Русский волк

Глава 4

АРАНД-АНУН

На просторах Гардлаанда и в соседних землях до сих пор сохранилось немало памятников, построенных древними. Есть такой и в самом Румастарде. Это Бел-Ашар, Небесная башня. Вырубленная из целой горы, эта ступенчатая башня высотой в восемьсот локтей господствует над Крабьей бухтой. Во всем Аркуине нет сооружения выше. Говорят, ее создали еще в темные века Первой Эпохи, когда эти земли принадлежали могущественному Джумирскому царству. Когда-то в ней молились древним богам, изображавшимся в виде могучих драконов, а потом, в начале Третьей Эпохи, башню стали использовать для содержания привезенных в Румастард рабов — в расположенных под ней многочисленных пещерах была построена целая система казематов. По легенде, в этой башне до сих пор остались тайные помещения, куда никому нет доступа. Что скрыто в этих тайных чертогах, знают только боги, ибо никакая сила и никакая магия не может открыть пути внутрь них.

(«Зерцало Мира, или Великая книга обо всем сущем в Аркуине с правдивыми описаниями, комментариями и иллюстрациями», том тринадцатый, глава «Румастард»)

В этот странный день все события происходили со мной так быстро и непредсказуемо, что я просто не успевал удивляться и задумываться над происходящим. Еще часа не прошло, как я пришел в себя в пещере, в чужом мире, и вот уже я спасаюсь бегством от местных блюстителей порядка и сижу в темной и тесной норе с такой же беглянкой, как и я.

Мичи происходила из народа ашарди, живущего к северу от земель Ашарханда. Она рассказала нам, что месяц назад на их поселок напали охотники за людьми. Это случилось, когда мужчины их рода ушли в священную рощу на традиционный мужской праздник Аррой. Оставшиеся одни женщины пытались сопротивляться, но врагов было много. Работорговцы сожгли стойбище, убили стариков и маленьких детей, а женщин и подростков увели с собой. Сестра Мичи Брельяна погибла во время боя в деревне, а саму Мичи и еще четырех женщин из этой партии рабов привезли на корабле в Румастард и заперли вместе с сотнями других рабов в Небесной башне в порту.

— Нам сказали, что скоро придет наш хозяин и заберет нас, — рассказывала Мичи, — но вчера после полудня в подвалы башни, где нас держали, внезапно пришла морская вода. Люди начали тонуть. Стража освободила нас из цепей и стала выводить во двор. Среди рабов было много мужчин с севера и востока, особенно ашарди — они воспользовались случаем и напали на стражу. Рабов было много, стражников мало. Кто-то забрал у стражи ключи, открыл ворота, и мы сумели убежать.

— Теперь понятно, почему мы слышали сигнал тревоги, — сказал Симдон. — Это портовая стража беглых рабов искала, и нас с тобой, Руэн, приняли за них.

— Меня зовут Сим, — заметил я.

— Виарен всегда называл тебя Руэн.

— Это его проблемы. И что теперь, Мичи?

— Ничего. Может быть, меня найдут. Но я забрала у одного стражника пистоль, и живой им не сдамся.

— Похвальное мужество. Думаю, оставаться в этой норе опасно. У стражников собаки, они почуют тебя.

— Не почуют. Я набросала у входа в пещерку листья рубали, они отбивают нюх у собак. Пережду здесь пару дней, потом попробую уйти на восток, в родные места.

— Одна, без еды, без карты?

— Я попытаюсь.

— Ты храбрая девушка, Мичи.

— Просто очень хочу жить или умереть свободной.

Мичи разрешила Симдону зажечь фонарь, и я попробовал снять с шеи девушки железный ошейник, но безуспешно. Ошейник был стянут двумя болтами, и мастер, надевавший его на Мичи, закрутил гайки на совесть. Так и пришлось оставить все, как есть. Впрочем, возясь с ошейником, я сумел разглядеть нашу новую знакомую. Мичи была совсем молодой, лет восемнадцати-двадцати от силы, и вполне заурядной — разве что глазастая такая, с большим красиво очерченным ртом и ямочками на щеках. Наголо обритая голова, въевшаяся в кожу грязь и сажа, и перемазанные глиной живописные лохмотья странным образом делали девушку особенно трогательной. Будто зверек какой-то, затравленный злобным зверьем, так и хотелось ей помочь.

