Системный Барон

Глава 6

За окном тюремной камеры вовсю щебетали птицы, отпуская молодое потомство из-под заботливого крыла на волю. Сколько времени прошло с тех пор, как я стал призраком в стенах этой тюрьмы, я не знал. Сбился со счёта, погружённый в постоянные тренировки и изучение новых дел, которые приносили стражники.

Для всех я был тихим «умником», который целыми днями листал дела, бормоча что-то под нос. Стражники думали, что я сломлен или тронулся умом.

Окороков больше не вызывал, только подкармливал иногда пирожками с капустой, у которых вкус был такой, что мне казалась, это лучшее, что я ел. Хотя в нормальной жизни ни за что бы не притронулся.

— Дед, а как тебя звать-то? За столько времени так и не спросил, — кинув старику очередной подарок от дознавателя, спросил я.

Дед, привыкший к моему молчанию, удивлённо посмотрел. Его глаза, обычно мутные, на мгновение прояснились.

— Никитой звать, сынок. Никита Игнатьевич. А что спросил? Готовиться, что ли, собрался? — он хрипло рассмеялся, но в смехе этом слышалась тревога.

— К чему готовиться? — сделал я наивное лицо.

— К концу. По глазам твоим вижу: либо помирать собрался, либо… — он понизил голос до шёпота, — на волю смотришь. Ты на волю собрался, Дима?

Меня будто током ударило от этой прямолинейности. Не ожидал, что старый и сломленный человек может быть так проницателен.

— Я, дед, просто имя узнать хотел, — ответил я, отводя взгляд.

Старик Никита снова глухо кашлянул.

— Ладно, не говори. Твоё дело. Только смотри… — он кивнул в противоположную сторону камеры. — Одно дело от голода сдыхать, другое — от ножа в спину. Тут не каждый, кто кажется тихим, на самом деле такой.

Старик взял пирожок и отполз в угол, словно сказал всё, что должен был. А я остался стоять у решётки, сжав кулаки. Старик был прав. Моё показное спокойствие могло обмануть стражников, но не тех, кто годами выживал в этих стенах. Они чуяли перемену, как животные чуют грозу, а я готовился покинуть надоедливую клетку.

В освоении новых рун мы с Александром сделали основной упор на «Щит ветра». Аверин атаковал меня слабыми магическими импульсами, а я должен был инстинктивно ставить барьер, которому знакомец меня обучил.

— Не думай! Чувствуй! — кричал он, когда я в очередной раз получал щелчок по лбу, от которого звенело в ушах.

Постепенно у меня стало получаться. Тело само реагировало на угрозу, окружая меня невидимым полем, которое рассеивало слабые атаки. Когда дошло до автоматизма, Александр перешёл к основному.

В наших призрачных руинах появилась массивная деревянная дверь, покрытая знакомыми рунами.

— Дверь моей камеры, — пояснил он. — Вернее, её копия.

Я подошёл ближе. Интерфейс тут же ожил, сканируя узор.

— Нет, — сказал я, вглядываясь. — Здесь завиток на третьей руне закручен в другую сторону. А здесь, в центре, симметрия нарушена. В оригинале всё иначе.

Я описал Аверину все различия, которые запечатлел во время следования по коридору мой внутренний сканер. Александр мрачнел с каждой фразой.

— Это хуже, чем я думал, — прошептал молодой человек, когда я закончил. — Это не просто замок. Это «Узы безмолвия». Пятую руну питает внешний источник. Она не запирает дверь. Она подавляет любую попытку магического взлома. С твоими силами такую не открыть.

— Но мы должны попробовать, — упрямо настаивал я, понимая, что это наш единственный шанс выйти на свободу.

После прошлого общения с дознавателем я окончательно убедился, что он меня просто так не отпустит. Эта сволочь будет до последнего вить верёвки, пока не получит послушную марионетку. Этого допустить я не мог. Побег с Александром стал для меня личной целью.

— Это уровень верховного мага, — опустившись на каменные развалины, хмуро произнес Александр.

Я открыл интерфейс, пытаясь скопировать пятую руну.

[Сканирование рунной последовательности 24%]

— Руна не запирает меня, — продолжил Александр, и его голос стал тихим и безжизненным. — Она питается мной. Высасывает магию, силу, саму жизнь. Оставляет ровно столько, чтобы я не умер. Любой магический взлом лишь подольёт ей сил. Моих сил!

