Русский волк

Глава 45

После того, как Хельви вышла замуж и уехала из Румастарда, мастер Вало столкнулся с большой проблемой. Эсмель осталась без сиделки. Гардлаандка, может быть, и согласилась бы работать сиделкой в доме сида, тем более такого богатого и известного в столице, как мастер Вало, но есть закон, запрещаюший сидам нанимать прислугу из числа людей. В Румастарде существует только один способ найти служанку-эленширку — купить ее. И Вало сделал то, чего никогда в жизни не делал: купил на рынке свою соплеменницу из клана Фемрой за сто левендаллеров. Правда, как только купля-продажа была надлежащим образом оформлена, оружейник сообщил девушке, что она больше не рабыня.

Похоже, Мариана ему поверила. И пока оправдывает его ожидания. Вот уже пять месяцев она работает в его доме, прекрасно справляется со всеми обязанностями и еще ни разу не опоздала утром с докладом.

— Ты молодец, Мариана, — сказал Вало, выслушав служанку. — Я очень доволен тобой. И с завтрашнего дня буду платить тебе больше.

Он видел, как покраснела девушка — то ли от удовольствия, то ли от смущения. Хорошая девочка, подумал он. Вало знал ее историю: Мариану привезли в Румастард ашархандские работорговцы, эти звери в человеческом обличье. Девушке еще повезло, что ее не продали одному из храмов — светловолосых пленниц в Ашарханде сжигают заживо в дар Солнцу. Дикари, что уж говорить о них. Иногда она напоминает ему Беани Арениль а-Граннах. А иногдаЭсмель, какой она была в юности. Свежая и милая, как весна. Все его ученики тайно влюблены в Мариану, но она очень строга с ними и не допускает никаких вольностей. Все время проводит с Эсмель или в своей каморке. Добрейшая, заботливая и очень ответственная девушка. Чистоплотная, как кошка и готовит превосходно. Только печальная в последнее время. До Вало доходили слухи, что Мариане нравился какой-то молодой сид по имени Руэн, но с ним что-то случилось — что-то нехорошее. Ну да ничего, такая красавица не останется одна. Счастлив будет тот, кто станет ее мужем …

Начинающийся день обещал быть прекрасным — рассвет был чистый и ясный, а ветер с океана нес не холод, а приятную прохладу. Вало с удовольствием подставлял лицо этому ветру. Закончив упражнения, он обтерся полотенцем, выпил стакан ежевичного морса и покинул веранду.

Хотя особняк оружейника Вало в Ремесленном квартале Румастарда слыл одним из самых роскошных домов города, сам Вало не любил показного блеска. В прочих помещениях дома стояла дорогая покупная мебель, но в его комнате обстановка копировала ту, что была в домике его родителей в Колкерри — простая деревянная кровать, ларь для одежды из кедровых дощечек, обшитый медью, еще один ларь для постельных принадлежностей, маленький резной столик и два табурета. Всю эту мебель Вало сделал своими руками, и она напоминала ему о детстве, о ранней юности.

Великие предки, когда все это было? Сто лет тому назад, двести? Почти вся жизнь уже за спиной, голова вся седая, а счастье….

Счастье тоже осталось в прошлом.

Надев чистую рубаху, вельветовые штаны и мягкие домашние туфли, Вало вышел из комнаты и направился к жене. Мариана уже была с больной и заботливо расчесывала рыжеватые, пушистые как эленширский древесный мох волосы Эсмель частым гребнем.

— Здравствуй, любимая, — тихо сказал Вало. Он поцеловал Эсмель, а потом, сев на край постели, взял пальчики жены в свои ладони. — Ты хорошо себя чувствуешь?

В окруженных тенями глазах Эсмель появился свет, ее губы шевельнулись, а потом меж бровей появилась страдальческая морщинка. Мариана быстро и аккуратно собрала волосы больной в «конский хвост» и посмотрела на Вало. Оружейник глазами показал на дверь, и девушка вышла.

Она не помнит, подумал Вало, глядя на прекрасное, но болезненно-бледное лицо жены. Конечно, она не помнит, что именно в этот самый день пять лет назад с ней случилось несчастье. Эсмель и ее служанка шли с рынка, когда из переулка прямо на них вынеслась взбесившаяся лошадь, сбросившая своего всадника. Лекари сказали Вало, что его жена никогда больше не будет ходить — удар копыт раздробил позвоночник. Говорить Эсмэль тоже перестала. Добрейший Массиме, доктор, наблюдающий за Эсмель последние три года, говорит, что это от нервного потрясения и, может быть, пройдет рано или поздно. Однако прошло уже пять лет, а Эсмель так и не заговорила с ним ни разу. Только молчит и смотрит на него взглядом, который выворачивает душу и камнем ложится на сердце…

— Ты хорошо спала? — спросил Вало.

