Русский волк

Глава 27

ДЖУНО ХОЛШАРД

В самых отдаленных землях Гардлаанда, а особливо в марках, расположенных на границе с Эленширом, мне много раз приходилось слышать от местных жителей истории о ведьмах — удивительных существах, наделенных необычайной магической силой. Такого рода легенды заинтересовали меня еще и потому, что упоминание о ведьмах встречаются лишь в старинных литературных сказаниях, вроде «Песни о короле Громобое», но никак не в научных трудах по магии и демонологии.

По представлениям простонародья ведьмы — сплошь женщины, получившие способность ворожить от рождения. Определить ведьму до известного момента невозможно, у нее нет никаких отличительных признаков, ни внешних, ни прочих. В одних местах считается, что ведьма, как правило, наделена необыкновенной телесной красотой, в других, напротив, считают, что ведьм отличают безобразие и телесные изъяны, вроде хромоты или косоглазия. Кроме того, ведьмы с самого раннего детства могут в редких случаях демонстрировать свою удивительную силу под влиянием сильных чувств или крайней необходимости. Так, в одной из деревень близ Монхэда я услышал историю о девочке, которая на глазах пятидесяти свидетелей чудесным образом вернула к жизни дружившего с ней соседского мальчика, упавшего с дерева и сломавшего себе шею. В другой деревне мне рассказали о восьмилетней девочке, которая обратила в бегство забежавшего в деревню бешеного волка, всего лишь пристально посмотрев ему в глаза. Я не особо склонен верить в эти истории, но люди, рассказавшие мне их, искреннеполагают их за чистую правду.

Во всех слышанных мной историях говорится одно и то же: как только ведьма достигает совершеннолетия, она покидает родные места и уходит неведомо куда. Только после этого в большинстве случаев сельчане узнают, что жившая по соседству девушка была ведьмой. Родители, как правило, не могут объяснить, куда исчезла их дочь, и в большинстве случаев принародно отрекаются от «чертовки», чтобы не навлечь на себя неприязнь соседей. Народные суеверия содержат разные объяснения такого ухода ведьмы из дома: говорят, что ведьма делает это, чтобы не выходить замуж и не утратить своей невинности, поскольку пребывание в девственности увеличивает ее силу во много раз. Другие же, напротив, считают, что ведьмы, покидая дом и собираясь вместе в своих тайных убежищах, предаются чудовищному разврату друг с другом, с дикими зверями и демонами, отчего приобретают небывалое могущество…

Пока что с очевидностью можно сказать только одно — ведьм, если они существуют, ни в коем случае нельзя причислять к настоящим магам. Возможно, будущие исследования позволят ответить на вопрос, существуют ли ведьмы в реальности, или это всего лишь сказки, придуманные невежественным простонародьем…

(Сарден Глоран «Ведьмы и ведовство в землях Гардлаанда», ок 856 года Третьей Эпохи)

Эх, дорога! И куда ты приведешь меня на этот раз?

За два дня мы проехали густой и мрачный Олвудский лес, переночевали в нем (я поминутно просыпался от странных звуков в кронах деревьев и потому адски не выспался), потом переправились через Эрк-ан-Туре по древнему подвесному мосту, построенному когда-то сидами. Река, широкая и полноводная на равнине, в этом месте была сжата двумя скалистыми обрывами, и мост соединял их. Длина моста была примерно двести метров, ширина не более двух метров, и даже сам вид его заставлял внутренности неприятно сжиматься.

На наше с Флавией счастье, Беа не знала, что такое страх высоты. Она поступила очень просто и благородно: сама перевела все пять наших лошадей на другую сторону, предварительно замотав им голову своим плащом. На последней лошади она перевезла Флавию, которая вцепилась в поводья и тихо пищала от ужаса, когда налетавший ветер раскачивал мост. Я шел следом, крепко держась за поручни моста, и это было серьезное испытание для моих нервов. Тем не менее, все обошлось благополучно — через два часа после начала переправы мы разбили лагерь на правом берегу реки, на границе леса, и больше всего хотели отдохнуть от долгой и утомительной дороги и от своих переживаний.

— Мы на эленширских землях, — заявила демонесса, — теперь можно не бояться погони.

— Приятно слышать, — ответил я, — и что теперь?

