Русский волк

Глава 8

НА ВОСТОК

Аркуин, во времена Первой эпохи бывший союзом государств, возглавляемых сидским королевством Элайя, после гибели Альтиона и жестоких войн конца Второй эпохи разделился на несколько больших королевств и десятки городов-государств, большей частью зависимых от своих более крупных соседей. Крупнейшими королевствами являются Гардлаанд, Лот, Ашарханд, Алмут и Эленшир — последнее из сидских государств в Аркуине.

У девчонки оказалось красивое и вполне по-земному звучащее имя Флавия. Как я и предполагал, она была рабыней и наложницей Кулота Нанна. Я попробовал снять с нее рабский ошейник с цепью, но стальное кольцо было заклепано намертво. Видимо, пытаясь снять это ярмо, я сделал ей больно, и девчонка расплакалась.

— Ну, ну, не скули! — сказал я, обняв ее за плечи. — Главное, все позади. Теперь ты свободна и можешь жить, как захочешь. Хватит реветь, я сказал!

И еще, я понял, что в ближайшее время Флавия будет таскаться со мной повсюду. Не скажу, что это было мне неприятно, скорее напротив. Когда попадаешь черте куда, очень важно сразу обзавестись преданными людьми. Флавия казалась мне вполне надежной. Во-первых, она сказала мне, что неплохо разбирается в лечебных травах и зельях. Кроме того, — и это было немаловажно для меня, — девушка была хорошенькой. Среднего росточка, тоненькая, гибкая, но не доска — крепкие титечки очень волнующе распирали ее черный шнурованный корсаж. Длинные, слегка вьющиеся темные волосы с красивым медовым оттенком, большие серые глазки, очаровательные веснушки вокруг носика, красиво очерченные губки просто созданные для поцелуев. Жирный урод, чтоб ему в аду гореть, имел неплохой вкус на женщин. Про ноги и все остальное я пока ничего не мог сказать, все скрывала длинная юбка. Такая недовершенность образа меня определенно интриговала.

Ашардиубрались из разоренного лагеря еще ночью, ограбив его дочиста, забрав своих мертвецов и предоставив нам хоронить наших. Ночной бой стоил большой крови. Из тридцати шести гномов-наемников, бывших в отряде Кулота Нанна, выжили только пятеро, причем двое были серьезно ранены — одному стрела пробила бедро, второй был ранен в поясницу. Среди выживших гномов был уже знакомый мне Каз. Парень храбро бился и получил две раны, в руку и в голову, обе неопасные. Хаспер, взявший на себя обязанности лекаря, самым тщательным образом их зашил и обработал.

Лучница Шэль тоже выжила. Девушка рассказала, что израсходовала все стрелы, а потом, уже не надеясь на спасение, просто сбежала из лагеря и пряталась в скалах неподалеку. Пальцы правой руки у нее были разодраны в кровь тетивой лука, одежда кое-где прогорела, и в прорехи виднелось обожженное тело. Жадно напившись воды, она вместе с Казом начала складывать в одну из уцелевших повозок тела убитых гномов, обобранных напавшими на нас ашарди до исподнего.

Наконец, эту ночь пережили еще двое. Ханнес Драккан был ранен серьезно, но не безнадежно — стрела, пробив плечо навылет, не задела легкое и крупные сосуды. Хаспер обломил наконечник, осторожно извлек древко из раны и залепил ее какой-то смолой, которая нашлась в его сумке. Еще он напоил раненого водой, в которой растворил пару зеленых капсул. Впрочем, у Ханнеса начались жар и бред, и я понятия не имел, как с ним быть. Проще всего было, конечно, бросить его, но я так не умею. Тем более что перед тем как отключиться, Драккан остановил на мне блуждающий взгляд и произнес несколько слов, которые я не понял.

— Он говорит, что ты настоящий воин, — перевел мне Хаспер. — Ты спас нас, он слышал твой разговор с ашарди. Он говорит, что гордился бы родством с тобой. Он считает тебя членом своего фюрда, хоть ты и эленширец.

