Системный Барон

Глава 1

— Ты чё, тварь, вернулся⁈ — незнакомый хамский голос вывел меня из размышлений. — Не понял?

Я нехотя поднял голову. Прямо на меня смотрел ствол причудливого ружья, покрытый странной резьбой.

— Э-э-э, парни, вы чего? — протянул я, уставившись на двоих в потрёпанной средневековой одежде. Мой измученный бессонницей мозг отказывался верить в происходящее. Костюмированная вечеринка? Съёмки нового сериала?

Сзади доносился навязчивый статический треск, словно от оголённых проводов, но обернуться и посмотреть, что там, я не мог. Не каждый день на тебя целятся из ружья. Даже такого несуразного, как это.

Парни явно нервничали, то и дело заглядывая мне за спину. Может, они под кайфом или сильно пьяны?

— Где Лютый? — тряс ружьём долговязый тип, чьи слипшиеся волосы больше походили на собачьи колтуны.

Прямо перед глазами, поверх перекошенных злобой лиц, мерцал прозрачный интерфейс новой игры. Тестовый вариант, ещё совсем сырой, требующий максимальной шлифовки. И он загораживал мне обзор.

Машинально потянулся рукой к лицу, чтобы снять дорогущие очки дополненной реальности. Не дай бог их повредить, работодатель с меня три шкуры сдерёт.

— Не двигайся! — взвизгнул долговязый, захлёбываясь матом. Его руки дрожали от напряжения. — Стой, сука! Пристрелю!

Я всё же успел дотронуться до виска. Очков на лице не было, но и интерфейс тут же исчез. Похоже, у меня галлюцинации… Ведь только что я тестировал новую игру!

Бабах!

Оглушительный грохот, вонь гари.

Что-то обожгло мне мочку уха, заставив дернуться от боли. Инстинктивно потянулся к ней. Пальцы встретили влажную теплоту.

— Ах ты тварь конченная… — прошептал я, переводя взгляд с окровавленной руки на долговязого ублюдка.

Пуля пролетела в сантиметре от виска. Я потянулся в карман за телефоном, чтобы вызвать полицию. Но телефона не было, впрочем, как и одежды.

Твою мать! Я абсолютно голый!

— Ты что творишь, дебил⁈ — раздался резкий, полный ярости женский голос. — Хочешь, чтобы сюда полицейские сбежались?

Низкорослую фигуру рядом с долговязым я принял за пацана, но теперь, в тусклом свете ночи, разглядел женские черты.

А ведь и правда, это оказалась девушка не старше двадцати пяти, хотя по грязным лохмотьям, что были на ней, сложно определить.

Девушка, нисколько не смущаясь, отвесила своему подельнику затрещину и отобрала у него ружье. В этот момент я заметил на её запястье какой-то сложный рисунок. Тату?

— Одним выстрелом поставил на уши всю округу! Ещё раз грохнешь — не только полицейских привлечёшь, а ещё и портал от такой встряски схлопнется!

— Да ты чё, Лиска? Не видишь? Это же наш барон! Живой! Значит, Лютый с Малышом не справились.

— Не слепая, — бросила она, снова наводя на меня ствол и целясь в грудь.

Я ошарашенно хлопал глазами, прикрывая ладонями причиндалы.

Мозг усиленно работал, пытаясь найти ответ на происходящее, но совершенно потерял логическую цепочку.

— Ребята, вы меня с кем-то спутали! — наконец выдавил я. — Какой барон? Какой Лютый?

Лиска окинула меня холодным оценивающим взглядом, задержав его примерно посередине, и одобрительно причмокнула.

— Кое-что у тебя, барон, действительно баронское, и в остальном… — она протянула так, что меня передёрнуло, — очень даже ничего.

— Вали его, Лиска, и бежим! — прошипел долговязый, переминаясь за её спиной. — Скоро сюда из-за выстрела полицаи нагрянут.

— Нельзя, — рявкнула она, продолжая держать меня на мушке. — Тогда портал закроется.

— Ну и чёрт с ним!

Лицо девушки исказила неприятная гримаса, по которой можно было понять, что где-то внутри идёт напряжённый мыслительный процесс.

— Нет, — после долгой паузы произнесла она. — Как думаешь, что будет с Лютым, когда портал схлопнется?

