Порядок подчинения

ДВА

«Господи!» Мейс крикнул: «Запуск ракеты SA-9!»

Он обеими руками дотянулся до панели ECM, нажимая на кнопки глушения; в то же время он тремя пальцами правой руки нажал кнопки L CHAFF и R CHAFF и FLARE, которые выдавали раскаленные добела магниевые вспышки и пучки похожих на мишуру металлических полосок из дозаторов AN / ALE-28, чтобы сбить с толку ракеты с радиолокационным и тепловым наведением, выпущенные по ним.

«Мякина! Сигнальные ракеты!» Крикнул Мейс. Было жизненно важно заставить радар наблюдения SA-9 «Собачье ухо» выйти из строя, потому что после запуска ракеты SA-9 она почти никогда не промахивалась. «Разрыв! Ускоряйся! Снижайся! Я готов к TFS!»

«Двести тяжелых ударов!» Крикнул Парсонс. Когда Мейс снова повернул ручку TF clearance plane на двести футов, Парсонс развернул крылья на 72 градуса и вывел дроссели на полную боевую мощность, а затем в режим форсажа в зоне 5. «Освободите мою очередь!»

«Уходи вправо!» Крикнул Мейс. Парсонс бросил бомбардировщик в 120-градусный крен вправо, и бомбардировщик нырнул вниз. Поскольку угол крена превысил 45 градусов, функция автоматического безопасного взлета радиолокационной системы слежения за местностью выполнила полный маневр по крену, но поскольку они находились почти в перевернутом положении, взлет только помог потащить нос самолета к земле — Парсонс использовал этот взлет, чтобы быстро сбросить высоту. Он удерживал эту высоту целых три секунды, затем резко выпрямился и переключил дроссели с форсажа на боевую мощность.

«Мякина! Сигнальные ракеты!» Крикнул Парсонс, после того как убедился, что TFS контролируют высоту полета бомбардировщика. Когда он увидел, что Мейс нажимает кнопки катапультирования, он сделал еще один резкий крен, на этот раз влево, потянув за ручку управления и позволив штурвалу так сильно дернуть нос влево, что бомбардировщик начал сваливаться. Когда раздался сигнал остановки, Парсонс ослабил обратное давление на рычаг управления. «Найдите ракету!» — крикнул он.

Мейс практически вскарабкался по спинке своего катапультного кресла на фонарь кабины, оглядываясь сзади и по всем сторонам в поисках каких-либо признаков полета ракеты SA-9. Но ракета весила всего семьдесят фунтов и была всего шести футов в длину, и, если вам не очень повезет, ее невозможно было увидеть визуально. «Ничего!» Крикнул Мейс. Мигающая цифра 9 и СИГНАЛЬНАЯ лампа РАКЕТЫ все еще горели, поэтому Парсонсу пришлось предположить, что ракета SA-9 все еще находится в полете и продолжает их отслеживать. Он снова потребовал огня и сигнальных ракет и бросил бомбардировщик в выворачивающий живот крен вправо с такой силой, что Мейс ударился головой о центральную балку кабины.

Мигающая цифра 9 все еще была на приемнике предупреждения о радаре. «Радар все еще работает!» Крикнул Парсонс. «Проверьте прерыватели!»

Мейс пробежался пальцами по переключателям управления ALQ-135 и обнаружил, что две кнопки не были нажаты. Как только он полностью включил их, на них загорелись индикаторы XMIT (передачи), означающие, что они обнаружили радар слежения SA-9 и глушат его.

Символ 9 в области действия приемника предупреждения о радаре погас секундой позже — в самый последний момент. Мейс увидел быструю вспышку света вверху и слева от них, когда ракета SA-9 пролетела мимо них и взорвалась, не причинив вреда, примерно в пятидесяти футах от них. «Черт! Она только что взорвалась слева! Еще секунда, и мы были бы поджарены».

«Приготовьтесь к следующему запуску!» Сказал Парсонс. «У этих SA-9 по четыре снаряда на единицу». Он только закончил это предложение, когда символ 9 и сигнальная лампа РАКЕТЫ загорелись снова. Парсонс перевел дроссели в режим форсажа зоны 3, крикнул: «Мякина! Сигнальные ракеты!» и резко дернулся вправо, когда Мейс нажал кнопки выброса. Затем он проверил кнопки прерывателя движения и заметил, что загорелись индикаторы XMIT, указывающие на то, что их глушилки работали. Через несколько секунд погасли СИГНАЛЬНАЯ лампа РАКЕТЫ и символ 9 на прицеле угрозы. «Я думаю, мы ее потеряли».

