Русский волк

Глава 10

МАГ

Кармический камень (также иногда называемый Кровавым камнем) — обязательный артефакт для любого мага, поскольку использование кармического камня позволяет магу не тратить на заклинания собственные силы и здоровье. Представляют из себя бурые непрозрачные кристаллы, похожие на куски гематита. Первые кармические кристаллы использовали маги сидского культа Бланнорин, позже их секрет стал известен людям.

Кармические камни не встречаются в природе: для их изготовления маг использует собственную кровь, подвергая ее сложным алхимическим превращениям. Артефакт обладает свойством мгновенно поглощать жизненную энергию живых существ и позже, под воздействием магии, также мгновенно высвобождать ее. Выделенная энергия используется магом для творения заклинаний и других видов магической деятельности, например, варки зелий, поэтому без помощи кармических камней не может обойтись ни один магикус. Исключение составляют лишь вампиромаги, которые получают необходимую для творений заклинаний энергию жизни вместе с выпиваемой ими кровью жертв. Камень можно использовать много раз, но со временем его свойства слабеют, и в конце концов камень разрушается, превращаясь в пыль…

(Борн Ичерн. Трактат «О магии, магах

и магических артефактах»)

«Дом забвения» располагался на окраине Вогрифа, у зловонного канала, загрязненного стоками расположенных здесь же скотобоен. В воздухе гудели тучи огромных жирных мух, не добавлявших этому месту прелести. Сам «Дом забвения» оказался чем-то вроде работного дома, ночлежки и больницы для бедняков одновременно.

Пройдя мимо стоявших справа и слева от входа в ночлежку столов, с которых какие-то замызганные личности продавали принесенные с боен потроха и мясные обрезки, облепленные мухами, мы с Флавией вошли в «Дом забвения» и оказались в темном зловонном помещении, едва освещенном коптящими факелами. На лавках вдоль стен сидели те, кого привели в это унылое место несчастная судьба и болезни — оборванные изможденные преждевременно постаревшие женщины с детьми разного возраста, от совсем крошечных до подростков; мужчины с испитыми, разукрашенными чьими-то кулаками физиономиями; отекшие, с чудовищно раздутыми конечностями, сжимающие свои костыли старики; грязные нечесаные нищие, калеки и убогие, одетые в невообразимое тряпье, усыпанное паразитами. Все это почтенное собрание тут же уставилось на нас, и я под этими внимательными и хмурыми взглядами почувствовал себя очень неуютно.

Поискав глазами, где тут можно сесть, не рискуя нахвататься вшей и прочих братьев по крови, я со вздохом понял, что такого места в этом предбаннике ада не сыщешь. Обернувшись, я встретился взглядом с Флавией — в ее глазах было страдание.

— Еще минутку подождем, — сказал я ей. — Может, доктор…

Я не договорил — к нам подошла полная, очень маленького роста женщина с наколкой на волосах, вроде как сестра милосердия.

— Вам чего? — спросила она: видимо, мы достаточно сильно отличались от завсегдатаев этого местечка, чтобы привлечь ее внимание.

— Мне нужен мэтр Ингольфин, — объяснил я, — меня прислал Шалимир.

— Господин доктор сейчас в мертвецкой. Идите за мной.

Мертвецкая оказалась еще страшнее приемной. Вонь тут была такая, что я закашлялся. На полках вдоль стен были разложены фрагменты человеческих тел, черепа, части скелетов. В этом царстве останков и разложения был только одинживой человек — он возился над телом страшно худой, похожей на скелет пожилой женщины, распростертым на ржавом открови прозекторском столе. На наше появление он никак не отреагировал, продолжил свою жутковатую работу. Я видел его ссутуленную спину и слышал, как он бормочет:

— Так…изъязвление по ходу Вальдееровской дорожки… вполне вписывается в клиническую картину… превосходно, просто замечательно. Малигнизация тут и тут, очевидно. Посмотрим… ага… стенозирование привратника. Ве-ли-ко-леп-но!

Я покашлял в кулак. Бормотание оборвалось, человек обернулся.

— Виноват? — произнес он. Его черный дерюжный халат был от горла до колен забрызган кровью, в руке он держал ланцет.

Мэтру Ингольфину на вид было лет тридцать пять. Длинноволосый шатен с большими залысинами на высоком лбу, козлиной бородкой и цепким взглядом обведенных усталыми тенями блестящих темных глаз.

— Я к вам, мастер, — сказал я, пытаясь не думать о страшном запахе, который вполз мне в желудок и медленно толкал его к горлу. — Меня мэтр Шалимир к вам прислал.