Командирша прищурилась, беспечно поглаживая пальцем спусковой крючок, чем действовала мне на нервы.

— И главное, кто нам тогда заплатит за барона? Контакты с заказчиком были только у него.

Долговязый забегал кругами, ожесточённо скребя засаленную макушку. Хруст был слышен даже на расстоянии.

— Чёрт! — выдохнул он, сдаваясь. — И что делать?

Лиска не сводила с меня колючего взгляда, а я судорожно соображал.

Портал, барон, исчезнувшая одежда… Всё это напоминало сценарий паршивой игры. Может, ребята с работы таким образом пытались встряхнуть меня после смерти сестры? Если это шутка, то совершенно не смешная.

Да и какие конкретно коллеги пытаются подшутить? Из службы доставки? Так у них мозгов не хватит эдакое провернуть. А про парней из продуктового вообще говорить не приходится.

После похорон я еле выпроводил толпу пьяных грузчиков из квартиры под предлогом, что хочу побыть наедине со своим горем. Хотя, надо отдать им должное. Эти ребята единственные с трёх моих работ, кто скинулся тогда на операцию. Но деньги уже ничего не значили. Сестру я не спас.

— Ладно, — внезапно произнесла Лиска. — Есть вариант.

Долговязый оживился. Девушка опустила ружьё и протянула мне руку. Я, впервые за последние минуты, облегчённо выдохнул, надеясь, что здравый смысл у парочки всё же имеется.

Её рука напряглась, глаза закатились, а рисунок на запястье вспыхнул слабым светом. Профессиональный интерес тестировщика сыграл со мной злую шутку. Я с интересом разглядывал неизвестный мне символ, когда игровой интерфейс неожиданно ожил.

[Выучена новая руна. Заклинание «Багровая чахотка»]

— Чего? — вырвалось у меня.

С кончиков пальцев девушки полился багровый туман и, вопреки физике, потянулся ко мне, словно живой. Я инстинктивно отшатнулся, но было поздно. Лёгкое покалывание сменилось леденящим оцепенением, сковывая тело от пяток до кончиков волос.

Задержал дыхание.

Это не может быть правдой, это точно иллюзия!

Неизвестная гадость просачивалась в лёгкие, в кровь. Кожа тут же покрылась алыми пятнами. Грудь сжало, дыхание превратилось в хриплые всхлипы. Я пытался вдохнуть, но кислород застревал в горле, будто натыкаясь на невидимое препятствие. Тело скрутила судорога, и я рухнул на землю.

Взор зацепился за мерцающее пятно, рвавшее пространство буквально в паре шагов от меня. Портал?

Идиот. Надо было бежать, когда она опустила ружьё.

Всего пара шагов…

[Обнаружен патоген. Активирован адаптивный иммунный ответ (БЦЖ)]

Я закрыл глаза, не в силах больше сопротивляться навалившейся тяжести.

Чьи-то шаги.

Пинок под рёбра.

— Он уже сдох?

— Пока нет. Проживёт от силы час, чтобы Лютый с Малышом успели вернуться. Пока он жив, портал не схлопнется, а нам валить пора, пока не прибежала полиция.

— А как же портал? А Лютый?

— Если хочешь, жди его, а я пошла.

Последовал ещё один удар, в пах, но боли я уже не чувствовал. Всё моё тело парализовало. Мысли плыли вязко и медленно, но одна была кристально ясна: «Увижу снова — убью».

Шаги парочки постепенно удалялись, а я остался лежать на холодной земле.

Сколько я так пролежал? Не знаю.

Пару раз терял сознание, но большую часть времени тупо лежал. Иногда, как отголоски прошлой жизни, проскакивали два образа: белый больничный потолок над сестрой и тёмный потолок бара после похорон. Больше ничего и не осталось.

Ничего.

Новый пинок под рёбра вернул меня в реальность.

— Ты смотри-ка! Мы же тебя в другом мире грохнули! — пропищал незнакомый голос.

Звук портала исчез. Значит, обратного пути нет.

— И правда, — ответил грубый бас. — Лиска его чахоткой приложила. Не зря эту стерву боятся.

— Что делать, Лютый?

Так! Значит, писклявый это Малыш. Хорошо бы запомнить их голоса. Глаза не открывались, но я старался сохранить в памяти каждый дефект речи этих подонков, чтобы потом расквитаться.

