Порядок подчинения

ШЕСТЬ

Мейс внимательно осмотрел Парсонса. Его лицо было белым как полотно от холода, но индикатор кислорода все еще мигал, что означало, что он дышал. Свежая кровь все еще сочилась в его маску. Хорошо, его сердце все еще билось. Зажав ручку управления между колен, Мейс вытер жидкость со своей маски, чтобы она не забилась и он не задохнулся. Голова Парсонса повернулась вправо, и казалось, что он пытается что-то сказать ему, но из-за воя ветра, бившего в разбитое ветровое стекло, расслышать его было невозможно.

Мейс крикнул: «Держись крепче, полковник. Мы почти дома!» затем снова прикрепил кислородную маску Парсонса и туго пристегнул его ремнями.

Вернувшись к управлению, Мейс осмотрел приборную панель. Без исправного датчика уровня топлива и из-за аварийного отключения электричества ему приходилось вручную регулировать подачу топлива в правый двигатель, а это требовало почти постоянного контроля. Топливо на крыльях сгорело до нуля, так что теперь ему приходилось поддерживать продольный баланс, сжигая топливо из передних баков корпуса. Но без наддувочных насосов передний кузов никогда не был бы заполнен, поэтому Мейс последовал контрольному списку аварийных ситуаций и должен был включить автоматический выключатель клапана сброса топлива, перелить топливо из заднего бака в передний через систему сброса топлива, затем включить автоматический выключатель и следить за индикатором угла атаки, чтобы убедиться, что они не слишком перегружены хвостом или носом.

Обычно система управления запасом топлива на F-111G была автоматической, и он редко задумывался об этом, но было удивительно, как иногда срабатывает память при аварийных ситуациях в полете — он мог запомнить все забавные схемы-спагетти, логику реле топливного насоса, даже конкретные объемы баков и расход топлива в наддувочном насосе. Когда речь заходила о жизни или смерти, человеческий разум работал на пределе возможностей.

Как только топливная панель была установлена, Мейс связался по радио. «Кошмар» перевел его на отдельный сверхвысокочастотный канал, незащищенный, но предоставленный исключительно им самим, так что он знал, что ответственные придурки — и, вероятно, половина иракского военного командования — слушают: «Кошмар, какой у нас гребаный план? Мой пилот все еще жив, но он выглядит как Дракула в запое, и мне нужно немного бензина, иначе я, скорее всего, уйду пешком.»

«Брейк-данс, это кошмар». На линии раздался раздраженный голос генерала Эйерса (хотя Мейс этого не знал). «Если у вас нет конкретного запроса или чрезвычайной ситуации, о которых нас нужно уведомить, не выключайте радио. И используйте надлежащие процедуры радиосвязи и терминологию на этом канале. Прием.»

«Эй, придурок, — взорвался Мейс по радио, — я не получал от вас, ребята, ни слова больше пятнадцати минут. Вам нужна экстренная информация? Я полагаю, что если во мне больше не будет дырок, то бензина у меня хватит максимум на двадцать минут. Мой пилот серьезно ранен, и ему нужна помощь. Я полагаю, что не могу выйти из-за структурных повреждений капсулы, поэтому я должен опустить ее. Теперь я вижу там много хороших прямых асфальтированных дорог, так что, если вы не хотите приехать за мной и моей машиной — идите, — делая упор на ядерное оружие в бомбоотсеке, — вам лучше, блядь, поговорить со мной. Окончена».

Последовала довольно долгая молчаливая пауза; затем раздался другой, гораздо менее официальный голос: «Брейк-данс, это кошмар. Мы делаем все, что в наших силах. Вы все еще находитесь на территории Индии, вокруг вас пограничные подразделения противовоздушной обороны, и это незащищенный канал, поэтому мы не можем рассказать вам слишком много, но скоро мы собираемся вас задержать. Просто держитесь там. Мы очень внимательно следим за вами и вашим воздушным пространством. Если поблизости появятся бандиты, мы немедленно сообщим вам. Сделайте все возможное, чтобы избежать применения ЗРК. В противном случае, если вы увидите приближающийся к вам самолет, придерживайтесь последнего назначенного курса и не пытайтесь уклониться. Сообщите нам, если состояние вашего кондиционера ухудшится. Не выходите в эфир, если только это не чрезвычайная ситуация. Мы здесь, с вами».

Канал замолчал.

Голос звучал так, будто он знал, о чем говорит, как бывший водитель Aardvark. Другой парень всю дорогу был рядовым армии Юга, вероятно, генералом, может быть, даже самим Шварцкопфом. Ну, он все еще был мудаком из-за того, что не поговорил с ним. Мейс смог сделать глубокий вдох, чтобы немного снять напряжение со своего тела.