— Никак, — вздохнул я, оставляя попытки раскрутить гайки. — Ничего, выберемся отсюда, я раздобуду инструменты, и все будет тип-топ. Плохо, что еды и воды у нас нет.

— У меня есть немного грибов, — сказала Мичи, развернула лежавший на земле узелок, и я увидел кучку раскрошившихся темных пахнущих плесенью грибов. — Собрала в овраге, пока нашла эту нору. Их можно даже сырыми есть.

— Я, пожалуй, воздержусь, — заявил Симдон. — Мне бы сейчас кусок свинины, обжаренной на вертеле в меду, и к ней пять… нет, семь кружек темного эля! Масло в фонаре тоже кончается.

В самом деле, огонек в фонаре еле теплился. И еще, ужасно хотелось пить, а воды у нас не было. У меня оставалось все меньше и меньше желания оставаться в этой норе дольше.

— Ночью стражники в лесу никого искать не будут, — заметил я, — и до утра мы сможем уйти далеко от города.

— А нам чего уходить? — вдруг сказал Симдон. — Я-то думал, на Теней облаву устроили из-за той стрельбы в порту, а это они беглых рабов ищут. Мы можем в город идти, Руэн… то есть, Сим.

— Хорошая мысль, — сказала Мичи, и мне послышалось прозвучавшее в ее голосе презрение. — Топайте отсюда.

— Приятель, на два слова, — шепнул я карлику, и мы вылезли из пещерки.

— Ты спятил, — сказал Симдон, когда я изложил ему свои планы. — Мы и так под топором палача ходим, а ты еще забот на свой сидский зад захотел. Если тебя поймают с беглой рабыней, то отправят на рудники или галеры. За укрывательство государственных рабов по закону положено двенадцать лет каторги без права помилования. Или тебе просто жалко эту девку? Или ты влюбился в нее?

— Ты забыл, что я погиб, дружище. Ты вернешься к Виарену и скажешь, что не нашел меня. Скажи, что тело унесло приливом. Короче, ври. По стражникам — если нас поймают, я всегда смогу отвертеться. Скажу, что встретил в лесу беглую рабыню и теперь веду ее, чтобы сдать властям.

— Всегда знал, что у вас, эленширцев, с головой что-то не так. Ты это твердо решил?

— Твердо. Ты сам мне сказал, что меня считают предателем.

— Я этого не говорил!

— Мне разборки с Тенями ни к чему. Я хочу жить. Если считают, что я мертвец, пусть так оно и будет.

— Что я могу сказать? — Двайр пожал плечами, потом внезапно улыбнулся. — Идиот ты, конечно, но быть идиотом твое право. Делай, как знаешь, остроухий. Я скажу Виарену, что похоронил тебя. Нет, лучше скажу, что не нашел твоего тела. Что тебя утренний прилив унес.

— Спасибо, дружище. Хорошо, что у меня такой друг. А теперь ступай. Может, когда еще встретимся.

— Оставь себе пистоль, — сказал двайр, запустил руку в сумку, вытащил квадратный футляр из твердой кожи и протянул мне. — Тут еще пять зарядов. Мало, конечно, но хоть что-то. Прости, денег у меня нет с собой. Так бы одолжил тебе пару монет.

— Ладно, ступай.

— Прощай, остроухий.

— Удачи.

Карлик как-то нерешительно посмотрел на меня и начал карабкаться по склону оврага вверх — я еще несколько секунд слышал его пыхтенье, потом зашуршали ветки кустарника, и все стихло. Я постоял несколько минут, прислушиваясь к ночным звукам, но ничего подозрительного не услышал, после чего полез в нору.

— Он донесет на нас, — сказала Мичи, выслушав меня.

— Неважно. Мы будем уже далеко. Пошли?

— А я думала вы, сиды, не любите людей.

— Я не совсем обычный сид, — ответил я совершенно искренне. — Думаю, в своей прошлой жизни я был человеком.