Молодой человек поднял на меня взгляд, и в его глазах я впервые увидел отчаяние пленника, который смирился с участью.

— И что? Ты вот так сдашься? После всего, что мы сделали? — мой голос прозвучал резче, чем я планировал. — Ты выживал в этой каменной могиле! А теперь готов сложить руки только потому, что какой-то руне захотелось перекусить?

Александр медленно поднял голову. В потухшем взгляде мелькнуло что-то похожее на надежду.

— Каждый раз, когда я использую магию, я сам кормлю свои цепи!

— А если найти способ перекормить эту ненасытную падаль? — я сделал шаг вперед. — Наполнить до отвала, пока она не лопнет? Ты же говорил, что я как пороховая бочка. Так давай использовать это!

Интерфейс перед глазами мерцал, проценты медленно, но неотвратимо ползли вверх.

[Сканирование рунной последовательности 31%]

— Ты предлагаешь взорвать её? — Александр смотрел на меня с неподдельным изумлением.

— Нет, — я осклабился. — Предлагаю устроить ей несварение желудка. Руна хочет магии? Получит столько, что не сможет переварить. Ты будешь каналом, а я — источником. Готовы рискнуть, ваша милость?

В воздухе повисла тишина. По лицу Александра пробежала тень былой надменности, смешанной с безумной решимостью.

— Чёрт с тобой, — наконец выдохнул он, поднимаясь. — Если уж сгорать, так с музыкой. Но если ты ошибёшься…

— Тогда, — перебил я его, — по крайней мере, мы попробовали. Это лучше, чем медленно сходить с ума.

Бесконечное количество ночей прошло в изнурительных тренировках. Я атаковал дверь вместе с Александром, пытаясь найти слабину в рунных последовательностях. Интерфейс помогал, подсвечивая узлы энергии.

— Чего-то не хватает, — устало бормотал я, глядя на пятую руну, играющую багровым светом.

[Сканирование рунной последовательности 72%]

Выдавал интерфейс уже десять дней подряд, словно что-то мешало ему до конца прочесть эту проклятую структуру. Каждый раз, когда анализ приближался к финалу, руна чуть заметно меняла свою конфигурацию, сбрасывая прогресс.

— Она учится. Адаптируется. Это не статичная формула, которую можно выучить. Это интеллект, — мрачно произнес Александр, прислонившись лбом к холодной каменной стене. — Ограниченный, примитивный, но способный к обучению. Ты не руну пытаешся взломать, Дима. Ты пытаешься убить хищника.

Аверин оттолкнулся от стены, и в его глазах горел странный огонь: смесь отвращения и невольного уважения к создателям этой тюрьмы.

— Они не просто посадили меня в клетку. Они привязали меня к голодному зверю и велели ему не давать мне умереть. И этот зверь… он запоминает каждую нашу атаку. Становится сильнее.

Я сглотнул, смотря на мерцающий процент. Теперь это напоминало не взлом, а армрестлинг с теневым противником, чью силу нельзя измерить.

— Значит, нужно бить быстрее, чем руна успеет адаптироваться, — тихо сказал я. — Один точный удар, на который у неё не будет ответа.

Александр горько усмехнулся.

— Легко сказать. Но откуда нам знать, какой удар станет для системы последним?

Однажды нам почти удалось взломать этот чёртовый замок.

[Доступ к рунным последовательностям 1–4 получен. Деактивация возможна]

Четыре руны на двери погасли. Но пятая, центральная, вспыхнула с новой силой, отбрасывая багровый свет.

Я попытался атаковать и её, но моё сознание споткнулось о непробиваемую стену. В висках взорвалась адская боль, интерфейс завис и выдал ошибку:

[Неопознанная рунная структура. Доступ запрещён]

Пространство вокруг меня затрещало по швам. Руины, Александр, дверь — всё поплыло и рассыпалось как мокрая бумага.

Меня выбросило из сна как пробку из бутылки шампанского.

Открыл глаза.

Я был в своей камере. Голова раскалывалась. И в этот момент здание тряхнуло с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка.

Несколько секунд тишины, а потом раздался оглушительный шум.

Тюрьма содрогалась в конвульсиях. Рёв, звон разбитого стекла и металла, дикие вопли слились в единый кошмарный хор.

Из коридора донёсся панический крик стражника:

— Руны на пятом блоке пали! Все туда!

Подскочил к решётке.

Охранников в коридоре уже не было: они умчались куда-то вниз, скорее всего, туда, где прогремел основной взрыв.