Губы Эсмель дрогнули. Оружейник прижал голову жены к груди, вдохнул запах цветов, исходящий от ее волос и едва сдержал рыдания. Он старался не давать волю чувствам при Эсмель, но иногда все усилия были напрасны.

— Я пойду работать, — шепнул он. — Доброго дня тебе, любимая.

На полпути в кузницу его остановил Маро, старший и самый талантливый из его учеников.

— Учитель, вас спрашивает офицер Браннер, — сообщил он.

— Браннер? — Вало был удивлен: прежде Теон Браннер, много лет прослуживший старшим приставом в их квартале, хоть и был с оружейником в добрых отношениях, никогда не приходил к нему домой. — Что ему нужно?

— Не знаю, учитель, но он очень хочет вас видеть. Какой-то он очень озабоченный сегодня.

— Где он?

— В магазине.

Браннер был один: заложив руки за спину, он рассматривал выставленные в витринах муляжи оружия и доспехов. Вало очень не понравилось выражение лица офицера.

— Не буду тратить время на всякие учтивости, — сказал Браннер. — Тебе и всем твоим домочадцам грозит опасность, Вало. Сегодня ночью в Румастарде будут убиты все сиды. Ты и твои домашние тоже внесены в списки.

— Что? — Оружейник не поверил своим ушам. — Если это шутка, то очень плохая.

— Это не шутка, — пристав шагнул к Вало, зашептал в ухо. — Ты сид, Вало, но ты хороший мастер и никогда не нарушал закон. Я уважаю тебя и не хочу твоей смерти. И еще мне жаль твою больную жену. Если хочешь спасти ее и себя, немедленно уезжайте из Румастарда. С наступлением темноты из города не выберется никто.

— Мы ни в чем не виноваты!

— Это неважно, Вало, дело ведь не в том, виновен ты в чем-то, или нет. Говорят, король подписал указ, объявляющий всех эленширцев в Румастарде врагами государства. Это автоматически означает смертный приговор. Я получил приказ организовать несколько групп охотников для участия в погроме. Мне очень жаль, мой друг.

— Это ужасно! — Вало почувствовал, как шевелятся волосы у него на голове. — А как же остальные?

— Увы, я не всесилен, Вало. Думай о себе, а не о других. Речь идет о жизни и смерти.

— Но я могу предупредить других сидов!

— Ты их не спасешь. Меч уже занесен над их головами.

— Что я должен делать?

— Приказ страже никого не выпускать из города вступит в силу с наступлением сумерек. У тебя есть несколько часов, так что поспеши.

— Хорошо. Спасибо тебе.

— Поспеши. Мне надо идти, нельзя, чтобы меня здесь увидели. Прощай, Вало.

— Прощай, Теон.

После ухода полицейского Вало некоторое времянаходился в оцепенении. Первый ужас прошел, осталось чувство обреченности — и злоба на самого себя, на собственное бессилие.

— Нет, — пробормотал оружейник, глядя на дверь, в которую вышел Браннер. — Я не верю. Не верю…

— Учитель? — Маро появился неслышно, и глаза у него были испуганными. — Что случилось, на вас лица нет! Вам плохо?

— Хорошо, что ты здесь, — Вало сжал запястье парня. — Собери всех в гостиной. Иану, Элейса, Парара, Бренеля. Мариану не забудь. Все понял?

— Да, а что…

— Потом, мальчик, потом. Иди, делай, что велено.

Ноги у него ослабли. Но постепенно самообладание возвращалось к Вало, и мастер подумал, что и так потратил впустую много времени. Пришло время решений — может быть, самых важных в его жизни.

Все ученики и слуги собрались в столовой. Дородная повариха Иана, садовник Парар, ученики и подмастерья Элейс и Бренель. И Мариана тоже была тут. И Маро, который собрал всех их вместе. Все они с тревогой смотрели на Вало и ждали объяснений.

Вало положил на стол тяжело звякнувшую кожаную сумку и принесенные из мастерской два эленширских изогнутых меча в ножнах — последние сработанные им клинки, — а еще свой любимый кинжал из набора, который он назвал «Милость Ассуинты». Два батара из этого набора он подарил Беани, — это была их последняя встреча, — а кинжал вот остался. Вало до сегодняшнего дня не хотел с ним расставаться.

— Послушайте, что я вам скажу, — начал он, глядя на собравшихся. — И не перебивайте меня, пока я не выскажусь до конца. Тень смерти упала на всех нас. Мне стало известно, что наш милостивый король, — тут Вало презрительно усмехнулся, — пожелал умертвить всех живущих в Румастарде сидов. Нас с вами, братья и сестры мои. Это случится сегодня ночью, так мне сказал надежный человек. Мы не будем ждать, когда убийцы придут, чтобы перерезать нам глотки. Я собрал вас, чтобы сказать вам — вы немедленно должны покинуть этот проклятый город. Только так вы сможете спастись.

