о девушке, с которой сражался сегодня? По-моему, очень красивая! Она дочь главы секты Чисяо, второй по величине и могуществу в мире совершенствующихся. Но похоже, ты слишком серьезен и совсем не разбираешься в отношениях с женщинами! А я сегодня пошел выпить и слышал, что говорят о дочери главы секты Хэнъян. Утверждают, что она необыкновенно хороша собой, обаянием затмит любую девушку во всех мирах. Правда, красавицу никто не видел, кроме ее собратьев. Не прогуляться ли нам с тобой к подножию горы Забвения бренного мира? Вдруг посчастливится ее встретить?

Собеседник не проявил ни малейшей заинтересованности ни к одной из девушек, и Цан Хай, оглянувшись, мог лишь застенчиво улыбнуться.

– Старший собрат, уже поздно. Тебе пора возвращаться.

– Что ж, пойду навещу тех, кто пострадал в соревнованиях.

Цан Хай со вздохом ушел.

Таньтай Цзинь положил голову на руку. Какое ему дело до дочери главы Чисяо или красавицы с горы Забвения бренного мира? Он с безразличным лицом прокусил свое запястье до крови. Все, что ему нужно, – лампа Успокоения души. Он должен добыть ее во что бы то ни стало!

Никто не ожидал, что победителем турнира станет последователь Сяояо. Все только и удивлялись, откуда в такой никчемной секте столь редкое дарование.

Яо Гуан рассказывала:

– Невероятно, за тысячу лет такого не случалось! Жаль, что мы не пошли смотреть на его поединки: говорят, он настолько же великолепен, как Гунъе Цзиу!

В ее голосе было столько восхищения, что Сусу подумала: если сама Яо Гуан в восторге, юноша и впрямь необыкновенно хорош.

Уловив в воздухе ци совершенствующихся, Сусу заметила:

– Неважно, кто победитель. Главное, что турнир оказался совсем не скучным!

Яо Гуан постучала себя по лбу:

– Сестрица, почему ты вышла из затвора? И даже полюбила людные места… Раньше тебе больше нравилось на горе Забвения бренного мира.

Та коснулась капли киновари между своих бровей, и в уголках ее глаз вспыхнула улыбка.

– Просто я немного соскучилась по всем вам!

– Смотри, твой младший соученик тоже здесь, – сказала Яо Гуан.

Сусу оглянулась и увидела Юэ Фуя. Сжав кулаки, он заговорил:

– Старейшины собираются торжественно вручить лампу победителю турнира. Сестрица, хочешь пойти на церемонию?

Яо Гуан разожгла любопытство девушки своим рассказом о юноше из Сяояо, и та захотела на него взглянуть.

– Пойду!

Все вместе они отправились на гору Бессмертия, где должно было состояться пиршество. Яо Гуан убежала вперед, а Юэ Фуя отстал и вполголоса, но с достоинством заговорил с Сусу:

– Прости, сестрица, я не выиграл для тебя лампу.

Он не поднимал стыдливого взгляда от сапог-облаков[19].

Сусу ответила ему так же тихо:

– Да зачем мне лампа для возвращения душ умерших? Взгляни, твой духовный меч поврежден. Я раздобуду тебе новый, когда у меня будет время. У старшего собрата есть Пламень небес, и тебе нужно оружие не хуже.

Юэ Фуя наконец-то поднял голову и наткнулся на серьезный и ясный взгляд девушки в вуали. Казалось, в ее глазах он увидел целое море звезд и среди них – свое отражение. Юноша напрягся и ускорился.

– Ничего, мой духовный меч мне подходит. – И поспешил вперед.

Сусу удивилась: почему он убегает? Раньше, когда они ссорились, Юэ Фуя позволял себе быть невежливым, ничуть не смущаясь тем, что она старше.

Когда секта Хэнъян собралась за столом, Цан Хай достал из-за пояса жемчужину воспоминаний. С довольной улыбкой он сообщил собрату:

– Когда владыка будет вручать тебе приз, я запечатлею этот момент, чтобы порадовать учителя и наших собратьев. Секта Сяояо будет с гордостью вспоминать этот день.

Таньтай Цзинь посмотрел на чашу в своей руке и равнодушно хмыкнул.

Все вокруг засматривались на юношу. В любой секте такой талант – редкость, но еще большее любопытство у окружающих вызывало то, что его духовным корнем был гром. Впрочем, из-за слов Цан Хая в своих последних поединках юноша сдерживал силы, позволяя противникам продемонстрировать хотя бы пару приемов, прежде чем отправить их за пределы площадки.

Старейшины и ученики занимали свои места. Сначала царила тишина, но вскоре послышался смех, и все развеселились. Последователи секты Хэнъян толпились у двери, проталкиваясь вперед и растеряв всю серьезность, с которой еще недавно принимали гостей. Теперь на их лицах сияли яркие улыбки. Вдруг юные ученики на лестнице остановились, и все присутствующие повернулись в сторону входа.

С небесного меча спрыгнула юная девушка и быстро пошла вперед. Из-под ее белой юбки, украшенной кисточками, выглядывала пара изысканно вышитых туфель. Нижнюю часть ее лица скрывала вуаль из русалочьего шелка, благодаря заклинанию размывающая черты лица, но над ней сияли ясные глаза и белел лоб с каплей киновари меж бровей.

Кто-то рядом с собратьями из секты Сяояо произнес:

– Это дочь главы секты Цюй Сюаньцзы.

– Как ее зовут?

– Ли Сусу.

Победитель турнира выпил духовную росу из чаши, не поднимая глаз на ту, которая, как прежде, выделялась среди других, была все такой же чистой, хрупкой, наивной.

Цан Хай со вздохом проговорил:

– Почти все секты наслышаны о драгоценном сокровище Цюй Сюаньцзы, но мало кто видел девушку. Секта хорошо защищает ее.

Она выделялась на фоне учеников, которые усердно совершенствовались, имела высокое положение и редкие таланты. К тому же ее отец – глава лучшей секты этого мира. Тут есть чему позавидовать. Во всяком случае, Цан Хай очень завидовал, потому что Сяояо ни за что не сравниться с Хэнъяном. Его секта еще и настолько бедна, что была не в состоянии даже обеспечить учеников мечами. Он сам мог позволить себе поважничать лишь перед младшими. Большинство здесь смотрели на последователей Сяояо свысока из-за их лени и низкого уровня совершенствования.

Сусу появилась вместе с Яо Гуан и Юэ Фуя и уже собиралась подойти к Цюй Сюаньцзы, но внезапно задумалась и повернула голову. Ученик в черном сюаньи, расшитом узорами в виде рыб, с безучастным видом сидел за столом секты Сяояо.

Девушка прищурилась, и яркая улыбка в ее глазах померкла. Молодой человек, казалось, почувствовал ее взгляд. Его рука, держащая чашу, замерла, и он поднял голову. Они снова увиделись. Словно и не минуло пяти столетий.

Все пережитое леденящим вихрем промелькнуло у Сусу в голове, ее пальцы сжались в кулаки, а ногти впились в ладони.

«Как такое может быть?! Это он!»