— Ты слышал приказ Скитальца. Нам следует ехать в Вингомартис. Я знаю дорогу. Направимся туда, и там встретим мастера Рамимора.

— Он мог бы и с нами поехать, — заметил я. — Чего-то мудрит этот мастер Рамимор.

Мои слова не понравились Беа.

— У него свой путь, и не тебе судить его, — ответила она сухим тоном. — Ему ведомо многое, что неизвестно нам. Поэтому просто наберись терпения.

— Уже набрался. А еще адски хочу есть.

— Я с ног валюсь от усталости! — простонала Флавия.

— Понял, — сказал я, взял котелок и отправился за водой.

Спускаться к реке пришлось долго, и спуск оказался весьма опасным — я пару раз чуть не уехал вниз, поскользнувшись на влажной глине. Еще сложнее было лезть обратно наверх с полным котелком в руке. Тут меня здорово выручили торчащие из земли корни деревьев, без них я бы ни за что не одолел подъем. Когда я, запыхавшийся, с дрожащими от напряжения ногами, вернулся к месту стоянки, Беа уже расседлала лошадей, сложила в одну кучу тюки с поклажей и, отойдя от лагеря на десяток шагов, села на землю и ушла в медитацию. Флавия, привычно взяв на себя обязанности нашей поварихи, перебирала овсяную крупу для каши. Она что-то тихо напевала себе под нос, но я не мог разобрать ни мотива, ни слов. Отдышавшись, я достал огниво и развел костер, благо вокруг валялись горы валежника. Пламя быстро разгорелось, и я, помогая Флавии, приладил над огнем котелок с водой.

— Что ты там пела? — спросил я.

— Пела? — Флавия вначале не поняла, потом смущенно улыбнулась. — А, это баллада, которую папа очень любил. Он часто просил меня ее спеть.

— Что за баллада?

— Это старая лотийская легенда о рыцаре, который очень любил свою жену, и она любила его. Однажды король приказал идти рыцарю в далекий поход, но придворный маг предупредил рыцаря, что в этом походе он будет убит. Есть лишь одно средство избежать смерти, сказал маг — оставить дома свое сердце, превратив его в алую розу. Рыцарь согласился, и маг превратил его сердце в розу, и воин, прощаясь, отдал эту розу своей жене, чтобы она помнила о нем и ждала его возвращения. Проходили недели и месяцы, и однажды утром женщина увидела, что роза начала вянуть и поняла, что ее супруг ранен и может умереть. И она полила розу водой, но роза не ожила. Тогда женщина полила розу молоком, и она вновь не ожила. В отчаянии женщина разрезала вены на руке и окропила розу кровью, но от этого роза совсем почернела и начала осыпаться. И тогда женщина очень-очень горько заплакала. Ее слезы упали на умирающую розу, и она ожила. Рыцарь избежал смерти и вернулся домой к любимой жене.

— Красиво, — сказал я. Меня очень тронуло выражение лица Флавии, с которым она рассказывала легенду. — Душещипательная история, я бы сказал.

— А в вашем мире есть похожие песни? — внезапно спросила Флавия.

— Когда-то были. Но потом люди изменились, и сейчас песен о рыцарях, розах и преданных женах уже не поют.

— А какие поют?

— Разные.

— Я вспомнила, как ты пел на Топях. Если честно, та песня показалась мне красивой.

— Ты же сказала, она глупая!

— Разве? — Флавия сделала самое невинное лицо. — Наверное, ты что-то путаешь. Вода закипает, надо крупу засыпать.

— Сим! — позвала меня Беа.

Я подошел. Демонесса стояла у края поляны, сжав в руках трофейный арбалет. Мне очень не понравилось выражение ее лица.

— Ты ничего не чувствуешь? — спросила она.

— Нет, — ответил я, прислушавшись к своим ощущениям. — А что…

— За нами наблюдают.

Я присмотрелся, но ничего не заметил в плотной стене леса, встающей по ту сторону дороги. По спине у меня пробежал неприятный холодок.

— Я ничего не вижу, — сказал я. — Может, показалось?

— Нет, не показалось. Нам нельзя здесь оставаться. Мы поедем дальше.

— Как скажешь.