Двери нескольких камер, видимо, сломавшиеся от перегрузки, были распахнуты настежь. Оттуда высыпали задержанные, их глаза горели яростью и жаждой свободы.

Начинался бунт.

Это был шанс, и я не мог его упустить.

Приложил ладонь к замку своей двери, мысленно активируя рунные последовательности, которые подсмотрел у охранников. Интерфейс, всё ещё мигающий и явно подвисший от ошибки, напрягся.

Прошла секунда, другая… Раздался глухой, но такой желанный щелчок.

Моя решётка со скрежетом отъехала.

Я был свободен. По крайней мере, в пределах этого адского коридора.

Выскользнул в проход, полный дыма, криков и летящих осколков. С той стороны, где располагались общие камеры, послышался тяжёлый мерный топот, перебивающий остальной хаос.

Обернулся.

В клубах дыма и пыли было сложно разглядеть, кто это, но вот контуры начали вырисовываться всё чётче и чётче. И через несколько секунд я увидел в коридоре Лютого.

Он шёл во главе толпы озверевших заключённых, вооружённых самодельными заточками, обломками досок и арматуры.

Взгляд бандита, дикий и торжествующий, метался по людям, стоявшим в коридоре, и почти мгновенно нашёл меня. Я видел в этом взгляде тупую уверенность палача. Лютый ждал, что я буду обороняться. Значит, нужно сделать наоборот. Лучшая защита против дурака — внезапное и яростное нападение.

— Вот он! — проревел безумец, указывая на меня пальцем. — Мне нужна голова этого барчука!

Я оценил ситуацию.

Против двадцати остервенелых бандитов у меня не было ни единого шанса. Я резко развернулся, чтобы броситься в противоположный конец коридора, но сделал пару шагов и замер.

Из-за поворота уже доносился громкий и властный голос Окорокова, а также топот сапог.

— Подавить бунт! Никого не выпускать! Всех в камеры, сопротивляющихся убить на месте!

Дознаватель шёл в расстёгнутом мундире, с магическим жезлом в руке, а за ним строем, со щитами и дубинками, следовали стражники. Их взгляды были полны решимости. Для служащих я был всего лишь сбежавшим немагом, частью проблемы, которую нужно устранить.

Я замер в центре коридора.

С одной стороны — Лютый и его орда, жаждущие моей крови.

С другой — Окороков и стражники, для которых я был лишь помехой.

Выбора нет. Бежать некуда.

Я принял решение. Сделав шаг навстречу Лютому, сжал в кулаке крошечную, готовую вспыхнуть «Искру». Воздух вокруг моей второй руки задрожал, рождая невидимый «Щит ветра».

— Ну что, Лютый, — сказал я, и голос прозвучал на удивление громко в наступившей на секунду тишине. — Держись!

Толпа в ответ ринулась на меня. Однако, я уже не был голым дикарём, найденным на берегу реки. Адреналин ударил в кровь.

— «Искра», — выдохнул я, подняв руку навстречу взбешённому стаду полуголых заключённых.

Всю ярость, всё отчаянье последних дней я вложил в этот жест, пропуская по венам магическую энергию. Синее пламя вырвалось вперёд, сбивая с ног бегущих в первых рядах.

— А-а-а! — раздался жалобный вопль.

Толпа вздрогнула, сделав шаг назад. Позади снова громыхнуло.

Я же рванул вперед, подхватив с пола обронённый кем-то обломок стальной трубы. Гнев унижения последних дней наконец нашёл свою цель и вырвался наружу.

Первый удар пришёлся по ногам здоровенного детины, ломящегося в мою сторону как бык. Хруст сломанных костей неприятно резанул уши. Здоровяк завыл, рухнув на каменный пол. Толпа тут же сомкнулась над его головой, преграждая мне путь.

В следующее мгновение я увернулся от летящего обломка доски. Встречным движением вогнал стальную трубу в живот очередному нападающему. Тот сложился пополам с булькающим стоном.

Лютый не спешил вступать в бой, окидывая цепким взглядом начавшуюся потасовку. Заключённые ревели, сцепившись со стражей. То тут, то там слышались стоны, свирепые хрипы, приглушённый хруст сломанных костей.

Я крутился волчком, раздавая удары налево и направо и продираясь сквозь озверевшую толпу. Удары сыпались со всех сторон. «Щит ветра» защищал, но недолго. Не хватало концентрации.