Ингольфин посмотрел на труп, на огромную рану, рассекавшую грудь и брюшину женщины и заполненную черной кровью, потом вновь глянул на меня.

— Шалимир? — произнес он.

— Эльф-старьевщик с рынка. Сказал, вы ищете помощника.

— Да, ищу. Ваша рана. Стойте! — Ингольфин схватил со стола масляный фонарь и подсветил мое лицо. — Позвольте, позвольте…

Я отшатнулся: мне не хотелось, чтобы этот ненормальный касался меня измазанными кровью покойницы руками.

— Не стоит, док, — быстро сказал я, — моя рана почти зажила. Лучше давайте поговорим о деле.

— Тут… очень интересный случай, — сказал Ингольфин, помахивая рукой сокровавленным ланцетом рядом с моим носом. — Франциска… представляете, она не жаловалась на боли! А желудка почти нет, он весь изъязвлен. Невероятно! Но вам, эленширцам, это вряд ли интересно, у вас другие болезни…

— Я подожду снаружи, мастер, — сказал я и сделал шаг в сторону выхода.

— А? — Доктор раскрыл варежку на весь просвет и посмотрел на меня, как мне показалось, с раздражением. — Знаете ли… Один момент! Я все-таки должен позаботиться о бедной Франциске. Да-да подождите на улице. Я скоро.

Он хихикнул и повернулся к нам спиной. Мы вышли из зловонного подвала. Флавия страдальчески сморщила нос.

— Он безумен, — сказала она. — Так ли нужно вести дела с безумцем?

— Чокнутый батан, — произнес я. — Посмотрим, что он нам предложит. Может, что стоящее.

— Я бы с ним не связывалась. Какой-то он неприятный.

— Нам нужны деньги.

Ингольфин появился через минут десять-пятнадцать. Окровавленный халат он сменил на подшитую мехом мантию, в руках держал свернутые в трубку пергаменты. От него крепко пахло карболкой и еще чем-то тошнотворным.

— К вашим услугам, — сказал он несколько напыщенно. — Следуйте за мной.

В «Дом забвения» мы не вернулись, и я был за это мэтру благодарен. Ингольфин повел нас по каким-то узким грязным переулкам, и очень скоро мы оказались у небольшого одноэтажного дома с двускатной крышей и цветником перед фасадом. Ингольфин открыл калитку, жестом приглашая нас пройти во двор, потом отпер дверь. В прихожей он махнул рукой, и свечи в канделябрах вдоль стен и в большой люстре разом вспыхнули, осветив дом.

— Вы маг? — не удержался я от вопроса.

— Скорее, ученый. Входите же.

В гостиной, очень уютной и обставленной с известной роскошью, нас встретило удивительное существо. В первое мгновение я принял это создание за огромную золотистую бабочку, но, присмотревшись, с изумлением увидел, что это крошечная девочка с крыльями, будто усыпанными золотой пудрой. Ингольфин вытянул руку, и существо опустилось на ладонь мага.

— Наконец-то! — сказала крошка. Голосок у нее был нежный и звонкий. — Я уж думала, ты сегодня не придешь ужинать. Кого ты привел к нам?

— Хм… честно сказать, я даже не поинтересовался, — маг повернулся к нам с Флавией. — Очень неучтиво с моей стороны.

— Скорее, это наша вина, — ответил я. — Я Сим Вьюген, а мою спутницу зовут Флавия. А это удивительное создание…

— Ее зовут Лури.

— "Свет" на нашем языке, — сказал я. — Никогда прежде не видел фейри.

— Моффи, — поправил меня Ингольфин.

— Что вы сказали?

— Моффи, так издревле называют этих чудесных созданий. Эльфы-мотыльки, самые маленькие средипотомков сидов Первой эпохи. Только боюсь, Лури может оказаться последней из них.

— Почему вы так думаете?

— Разве вы, эленширец, не знаете, что случилось с Заповедным лесом Джейруведд?

— Нет. Понимаю, звучит странно, но мне после ранения отшибло память и вобщем… Расскажите, прошу.

— Все началось после этой злосчастной Восемнадцатилетней войны с Эленширом. Гардлаанд в ней победил, и король Осмун тогда получил по Румастардскому договору весь Эвр и восточный Хэвнвуд, где и находился Заповедный лес. Самый древний на землях Аркуина, посаженный, по легенде, самими Первосозданными. Естественно, что ваши соплеменники ушли с оккупированных Гардлаандом земель, и туда хлынул поток поселенцев с востока. Колонистам были нужны земля и жилье, вот они и начали вырубать и выжигать леса. В том числе и Джейруведд. Заповедный лес был единственным местом, где жили моффи, а эти мерзавцы полностью вырубили его за два года.