Мейс осматривал небо вокруг себя, когда увидел маленькое пятнышко самолета. Положение пятнышка на фонаре не изменилось, что означало, что оно шло встречным курсом. На расстоянии шести-восьми миль он выглядел как еще один F-111, но когда он приблизился на расстояние пяти миль, Мейс узнал в нем Panavia Tornado, самый совершенный истребитель-бомбардировщик Западной Европы.

Сначала Мейсу показалось, что Торнадо приближается слишком быстро, и он был готов увернуться, но большой самолет быстро, но легко опустился на место, примерно в пятидесяти футах от правого крыла Мейса. Он мог видеть, что это был британский «Торнадо» — Великобритания, Германия, Италия и Саудовская Аравия летали на «Торнадо» — и что на нем были две ракеты «Сайдуиндер» и два топливных бака, при этом все его подбрюшные оружейные станции были пусты.

Сидевший на заднем сиденье ВВС ВЕЛИКОБРИТАНИИ показал Мейсу поднятый большой палец, а затем подал ему сигнал, который Мейс не распознал. Секундой позже «Торнадо» нырнул под F-111G «Мейса», ненадолго появился с левой стороны, затем, демонстрируя очень впечатляющее мастерство пилотирования, перевернулся и пролетел над пораженным «Трубкозубом», чтобы британский пилот, сидевший на заднем сиденье, мог выглянуть через козырек кабины и хорошенько рассмотреть повреждения на верхней стороне. Он проводил визуальный осмотр Мейса; теперь он чувствовал себя плохо, потому что был слишком удивлен, чтобы провести столь же тщательный осмотр Торнадо, потому что Мейс знал, что он, должно быть, возвращается после нападения на Ирак. Затем «Торнадо» отошел от «Мейса», и, пока Мейс зачарованно наблюдал, британский экипаж выбросил за борт его внешние топливные баки, оставив только две ракеты «Сайдвиндер». Затем он снова придвинулся ближе, и сидящий на заднем сиденье еще раз показал Мейсу поднятый большой палец. К своему удивлению, Мейс заметил очень большой портрет обнаженной женщины, сидящей на бомбе, нарисованный на левой стороне «Торнадо», а также название «Убийца в заливе» и имена его наземных экипажей. Британцы, очевидно, не теряли времени даром, украшая свои боевые самолеты носовой частью.

«Довольно ловкие ходы, Убийца из Мексиканского залива», — сказал Мейс вслух, стараясь не говорить по радио. Как будто услышав его, сидящий на заднем сиденье «Торнадо» сложил руки над головой в знак самовосхваления.

Несколько минут спустя заднее сиденье «Торнадо» оказалось над головой Мейса, и зрелище поразило его: огромный, нависающий фюзеляж заправщика KC-10 Extender появился словно из ниоткуда, легко ускоряясь перед поврежденным бомбардировщиком. Она была по меньшей мере в двух тысячах футов над ним, но все равно казалась огромной, как грозовая туча. Стрела дозаправки в воздухе удлинителя уже была опущена в положение контакта, сопло полностью выдвинуто в желтую область, а шланг для заправки в капсуле buddy pod и дроссель были вытянуты на правой законцовке крыла заправщика.

Через несколько мгновений танкер снизился и затормозил, так что теперь он был всего в пятистах футах над уровнем моря «Мейса». На правой оконечности крыла танкера появился белый мигающий огонек, и корзинообразный люк был выдвинут — сигнал о том, что «Торнадо» готов к заправке. Заднее сиденье «Торнадо» королевских ВВС помахало рукой, когда «Торнадо» жадно двинулся вверх и через несколько секунд без особых усилий погрузил свой заправочный зонд в круглую белую цистерну. Затем Мейс увидел два белых мигающих огонька на директорных огнях вдоль брюха танкера — сигнал о том, что ему разрешен доступ к стреле.

Он собирается это сделать, мрачно подумал он, открывая свой контрольный список на страницах «Перед дозаправкой в воздухе» и «Перед предварительным контактом». Он собирается произвести одномоторную дозаправку топливом на танкере KC-10 на малой высоте над территорией противника. Контрольный список не занял много времени, потому что он не мог выполнить большинство пунктов: внешние огни не работали, крылья не двигались, автопилот уже был выключен, топливная система не работала, радар не работал. Мейс щелкнул выключателем дверцы системы дозаправки воздухом и с облегчением увидел зеленый индикатор AR / NWS, означающий, что система дозаправки воздухом готова к соприкосновению с соплом.

