Порядок подчинения

ТРИ

Это было сообщение о прекращении. Он знал, что это так, даже не расшифровывая его. Сообщения открытым текстом были настоящими, они должны были предупредить их, что приказ о прекращении уже в пути. Пентагон, Белый дом, не хотели, чтобы они запускали эту ракету.

Он знал, что то, что он делает, было неправильно — пока он не расшифрует сообщение и не аутентифицирует его, он был обязан выполнять свои текущие приказы и запускать SRAM, но Мейс не чувствовал, что у него есть выбор. Он протянул руку к панели управления вооружением и перевел переключатель режима бомболюка с АВТОМАТИЧЕСКОГО на ЗАКРЫТОЕ.

Когда индикатор БЕЗОПАСНОГО РАДИУСА ДЕЙСТВИЯ перестал мигать, ракетный компьютер AGM-131X активировал индикатор ПИТАНИЯ MSL, и он начал мигать по мере передачи информации об инерциальном наведении с самолета на ракету. Для полной перезагрузки компьютера требовалось всего две десятых секунды; затем компьютер давал команду бомбовым люкам открыться. Индикатор ПИТАНИЯ MSL продолжал мигать, когда компьютер пытался открыть бомболюки, но Мейс позаботился об этом. Компьютер не смог изменить положение переключателя бомболюка. Ожидалось около тридцати секунд, пока двери отреагируют; затем компьютер автоматически выключал первую ракету, включал вторую ракету и пытался ее запустить. К тому времени, думал Мейс, он проверит подлинность сообщения у Парсонса, и тот либо разрешит второй ракете стартовать автоматически, либо просто вручную отключит ее.

Но он должен был расшифровать это новое сообщение.

Таймер в мозгу Парсонса сработал: «Приготовиться к взрывоопасным дверям… Свет в пределах досягаемости постоянный… двери… проверь двери, Мейс…» Он посмотрел на своего радарного навигатора и увидел, что тот, без защитных очков PLZT и с ослабленными плечевыми ремнями, яростно проверяет данные с принтера спутниковой связи. Его колени и глэрешилд были завалены расшифровывающими документами. «Что, черт возьми, ты делаешь?» Парсонс закричал.

«Мы получили сообщение по спутниковой связи. Я его расшифровываю».

«Почему не открылись бомболюки? Почему не стартовала ракета?»

«Я закрыл двери, пока я»

«Ты что?» Парсонс закричал. Он наклонился и увидел переключатель режима работы бомболюка. «Ты с ума сошел? Ты что, с ума сошел? Откройте эти чертовы бомболюки сейчас же! Это чертов приказ!»

«Я знаю, что это приказ об отзыве, Боб», — сказал Мейс, умоляя командира своего воздушного судна. «Я знаю, что это так. Это займет у меня всего секунду».

«Черт возьми, я отдам тебя под трибунал! Открой эти…»

На панели управления компьютером индикатор ПИТАНИЯ MSL перестал мигать и загорелись красные индикаторы MASTER MAL и MSL MAL. В то же время индикатор «СЕЙФ В ЗОНЕ ДОСЯГАЕМОСТИ» на панели Парсонса погас — и он знал почему. Поскольку они выполняли запуск SRAM «через плечо», они летели в сторону от цели. Теперь, через тридцать секунд после точки запуска, они были вне зоны досягаемости. Они не получили бы света БЕЗОПАСНОЙ ДАЛЬНОСТИ, если бы не повернули назад к цели — и теперь все иракские подразделения ПВО на земле были предупреждены об их присутствии и готовы к встрече с ними.

«Господи, Мейс,» закричал Парсонс,» мы потеряли сигнальный фонарь безопасного действия! Мы должны повернуть назад».

«Просто подождите», — возразил Мейс. «Если это сообщение об отзыве, нам не обязательно поворачивать».