— Мы? — не выдержал Маро. — А вы, мастер?

— Я же велел меня не перебивать! — повысил голос Вало, но добавил уже мягче: — Каждый из вас был мне не только помощником и слугой, но еще и членом моей семьи. У вас нет в Румастарде родственников, кроме меня, я знаю это. Я старший из вас. И на правах старшего хочу, чтобы вы исполнили мою последнюю волю. До наступления темноты нам ничто не угрожает, поэтому вы свободно сможете покинуть город. Элейс, подойди ко мне!

Юноша подчинился, шагнул к Вало. Оружейник протянул ему запечатанный свиток и один из мечей.

— Возьми на конюшне лошадь и уезжай сей же час, — сказал он. — Это письмо убедит стражу, что я отправил тебя в Марблскалл с готовым заказом, этим мечом. Конечно, в Марблскалл ты не поедешь. Отправляйся в Эленшир и расскажи, как поступают с сидами в Румастарде. Меч оставь себе, это мой подарок за твою службу. Он хорошо послужит тебе в грядущей битве с круглоухими убийцами. И вот тебе еще двадцать левендаллеров, на первое время хватит. Не забудь взять еды и питья на дорогу.

— Учитель! — Элейс встал на колени, принял оружие. — Клянусь, что выполню вашу волю.

— Иди, не медли… Бренель!

Второй ученик тоже получил меч, письмо и двадцать левендаллеров. После этого Вало подозвал к себе садовника.

— Ты не воин, Парар, так что вот тебе сто золотых и моя благодарность за верную службу. Отправляйся в путь и пусть предки благоволят тебе.

Поварихе Иане оружейник тоже вручил кошелек с сотней монет, и толстушка ушла из дома, в котором проработала почти двадцать лет, вытирая слезы.

— Мариана, — обратился Вало к молодой служанке, — я рассчитывал, что ты проживешь в моем доме много лет, но судьба распорядилась по-иному. Теперь я один возьму на себя заботу о моей жене. Прими эту плату за свои труды и начни новую жизнь подальше от этих мест.

Мариана побледнела: она поняла, что хотел сказать Вало. Взяв кошелек, девушка быстро поднялась на цыпочки, поцеловала старого мастера в щеку, потом низко поклонилась ему и выпорхнула в дверь. Оружейник и Маро остались вдвоем.

— У меня будет для тебя особое поручение, друг мой, — начал Вало, — потому что я доверяю тебе больше, чем остальным. Но сначала ты поможешь мне кое-что сделать…

Следующие два часа оружейник с помощью Маро осуществлял свой замысел. Когда с работой было покончено, Вало привел парня в обратно столовую, достал из буфета бутылку лучшего эленширского вина и налил себе и Маро.

— Чувствую, что нашим закланием дело не закончится, и гардлаандцы пойдут войной на Эленшир, — сказал он. — Мы должны помочь нашим собратьям. В этой сумке две тысячи левендаллеров наличными и банковские боны на предъявителя еще на тридцать тысяч золотых. Это все мои деньги, Маро, и я передаю их тебе. Пятьсот золотых твои, распоряжайся ими, как пожелаешь, а остальные деньги отвези в Колкерри и отдай королю Аврелю — пусть это будет мой вклад в общее дело. Этих денег хватит, чтобы вооружить целую бригаду. И еще, я прошу тебя найти Беа, — ты однажды видел ее здесь, в этом доме, — и передать прощальный подарок от меня, — Вало взял со стола кинжал и передал ученику. — Пусть вспоминает меня добрым словом и отомстит за нас круглоухим.

— Все сделаю, как вы велите, мастер, — с жаром ответил юноша, прижимая кинжал к сердцу.

— Элейс и Бренель забрали двух лошадей из конюшни, ты же заберешь двух оставшихся. Скачи и нигде не останавливайся, пока не доберешься до Эленшира, — тут Вало ласково потрепал юношу за плечо. — Ты был мне как сын, Маро. И спасибо тебе за все.

— Мастер, я…подумал. Вам тоже надо бежать!

— Нет, Маро. Я не могу оставить жену. И еще, я хочу дать свой последний бой.

— И все же, мастер…

— Ступай, сынок. Духи предков да помогут тебе. Будь осторожен.

— Прощайте, учитель.

Маро ушел. Оружейник допил свой бокал, налил еще вина. Он пил, пока бутылка не опустела. Покончив с вином, вернулся в свою комнату и долго лежал на разобранной кровати, глядя в потолок. Вспоминал.