Что мне не понравилось больше всего, так это явственно написанный на лице Беа страх. Нужно что-то особенное, чтобы напугать демантра, я это давно понял. А тут Беа испугалась. Мы уже сидели в седлах, и я спросил ее, в чем дело, на что получил в ответ одно-единственное слово:

— Магия.

— Думаешь, нас все-таки выследили? — У меня упало сердце.

— Нет, это что-то другое. Лошади тоже беспокоятся.

В самом деле, наши скакуны начали храпеть, фыркать и беспокойно прясти ушами, точно вблизи появился какой-то опасный хищник. Я на всякий случай обнажил меч и положил его плашмя на правое плечо, накрутив поводья на левую руку.

От места стоянки мы проехали, наверное, километра три на запад. Солнце пошло на закат, и луга, через которые мы шли, стал затягивать белесый клочковатый туман. Вскоре он стал таким плотным, что Беа остановилась, и я услышал, как она выругалась.

— В чем проблема? — спросил я, подъехав ближе. — Мы и дальше можем ехать по дороге, она хорошо различима. Рано или поздно приведет куда-нибудь.

— Наверное, ты прав, — сказала демонесса и пришпорила лошадь.

Туман между тем окружил нас плотной стеной, и от этого по коже ползли мурашки. Туман всегда наводит на разные мистические мысли, а уж такой, да еще сгустившийся так внезапно и быстро, да в чужом, полном всякой чертовщины мире — тем более. Я даже не заметил, как страх заставил нас перейти с быстрой рыси на галоп. Остановились мы только, когда лошади начали уставать.

— Проклятье! — воскликнула Беа, глядя на дорожную грязь. — Это ведь наши следы!

— Хочешь сказать, мы заблудились? — спросил я, прекрасно понимая, что ничего хорошего в ответ не услышу. Беа только кивнула и вновь выругалась.

— Ничего не понимаю, — сказала она. — Дорога водит нас по кругу.

— Заколдованное место, — добавил я. — Что делать?

— Искать верный путь.

Я хотел ответить, но тут в тумане вокруг нас раздался такой громкий, дружный, многоголосый и тоскливый вой, что кони испуганно заржали, Флавия завопила, а у меня изо всех пор на теле выступил ледяной пот. Ощущения были самые кошмарные.

Беа рванулась вперед, мы за ней. Не могу сказать, сколько продолжалась эта бешеная скачка — наверное, долго. Мы неслись по раскисшей дороге, и грязь из-под лошадиных копыт летела фонтанами, а вслед нам несся повторяющийся время от времени вой, и казалось, что с каждым разом он становится все ближе.

Вокруг нас замелькали деревья — странные, корявые, с грубой корой, похожие на головешки, — а еще через пару минут прямо перед нами выросла высокая, в четыре человеческих роста, стена из необработанного камня. Над стеной в пелене тумана угадывались очертания круглой зубчатой башни.

Еще несколько мгновений мы неслись галопом вдоль стены, пока справа от нас не открылся вход во двор крепости. Ворота, покорежившиеся и изъеденные ржавчиной, были распахнуты наружу. Мы вихрем пронеслись мимо них и завертелись во дворе, пытаясь успокоить лошадей. Беа первой соскочила с седла, бросилась к воротам, чтобы закрыть их. Я поспешил ей на помощь. Высокие окованные железом створы оказались очень массивными, петли, на которых они висели, проржавели насквозь, и нам даже не удалось сдвинуть их с места.

— Лошади! — крикнул я.

Беа поняла. Метнулась к своему коню, сорвала с луки седла свернутую кольцом прочную веревку из сыромятной кожи, быстро нацепила петлю на луку, а второй конец бросила мне. Я трясущимися руками вдел его в скобы засова и туго затянул. Беа повела лошадь в повод, створ дрогнул и с противным скрипом пополз по замшелым растрескавшимся плитам, закрывая вход. Точно также мы закрыли второй створ, и вовремя: совсем рядом от нас, за мгновение назад закрытыми воротами раздался злобный вой, исторгнутый не меньше чем двумя десятками тварей. Я выругался и показал вытянутый средний палец в сторону запертых ворот.

Для надежности мы приперли ворота стоявшей во дворе четырехколесной повозкой, и только после этого успокоились. Еще какое-то время за воротами слышался тихий скулеж и царапанье, но потом стало тихо.