— Членом чего?

— Фюрда. У гардлаандеров мужчины одного рода образуют фюрд. В бою они всегда сражаются вместе. Нет большего позора, чем бросить члена фюрда на поле боя убитым или раненым. А пленных родичей всегда стараются выкупить за любые деньги.

Я только хмыкнул. Ну, коль скоро, Ханнес, еще вчера собиравшийся исполосовать мне кнутом спину и избить до полусмерти, сегодня набивается мне в родню, бросить его на съедение пустынным падальщикам точно не кошерно. Тем более что маг клятвенно пообещал мне поставить парня на ноги.

Последней выжившей в ночном бою была Беа — так звали ту самую рогатую девицу в доспехах из странной узорной кожи, что так удивила меня своим необычным обликом и своим мастерским владением оружием. Я был уверен, что вряд ли кто выживет, если в его кишках побывало тридцать сантиметров стали, однако к утру рана в животе Беа затянулась, и девушка уснула крепким, хоть и беспокойным сном. Хаспер, естественно, объяснил мне причину такой невероятной регенерации.

— Беа демантр, — сказал он. — Это особые воины, которых умеют создавать только высшие маги. Самые лучшие воины, равных которым нет.

— И что же в них особенного?

— Демантр — это помесь человека и низшего демона. Поэтому у нее такая особенная внешность. Соединить человеческую плоть и демонскую сущность очень трудно. Призванный демон должен полностью подчиниться магу, только тогда его можно вселить в тело. Раньше демантров создавали, вселяя демона в мертвую плоть, но такие воины не могли жить долго — мертвое тело быстро разрушалось. Беа другая. Говорят, много лет назад она была искусным воином, но однажды в бою была смертельно ранена. Спасший ее маг предложил ей стать демантром, чтобы сохранить жизнь, и она согласилась.

— И где же Кулот Нанн завербовал ее?

— Многие воины и маги в наше времявынуждены продавать свои услуги разнымвлиятельным людям. В том числе таким, как Кулот Нанн.

— И ты один из них?

— Мне нечего стыдиться. Нанн… он был влиятельным господином, у него высокая репутация и есть немало друзей среди магов в Румастарде. Сам великий магистр Беннон Чард благоволил Нанну, считая его своим ближайшим помощником. Его особыми услугами пользовались многие большие люди. Мне повезло, что он выбрал меня из многих кандидатов. Он неплохо мне платил, а работа, которую я делал, была… без особого запаха. Ему был нужен маг-консультант, который помогал бы добывать сокровища и редкие артефакты, классифицировать их и делать первичную оценку их стоимости. Нанн делал на этом хорошие деньги.

— Плюс рабами приторговывал?

— В этом нет ничего дурного. Рабские рынки в Румастарде приносят хорошие деньги. И рабам не в чем нас упрекнуть.

— Это еще почему?

— Потому что у пленников два пути: либо смерть, либо рабство. Многие считают, что рабство лучше.

— Слушай, Хаспер, а почему у этого Нанна были такие странные глаза?

— Странные? О чем ты?

— О глазах. Зрачки у него были какие-то змеиные.

— Правда? Я не замечал этого. — Хаспер выглядел растерянным, и я понял, что он не врет. — Знаешь, что я скажу тебе? Кое-кому в Румастарде может очень не понравиться, что ты убил Нанна. Тебе этого не простят.

— Плевать. Я не боюсь. В конце концов, можно сказать, что его убили ашарди. — Тут я посмотрел на Хаспера. — Если, конечно, ты или кто-то из твоих людей меня не заложите.

— Ты или очень храбрый, Сим, либо очень глупый… Ты не польешь мне на руки?

— Хаспер, а кто такие ашарди?

— Они разбойники, кочевники, не подчиняющиеся владыкам Изарата и воюющие со всеми сразу. Их кочевья разбросаны по всему Ашарханду, они храбрые воины и не идут с властями ни на какие переговоры. У них есть свой король, но кто он — никто не знает. Правители Ашарханда несколько раз пытались их покорить, но всякий раз терпели поражение. Ашарди не имеют постоянных городов, их территория слишком велика. Гоняться за ними — все равно что бегать за вчерашним днем.