— Закопать не успеем. Скинем в реку, пусть уплывает. Всё равно сдохнет.

А вот это мы ещё посмотрим. Я начал чувствовать пробирающий до костей холод. Тело понемногу оживало, значит, скоро и пошевелиться смогу, и глаза открыть.

— Может, как-то выжил и сбежал?

— Нет, не может такого быть. Я его точно там грохнул. Был приказ убрать его в другом мире, без следов, — Лютый схватил меня за одну из лодыжек. — Помогай.

Вот оно что!

Значит, эти отморозки обычные исполнители. Есть ещё и заказчик, который хочет избавиться от барона.

Интересно…

Но неужели они не видят, что я не их барон?

— Давай шустрее, оттащим его к воде, чего церемониться? Видишь, какие пятна!

Лютый что-то буркнул, и в следующее мгновение мир опрокинулся.

Меня поволокли по щебню, траве и каким-то корням. Острая боль пронзила спину и плечи. Голая кожа безжалостно рвалась о каждую неровность. Я чувствовал, как по телу ползут тёплые струйки крови, смешиваясь с грязью. Каждый камень, каждая кочка отдавались резкой болью в затылке и хрустом в позвоночнике.

— Эй, Лютый, полегче! — взвизгнул Малыш. — Он же весь в крови! Нам потом этот кровавый след отмывать что ли? Тащим человека и оставляем дорожку, по которой нас запросто выследят!

— Заткнись и тащи, быстрее! — рявкнул Лютый, не сбавляя шага.

— Слушай, Лютый, — кряхтя заговорил Малыш. — А ты уверен, что это он? Татуировок-то нет!

Я мысленно похвалил его за проницательность. Мои ноги бросили на землю, и в пятку что-то больно кольнуло. От неожиданности удалось немного разлепить один глаз.

На меня смотрело обрюзгшее лицо с глазами — бусинками. Массивный подбородок украшала грязная борода, а сломанный нос постоянно вздрагивал, хлюпая излишками жидкости. Моргая, лицо рассматривало меня в упор, потом исчезло, сменившись розовеющим небом. Кто-то грубо схватил и покрутил моё запястье.

— Ну?

— Нету, — буркнул Лютый, и его орчья туша грузно проплыла мимо, чтобы снова вцепиться в мои лодыжки.

Краем глаза уловил низкорослую фигуру его подельника — Малыша. Длинные чёрные волосы, убранные в тугой хвост, и необычно худая спина с признаками искривления позвоночника.

Рывок — и счёт камням и ссадинам пошёл заново.

— Так если это не наш барон, зачем мы его тащим? — взвыл подельник, тяжело дыша.

— Надо, и тащим, — не обращая внимания на его бухтение, рявкнул Лютый, смачно шмыгнув носом.

Такое положение дел мелкому, видимо, показалось несправедливым, и он бросил мою ногу.

— Чё творишь? — злобно буркнул здоровяк.

— А чё? — взбеленился Малыш. — Объясни, на кой-чёрт мы тащим его к реке, если это даже не наш барон?

— Ну ты и тупой, — разочарованно промычал Лютый. — Барона я уложил в том мире и теперь хочу получить оплату, а этот один в один на него похож. Значит, от трупа надо избавиться, чтоб проблем не было, усёк?

— Усёк, — покорно пробормотал Малыш, снова хватая меня за ноги.

— Тогда тащи!

Вот черти!

Главное, чтобы следующая встреча с камнем не была последней.

— Слушай, Лютый, а он глаза открыл!

— Бывает, — безразлично бросил здоровяк.

— Смотри-ка, ладонь сжалась!

— Главное, чтоб не обгадился, — хохотнул Лютый собственной шутке.

— И разжалась…

Меня снова бросили. Спиной я почувствовал ледяную воду. Запах водорослей и гнили ударил в ноздри. Над головой увидел угрюмую морду Лютого.

Ну вот, похоже, и всё.

Где-то вдалеке заливисто залаяли собаки.

— Полицаи! — взвизгнул писклявый.

Лютый отвёл взгляд, прислушиваясь.

Сейчас или никогда!

Я собрал остатки сил и рванул вверх, ударив костяшками прямо в челюсть склонившемуся подонку.

