Сны хрустальных китов

XII

Они не напоминали ничего из того, что Стиворт видел прежде. Две сферы примерно в одну восьмую Селесты каждая, медленно вращающиеся одна против другой. Серо-землистые с зеленоватым проблеском на каждой из своих многочисленных выбоин. Вся поверхность загадочных объектов была испещрена выпуклостями и впадинами примерно одинакового размера. Будто к их созданию приложили руку гномы, пытающиеся превратить куб в шар, молотя изнутри по нему огромными молотам.

— Объясни мне, в конце концов, что произошло? — потребовал Лайтнед.

— Я знаю не больше вашего, — обернулся к нему старпом, устало потирая лоб тыльной стороной ладони. — Сначала мы снижались, а потом — бах! Вспышка такой силы, словно прямо перед кораблём огромный протуберанец рванул. И вот…

«И вот…» в данном случае означало, что когда Стиворт и остальные космоплаватели, находящиеся в рулевой рубке смогли оглядеться, прежняя пустыня перед ними исчезла. Вдалеке ярко пылала жёлтая звезда и в свете её обнаружились те самые непонятные сферы. Гравитация пришла в норму, сразу, внезапно, и «Элоиза» на полном ходу рванула вверх, как опущенная на волю голубка. Вовремя сообразивший Дерек немедленно принялся набирать кодированный приказ на фейнолере, но техника отказалась работать, словно вспышка выжгла всю проводку на цеппелине. Пришлось прибегнуть к старому дедовскому способу, а именно бегущему со всех ног и голосящему матросу, который всего за две минуты смог преодолеть почти сто ступенек винтовой лестницы, не забывая выкрикивать: «Всему составу — повышенная готовность! Заглушить немедленно двигатели!»

— Мы пока пытаемся выяснить, где находимся, — продолжал Стиворт. — Капитан, вы все правильно сделали.

— Спасибо, Дерек. Надеюсь, ты искренне. Хотя это не правда… Надо было оставить кита в покое и улетать, пока была возможность.

— Техники говорят, что перед тем, как нас понесло, перед тем как…

— …как мы попади в эту задницу, — горько хмыкнул Фредрик.

— Мы получили странный сигнал. Очень похожий на Эхо, но точно не оно.

— Что за сигнал?

— Не знаю. Все трансляторы накрылись, так что проиграть сообщение не получится. Густас сейчас в полуобморочном состоянии, едва не плачет. По мне, так этот парень просто не нормален: к своим железякам относится лучше, чем к живым людям. Но главная проблема в другом. Мы обесточены, совсем. Ребятам удалось подключить запасные генераторы к воздушным фильтрам, так что задохнуться не задохнёмся. Но зажигательные элементы в двигателях не работают, и мы просто не можем их запустить.

— То есть мой корабль превратился в дохлую каракатицу, которую несёт неизвестно куда течением? — перевёл сухой технический язык в метафору Лайтнед.

— Вроде того, — поджал губы Стиворт.

— И я не виноват?

Скепсиса в голосе капитана хватило бы для того, чтобы посеять сомнения в уме любого, но старпом был твёрже в своих убеждениях, чем самый ярый фанатик:

— Не виноваты. Наша задача — найти кита. Доказать, либо опровергнуть теорию о том, что именно они являются источниками Эха. Никто не мог предположить существование таких ловушек, в которую мы угодили.

— А что с ангаром?

— Я уже выслал туда команду ремонтников. Починить сеть не удастся, так что о новой пытке поймать кита придётся забыть. Затвор пострадал не сильно, выправим. К счастью, больше никаких уронов зверюга причинить не смогла. Профессор говорит, что лишь благодаря усилившейся гравитации, ваер не разнёс внешнюю обшивку. Одна створка пострадала. И всё-таки, интересно, что это за шары?

Фредрик не успел сделать никакого, даже самого абсурдного предположения, потому что в тот момент, когда он собрался открыть рот, в кают-компанию ворвались двое: профессор Юсфен и глава техников Клавдий Аверсен. Оба были чрезвычайно возбуждены и почти одновременно заголосили:

— Капитан, они дерутся!

— Этот одноглазый опять устроил переполох!