— Хуже человеческой глупости только жадность, — сказал я, глядя на моффи, которая, удобно усевшись на ладони мага, расчесывала крошечным гребешком свои длинные темно-каштановые волосы. — А Лури?

— Я в то время служил по королевскому контракту армейским медикусом, и наш полк стоял как раз в Хэвнвуде — охранял поселенцев от возможных атак эльфов. За полгода службы я сполна насмотрелся на то, что наши проплаченные придворные историки называют «освоением диких территорий». На всех этих охотников и трапперов, которые сотнями и без всякой жалости били беззащитных и почти ручных единорогов и виверн, на фермеров, вырубавших и выжигавших заповедную чащу. На одном из пожарищ я и нашел Лури. Оба ее крыла были сильно обожжены, и я боялся, что бедняжка никогда уже не сможет летать, если вообще выживет. Но все обошлось.

— Неужели судьба ее народа так печальна? — спросил я.

— Моффи всегда были малочисленны. И обитали только в Заповедном лесу. Теперь же, когда Джейруведд уничтожен, им просто негде жить.

— Ужасно, — совершенно искренне сказал я.

— Мы маленькие, но сильные, — ответила мне малютка, сверкнув глазками. — Мой народ будет жить.

— Надеюсь, что так, — Ингольфин взмахнул ладонью, и подброшенная этим движением в воздух моффи запорхала по гостиной, рассыпая с крыльев сверкающие огоньки — ну прямо тебе фея с заставки фильмов компании «Уолт Дисней». — Теперь давайте о деле поговорим. Знаете, с того момента, как вы появились в моей клинике, я не могу отделаться от мысли, что с вами что-то не так.

— Правда? И что именно?

— У вас очень необычная аура. Мне не приходилось встречать людей или эльфов с такой сильной аурой. Между тем, вы определенно не маг. Кто вы такой?

— Просто путешественник, который ищет работу.

— Путешествуете в компании беглой рабыни? — внезапно спросил Ингольфин.

— С чего вы взяли?

— Ваш густой загар, молодые люди, позволяет думать, что вы прибыли с юго-запада, скорее всего, из Ашарханда. Но у вашей спутницы на шее отчетливо заметна светлая полоса. Думаю, еще недавно она носила рабский ошейник.

— Вы весьма наблюдательны, мэтр. — Краем глаза я заметил, что сильно побледневшая Флавия поспешно закрыла горло ладонью.

— Ни о чем не беспокойтесь, — улыбнулся Ингольфин. — Укрывательство рабов считается серьезным преступлением, но я не донесу на вас. Я ненавижу рабство во всех видах. Не желаете поесть?

Я кивнул. В животе у меня последние два часа не утихало голодное бурчание, и наверняка Ингольфин его услышал.

— Прекрасно. Руки можете помыть вон в том тазике, там лавандовая вода.

Я ожидал, что наш странный хозяин накроет стол каким-нибудь заклинанием, совсем так же, как он зажег одним взмахом руки свечи в доме, но Ингольфин просто прошел к буфету и стал извлекать из него провизию и посуду, расставляя все это не столе. Лури постоянно порхала рядом с ним.

Ужин был простой: черный ноздреватый домашний хлеб, мягкий сыр, зеленый лук, сливы, печенье, похожее на овсяное, и золотистое кисловатое вино, вроде как яблочное. Но этого было вполне достаточно. Ингольфин усадил нас за стол, наполнил кубки.

— У вас хороший дом, — заметил я. — И, судя по всему, вы человек небедный. Почему вы работаете в таком месте?

— В каком? А, вы про «Дом забвения»… Ну, потому и работаю, что мне не надо думать о куске хлеба.

— Вы бесплатно лечите бедняков? — спросила Флавия.

— Да, — просто ответил Ингольфин. — А вас это удивляет? В Вогрифе, как и повсюду в Лоте, услуги врачей многим не по карману. Кроме того, врачи наживаются на страдании людей. Они не заинтересованы в том, чтобы больные выздоравливали, поэтому их лечение…ээээ….неэффективно. Я по мере сил пытаюсь восстановить справедливость.

— У вас наверняка много врагов, — произнес я, взяв с блюда ломтик сыра.