«Я вижу это! Я вижу ракету!» Крикнул Мейс. Далеко справа и позади них полоса света от крошечного пятнышка света, которое было военной авиабазой Башур, мчалась сквозь темноту, пересекая их справа налево. Долю секунды спустя за этим последовали еще два выстрела. Как раз перед тем, как бомбардировщик F-111G нырнул за горный хребет, Мейс увидел, как в космос улетел поток крошечных сгустков света. «Сигнальные ракеты!» — крикнул он. «Это, должно быть, Ворон! Он выпускает сигнальные ракеты!»

«Освободи мою очередь, Дарен», — сказал Парсонс. Он хотел вернуться в защитный радиолокационный хаос гор прямо сейчас.

Мейс проверил свой радар. «Слева очень высокая местность», — сказал он. «Задери нос, чтобы расчистить ее. Один перевал через хребет, а затем мы спустимся в следующую долину, подальше от Башура.»

«На какую высоту мне нужно подняться?»

«Это будет около тысячи футов, но мы действительно близко… Выше нос, Боб, и постарайся выжать из этого немного сока … высокогорье в трех милях, не закрашивая его… проверь свою гребаную стреловидность крыла».

Радиолокационная система слежения за местностью AN / APQ-134 подавала звуковые сигналы набора высоты /снижения, низкий звук буп-буп-буп при снижении и высокий бип-бип-бип при необходимости набора высоты, причем частота звука была соизмерима со скоростью набора высоты или снижения. Прямо сейчас аудио TFR издавало такие быстрые звуковые сигналы, что они звучали как один непрерывный звуковой сигнал. Парсонсу пришлось включить форсажную камеру 5-й зоны и передвинуть крылья с 72 градусов (полностью в кормовой части) на 54 градуса, затем примерно на 30 градусов, чтобы вывести тяжелый бомбардировщик за гребень без сваливания.

Они взлетели над хребтом, развивая скорость менее трехсот узлов — всего примерно на сто узлов выше их скорости сваливания. Звук TFR переключился на устойчивый буп-буп-буп, и нос самолета опустился. На мгновение загорелись символ SA-9 и СИГНАЛЬНАЯ лампа РАКЕТЫ, но почти сразу погасли, когда они опустили нос. «До следующего пункта руль в порядке, Боб. Дай мне тридцать».

Была яркая вспышка света и огненная полоса не более чем в пяти-шести милях впереди. Были отчетливо видны отблески пламени, похожие на большой, медленный метеор. В тот же момент они услышали по радиоканалу тактического командования: «Брейк-данс, брейк-данс, это неожиданная удача, в нас попали, в нас попали. Мэйдэй, Мэйдэй, Мэйдэй…»

Затем ничего не было. Мейс не мог видеть полосу огненного удара, пока местность не закрыла ему обзор.

«Черт возьми…»

«Они вышли», — быстро сказал Парсонс. «Мне показалось, я слышал, как на заднем плане сработали поджигатели».

Мейс не слышал звуков того, как спасательная капсула EF-111 вылетела из поврежденного реактивного самолета, но он не собирался спорить. «Они забрали ракету, предназначенную для нас», — сказал он трезво. «Я отправляю отчет о Стеклянном Глазу. Лучше увеличьте скорость до тысячи футов». Пока Парсонс осторожно поднимал бомбардировщик на безопасную высоту, Мейс извлек из своего компьютера AFSATCOM отчет о сбитом самолете Glass Eye, ввел приблизительное местоположение и время EF-111 и передал отчет. Сначала отчет поступит в Вашингтон, но начальство в Вашингтоне в конечном итоге передаст сообщение в штаб Центрального командования в Саудовской Аравии, чтобы они могли организовать спасательную вылазку. Обычно самолет с радаром АВАКС E-3 отслеживал самолеты и вызывал поисково-спасательную миссию, но Мейс, Парсонс и экипаж EF-111 из Инджирлика не следили за самолетами системы АВАКС. «Сообщение отправлено».

Парсонс проверил показания времени работы BNS: «У меня есть тридцать минут до выхода на IP. Проверка станции».