— Что?! — не понял из их гомона ни слова Лайтнед.

— По одному, по одному, пожалуйста, — попытался утихомирить нарушителей спокойствия старпом. — Профессор, объясните толком, из-за чего столько шума?

— Мичман Клаудес сцепился с Миртером. Это бес знает, что такое. Они сейчас на второй палубе, рядом с туалетом. Словно два кота по весне, право слово! Только разве что когтями друг в друга не впиваются, но шипят истинно как коты. Не знаю, кто зачинщик…

— Конечно, лейтенант! — уверенно воскликнул менее дипломатичный техник. И тут же продолжил кляузничать. — Я так и знал, что этим всё кончится. Когда вы, капитан, поставили этого Миртера над ловцами, мы говорили: это плохая затея. Он же чокнутый! Алкоголик! Вы слышали, где он глаз-то потерял? Что можно ожидать от человека, который только и умеет, что драки устраивать?

Ни предупредительный тычок в бок от профессора, ни многозначительное покашливание старпома не достигли своей цели. Замолк Аверсен исключительно из-за капитанского зырканья в свою сторону. У него явно имелось что ещё сказать, и он легко договорился бы до карцера, который на корабле тоже имелся, но пока, к счастью, в нём не было нужды. Пытаясь совладать с рвущимся изнутри недовольством, техник жевал нижнюю губу и делал вид, что разглядывает ниточку на рукаве, пока Юсфен продолжал:

— Вы должны разобраться, Фредрик. Боюсь, только вас они послушаются.

— Хорошо, — стараясь скрыть, как ему осточертела чужая глупость, произнёс Лайтнед. — Пойдёмте, посмотрим, что там за бардак творится.

Бардак, и правда, был выдающийся. К тому моменту, как капитан и его старший помощник спустились к месту действия, словесная перепалка перешла в настоящую потасовку. Мичман ярился, и разве что только не плевался, распятый в руках нескольких товарищей. Миртер был более сдержан, если такое определение вообще применимо к ругающемуся человеку. Во всяком случае, он не пытался пнуть противника в коленную чашечку, а просто грозил тому пальцем. Но и его за плечо удерживал кок. Собравшаяся вокруг толпа воздухоплавателей стремительно пополнялась новыми зрителями, так что, прежде всего Лайтнеду пришлось рявкнуть:

— У вас что, работы никакой нет?! А ну, марш по местам!

— Расходитесь, давайте! — добавил Стиворт, первым проталкиваясь к эпицентру столкновения. — Что здесь происходит, господа?

— Я говорил? Говорил, что этот засранец угробит наш корабль? Так и случилось! Мы застряли, и теперь будем болтаться до скончания веков, пока наши трупы не обнаружит какой-нибудь умник! — не обращая внимания на начальство, продолжал кричать мичман.

— Да пошёл ты! — ёмко откликнулся лейтенант.

— Так, прекратили, оба! — верно решив, что можно, если не усмирить, так хоть напугать офицеров, громко рыкнул кок. Средство оказалось весьма действенным, оба противника немедленно замолкли, а стоящий рядом с поваром матрос оглушено затряс головой. — Капитан, как хорошо, что вы пришли!

— О, да, — вяло согласился Лайтнед. — Значит так. Мне некогда разбираться, кто всё это начал. Напишите мне к вечеру рапорты, оба. Клаудес, если ещё раз заикнётесь насчёт трупов, смерти и прочего, погоны сдеру. Вот этими самыми руками, поняли? У нас чрезвычайная ситуация, а вы, я смотрю, не особенно обеспокоены тем, чтобы хоть как-то её исправить. Миртер, где вам сейчас положено быть?

— Но, капитан… Я просто… — заныл лейтенант.

— Хоть просто, хоть сложно. Соберите ловцов, пусть помогают ремонтникам внизу. Клаудес, возьмите десяток человек, и отправляйтесь с ними в технический отсек. Мы должны как можно скорее запустить двигатели. Господин Стиворт, проследите, чтобы эти двое до завтрашнего утра не встретились. А начнут опять кипятиться, суньте их головой в охлаждающую систему. Задача всем ясна? — стараясь не уподобляться подчинённым и сохранить хоть остатки достоинства, рублено бросил Фредрик. Старпом посмотрел на начальника так, словно не поверил своим ушам. Пришлось повторить: — Я не шучу, Дерек.