«И если это не отзыв, нам придется снова пролететь над тем пехотным строем», — сказал Парсонс. Он сорвал свои защитные очки PLZT и сердитым взмахом руки раздвинул шторки ослепления на левом боковом фонаре, внимательно осматриваясь в поисках еще каких-либо вражеских ЗРК, приближающихся к ним, прежде чем сердито ткнуть пальцем в свой радарный навигатор. «Ты, сукин сын, ты облажался по-крупному. Твоя летная карьера — это история, Мейс. Ты струсил и облажался. Я иду налево. Мы запустим вторую ракету, как только получим световой сигнал безопасной дальности — на этот раз никакого пуска через плечо. Убедитесь, что вторая ракета включена и готова к…

Мейс увидел это из левого фонаря кабины Парсонса, яркую вспышку света с земли, поток желтого огня и яркий шар света, летящий по спирали прямо к ним, и закричал: «Черт! SA-7! Поворачиваем налево!» Большое пятно света с длинным ярко-желтым хвостом поднялось над подоконником кабины Парсонса, затем опустилось прямо на раскаленную переднюю кромку левого крыла F-111G.

Боеголовка переносного ЗРК SA-13 весит всего две десятых фунта, но энергия взрыва направлена вперед, в круглый цилиндр, предназначенный для пробивания отверстий в ударных вертолетах с титановой и керамической броней. Стекло, тонкая сталь и алюминий не оказали особого сопротивления. Левый фонарь кабины разлетелся вдребезги, вся левая сторона ветрового стекла разлетелась вдребезги, и взрывная волна проделала трехфутовую дыру в левом борту бомбардировщика сразу за сиденьем Парсонса.

Стальное сиденье Парсонса приняло на себя всю силу взрыва, но листы разбитого ветрового стекла из оргстекла врезались в его тело, а внезапный порыв ветра со скоростью шестьсот миль в час лишил его сознания и чуть не вырвал левую руку из сустава. Единственным, что удерживало его изуродованное тело в самолете, были несколько кусков металла и остатки правого плечевого ремня безопасности.

Взрывной волной Мейса отбросило вправо, но тело Парсонса и жесткий левый крен, который прикрывал его тело самолетом, защитили его от самого сильного взрыва. Его переднее ветровое стекло треснуло, но не рассыпалось на части. Его тело словно горело, а затем мгновенно стало пронизывающим до костей холодом, когда ветер со скоростью шестьсот миль в час ворвался в кабину пилота. Мейсу нужно было взяться за управление и набрать спасительную высоту, прежде чем заглох двигатель.

Штурманы F-111G не обязаны управлять самолетом, и им не разрешается регистрировать время второго пилота, но все штурманы должны знать аварийные процедуры так же хорошо, как и пилоты, и большинство опытных штурманов, таких как Мейс, сами были разочарованными или подающими надежды пилотами, и они берут на себя управление самолетом, когда это возможно. Бомбардировщик резко накренился влево, угрожая войти в плоский штопор и швырнуться, как двадцатитонная летающая тарелка, в пустыню, но Мейс немедленно включил полный правый газ и полностью вырулил на правый руль, и смог большим пальцем полностью выровнять правый руль, прежде чем в левом двигателе загорелись огоньки.

Мейс выполнил аварийные процедуры по ликвидации возгорания двигателя, не задумываясь и даже сознательно не помня, что он их выполнил.

Воздушная скорость упала с шестисот до двухсот узлов всего за несколько секунд. Но пока они летели и держались вертикально — это было важно.

Парсонс был в действительно плохом состоянии, но Мейс думал, что он все еще жив. Левая сторона лица и тела Парсонса были черными, а его левая рука была разорвана ниже середины бицепса; он не мог видеть своих ног или большей части туловища, но Мейс предположил, что его травмы ниже пояса, к счастью, были незначительными. От порыва ветра свежая кровь стекала с его груди на шлем и попадала на кормовую переборку. Мейс сорвал аптечку первой помощи с места крепления на липучке за сиденьем, повозился с ней одной рукой в темноте и попытался запихнуть горсть марли и большой боевой перевязочный тампон в самый неподходящий из Ранения Парсонса в районе груди, но удар ветра был слишком сильным, и марля разлетелась. Ему удалось более успешно накинуть на него летную куртку и закрепить ее скотчем. Шлем Парсонса был треснут, но забрала и кислородная маска все еще были на месте и неповреждены, и Парсонс не получил травм лица или шеи, поэтому Мейс решил оставить маску и забрала на месте. Мейс проверил, что кислород в аппарате Парсонса находится на 100 % и течет, затянул последний оставшийся у Парсонса плечевой ремень, затем использовал остатки медицинской ленты, чтобы прикрепить Парсонса к креслу. Если бы им пришлось катапультироваться, Парсонс должен был сидеть в кресле как можно прямее, иначе перегрузка переломила бы его позвоночник надвое.