— Интересная у вас тут жизнь, — я потянулся, зевнул. — Ну, так скажи мне, друг Хаспер, что будем делать дальше?

— Ты у нас командуешь, тебе решать.

— Я командую?

— Конечно. Больше некому. Драккан еще долго не сможет взять в руки оружие, а остальные в командиры не годятся. Включая меня. Ты убил Кулота Нанна, а на такое не каждый бы отважился. Кулота многие боялись. Он был очень могущественным человеком.

— Могущественный? Вместо того, чтобы драться с ашарди, он драпал, как последнее ссыкло, да еще девчонкой прикрывался. И нечего об этом говорить.

— Как скажешь.

— И все-таки я спрашиваю у тебя совета — как нам быть? Половина наших ранены, и припасов у нас немного.

— Отсюда один путь, на восток, — Хаспер был явно польщен тем, что я спрашиваю у него совета. — Дорога до Южного вала займет несколько дней, а дальше мы пересечем границу Лота, там гораздо безопаснее, чем в этих диких землях.

— И сколько нам ехать?

— До Южного вала отсюда лиг сто пятьдесят по прямой, и столько же до Вогрифа, первого лотийского города за границей с Ашархандом. Если беречь лошадей и если по дороге не случится ничего непредвиденного, проедем за две недели.

— Убедил. А теперь я посплю. — Меня и в самом деле морило, я буквально клевал носом. — Разбуди меня, если что. И глаз не спускай с раненых. В дороге каждый человек пригодится.

Новый мир под названием Аркуин. Судя по всему, весьма беспокойный. Бандитские разборки, рабы, древние руины, кочевники-разбойники, эльфы, гномы, маги, солдаты-демоны. Винегрет какой-то.

И с чем я во все это впутаюсь? Со своим непомерным самомнением? Уже одно хорошо: прошлой ночью мне сильно повезло, я дважды был на волосок от смерти и вопреки всему остался жив.

Вожак ашарди оказался порядочным парнем. Оставил нам двенадцать лошадей, корма для них, кое-какую жратву и несколько бурдюков с водой. На неделю точно должно хватить. И один день мы потеряли. Выхода у нас не было — раненным надо дать время на восстановление. Так что придется экономить и еду, и воду. Все мало-мальски ценное ашарди забрали себе. Оружие, доспехи, седла, повозки, даже шатер Нанна со всем барахлом. От шайки наемников Кулота Нанна осталось десять душ — пять гномов, лучница Шэль без единой стрелы в колчане, полудохлый Ханнес Драккан, Флавия, великий трус Хаспер Эдак и единственная по-настоящему боевая единица из всех — Беа.

Глядя на девушку-демантра, я всерьез задумался над тем, что и мне не помешает хорошее оружие и доспехи. С одного из убитых гномов я успел снять очень неплохой обоюдоострый кинжал с ножнами. Авось пригодится. Еще у меня есть подаренный Симом пистоль и несколько зарядов к нему, но я бы не отказался от таких клинков, какими вооружена Беа. Кстати, они наверняка стоят кучу денег.

Нет смысла сидеть в этих песках. Хаспер уверяет, что уже к вечеру Драккан оправится настолько, что сможет сесть на коня, и тогда можно отправляться в путь. Что-то неуютно я чувствую себя в этой засушливой мрачной долине, где прошлая бурная ночь до сих пор напоминает о себе черными пятнами крови, пропитавшей во многих местах сухую землю.

Главное, я плотно поел, выспался, отдохнул, и теперь у меня свежая голова. Иногда, правда, как подумаю, что со мной происходит, кажется, что я рехнулся. Но пока мне не поставили официальный диагноз «шизофрения» будем считать, что все происходящее реальность, а не продукт моего свихнувшегося рассудка.

По-любому здесь, в той пустыне, больше ловить нечего: ответы на многие вопросы надо искать в Румастарде. Не сомневаюсь, что там есть люди, которые смогут помочь мне во всем разобраться.