Впрочем, к вечеру все вымотались так, что сил на ругань просто не осталось. Каждый вносил свою посильную лепту в починку корабля. Лайтнед же мотался туда-сюда, выслушивая не слишком радужные отчёты, отчего под конец у него до тошноты разболелась голова. Он навестил несчастного Густаса, шмыгающего носом над своими драгоценными «истеричками». Жалостливо смотря на капитана, главный инженер выпросил один из переносных генераторов, и долго потом возился, пытаясь приладить стандартные корабельные контакты к нестандартным клеммам. В итоге удалось реанимировать транслятор, выдавший странную абракадабру: «Си семь плюс, выход через гравипорт начат».

— Ты правильно перевёл? — на всякий случай спросил Фредрик, вслушиваясь в повторяющиеся сонмы шипящих и гремящих звуков.

— Для этого не надо быть языковедом, — нисколько не обиделся Густас. — Кстати, дешифратор, похоже, окончательно пришёл в негодность. Так что, если нам понадобится переводить какое-нибудь сообщение, то придётся это делать вручную.

— Боюсь, больше никаких сигналов мы не поймаем, — помрачнел капитан.

Главный инженер не стал на это ничего отвечать. Снова закопался в свои схемы, пытаясь разобраться с клубками проводов. Лайтнед не стал больше его тревожить, отравившись устраивать ревизии в других отсеках.

Именно тогда к нему подошёл навигатор — низенький мужичонка, больше похожий на крестьянина, чем на офицера воздушного флота. Простое, даже несколько дебильноватое лицо, круглые глаза, которые часто-часто моргали, и неизменный вычислитель координат в руках, без которого, он, кажется, не мог сделать и шага. Однако образ был обманчивым, и под обликом деревенского дурачка скрывался недюжинного ума, спокойный и рассудительный учёный. Лайтнед остановился, первым поприветствовав навигатора. Не по уставу, но когда Фредрик придерживался каких-то формальностей?

— Бронен, что вы хотели?

— Я определил, где мы находимся. Готов поспорить, вы будете весьма удивлены.

Тут навигатор не ошибся. Когда перед ним разложили карту и ткнули циркулем в небольшой участок, обведённый красным, Фредрик присвистнул. Каким-то образом «Элоизу» перебросило на несколько световых часов от места, где они сражались с китом. Хорошо хоть за пределы галактики не выкинуло. Эти места были не просто малоизучены, за их изучение никто не брался. Телескопы просто не доставали своими линзами до таких далей. И, положа руку на сердце, это самое капитанское сердце ёкнуло при взгляде на карту.

Лайтнед и раньше догадывался, что они попади в неприятности, но истинный масштаб бедствия и предположить не мог. Даже если удастся починить электричество и запустить двигатели, у них не хватит ни топлива, ни иных ресурсов, чтобы благополучно добраться до Элпис. Проклятый Клаудес был прав. Смерть теперь подобралась на расстоянии вытянутой руки. И впервые командир «Элоизы» был этому не рад. Он подумал обо всех находящихся на корабле людях и понял, что завидует профессорской свинке, которая продолжала легкомысленно грызть зёрна и морковку в своей безопасной клетке.

— Вот-вот, — правильно расценил свист Бронен. — Судя по всему, мы попали в какую-то пространственную аномалию. Но ни о чём таком я лично не слышал и не читал. Небесный мир оказался ещё удивительнее, чем всем представлялся.

— Если выживем, напишешь об этом статью, — пробурчал себе под нос Фредрик. — Да уж… И что нам известно о данном участке космоса? Надеюсь, хоть что-то нам известно?

— Не много. Звезда номер двадцать дробь семь, жёлтый карлик. Является одной из звёзд созвездия Колокола. Не самой яркой и не самой крупной. Вокруг неё вращаются, то есть должны вращаться от трёх до семи планет, но пока я вижу только эти странные шары. Вот и вся информация, какую дают справочники.

