Сны хрустальных китов

Интерлюдия третья: движения

Казалось, она умрёт, если перестанет хоть на миг двигаться. Ничто не могло остановить этот светловолосый вихрь. Жилистая, тонкая, словно натянутая сильными руками тетива, что способна в любой момент послать стрелу прямо в цель. Каждый жест её был отточен многочасовыми тренировками на плацу, и хотя мне не выдалось возможности выяснить, кто из нас лучше другого овладел искусством битвы, но до сих пор я не могу однозначно прикинуть победителя.

Слухи о воинственных островных девах я слышал с колыбели, и думал, что все в Берении владеют мечом и луком. Но нет. Она была особенной. Никто так ловко не мог метать ножи, и никто бы не осмелился посреди пира вдруг предложить гостям сбить яблоко со своей белокурой головы. Цветные ленты путались в десятках косичек, но глаза горели грозно, с вызовом. Вскочить на стул, обернуться вокруг, так чтобы крылья длинных рукавов разлетелись, обнажая загорелые запястья.

— Ну, кто осмелится?

— А сами-то, госпожа, на что способны?

Но слова разгорячённого воина пролетают мимо, а вот тонкая шпилька сшибает колпак. Даже когда она не сражается, оружие всегда при ней. И приходится затихнуть, застыть, любуясь светлооким вихрем.

Танец — не бой. Но и сложные па давались ей легко. Истинная принцесса. Прямая спина, будто двуручник к позвоночнику приторочила. Кисть, что недавно едва не лишила одного из моих лучших моряков глаза, выглядит полупрозрачным лепестком лилии на ветру. Каблучки не касаются пола: красавица плывёт над ним, парит, и все мужчины вокруг забывают о своих партнёршах, глядят только на свою чудесную королевну. Музыка сменяется, и вот от облачка, что покачивалось в центре зала, ничего не остаётся. Бешено отбивают туфельки незнакомый ритм. Вот-вот не выдержат камни и треснут. И нельзя не влиться в это безумство, впечатывая с каждым ударом сапога все свои горести.

Она сидит. Прикованная, наказанная невозможностью сорваться с места. Но пальцы продолжают мять кружевной платок, будто пытаются выжать из него когда-то выплаканные слёзы. И краешек юбки чуть шевелится: с пятки на носок, с носка на пятку не перестаёт переступать наследница горного королевства.

Камни катились вниз. Я буквально чувствовал, как каждая мышца напрягалась под кожаным доспехом, но никакая сила, казалось, была не способна оторвать деву от скалы. Смахнув тыльной стороной руки пот со лба, она улыбнулась, и только потом перескочила на безопасный участок. И то была не пустая бравада. Камни любили её, небо любило её, даже туман, ложившийся каждый вечер в низины и исчезавший только к обеду, любил её. Стопы, обутые в мягкие сапоги пружинисто спешили вверх по извилистым дорожкам, будто принцесса не в гору карабкалась, а вышла на прогулку в сад. Шаг в шаг, но собственные ходули кажутся вытесанными из дерева. А она — глина, податливый текучий воск.

Слишком быстра. Я не успел повернуться, когда эти жилы, эти мышцы, эти кости обрушили на мою голову латунный таз для омовений. Слишком сильна, и череп не выдерживает такого напора, проламывается. Она бы умерла, если бы остановилась хоть на мгновение. Но умер я.