Затем Мейс вернул свое внимание к управлению самолетом. Безопасная посадка, вероятно, была невозможна. У него была ситуация с низким расходом топлива, крылья заклинило под углом 24 градуса или больше, один двигатель был неисправен со всеми сопутствующими гидравлическими и электрическими неисправностями. У него были серьезные структурные повреждения, разбито ветровое стекло и ранен член экипажа. У него не было ни навигационных систем, ни систем мониторинга двигателя, ни компьютерной помощи для выполнения каких-либо функций, ни основных летно-технических приборов. Он направил бомбардировщик на юг, решив, по крайней мере, убраться подальше от Багдада и пересечь иракскую границу, прежде чем нанести удар. Органы управления казались мягкими и невосприимчивыми — скоро они вообще откажут. Мейс решил набрать еще немного высоты, пересечь границу, если это возможно, а затем катапультироваться. Бомбардировщик F-111G был лучшим самолетом в мире, с которого можно было наносить удары. Вся кабина пилота представляла собой крылатую капсулу в комплекте с собственными парашютами, ракетными двигателями, стабилизаторами и амортизаторами при посадке — она даже могла плавать, а ручка управления пилота представляла собой рукоятку ручного спасательного насоса. Теперь он был на высоте двух тысяч футов… достаточная высота для безопасного катапультирования … просто возьмитесь за желтую ручку у его левого колена и потяните …

Но не с двумя гребаными ядерными ракетами на борту.

В директивах миссии говорилось, что не следует покидать воздушное пространство Турции или Саудовской Аравии по крайней мере на тридцать миль, а затем безопасно выбросить оружие за борт над Аравийским или Красным морями или позволить оружию разбиться вместе с самолетом. Было возможно, что оружие не будет уничтожено в результате аварии, и позволить двум ракетам SRAM-X попасть в руки Саддама Хусейна было немыслимо. Нет, ему пришлось полетать на машине еще немного, найти аэродром Коалиции, возможно, заправиться бензином на заправщике в воздухе, а затем попытаться посадить эту штуку.

Натянув плечевой ремень, чтобы разглядеть консоль между ног Парсонса, он проверил панель электрических систем. Индикатор показывал EMER — это означало, что оба электрогенератора с гидравлическим приводом отключились, и он работал только на батарейках. Он перешел к контрольному списку аварийных электрических неисправностей, проверил панель автоматического выключателя у себя над головой между двумя сиденьями, убедился, что автопилот выключен, проверил, включен ли выключатель аккумулятора, затем перевел переключатель генератора из положения ВКЛ в ВЫКЛ / СБРОС, подержал его там несколько секунд, затем перевел в режим ЗАПУСКА. Индикатор показывал TIE вместо NORM, но при отключенном одном двигателе TIE был хорошим показателем — это означало, что один генератор успешно питал обе электрические системы. В кабине пилота загорелось несколько лампочек… и ожили радиоприемники.

Он выполнил контрольные списки неисправностей электрической системы, отключив ненужные электрические системы и автопилот, затем переключил маховички IFF, или идентификации «Свой — чужой», в положение 7700, код аварийной ситуации и ручку управления радиостанцией номер один в положение аварийной ЗАЩИТЫ. Перекрывая вой ветра в разрушенной кабине, он прокричал в микрофон своей кислородной маски: «Мэйдэй, Мэйдэй, Мэйдэй, любое радио, любое радио, это Брейкдэнс, 7440 Предварительный, экстренный вызов. Позиция к югу от Кербелы, курс на юго-запад на высоте пяти тысяч футов, объявляю чрезвычайную ситуацию, на борту раненые и оружие, запрашиваю дозаправку и направления для изменения аэродрома. Прием. Прием.»

Затем он вспомнил предыдущие радиопередачи и, забыв о надлежащих процедурах радиосвязи, заорал: «Кошмар, черт возьми, это брейк-данс. Вы, должно быть, уже отслеживаете мое местоположение. Мой пилот ранен, и я по уши в дерьме. Дайте мне вектор и помогите посадить эту штуку сейчас же!»