Перед тем, как подняться к Эсмель, он еще раз проверил все окна и двери на первом этаже. Все они были заперты, и погромщикам не удастся застичь его врасплох. Он встретит их как положено…

Когда он вошел в кухню, чтобы проверить дверь черного хода, то почувствовал запах овсянки на молоке. Все случилось так внезапно, что Мариана не успела убрать со стола завтрак Эсмель. Фарфоровый горшочек с кашей, тарелка и любимая зеленая чашка Эсмель стояли на подносе, и Вало, увидев их, уже не мог сдерживать себя. Да и не хотел.

Он рыдал в голос, так же, как в тот страшный день, когда с Эсмель случилась беда. Успокоившись, подошел и положил ладонь на горшочек — каша была еще теплой. Умывшись в бадье с холодной водой, Вало вытерся кухонным полотенцем, взял поднос и пошел в комнату Эсмель.

— Я отпустил Мариану и всех слуг, — сказал он, наполняя ее тарелку. — Сегодня я сам поухаживаю за тобой, родная. Ты не против?

Он кормил ее с ложечки и больше всего боялся, что жена заметит, как дрожат у него руки. Когда Эсмель поела, он остался сидеть на краю постели, и они смотрели друг на друга так, будто встретились после долгой разлуки.

— Я люблю тебя, — сказал Вало, наконец, и поцеловал жену. — Я люблю тебя.

Время шло, и в спальне стало темнеть. Солнце заходило за крыши соседних домов, и Вало почувствовал, как им овладевает ужас. Он много раз представлял себе, как придет за ним смерть, но не ожидал, что ему будет так страшно.

Тьма постепенно сгустилась над городом, и каждый звук, казалось, нес в себе угрозу. Вало пытался себя успокоить тем, что его домочадцы уже давно покинули проклятый город и держат путь на запад, в Эленшир. Они, в отличие от него, смогут увидеть зеленые луга и священные дубы Эленширского леса. Они отомстят за него и Эсмель…

Внезапно Вало заметил, что за окнами стало необыкновенно тихо. В другие дни шум Румастарда не затихал до глубокой ночи — гремели по камням мостовых колеса повозок и копыта лошадей, кричали прохожие, звучала музыка из таверн и горланили песни пьяницы. Нынче тишина была полной. Мертвой. А потом в этой зловещей тишине грянул колокол башни Рашмай-колледжа, возвышающейся над Румастардом, и ему немедленно начали вторить колокола башни Бел-Ашар и разбросанных по городу храмов Тринадцати.

Теон Браннер, да благословят его предки за предупреждение, сказал правду. Началось.

— Я сейчас, — шепнул Вало жене. — Я сейчас вернусь.

Он сбежал на первый этаж и быстро завел механизмы на рудничных картузах, расставленных у колонн справа и слева от входа в холл и под лестницей, ведущей на второй этаж. Теперь, чтобы запустить их одновременно, нужно было всего лишь дернуть за длинные шнуры, протянутые к дверям спальни Эсмель. Когда-то алмутские маркшейдеры хвалили безотказность его пусковых механизмов и хорошо заплатили за них. Вало надеялся, что и в этот раз они сработают как нужно. Ста фунтов алмутарского гремучего снега хватит за глаза, чтобы заставить этих тварей поплясать…

На темных улицах уже метались огни, слышались крики, хлопки из громострелов и яростный лай собак. Через короткое время раздались удары в оконные ставни и входную дверь. Недобро улыбнувшись, Вало рванул шнуры на себя и вернулся к Эсмель.

— Я здесь, любимая, — сказал он, заметив недоумение и тревогу в глазах жены. — Я с тобой. Навсегда.

Он поднял ее на руках, прижал к груди и шагнул к окну спальни. Во дворе уже столпились вооруженные погромщики, дым от их факелов наполнил ночь смоляным чадом. Несколько человек колотили большими молотами и секирами в двери дома, пытались сломать ставни. Затем они увидели оружейника и взвыли от ярости.

— Смерть сидам! — заорали сразу десятки глоток.

— Будьте вы прокляты! — крикнул Вало.

Земля дрогнула: грохот наполнил ночь, черное облачное небо над Румастардом обожгло и подбросило вверх адским огнем. Ударная волна снесла крыши с соседних домов, горящие обломки дождем посыпались на постройки, поджигая их. На оглохших и оцепеневших от страха горожан в сотнях футов от места взрыва падали кирпичи, комья земли, тлеющие тряпки и куски человеческих тел. От особняка мастера Вало не осталось ничего, только огромная воронка, окруженная развалинами и изуродованными трупами погромщиков. А огненный вихрь, пробужденный взрывом, пожирал дом за домом, превращая весь Ремесленный квартал в сплошное море пламени. Только к утру пожар, уперевшись в набережную, начал понемногу стихать.