Мейс вызвал «Страницу воздушных операций SRAM» на CDU (блок управления и индикации) на правой приборной панели и дважды проверил, что обе ракеты предварительно заряжены и готовы к полету. «Оружие разблокировано», — сказал он Парсонсу.

«Принято», — сказал Парсонс. «Дарен, убедись, что эти присоски в ручном режиме».

Мейс ощетинился. Он немного помолчал, затем левой ногой коснулся вмонтированного в пол переключателя переговорного устройства: «Я понял, Боб».

«Просто проверь этот чертов выключатель», — рявкнул Парсонс.

«Я сказал, что понял».

«Проверь гребаный выключатель!» Парсонс заорал.

Мейс никогда не видел Парсонса таким взволнованным. Обычно оружие принадлежало навигатору, а самолет — пилоту, и редко кто — либо из них ставил под сомнение ответственность другого, но один взгляд пилота заставил Мейса придержать язык. Парсонс, очевидно, все еще надеялся, что эта смертоносная миссия будет отменена, и последнее, чего он хотел, это запустить ракету с ядерным боезарядом до того, как у Белого дома появится шанс остановить ее.

«Эй, ты держи этот чертов самолет подальше от камней, а я побеспокоюсь об оружии», — сказал Мейс. Но если пилот хотел дважды и трижды проверить переключатели, его это устраивало. Мейс положил руку на переключатель режима запуска — он был в РУЧНОМ режиме, а переключатель системы бомбометания был ВЫКЛЮЧЕН. «Ручной и выключенный, Боб», — сказал Мейс. Он на мгновение замолчал, затем добавил: «Я подключил эту бомбу, Боб, так что полегче».

«Я хочу получить полный контроль над этими ракетами, Дарен», — сказал Парсонс. «Полный контроль. Это переключение не выходит из ручного режима ни при каких обстоятельствах».

«Так не должно быть», — ответил Мейс. «Остынь».

Парсонс кивнул, затем сжал правую руку на ручке управления, как будто хотел снять напряжение в руке. «Извини, Дарен. Проверка станции».

На этот раз проверка кабины и приборов обнаружила неисправность, и серьезную: «Черт. Счетчик расхода топлива показывает ноль. У меня переключатель подачи топлива в «крыле»,» доложил Мейс.

«Что?» Все еще находясь на высоте, соответствующей рельефу местности, но в тысяче футов над землей, Парсонс проверил указатель общего расхода топлива — он показывал ноль, при этом обе стрелки баков были на нуле. «Черт возьми, сброс баков за борт, должно быть, закоротил электронику датчика расхода топлива».

«Черт, мы сбрасывали топливо за борт», — вмешался Мейс. Автоматическая система управления расходом топлива работала в соответствии со стрелками датчика, автоматически поддерживая надлежащий баланс центра тяжести между передним и кормовым топливными баками. Если стрелка переднего бака была слишком низкой, насосы перекачивали топливо в передний бак, чтобы предотвратить опасное смещение центра тяжести к корме, но если стрелка вышла из строя, а передний бак на самом деле уже был полон, топливо вылилось бы за борт через переливные отверстия. «Прошло много времени с тех пор, как мы уничтожали танки».

«Три минуты при скорости пятьсот фунтов в минуту — это полторы тысячи фунтов топлива, которое мы могли потерять», — подсчитал Парсонс. «Как это влияет на кривую расхода топлива?»

Мейс копировал показания расхода топлива почти в каждой точке поворота на плане полета, сравнивая показатели расхода топлива, указанные в плане полета, с фактическими. «Когда я в последний раз проводил подсчеты, нам не хватало двух тысяч», — сказал Мейс. «Это ставит нас на три целых пять десятых ниже кривой. Планировалось, что мы восстановимся с шестью тысячами».

«И мы можем вернуть не менее двух тысяч, согласно директивам миссии», — сказал Парсонс. «У нас все еще пятьсот фунтов в запасе».

«Пятьсот фунтов не плюнь, Вася,» Булава возразил. «Датчики могут быть от тысячи фунтов, не меньше. У нас нет-говно чрезвычайных здесь. Если мы начнем терять насосы для резервуаров или генераторы, у нас могут возникнуть проблемы с кормовой частью так быстро…

«Но мы не потеряли ни одного насоса», — настаивал Парсонс. «В ручном режиме система работает нормально. У нас нет выбора, кроме как продолжать».