Раздался глухой хруст.

Лютый медленно повернул голову. Его масляные глаза удивлённо уставились на меня.

Неужели не подействовало?

Но тут огромное тело обмякло, глаза закатились и Лютый рухнул прямо на меня, придавив к мокрой земле.

— Вот это да! — присвистнул Малыш, дёргая товарища за руку.

Перед глазами всплыла надпись:

[Разработана новая атака: «Удар лежачего»]

[Урон в горизонтальном положении удваивается]

— Всё, Малыш, — прохрипел я, глядя на него. — Нет у тебя больше Карлсона.

Прислушался к приближающемуся лаю и добавил:

— А вот насчёт собаки не уверен.

Никогда ещё люди в форме не вызывали у меня столько радости.

Тело Лютого продолжало давить на грудь, перекрывая доступ кислорода. После удара сил почти не осталось, и я устало откинулся на траву, провожая ехидным взглядом улепетывающую фигуру Малыша.

— Стоять! Стрелять буду! — донёсся чей-то крик.

Потом выстрел и тишина, а я медленно погружался в забытье.

✻✻✻

Очнулся от жестоких пощёчин.

— Эй, пьянь, просыпайся! Или думаешь, мы тебя на себе потащим?

Открыл глаза и увидел опухшее лицо с бакенбардами и мундир точь-в-точь как в музее.

— Я не пьян, — хрипло ответил мужчине.

Тот лишь усмехнулся, демонстрируя жёлтые зубы.

— Все вы так говорите, голубчик. А потом оказывается, что не только пили, но и стреляли, а ещё и голыми в Центральном парке гуляли.

Он грубо дёрнул меня за локоть, заставив подняться.

Тело ныло и протестовало против каждого движения.

Я окинул взглядом поляну. Лютый лежал неподалёку, постанывая и потирая челюсть. Он уже приходил в себя. Второго подонка и след простыл.

— Эй, ты! — стражник с бакенбардами ткнул сапогом в бок Лютому. — Поднимайся! Кто такой? И это твоих рук дело? — он кивнул в мою сторону.

Лютый с трудом поднялся на локти, его глаза были мутными от боли и злости.

— Я ни при чём, господин! — заныл он, тут же переходя на подобострастный тон. — Это он на меня напал! А я человек мирный, по своим делам шёл!

— В парке, ночью, с подозрительными типами? — стражник поднял одну седую бровь. — И кто же он такой, твой «нападающий»?

Лютый скользнул в мою сторону взглядом, в котором читались ненависть и растерянность.

— А я его впервые вижу! Не знаю его! Может, беглый, может, сумасшедший…

Я понял, что это мой шанс.

— Я… ничего не помню, — сказал это тихо, с наигранной слабостью опуская голову. — Не знаю, как здесь оказался.

Стражик с бакенбардами фыркнул, явно не веря ни единому слову.

— Ну конечно, не помнишь. Удобная у вас у всех память: включается и выключается. Ладно, разберёмся в участке. Свяжите этого «мирного», — приказал он коллегам, — и этого «непомнящего». Только смотрите в оба, он шустрый.

Мне скрутили руки и связали их за спиной грубой верёвкой, которая впивалась в запястья.

Лютого, продолжающего бурчать себе под нос, сковали наручниками, похожими на старинные кандалы. Нас поставили друг за другом и повели через большой ухоженный парк. В предрассветной мгле угадывались контуры аккуратных дорожек, скамеек, клумб и статуй. Это явно Центральный парк, но всё казалось каким-то нереальным.

Фонари, в которых должны были гореть привычные электрические лампы, испускали мягкий, чуть мерцающий газовый свет, отбрасывающий длинные пляшущие тени.

Мы вышли на широкую мощёную улицу, и у меня перехватило дыхание.

Этот город словно сошёл с полотен музейных картин или со страниц исторического романа. Дома в два-три этажа, украшенные лепниной, а кое-где резными карнизами.

Мостовая выложена брусчаткой, по которой неслись причудливые автомобили. Угловатые, они двигались с тихим гудящим звуком. Большинство были утилитарными, словно грузовички, и я внимательно вглядывался в логотипы, но не смог опознать ни одного.

Прислушавшись к обрывистому разговору стражников, я разобрал: «Центральный парк Архангельска…»

Архангельск?..