— Вот уж повезло, так повезло! — сказал я, вытирая со лба заливающий глаза пот. — Хорошо, что набрели на эту усадьбу.

— Это какой-то сторожевой пост, — сказала Беа, глядя на башню. — И здесь недавно кто-то был.

— С чего взяла?

— Посмотри на следы копоти от факелов над входом в подвал. Совсем свежие следы.

— Ужасное место, — произнесла Флавия, ежась то ли от холода, то ли от страха.

— Зато мы за крепкими стенами, — возразил я. — Пересидим ночь, а утром туман рассеется, и мы поедем дальше.

Беа попробовала открыть низкую дверь в цокольный этаж башни, но она оказалась запертой на ключ.

— В форте есть люди, — сказала она. — Или были совсем недавно. Замок недавно открывали.

— Наш визит может им не понравиться, — заметил я.

— Надо посмотреть внутри башни, — предложила Беа. — Должен быть вход.

Со двора на стену вела каменная лестница в два пролета. Мы поднялись по ней и смогли оглядеться. Туман, из-за которого мы заблудились, стал реже, и нас окружал лес. Дремучий, дикий и зловещий. И еще, стало холодно. Мы будто из погожего теплого лета за какой-то час перенеслись в позднюю осень. Сырой пронизывающий ветер налетал обжигающими порывами, и больше всего хотелось в тепло.

Мы прошли по стене, поднялись по еще одной лестнице и оказались в каких-нибудь десяти метрах от башни, которая, будто толстый каменный палец, торчала из кубического цоколя. Подходы к башне справа и слева защищали деревянные рогатки на козлах. Такие же рогатки были густо расставлены на стенах по всему периметру двора. И вот тут нас ждал сюрприз. Беа не ошиблась: в стене башни была дверь. Она внезапно открылась, и из башни вышла фигура весьма странного облика. Это было так неожиданно, что Флавия вскрикнула и прижалась ко мне всем телом, а Беа вскинула арбалет.

— Опусти оружие, девка, — спокойным голосом сказала фигура. — Такими вещами не шутят.

— Ты кто такой? — спросила демонесса, не опуская арбалет.

— Человек. Не демон, не вампир, и не привидение — просто человек по имени Джуно Холшард, рыцарь Холодного Ключа. А вы — сиды и люди? Неожиданная компания, клянусь величием Хейма. Живые, настоящие? — Тут он обратил в нашу сторону раскрытую ладонь. Похоже, сканировал.

— Самые настоящие. — Я едва не рассмеялся, уж слишком нелепым был вид этого «рыцаря»: высокий, худой, с давно не стриженой седой бородой и отросшими до середины спины волосами, в изорванном и перемазанном дегтем и жиром камзоле, Джуно Холшард больше смахивал на привокзального бомжа. Однако за правым плечом у него висел весьма внушительных размеров двуручный меч в ножнах.

— Верно, люди. Мертвой энергией от вас не тянет, да и солнце еще не село. Я-то думал, чего это волки так развылись. Ну, коль вы люди, то добро пожаловать, — буркнул оборванец. — Давненько я с живымитворениями Богов не общался. Рад вам душевно, гости дорогие. Только запомните, что я терпеть не могу неженок и чванных сукиных детей и очень неплохо владею мечом.

— Да он просто сумасшедший! — шепнула мне Флавия.

— Мы путники, — сказала Беа, положив арбалет на плечо. — Меня зовут Беа, эту девушку Флавия Лориан, а нашего защитника Сим Вьюгген. Мы заблудились в тумане, спасались от волков и набрели на эти… на этот замок. Если ты хозяин, мы просим у тебя разрешения остаться в форте до утра.

— Случайно бы вы в это место не попали, так что сама судьба вас привела, а это хорошо, — Холшард отошел в сторону, приглашая нас войти в башню. — Я бы предпочел увидеть отряд латников или десяток эленширцев с палашами и луками, но и вы мне сгодитесь. Добро пожаловать, молодой сид, и вы, прекрасные дамы! Джуно Холшард польщен вашим высоким визитом!