«Может быть, и так», — сказал Мейс, — «но я сообщу о неисправности по спутниковой связи и запрошу инструкций. Они все еще могут прервать нас».

«Никто не принимает решения о прекращении этой миссии, кроме меня», — отрезал Парсонс.

Мейс в полном удивлении повернулся к своему пилоту.

«Пентагон может либо отозвать, либо прекратить эту миссию, но он не может приказать нам прервать ее из-за сбоя в системах. Вы поняли, майор?»

«Привет, полковник», — сказал Мейс. «В этом самолете было не только одно место. Это пришло вместе с двумя. Решение о прерывании — решение экипажа».

«Я решаю, куда и когда полетит этот военный самолет», — заявил Парсонс. «Ваша работа — поддерживать навигационную и бомбовую системы и помогать мне».

«Эй, не указывай мне, в чем заключается моя работа», — парировал Мейс. «Я не знаю, когда у тебя появился этот комплекс императора».

«Примерно в то же время, когда ты струсил», — парировал Парсонс. «Ты хотел поджать хвост и сбежать с тех пор, как нас казнили. Ты, вероятно, давным-давно заметил неисправность датчика».

«Это чушь собачья», — сердито сказал Мейс. «Я не сбрасываю свои компьютеры и не бросаю оружие специально, и я чертовски уверен, что не боюсь выполнять эту миссию. У нас есть инструкции передавать сообщения о состоянии в любое время, когда у нас возникнут серьезные неисправности в самолете или оружии, и это то, что я собираюсь сделать». Он немедленно начал составлять сообщение о состоянии и передал его в Пентагон через AFSATCOM; Парсонсу ничего не оставалось, как следить за приборами.

Траектория полета бомбардировщика проходила чуть восточнее водохранилища Дукан в восточном Ираке, затем прямо на юг между городами Киркук и Ас-Сулеймания, но никаких указаний на запуск ракеты получено не было.

Теперь они были за пределами Торообразных гор и находились на бескрайних пустынных равнинах, всего в пятнадцати минутах езды от точки запуска ракеты. Без гор, которые скрывали их, казалось, что им виден весь Аравийский полуостров — и, в свою очередь, каждый пилот истребителя, оператор радара и стрелок в Ираке могли видеть их, но при этом они не фиксировали опасного излучения радаров.

На передней приборной панели замигал желтый огонек с надписью SATCOM RCV, и Мейс нетерпеливо ждал, пока из принтера выкатится тонкая полоска термобумаги. Внимание Парсонса было приковано к приборам, когда они облетали низкие скалистые выступы и ныряли в высохшие русла рек, но время от времени он украдкой поглядывал на своего напарника, пока Мейс расшифровывал сообщение: «Подтверждаю сообщения о нашей спасательной операции и статусе самолета», — сказал Мейс несколько мгновений спустя. «Никаких других приказов».

Парсонс ничего не сказал.

Бомбардировщик пролетел над ирако-иранской границей к востоку от водохранилища Ас-Са'Дийя, и именно здесь, недалеко от города Толафаруш, они были «сбиты» своим первым истребителем. Поисковый радар с определителем высоты от Субаху обнаружил их и зафиксировал. «Поисковый радар… интересующий объект определения высоты. Снижайтесь и ускоряйтесь».

«Очистите меня от этих линий электропередач и поворота налево», — сказал Парсонс. «Будьте готовы к нападению».

«Уходите влево и свободны на двести футов», — сказал Мейс, проверяя радар. Линии электропередачи и опоры электропередачи довольно хорошо просматривались на ударном радаре AN / APQ-114, но у радара AN / APQ-134, отслеживающего местность, иногда возникали проблемы с ними. Он переключил плоскость контроля TFR на двести футов и включил «чафф», когда Парсонс круто накренился влево. «Еще линии электропередач в двенадцать часов. Мы должны набрать высоту примерно через шестьдесят секунд. Двенадцать минут до точки запуска. Разгоняемся до шестисот за два.»