Я бывал здесь однажды, в студенческие годы, навещал однокурсника. Помнил широкий проспект, панельные многоэтажки, порт, белые ночи… Но это не тот город. Мой Архангельск был другим.

Этот же…

Был каким-то застывшим во времени, которое я не мог определить. И этот запах… Свежий ветер с реки, который я теперь узнал… Это же Северная Двина!

Эти твари хотели скинуть меня в Северную Двину!

— Да, из-за выстрела, — доносились обрывки фраз старшего полицейского. — Кто-то из жителей на набережной слышал. Доложили, что с территории парка. Вот мы и проверили.

— А этот-то голый откуда? — спросил молодой, кивая на меня.

— А чёрт его знает. Может, гуляка, с которого всё обобрали. Может…– он громко сплюнул на мостовую. — Да чёрт знает кто. В участке детектором проверим. Если с магией, то дело одно, а если немаг, то…

Он не договорил, но по тону было всё ясно. Судя по всему, в этом мире люди делились на тех, у кого была «магия», и тех, у кого её не было. И ко вторым относились как к скоту.

Мы шли по тротуару, ловя взгляды редких прохожих. Город просыпался. Улицы оживали, наполняясь утренним гулом. В этот ранний час уже открывались булочные и кафе, наполняя воздух ароматами свежего хлеба и кофе.

Всё вокруг было одновременно и знакомо, и абсолютно чуждо. Я видел вывески на кириллице, слышал русскую речь, но сами здания, техника, атмосфера — совершенно иные.

Как будто я попал в Россию, которая пошла по параллельному пути развития.

Меня грубо потащили по каменным коридорам. Мысли путались: одна часть мозга кричала, что это кошмар наяву, другая цеплялась за призрачную надежду, что всё же это галлюцинация, жуткий сон, в который я погрузился после ночи в баре. И мне стало дико интересно: куда же этот сон заведёт?

Допросную представлял себе по-другому.

Вместо тёмного подвала с орудиями пыток — замызганный кабинет с отслоившейся штукатуркой и липким от грязи полом. За столом, покрытым зелёным сукном, сидел усатый офицер в мундире. На погонах красовались узнаваемые двуглавые орлы.

Ну точно имперская Россия. Альтернативная версия?

— Так, — офицер лениво осмотрел меня с ног до головы. — И кто это у нас такой респектабельный? Одеяние, я погляжу, самое что ни на есть боевое.

В углу фыркнул другой полицейский, коренастый детина с медным самоваром в руках.

— Да уж, Николаевич, обыскать его?

Я скинул с себя одеяло, которое выдали полицейские в парке, чтобы прикрыл срам.

— Ничего не помню, — сказал я, пожимая плечами. — Очнулся в парке. Кто и откуда — не помню.

Офицер тяжело вздохнул, словно я отнял у него последнюю радость в жизни.

— Ну что ж, раз память отшибло, проверим, что за птица. Подай-ка детектор, — кивнул он стражнику.

Тот с важным видом поднёс ко мне медный «самовар».

При ближайшем рассмотрении это оказался сложный прибор, покрытый витиеватыми узорами, с тускло мерцающим в центре кристаллом. Я замер, с интересом наблюдая за происходящим.

Если это сон, то довольно детализированный.

Прибор молчал.

— Ничего нет, — с явной брезгливостью констатировал стражник, убирая детектор. — Ни капли магии. Чистейший отброс. Прямо в яму для пустышек.

Меня передёрнуло от его тона. «Отброс». Звучало как приговор.

— Я ни в чём не виноват, — попытался возразить.

— А кому какая разница? — офицер развёл руками. — Будь в тебе хоть искра дара, ты был бы ценной птичкой. Нашли бы, чей, разобрались. А так… Никто за тобой не придёт. Посидишь недельку в тюрьме. Если не совершил ничего, то, может, и выпустим. А там… сам как-нибудь.

— Я не могу идти голым.

Николаевич махнул рукой.

— Выдать ему что-нибудь из конфиската, чтоб не смущал «честной народ».

Мне принесли грубые холщовые штаны и такую же рубаху, до боли напоминающую крестьянскую одежду с картин из учебника по истории. Обуви не было.

— А ботинки? — поинтересовался я.