— Вы правы. — Несмотря на свой почтенный возраст, профессор Юсфен умел подкрадываться настолько тихо, что даже опытный Фредрик не сразу заметил старика. — Вот, один из мальчишек нашёл в библиотеке. Сразу и не сообразишь, что это. Записи очень древние, им, по меньшей мере, лет триста. Кто-то совершенно не разбирается в ценных бумагах… — Юсфен хихикнул. — В общем, мне понадобилось несколько часов и целых два пера, чтобы перевести первую страницу. Не стану утомлять вас ненужными деталями, но суть в том, что мы, действительно, застряли в созвездии Колокола. Вы меня слушаете, Фредрик?

Лайтнед аккуратно коснулся принесённого профессором трактата. Перевернул несколько страниц, заворожённо устремив взгляд на схематичный рисунок внизу одной из них. Это было так давно, что он и позабыл, когда именно. Не помнил Фредрик ничего и из того, о чём говорил сейчас Юсфен: ни о планетах, ни об одинокой звезде в короне небесного колокола.

Колокола… колокольчики. Дух, запертый в металле, звенящий, чтобы отвести беду, отогнать невзгоды. Рука сама полезла во внутренний карман. Тронуть, удостовериться, что он там, уже беззвучный, но не молчаливый. Сам нашедший того, к кому тянулось хозяйского сердце. Реликвия, переплавленная, возрождённая, принявшая иную форму, как и сам Лайтнед. Холод серебра ожёг пальцы, словно первый снег. Ледяная корочка выстлала Фредрика изнутри, как выставленный на мороз плохо вытертый горшок. Такие горшки обыкновенно трескались и годились потом лишь для украшения. Перевёрнутые вверх днищем, пустые глиняные головы нанизывались на заборные колья, словно соглядатаи. Следите горшочки, чтобы орёл курицу со двора не утащил. Он и сам частенько, проходя мимо, ударял по такой посудине, и та отзывалась глухим земляным звоном. Лёд не давал слышать, не давал вбирать в поры больше, чем нужно. Но нечаянные впечатления крохотными трещинами расползались по его гладкой холодной поверхности, грозя расколоть её однажды на острые стеклянные осколки. Он не знал ничего о жёлтом карлике, но девять разнокалиберных кружков нанизанных на эллипсы орбит были ему прекрасно знакомы.

«Это семейная традиция… Она также важна для нас, как фамилия. Мы обязаны соблюдать её. Каждый из нас чувствует не просто долг, но потребность тот долг выполнить. Будто без этого обесценится вся жизнь». — Изящная рука тянется к высокому шкафу. Многочисленные кольца блестят на пальцах, крупная жемчужина раскачивается на длинной цепочке, теряясь за густой прядью тёмных волос. Настоящее воспоминание или сон? Лайтнед уже не в силах их различать, путает вымысел и правду. Ему дали долгую жизнь, но не идеальную память.

— Простите, — извинился он. — Мне надо выйти ненадолго. Я сейчас вернусь…

— Фредрик! — долетел до капитана растерянный голос профессора, и впервые за долгое время Лайтнед почувствовал чуждость собственного имени.

Просто проверить. На всякий случай. Командир «Элоизы» не верил в совпадения, и тем более, во всякие сомнительные знаки свыше. Раньше — да. Раньше он видел связи там, где их не было. Но потом научился отделять зерна от плевел, перестал обращать внимание на колкое предчувствие. Оно часто обманывало, заводило в тупик. Слова — всего лишь слова. Много раз на пути Фредрика ему попадались вещи из прошлого, будто смытые с кладбища трупы, прибитые к берегу разлившейся реки. И то, что Юсфен нашёл в библиотеке копию той книги, какую однажды капитан держал в руках бесконечное множество лет назад, могло вовсе ничего не значить. Но ему нужно было удостовериться.

Холод серебра был невероятно притягателен, томное его сияние в тёплом свете свечей напоминало сияние девственной кожи, которой не касались ни одни губы. Тихий щелчок обещанием ласково проник в уши. Командир «Элоизы» зажмурился, прежде чем посмотреть на замершую стрелку. Компас снова работал. Она снова звала его. И Лайтнед не выдержал, расплакавшись. Впервые за тысячу лет.