Медленно, осторожно Мейс перевел дроссельную заслонку вперед и на дюйм поднял нос вверх. F-111G реагировал вяло, протестующе урча при наборе высоты. Казалось, скорость полета вообще не хотела увеличиваться, и Мейс еще немного подтолкнул дроссельную заслонку вперед. Прежде чем он осознал это, он был на пределе военной мощности, готовый перейти на форсаж. Он знал, что не сможет этого сделать — включение горелок с повреждением конструкции и отказ двигателя могли вызвать пожар. Ему не оставалось ничего другого, как сохранять терпение и надеяться, что его покалеченная птица сможет наверстать упущенное.

Это заняло несколько долгих минут, но Мейс, наконец, забрался за KC-10 и медленно продвигался к заправочной колонне. Он все еще находился в добрых пятидесяти футах от контакта, но огромная нижняя часть танкера закрывала ему обзор всего остального. Теперь он был поравнялся с соплом и двигался к нему. Открытый конец сопла был темным, как ствол пушки, нацеленный прямо на него. Директорские огни танкера подгоняли его вперед и вверх. Черт возьми, как бы он хотел поговорить по радио! Кто-нибудь, пожалуйста, поговорите со мной!

Сопло теперь находилось прямо над разбитым ветровым стеклом, менее чем в двух футах над головой Парсонса. Оно было огромным, восьми дюймов в диаметре, с цветными маркировками по всей длине, визуально указывающими расстояние между самолетами. Мейс мог видеть каждую царапину, каждую отметину, каждое маленькое слово, нанесенное по трафарету на стрелу и сопло. Казалось, что это должно было произойти прямо в кабине вместе с ним.…

Сопло зависало прямо над головой Парсонса, менее чем в футе от него. Ветер, грохочущий вокруг лопастей управления стрелой и под брюхом большого танкера, казалось, засасывал бомбардировщик прямо в него. Мейс наблюдал, как он скользит за кормой, становясь все ближе, ближе…

Внезапно все индикаторы в системе управления освещением танкера быстро замигали и погасли — сигнал об отделении. Мейс отреагировал не очень быстро — он наблюдал за стрелой, а не за танкером, и не заметил ничего плохого, пока стрела не начала удаляться, — но танкер отреагировал мгновенно: он стремительно рванулся вперед и поднялся, как на скоростном лифте. Внезапное ускорение и рев трех мощных двигателей KC-10 вчетверо усилили шум в кабине бомбардировщика, а запах горящего авиатоплива стал невыносимым. На мгновение Мейсу показалось, что в него попала стрела и его самолет загорелся. Мейс автоматически сбросил газ, но почти сразу же зазвучал сигнал, предупреждающий о сваливании, поэтому он снова включил двигатель. Когда он это сделал, F-111G резко вильнул влево, и Мейс чуть не потерял управление.

Как раз в тот момент, когда Мейс собирался сдаться и попытаться катапультироваться, он оглянулся через правое плечо и увидел «Торнадо» королевских ВВС, плотно прижатый к правому крылу, как будто он был там зацементирован. Обычно ведомый оставался с заправщиком при аварийном отрыве, но экипаж «Торнадо» предпочел остаться с поврежденным бомбардировщиком. Присутствие Торнадо действительно помогло ему успокоить руки, и через несколько минут к нему вернулись прежняя скорость полета и остроумие. Мейс направился к заправщику, полный решимости на этот раз все сделать правильно — и тут загорелась ГЛАВНАЯ СИГНАЛЬНАЯ лампа, большая желтая лампочка прямо в центре приборной панели.

Мейс быстро просканировал приборы и обнаружил проблему: горела лампочка ПОДАЧИ ТОПЛИВА. Огни наддувочного насоса в кормовой части корпуса и системы слива топлива были включены, указывая на отсутствие расхода, а два из четырех огней переднего насоса корпуса были включены. Это означало, что осталось менее тысячи фунтов топлива. Примерно пять-десять минут, меньше, если у него были действительно серьезные утечки топлива, пока не заглох последний двигатель. И в контрольном списке «Двойной отказ двигателя» был только один шаг, и он знал его наизусть: КАТАПУЛЬТИРОВАТЬСЯ. Но при всех повреждениях, которые они получили с левой стороны, капсула могла не отделиться от самолета, и даже если бы им это удалось, Парсонс, вероятно, не пережил бы столкновения.

У Мейса был еще один шанс: на этот раз заглушить заправщик или умереть.

Все было очень просто.