С некоторой опаской мы вошли внутрь, в пропахшую сыростью и мышами темноту. Однако Холшард снова нас удивил: выкрикнул что-то, и в поставцах разом вспыхнулифакелы, осветив большой, во всю площадь башни круглый зал с узкими окнами-бойницами. Пол был завален разным мусором, от глиняных черепков до высохших костей, в простенках между окнами стояли сундуки и грубо сработанные тумбочки, и на них лежало разное барахло. В центре зала красовался огромный круглый стол, тоже заваленный всякой всячиной. В потолке был люк, ведущий на третий этаж, и к люку была приставлена грубо сколоченная деревянная лестница.

— Вот, это мой рыцарский зал, — заявил Холшард. — Здесь я сам себя произвел в бароны Забытой Долины и принял у самого себя присягу на верность. И вы находитесь в моих владениях, поэтому имейте ко мне уважение, иначе я прикажу вас казнить.

— И кто же будет палачом? — поинтересовалась Беа.

— Я сам, — с самым невозмутимым видом ответил Холшард. — И хоть мой Бризамор не так часто покидает ножны, у меня достанет сил и искусства снести голову с одного удара.

— Так и у нас мечи не соломенные, — ответил я, с вызовом глядя на сумасшедшего. — И головы рубить мы тоже умеем.

— Маленький лесной щеночек громко тявкает: ав-ав-ав! — Холшард смачно плюнул на пол. — Успокойся и заткнись, парень. Лучше о деле поговорим. Да позволено мне будет спросить, какой же демон так залепил вам бельма своим дерьмом, что вы попали сюда?

— Мы просто ехали в Чилбрен, — сказала за меня Беа. — Поэтому мы дождемся утра и уедем восвояси.

— Красноглазая леди, кажется, демантр? — спросил Холшард. — Я это понял с самого первого мгновения нашей встречи. Это хорошо. Хоть одна настоящая боевая единица… Что ж, придется вас огорчить — вы не сможете уехать. Ни в Чилбрен, ни в Колкерри, ни в Румастард, ни к Гермалу в задницу. Никуда.

— Это еще почему? — набычился я.

— Потому что из Забытой Долины нет выхода. Сюда можно попасть, но отсюда невозможно выбраться. Это зачарованное место. Я много раз пробовал найти выход, и всегда с одним и тем же результатом.

— Проклятье! — вырвалось у Беа.

— Именно то слово, — поддакнул Холшард. — Истинное проклятие. Вы в ловушке, детки, хоть и не по моей вине. Можете поплакать, а я посмеюсь.

— Слушай, ты, не смей… — зарычала Беа, но я быстро встал между ней и странным оборванцем и попытался разрядить ситуацию.

— Ты говоришь, что рыцарь, — начал я. — Но как же тебя угораздило попасть в эту…. Забытую Долину?

— Это долгая история, эльф, — Холшард полез в один из сундуков, достал оттуда олений окорок в холстине, небольшой бурдюк и деревянные чашки, смахнул со стола часть завалившего его мусора и начал хозяйничать. Кинжалом нарезал оленину на ломти, расставил и наполнил чашки из бурдюка. По залу поплыл запах дешевой сивухи. — Несколько лет назад я служил конюшим барона Артемиуса Ченсли из Троа, что близ Хохнарда. Служба была что надо: я пил господское вино, трахал дворовых девок, спал на пуху, ел на серебре и наслаждался жизнью. Но мое счастье однажды закончилось… Ваше здоровье!

— Ты сказал, что из долины нет выхода, — сказал я, — но сам где-то берешь самогон. Тут что, таверна есть?

— Тридцать три тысячи таверн, парень. Забудь — я сам гоню это пойло из репы и овса, которые выращиваю на заднем дворе замка с весны. Мне посчастливилось найти в этом заброшенном форте мешки с семенами, а в подвале есть алхимический куб. — Холшард крякнул, вытер рукавом набежавшую слюну и налил себе еще. — Тут, в этом форте, на мое счастье много полезного барахла оказалось, а я не настолько безрукий мудак, чтобы всем этим правильно не воспользоваться…. Так вот, у Ченсли была дочка Мелисента. Хорошая девчушка, милая и добрая. Светленькая, голубоглазая, на щечках ямочки, да и сами щечки, как яблочки румяные. Садовый цветочек, а не девочка. И ко мне тянулась. Как увидит меня, ладошками всплеснет и кричит: «Милорд Джуно, а я по тебе скучала!» — Тут Холшард влил в глотку вторую чашку самогона. — Вы почему не пьете, не едите? Брезгуете, что ли?