И главное — найти способ вернуться в мой мир. В Россию две тысячи двадцать первого года, в ту жизнь, из которой меня вырвало самым невероятным образом.

Эх, будет что рассказать приятелем за бутылкой пива! Только ведь никто не поверит. Скажут — белочка…

А мы будем убедительны, так ведь, Сим Вьюген, сиречь Максим Вьюгин, Русский Волк! А что, звучит. Так и буду зваться в этом мире. Хотя какой это волк без острых и крепких зубов. Я в этом мире пока что так, волчонок. Впрочем, пистолет у меня есть, хотя зарядов всего ничего. Мне бы мечи, как у Беа. Надо было у засранца-капитана хоть саблю забрать…

Но стая у меня, кажется, уже собирается. И я в ней как бы вожак.

Пока все идет как бы неплохо.

Ханнес Драккан вроде как пошел на поправку, жар у него спал. Он уже может сам садиться на коня и даже пытается шутить. Он очень слаб, бледен, обливается потом, и видно, что его рана сильно болит, но парень крепится. Уважаю.

Беа со времени ночного боя держится от меня в стороне. Вообще, она ни с кем не общается даже не привалах. Садится в сторонке и сидит там часами неподвижно, будто индийский йог. Медитирует вроде. Я заметил, что гномы ее побаиваются. Каз, у которого голос громкий, как иерихонская труба, начинает говорить чуть ли не шепотом, если Беа оказывается поблизости.

Я все же улучшил момент и заговорил с ней о мечах. Демонесса только снисходительно улыбнулась.

— Все верно, эти батары очень дорогие, — сказала она. Голос у нее глубокий, хрипловатый и очень красивый. — Такие мечи делает только один мастер во всем Аркуине. Его зовут Вало, он, как и ты, эленширский эльф, его мастерская находится в Румастарде, и многие прославленные воины мечтают заказать у него оружие, только не у всех мечта сбывается.

— И что мешает?

— Вало делает особое оружие только для тех, к кому по-настоящему привязан. Деньги для него не главное. Ему предлагали тысячу монет за меч, но он отказывал.

— Почему же тебе не отказал?

— Он мой друг, и эти мечи отковал еще в ту пору, когда я была…. другой.

— Другой?

— Это неважно. Забудь.

— Понимаю. Вы были близки?

— Можно и так сказать, — Беа показала в улыбке острые клыки. — Духовно близки. Вало говорит, что до сих пор меня любит. Но я ему не верю.

— Почему же? Должен сказать, что ты при всей своей необычности очень сексуальна.

— Я знаю. Но этого слишком мало. Не будем говорить на эту тему.

— Как скажешь, Беа.

— Да, благодарю тебя, — сказала демонесса мне в спину.

— За что?

— За то, что не дал ашарди убить нас. Ступай, девчонка тебя ждет.

Флавия не отходит от меня ни на шаг, в дороге все время держится рядом. И еще мне нравится, что она не донимает меня пустой болтовней. Очень ценное качество для женщины. Во время ночевок она стелет свой коврик рядом с моим. Я обязательно оценю такое расположение, но не сейчас. Шатра у нас нет, а я не люблю заниматься сексом на глазах девяти зрителей.

А вот Хаспер постоянно трется возле Шэль. Видимо, у них роман или что-то вроде. Что ж, совет да любовь. Мне это безразлично. Главное для меня сейчас — добраться до Румастарда.

Сегодня последняя стоянка перед Южным валом: если верить Хасперу, мы увидим эту укрепленную линию завтра с восходом солнца, если отправимся в путь на рассвете. Пока же мы доедаем последние припасы и скармливаем нашим лошадям остатки темной, похожей на гречку крупы из седельных мешков. Я вступаю в земли королевства Лот без денег, без приличного оружия, без доспехов, без путей к отступлению, если что-то пойдет не так.

Ничего, прорвемся.

Первая битва выиграна, и все только начинается. Show must go on.