На меня напирали все: и стражники, и заключённые. В долгу я не оставался, размахивая трубой по головам и рёбрам атакующих.

Яростный гул прокатился по коридору, сотрясая стены. С потолка вновь посыпалась каменная крошка. Сопротивление заключённых сначала захлебнулось под натиском стражников, не боящихся быть погребёнными заживо, но тут же восстало с новой силой.

Внутри меня кипела первобытная ярость. Каждый удар, каждый блок совершался лишь для того, чтобы расчистить путь к Лютому. Тело гудело от усталости, каждый мускул рвался от напряжения. Наконец до бандита оставалось пару шагов.

Противник злорадно смотрел на меня, с громким щелчком разминая костяшки пальцев. Его поза была полна презрительного спокойствия, но в глазах плясала жгучая ненависть.

— Ну что, птенчик, наигрался? — голос врага звучал глухо сквозь стиснутые зубы. Он медленно разжал руки, и пальцы сомкнулись на рукояти заточки, торчащей за поясом. — Покажи, на что способен баронский выкормыш.

В ответ я лишь стиснул окровавленную трубу, сплевывая на пол скопившиеся сгустки крови. Мы сошлись в центре коридора, в самой гуще ожесточённых боёв. Свист магических дубинок стражников, дикие вопли дерущихся и грохот сломанных замков создавали дикую какофонию вокруг.

Удар Лютого был сильным, но неуклюжим. Острое лезвие просвистело в сантиметре от виска. Тело среагировало само. Я вошёл под удар, прижал его руку с заточкой к груди и, развернувшись, швырнул Лютого через бедро. Он грохнулся о каменный пол, но мгновенно откатился, поднимаясь на ноги.

Мимо нас, спотыкаясь, пронёсся окровавленный стражник, за которым гнались трое заключённых. На нас никто не обратил внимания. В этом аду каждый дрался за свою шкуру.

— Сука! — выдохнул Лютый с нарастающей яростью.

В его глазах появился азарт охотника, встретившего достойного зверя. Он сменил хватку на заточке. Движения стали плавными, профессиональными.

Следующая атака была уже смертельно опасной: два быстрых тычка в горло и пах. Я едва парировал трубой, подставив её под вооружённую руку противника и с силой провернув. Раздался приглушённый хруст. Лютый вскрикнул, пальцы непроизвольно разжались, и заточка с лязгом отскочила в сторону. Он схватился за повреждённую руку, лицо исказилось от ярости и боли.

В следующее мгновение бандит ринулся на меня с воем раненного зверя. Мои удары отскакивали, почти не причиняя вреда. Противник давил, вынуждая отступать.

— Попался, барчук! — прижав меня к стене, прошипел Лютый.

Его гнилостное дыхание ударило в нос. Где-то совсем рядом с грохотом рухнула каменная балка, подняв облако пыли, но внимание врага было приковано только ко мне. Пальцы вцепились в шею, сжимаясь с железной хваткой. Тёмные пятна поплыли перед глазами. В ушах зазвенело. Силы были на исходе.

— «Щит ветра», — почти беззвучно прошипел я, уперев руку в грудь противника.

Воздух между нами дрогнул. Раздался короткий сокрушительный хлопок, будто лопнул огромный пузырь.

Лютого отшвырнуло в сторону, его железная хватка разомкнулась. Он отлетел на пару шагов, тяжело рухнув на колени. Из носа и ушей тонкой струйкой побежала кровь. В глазах на миг полыхнул животный страх, тут же сменившись дикой ненавистью.

Я судорожно глотнул воздуха, давясь им, как утопающий. Горло горело, но в груди вместе с болью разливалась знакомая волна магической истомы.

Кто-то из людей Лютого ударил меня по рёбрам чем-то тяжёлым. Миг ослепительной боли. Я покачнулся, теряя шаткое равновесие. Пространство на мгновение поплыло, окрасившись в багровые тона.

Прислонившись к холодной стене, я отчаянно пытался прийти в себя. Сквозь пелену боли я видел, как по коридору, не обращая на нас внимания, прокатились трое сцепившихся в смертельной схватке людей. Краем глаза уловил мимолётное движение. Пальцы Лютого, сложенные в молот, обрушились мне на ключицу. Раздался приглушённый мерзкий хруст. Я сполз по стене на пол, едва удерживая ускользающее сознание. Левая рука повисла плетью.

— Всё, конец! — торжественно проревел Лютый, надвигаясь на меня для решающего удара.