«Я уже на шестистах», — доложил Парсонс. Раздраженный тон в его голосе подсказал Мейсу, что он думал о том же самом — чем раньше они перейдут на более высокие настройки мощности, тем дальше будут отставать от кривой расхода топлива. Их пятисотфунтовый запас топлива для «бинго» был бы съеден в мгновение ока, и тогда у него не было бы другого выбора, кроме как прервать миссию — но к тому времени они были бы в центре улья противовоздушной обороны Багдада, рискуя своими шеями ни за что. Но Парсонс уже принял свое решение, и он не собирался давать таким, как Дарен Мейс, возможность оказаться правыми. Парсонс покрепче сжал ручку управления, с трудом сглотнул и добавил: «Мы продолжаем. Дайте мне обратный отсчет на этих линиях электропередачи».

Боже, Парсонс предпочел бы превысить минимальные нормы, чем прекратить подачу топлива сейчас, решил Мейс. Должно было произойти что-то действительно серьезное, прежде чем Парсонс отменит эту миссию.

Смирившись с необходимостью держать рот на замке и идти дальше, Мейс снова повернулся к атакующему радару: «Понял. Дальность пять миль. Тридцать — «Как раз в этот момент на оптическом прицеле RAWS появился перевернутый символ «V» вместе с высоким быстрым трелевочным звуком. «Истребитель на наших трех часах», — сказал Мейс. Символ остался на прицеле и переместился с положения «три часа» на «четыре часа». В то же время загорелась желтая сигнальная лампочка с надписью MISSILE WARNING, и на оптическом прицеле RAWS появился символ «I», указывающий на то, что инфракрасный приемник предупреждения AN / AAR-34, переохлажденный теплонаведущий глаз, который сканировал за бомбардировщиком в поисках самолетов противника, отслеживал истребитель. «Он заперт на… Иисусе! Поднимайся сейчас же!»

Он почти забыл о линиях электропередачи, и радар TFR не подал на них команды. Менее чем за две секунды до столкновения Парсонс потянул ручку управления назад. Мейса отбросило назад на его сиденье, затем ударило о поручень центральной линии, когда Парсонс выполнил крутой правый вираж, затем вдавило в его сиденье, когда система TFR вывела их из крутого спуска обратно на высоту двухсот футов над землей. Парсонс кричал «Мякина! Мякина!», в то время как сигнал предупреждения радара продолжал звучать.

«Выгружай, черт возьми!» Крикнул Мейс. Перегрузка от резких поворотов не позволяла Мейсу дотянуться до кнопок выброса.

Парсонс немного уменьшил угол крена, позволив Мейсу дотянуться до панели выброса мякины / сигнальных ракет, но Парсонс потянулся к ней первым: «Черт возьми, Дарен, выбей эту мякину, пока я не развернулся!» Символ истребителя «крыло летучей мыши» все еще присутствовал и по-прежнему был привязан к ним, поэтому Парсонс нажал две кнопки chaff, а затем развернулся задним ходом и повернул налево. Символ крыла летучей мыши исчез — они успешно взломали блокировку радара истребителя. Мейс только почувствовал себя еще более беспомощным и нервным, наблюдая, как его пилот активирует переключатели, за которые отвечал он, а не Парсонс. «Я надеру тебе задницу до самого Нью-Гэмпшира, если ты не справишься с этим», — заорал Парсонс.

«Пошел ты» В интерфоне раздался еще один пронзительный трель, за которым последовала красная лампочка ЗАПУСКА РАКЕТЫ. Когда инфракрасный датчик угрозы AN / AAR-34 был наведен на цель позади них, а затем обнаружил второй энергетический импульс, он интерпретировал эту вторую вспышку как запуск ракеты с тепловой самонаведкой. После уведомления экипажа система автоматически выбросила ложные снаряды и сигнальные ракеты. Парсонс перевел дроссели на максимальный форсаж, накренился влево и потянул на себя ручку управления, вдавливая Мейса в его кресло. Внезапные, стремительные изменения направления движения заставили Мейса закружить голову, и впервые он обнаружил, что полностью дезориентирован — его внутреннее ухо говорило ему, что он поворачивается, его сиденье говорило ему, что он не поворачивает, а опускается, и его глаза верили им обоим. Впервые в своей летной карьере он почувствовал, как его захлестнула неконтролируемая волна тошноты, и он сорвал кислородную маску как раз перед тем, как его вырвало на пульт управления между ног.