— Вы продолжайте, сударь, — я взял чашку, понюхал. Пахло ядрено, и я, рискнув, сделал глоток. Самогон оказался вполне недурственным, разве только привкус был какой-то горький, вроде как от полыни.

— Когда Мелисенте исполнилось пятнадцать лет, Ченсли надумал ее сосватать за своего соседа, молодого Брайма Польдена из фюрда Польде, — продолжал рыцарь. — Их семья была не то, чтобы знатная, но очень богатая: пятьдесят тысяч моргенов плодородной земли, сады, лесные угодья, две мельницы, одних крестьян три тысячи душ! Жених с невестой друг другу понравились, все ждали торжественной помолвки. Да только за две недели до помолвки Мелисента исчезла из замка. Поехала на конную прогулку со своей служанкой и не вернулась. Искали ее по всему повету, но ни самой девочки, ни служанки, ни останков их так и не нашли.

Ясное дело, лорд Ченсли был от горя без ума. Объявил награду в тысячу левендалеров тому, кто найдет его дочь живой или мертвой, и объявления эти были аж в Хохнарде понавешаны. Прошло недели эдак три, и в замок Ченсли пришел маг. Кармус его звали. Пришел этот самый Кармус к барону и сказал: «Я знаю, милорд, где ваша дочка и что с ней случилось. Только выслушайте меня без гнева, ибо то, что я вам сейчас расскажу, может вам не понравиться». Барон ему на священных свитках поклялся, что простит любые речи, и маг нам такое поведал, отчего всех мороз подрал по коже. Мол, дочь ваша, милорд барон — ведьма, потому и ушла из родительского дома тайком на Зов Ведьм. Однако, добавил он, если милорд барон пожелает, есть способ вернуть девушку домой, правда, сделать это будет очень и очень непросто. Понятно, что барон в отчаянии уцепился за слова мага и пообещал тому не тысячу, а две тысячи золотых, если Мелисента вернется в замок. — Холшард вздохнул. — Тут-то все и началось. Мне с самого начала харя этого волшебника не понравилась, больно смазливая была. Маг взял задаток, поклялся на свитках, что вернет барону дочь и неожиданно поставил условие, чтобы мага в его поисках сопровождал я. Естественно, барон приказал мне собираться в путь, и отказаться я не мог.

Две недели мы ехали на запад, пока не углубились в сидские земли. А потом попали в туман, совсем как вы. Плотный был туман, необычный, будто в разбавленном молоке плывешь. Кони близость зверья почуяли, беспокоиться начали, да и Кармус бледный стал, как пергамент. Но только дело днем было, и висел у меня на шее вот этот талисман, — Холшард достал из-под рубахи амулет в виде тонкой работы резного серебряного диска на засаленном кожаном шнурке. — Мне его еще в юности одна женщина подарила за то, что я в бою ее сына спас. Он от любой нечисти защищает, проверено. — Холшард налил себе третью чашу самогона, крякнув, выпил.

— А дальше?

— А что дальше? Оказались мы в этом форте. Я так понял, Кармус тут давно себе гнездо свил. Понял я, что малый скрывает что-то, а я этого не люблю. Решил поучить наглеца. Припер его к стенке, приставил меч к горлу и начал задавать вопросы. И вот тут Кармус со страху с лица спал и чуть в штаны не наложил. Жуткие вещи рассказал.

— Про Долину?

— Про нее. Мол, еще в древности в этой долине поселился демон, Хозяин Забытой долины. Время от времени он покидает долину и бродит в человеческом обличье по Аркуину, разыскивая молоденьких женщин с врожденным даром к магии. Ведьм, то есть. Как найдет такую женщину, так и зовет ее с собой в свой ковен, и бедняжка этому зову сопротивляться не может, потому что магия в ее крови подавляет волю. Хозяин ее ведет сюда и при себе держит, потому что до человеческих баб уж очень охоч. Имеет их, как хочет, а как состарится ведьма, подурнеет, так он ее убивает и превращает в каргу — и новую ищет. Чтобы освободить несчастных и самим из долины выбраться, надо демона этого убить, да только это совсем непросто. Сам-то он, Кармус, якобы уже много лет на этого демона охотится, а подобраться к нему не может.