Стражник с «самоваром» фыркнул.

— Ишь ты, барин объявился! Ха-ха! Так иди, босиком. Глядишь, земелька русская тебе быстро память вернёт.

Под громкий хохот меня вытолкали из кабинета и конвоировали дальше.

Тюремная камера встретила криками и полумраком, обдав волной нестерпимой вони. Масляный светильник одиноко болтался под самым потолком, бросая тусклый свет на головы обитателей.

Камера оказалась переполненной. Десятки грязных измождённых людей ютились на нарах или стояли, прислонившись к стенам с похабными надписями. Спёртый воздух пах потом и нечистотами.

— Ба-а-а, смотрите-ка, новенький! — раздался чей-то хриплый голос. — Как мышь беленький!

Меня грубо втолкнули внутрь, и дверь с лязгом захлопнулась. Я прислонился к холодным прутьям решётки.

— Эй, шкет! — ко мне подошёл коренастый верзила.

Его проницательные глаза смотрели с вызовом:

— Место на нарах есть, но оно не бесплатное. Чё по понятиям скажешь?

— Я здесь по ошибке, — честно заявил, глядя в глаза верзиле. — Мне нечего вам дать.

— Ошибка, — хохотнул мужик, оскалив гнилые зубы. — Щас мы её исправим. Будешь спать у параши. Место почётное.

Параша — деревянное ведро в углу — была главным источником зловония.

Кажется, я начинал понимать. Это что-то типа проверки. Если провалюсь сейчас, меня сломают.

— Не буду там спать, — твёрдо ответил здоровяку.

— А мы тебя заставим, — верзила сделал шаг вперёд, а две «шестёрки» обступили с флангов.

Мой измученный мозг, привыкший искать глюки и несоответствия, вмиг проанализировал их позы.

Верзила — силач, но неповоротливый, тянется для захвата.

Правый суетлив.

Левый пытается действовать скрытно.

Сон это или нет, но инстинкт самосохранения сработал на ура.

Когда верзила бросился на меня, я не отступил, а наоборот, сделал короткий шаг вперёд, уходя с линии атаки, и поставил подножку. Здоровяк с размаху грохнулся на каменный пол.

Тот, что справа, не ожидал такого. Он замер на мгновение, и мне этого хватило, чтобы резким ударом ребра ладони приложить по горлу. Спасибо урокам самообороны. Сообщник захрипел и схватился за шею.

Левый попытался ударить сбоку, но я уже видел, как его плечо уходит вперёд, и успел присесть, отправив встречный удар в солнечное сплетение. Он сложился пополам с булькающим звуком.

Всё заняло несколько секунд.

В камере воцарилась тишина, нарушаемая лишь хрипом верзилы, пытавшегося подняться.

Я стоял, тяжело дыша и чувствуя, как боль в спине возвращается. Адреналин схлынул, но расслабляться было рано…

— Кто ещё хочет поговорить по понятиям? — спросил я, внимательно окидывая взглядом каждого из обитателей камеры.

Ко мне никто не подошёл. Но я поймал на себе десятки колючих, враждебных взглядов.

Похоже, я перешёл черту.

Я стал угрозой.

Именно в этот момент дверь камеры с лязгом распахнулась.

— Все на места! Не двигаться! — в помещение ворвались трое стражников с дубинками. Их взоры сразу же устремились на меня, стоящего над тремя корчащимися телами.

— Это он! — сразу запищал кто-то из узников, указывая на меня пальцем. — Он устроил бучу! Пытался всех перебить!

— Он! Он зачинщик! — подхватили другие. Послышались испуганные и подобострастные нотки.

Я не стал сопротивляться. Просто поднял руки, показывая, что сдаюсь. Это оказалась ловушка, и я в неё попал.

Меня быстро скрутили, не давая ни шанса на объяснения. Один из стражников подошёл ко мне и со злой усмешкой ткнул дубинкой в грудь, ехидно заглядывая в глаза.

— Ну что, непомнящий? Уже очухался? Бунты устраивать? Щас тебя наш дознаватель так освежит, что все подробности вспомнишь. И сроку прибавит, будь уверен.

Меня грубо выволокли из камеры под злорадные вздохи сокамерников.

Что ж, похоже, этот сон собирался доставить меня в самое пекло.