«Сигнальные ракеты! Сигнальные ракеты!» Закричал Парсонс, разворачиваясь в обратном направлении. Раздался сигнал, предупреждающий о сваливании, несмотря на то, что они неслись по ночному небу со скоростью более семи миль в минуту, крылья были полностью расправлены и, снижение скорости полета во время крутых поворотов привело к резкой потере подъемной силы. Мейс ткнул большим пальцем в кнопку выброса ракет, затем крепко вцепился в защитное стекло и уставился на индикатор положения в режиме ожидания на передней приборной панели, чтобы переориентироваться.

Хотя двигатели ревели на форсаже и гасли, Мейс чувствовал, как самолет тонет, поскольку Парсонс удерживал бомбардировщик прямо на краю сваливания — самолет больше не летел, он барахтался. «Сигнал отбоя!» Мейс прокричал по интерфону. Парсонс выглядел так, словно боролся с системой, препятствующей сваливанию, которая пыталась опустить нос, чтобы восстановить скорость полета. «Опустите нос! Размах крыла!»

Парсонс, наконец, стряхнул с себя панику, взялся за ручку стреловидности крыла и направил крылья вперед, преодолев 54-градусную блокировку, до 24 градусов. Он также ослабил обратное давление на ручку управления. Нос «Трубкозуба» все еще был неуместно высоко поднят в воздух — казалось, что они находятся на последнем заходе на посадку и летят почти так же медленно. Звуковой сигнал, предупреждающий о сваливании, все еще ревел, но самолет снова казался прочным и устойчивым. «Найдите этот истребитель!» Крикнул Парсонс.

Мейс проверил оптический прицел RAWS — он был чистым, без каких-либо символов, за исключением прерывистых символов «S», обозначающих поисковые радары в Субаху, теперь в нескольких милях от них. Он ненадолго переключил RAWS в режим IRT, ища маленькую белую точку, которая могла быть системой слежения за истребителем, но она была чистой. Просто для уверенности он осмотрел темное небо за пределами кабины пилота, хотя знал, что ночью невозможно увидеть истребитель, если он не находится всего в нескольких футах от него. «У нас все чисто», — сказал он Парсонсу.

«Когда я говорю «мякина», Дарен, тебе лучше передать это мне», — раздраженно сказал Парсонс. «Убери голову от радара, и тебя не укачает в воздухе. Если вы будете выбивать мякину и сигнальные ракеты во время разворота, а не до того, как мы развернемся, ракета влетит прямо нам в задницу». Мейс был слишком ошеломлен и у него кружилась голова, чтобы спорить, но он продолжал следить за масштабом угрозы и сканировать небо, пока они летели на высоте двухсот футов над поверхностью пустыни к точке запуска.

Количество наземных систем раннего предупреждения и ракетных радаров быстро сокращалось — к югу от Багдада, похоже, их вообще не было. Но у Мейса не было времени думать об этом — как только они направились на запад и пересекли Тигр, они были на этапе запуска ракеты.

«Выбор ракеты переключается на «все», проверка состояния … все ракеты приведены в действие, предварительно заряжены и готовы. Стойки разблокированы и готовы», — доложил Мейс, просматривая контрольный список перед запуском ракеты. «Данные о цели ракеты проверены. Переключение режима запуска вручную. Автоматическое переключение режима бомбоотвода. Переключение согласия».

«Переключение согласия включено, защита закрыта», — доложил Парсонс.

«Принято. Контрольный список заполнен. Три минуты до точки запуска».

До восхода солнца оставалось меньше часа, и светлеющее небо начало раскрывать все больше и больше деталей изуродованной сражениями местности внизу, а также все больше деталей бушующей битвы, которая называлась «Буря в пустыне». Одно за другим Мейс мог видеть сверкающие офисные здания и башни Багдада далеко на севере, древний город Аль-Хиллах, руины Вавилона впереди — и, к его полному изумлению, самолеты, заполняющие небо над головой. «Бандиты на высоте одного часа», — доложил Мейс. «Еще на высоте десяти-одиннадцати часов. Все направляются на север. Ничего о RAWS — это, должно быть, товарищеские матчи. Он на мгновение замолчал, затем сказал: «Они движутся на север, Боб, они движутся прямо к цели. Прямо к Кербеле».

«Я готов к включению фонаря безопасной дальности, Мейс. Ты определил точку запуска?»

Парсонс игнорировал очевидное — товарищеские полеты проходили в зоне поражения ядерным взрывом. Очевидно, кто-то облажался, и было бы не слишком здорово сбросить ядерную бомбу на кучу самолетов Коалиции. «Сколько у тебя времени, Боб?» Спросил Мейс.