— Представьте себе, нет. Ведь я лечу бедняков, которым нечем платить. Вот если бы я оказывал помощь платежеспособным пациентам, почтенная корпорация вогрифских медикусов давно бы сжила меня со свету. — Ингольфин засмеялся. — У нас с цехом медиков соглашение: богатые идут лечиться к ним, бедняки ко мне. И все довольны.

— Вы благородный человек.

— Уж какой есть. Итак, вам нужна работа. Давайте подумаем, чем вы можете быть мне полезны.

— В медицине я уж точно не разбираюсь, мэтр, — сказал я.

— Нет, в «Доме забвения» мне помощники не нужны: Серен, женщина, которая привела вас ко мне, со всем отлично справляется, — Ингольфин замолчал, и долго и внимательно смотрел на меня. — Про аморфум слышали?

— Ни разу.

— Это весьма дорогой алхимический ингредиент. На его основе можно создавать зелья, исцеляющие тяжелейшие болезни. — Ингольфин заулыбался. — Однако купить его невозможно, тем более в нашей провинции. Местные аптекари о нем и слыхом не слыхивали. Но аморфум можно найти в лишенных солнца местах, например, в пещерах. Недалеко от Вогрифа есть пещера, в которой, как я надеюсь, есть аморфум. Вы могли бы поискать там для меня этот ингредиент — за хорошее вознаграждение, разумеется. Еще вина?

— Можно, я налью? — внезапно попросила Флавия. Встала, взяла со стола бутылку. Налила мне в кубок, потом подошла к Ингольфину и улыбнулась. Ингольфин протянул ей кубок, и тут Флавия со всей силы ударила его бутылкой по голове. Бутылка разбилась, Ингольфин без звука повалился со стула на ковер.

Сказать, что я был изумлен поступком моей спутницы — значит, ничего не сказать. Так изумлен, что остался сидеть с открытым ртом, глядя на Флавию. Но девушка быстро вернула меня в реальность.

— Чего уставился? — сердито буркнула она. — Он не тот, за кого себя выдает, ясно?

— Не тот? — выдавил я.

— Надо найти веревку и связать его.

— Ты что, с ума сошла?

— Для начала попробуй найти моффи.

Все верно — малютка-моффи исчезла. Только что весело порхала вокруг стола, и вдруг пропала без следа.

— Иллюзия, — пояснила Флавия. — Моффи несколько раз пролетала так близко от меня, что должна была обязательно коснуться меня крылом, но я ничего не почувствовала. А потом он заговорил про аморфум, демонскую смолу. Этот парень темный маг, скорее всего некромант, и очень могущественный. Наше счастье, что он принял нас за простофиль.

— Ты убила его?

— Только оглушила. Хотя надо бы его прикончить.

— Нет, Флавия, ты рехнулась! Зачем нам его убивать?

— Ты очень многого не знаешь, Сим Вьюген. Ага, есть! — Она извлекла из гардероба длинный и широкий шелковый кушак. — Помоги мне!

Я подчинился. Мы разорвали кушак на две полосы, быстро связали Ингольфина по рукам и ногам. Потом Флавия его обыскала. В кармане мантии нашелся платок, и моя спутница затолкала его магу в рот. Ингольфин промычал что-то, но в сознание не пришел. Распахнув ворот мантии Ингольфина, Флавия нашла на груди мага ключ на толстой золотой цепи.

— Надо осмотреть дом, — заявила она.

— Нет, мне это определенно нравится! — произнес я. — Пришли к человеку в гости, вырубили его, теперь собираемся порыться в его вещах. Разбой в чистом виде. У вас как казнят разбойников — вешают, или головы рубят?

— А ты трус, — с презрением сказала Флавия. — Дело твое, хочешь, уходи.

— Я не пойму, зачем тебе это надо.

— Раз говорю, значит надо. Так ты идешь?

Поведение моей спутницы было мне совершенно непонятно, но мне стало интересно, с чего это она себя так ведет. Лицо девушки было необыкновенно серьезным, в глазах был странный блеск.

— С чего ты взяла, что он некромант? — не выдержал я.

— Амфорум используется для сращивания мертвых тканей. Он необходим для создания некрохимер или гомункулов. Для других целей он не применяется. Это очень редкое и дорогое зелье. Кулот Нанн снабжал им некромантов в Румастарде, я знаю.

— Ты понимаешь, что теперь нам придется бежать из Вогрифа?

— Я не дура, все понимаю. Но я ненавижу магов, — глаза Флавии потемнели, она стала похожа на рассерженную кошку. — У нас есть ключ, давай поищем замок.