— И что же ты решил? — спросил я.

— Я рыцарь, парень. И прямо сказал Кармусу — коли надо убить, так убьем, мы клятву лорду Ченсли дали, что дочку ему вернем. Маг обрадовался, аж прослезился, начал говорить, что не зря мне доверился. Мы вдвоем, говорил, этому демону рога поотшибаем. — Холшард налил самогону себе и мне. — А дальше самое интересное началось. После разговора перекусили мы, маг в подвал, в лабораторию свою ушел, а я коня обиходил и в башне устроился. Ночью разбудил меня адский шум. Схватил я меч, побежал в подземелье, к магу, а его нет! Сбежал, пока я спал. Я на стену выбежал, и вижу, что вокруг форта карги собрались, одна другой страшнее — воют, зубами стучат, огнем и морозными иглами в меня мечут. Честно скажу, испугался я. Спрятался в башне и начал утра ждать. Утром вышел во двор, а там от моего коня одни кости остались, эти упырицы заиметые сожрали его. А Кармус так и не появился, и лошадь его исчезла. Я по первой подумал, что их, как и моего коня, колдовки слопали, но потом понял, что гаденыш этот меня с умыслом в ловушку завел.

— Так сколько ты тут в заточении провел, милорд? — поинтересовался я.

— В заточении? — Холшард засмеялся, показав длинные желтые зубы. — Тут еще вопрос, кто кого заточил. Да я у этого демона без малого год гвоздем в заднице сижу. Меня ведь жизнь за сорок пять лет много чему научила. В юности я не только семь рыцарских добродетелей изучал, но и вещам не менее полезным научился. Наш замковый маг, мэтр Фаральд, меня кое-каким заклинаниям обучил, а также зельеварению и изготовлению разных алхимических смесей. У кузнеца я выучился совсем неплохо ковать, у плотника — по дереву работать. А уж тут мне мои навыки по полной пригодились. Если интересно, могу показать кое-что.

— А то! — воскликнул я. — Неплохо бы посмотреть.

— Тогда пошли за мной, — Холшард отставил чашку, вытер рот и, несмотря на видимое опьянение, с легкостью забрался по лестнице и открыл люк. Поднявшись за ним на третий этаж, мы оказались в спальне с двумя широкими кроватями и большими сундуками. У бойниц по окружности были установлены четыре станка с мощными крепостными арбалетами. Поднявшись по еще одной лестнице, мы выбрались из люка на верхнюю площадку башни, и тут я был удивлен. На площадке под навесом были установлены две небольшие баллисты — исправные, смазанные и полностью готовые к бою.

— Вот они, мои красавицы, «Джоанна» и «Мариэлла», — с удовлетворением в голосе сказал Холшард, похлопал одну из баллист ладонью. — Я нашел их в арсенале, обе были разобраны, и половины деталей не хватало. Я смастерил недостающие детали, перетащил баллисты на башню, собрал, пристрелял, и разрывные гранаты к ним соорудил. — Рыцарь показал на корзину, накрытую холстом. — Каргам и прочей нежити их действие очень не понравилось.

— Неплохо, — сказал я с искренним восхищением. — Как же ты все это умудрился сделать?

— Я же сказал — этот форт для человека с головой и руками просто дно золотое. Не будь тут всего этого добра, меня бы нежить в три дня схарчила. Но, может, дамам мои слова бессовестной похвальбой кажутся?

— Ничуть, — Беа оторвалась от прицела «Джоанны». — Отличная работа, милорд. Такая баллиста бьет шагов на триста, не меньше.

— На четыреста, — поправил Холшард. — И дальше бы била, но у меня нет дубленых бычьих сухожилий для тетив. Только оленьи. Может статься, сегодня посмотрите в действии. Ночь впереди, после полуночи гости могут пожаловать.

— И так каждую ночь? — спросил я.

— Поначалу погань из ночи в ночь приходила, а как отведали моих гостинцев, наглости у них поубавилось. Так, пугают издали, и ничего сделать не могут. А коли поближе подойдут, так я гранату посылаю. Действует.