«Господи, Мейс…» Парсонс нахмурился.

«Черт возьми, Боб, должна же быть причина, по которой все эти другие самолеты находятся здесь. Возможно, я напортачил со временем. Раньше я думал, что мы опаздываем, но, возможно, я ошибся и мы действительно пришли раньше.»

«Вы ничего не напортачили», — сказал Парсонс. Он указал на часы спутниковой связи на передней приборной панели, на которых было установлено зулусское время для синхронизации со спутником. «Это время сверяется с моими часами. Теперь, если у нас обоих не будет взлома по времени, мы не успеем вовремя. Но если бы у вас произошел сбой по времени и вы установили неправильное время в приемнике спутниковой связи, мы бы ничего не получили по спутниковой связи. Мы получили сообщение, вы отправили сообщение, и оно было получено и подтверждено. Все идет по расписанию. Я не знаю, почему там находятся те другие самолеты, но это не моя проблема — это задание и возвращение моей задницы на дружественную территорию в целости и сохранности — моя единственная забота прямо сейчас. А теперь возвращайся к этой чертовой бомбежке».

«Как скажешь», — пробормотал Мейс. Мейс отвел взгляд от ближайшего самолета Коалиции и вернулся к экрану радара: «Приготовиться к исправлению точки пуска». Мейс переключил бомбардировочные компьютеры на исправление точки пуска и выбрал первую смещенную точку прицеливания. После уточнения прицеливания он выбрал вторую точку прицеливания — гробницу в пятнадцати милях к югу от высохшего дна озера. Одинокую гробницу окружал полукруг из семи фортов и гробниц, так что идентификация была положительной.

Мейс переключил радар на GND VEL, чтобы увеличить изображение, аккуратно навел перекрестие прицела прямо на цель, затем уменьшил дальность и выбрал смещение три — передающую вышку к западу от другой одинокой могилы, всего в двадцати милях к юго-востоку от Кербелы. Линия электропередачи была видна на радаре в виде тонкой серебристой искрящейся линии поперек прицела, которая четко двигалась на юго-запад, где находилась правая передающая вышка. Перекрестие прицела было зафиксировано точно. «Я установил исходные точки прицеливания», — сказал он Парсонсу, перенастраивая радар на широкое поле зрения. «Проверяю переключатели. Переключатель режима запуска включен».

Внезапно по международному каналу экстренной СВЯЗИ они услышали: «Брейк-данс, брейк-данс, это кошмар. Остановите запуск, остановите запуск. Повторяю, брейк-данс, это кошмар, остановите запуск. Время один-семь-ноль-три-два-пять, проверка подлинности папа-Джульетта. Подтверждаю. Прием.»

Это было невероятно жуткое чувство — услышать свой позывной, который должен был оставаться в секрете от большинства членов Коалиции, в открытой трансляции по международному экстренному каналу. Покров невидимости, который они ощущали, будучи частью секретной миссии, был разрушен — казалось, что все во всем мире, как плохие парни, так и хорошие, могли теперь видеть их. Мейс не узнал позывной Nightmare — у них была сверхсекретная кодовая книга, которая сообщила бы им, кто такой Nightmare, но у Мейса не было времени смотреть, — но «остановить запуск» был стандартным приказом директора полигона прекратить все действия по запуску ракет. «Что, черт возьми, это было?» Мейс вскрикнул. «Этого не может быть на самом деле».

«Игнорируйте это», — нервно сказал Парсонс. «Это, э-э, открытое сообщение, а мы не отвечаем на сообщения открытым текстом. Принимай решение и пошли». Он повернулся к своему радар-навигатору и обнаружил, что тот яростно копается в тактической декодирующей карте AQK-84. «Мейс, я сказал, не обращай на это внимания».

Мейс проигнорировал его. «Это проверяется, Боб», — сказал Мейс. «Господи Иисусе, это проверяется». Кто-то только что отдал нам приказ о прекращении запуска».

«Мы не принимаем сообщения открытым текстом,» повторил Парсонс,» и уж точно не принимаем приказ «остановить запуск», что бы это ни значило».

«Это стандартный приказ на стрельбище», — сказал Мейс. «Вы постоянно слышите это на учениях с боевой стрельбой».

«Это не учения, майор», — отрезал Парсонс. «Вероятно, иракцы нас запугивают — возможно, они захватили «Ворон», его экипаж и их секретные документы и разработали фальшивый приказ, чтобы помешать нам запустить». MIJI, что было аббревиатурой от Meaconing, вторжения, глушения и создания помех, было стандартной тактикой для попыток отвлечь экипажи самолетов от их миссии или выдачи ложных приказов противником. У летных экипажей были особые процедуры общения с МИДЖАМИ, и им нужно было следовать в точности.

Мейс знал это, но это все равно не имело смысла — кто-то пытался им что-то сказать.

«Чем вы сейчас занимаетесь?» Спросил Парсонс.

«Если мы получим сообщение об отзыве или прекращении действия,» ответил Мейс,» оно будет на этой странице в книге расшифровки. Я хочу быть готовым».

«Забудь об этом и возвращайся к запуску бомбы».

Мейс тихо пробормотал «Пошел ты». Перекрестие прицела также отслеживалось идеально, что означало, что курс и скорости в системе бомбометания были идеальными. «Получена конечная точка прицеливания… исправляем». Он установил правый боковой MFD на страницу текущего местоположения навигации, проверил, что режим обновления находится в режиме РАДАРА, затем нажал переключатель выбора опции ВВОДА ИСПРАВЛЕНИЯ. Видео с обратной стороны легенды об исправлении ENT погасло, а показания FIXMAG обнулились, что указывает на успешное обновление позиции. Мейс переключил свой правый MFD со страницы текущего положения на страницу SRAM Air и разместил страницу с данными о бомбе на левом MFD. «Исправлено. Мне нужно»

«Пресвятая Матерь Божья!» Парсонс внезапно ввел бомбардировщик в крутой правый вираж, затем снова повернул влево для стабилизации. Мейс оторвал взгляд от экрана радара и увидел, как два американских истребителя-бомбардировщика F-15E Strike Eagle пронеслись на север. Strike Eagles были двухместными версиями истребителя F-15 Eagle, модифицированными для точного бомбометания с малой высоты, но сохранившими возможности перехвата «воздух-воздух» и ведения воздушного боя. Они пересекли путь F-111G менее чем в пятистах футах от него. «Господи!» Закричал Парсонс. «Откуда они взялись?»

«Это были F-15!» Недоверчиво сказал Мейс. «У них на борту были «Воробьи» и бомбы! Почему они направляются в район цели?»

«Какая разница? Мы находимся в поиске бомбы».

«Боб, эту атаку следовало предотвратить», — сказал Мейс. «Любой самолет в радиусе двадцати миль от эпицентра, вероятно, будет сбит с неба. Эти ребята будут практически прямо над целью, когда сдетонирует SRAM».

«Господи, Мейс, мы получили достоверное сообщение о запуске… просто сбей эту гребаную ракету», — сказал Парсонс. «Поставь переключатель режима запуска в положение «авто», если возникнут какие-либо проблемы. Когда я увижу индикатор «безопасное расстояние», я начну разворот и направлюсь в сторону вылета. Когда я выйду из поворота, ракета запустится».

«Парсонс, ты что, не понимаешь? Здесь что-то не так!» Рявкнул Мейс. «Почему-то я думаю, что мы расшифровали неверное сообщение. Я не знаю как, но что-то действительно не так.»

Парсонс сказал: «Невозможно подтвердить неверное сообщение. Либо сообщение не имеет смысла, либо аутентификация не проверяется. Оба были правильными. Продолжайте запуск ракеты».

«Мы будем убивать наших собственных парней!»

«Ты этого не знаешь, Мейс!» Крикнул Парсонс. «Эти парни могут направиться куда угодно. Все, что мы знаем, — это приказы, которые нам отдают. Теперь продолжайте, черт возьми, бомбить!»

Но Мейс продолжал смотреть на постепенно светлеющее небо, и чем больше он смотрел, тем больше был потрясен, увидев десятки других самолетов, пролетающих поблизости, летящих во всех направлениях, но в основном направляющихся на север, в Багдад.

«Индикатор безопасной дальности», — доложил Парсонс. «Начался обратный отсчет до поворота». Индикатор БЕЗОПАСНОЙ ДАЛЬНОСТИ ДЕЙСТВИЯ указывал на то, что ракета SRAM находилась в пределах своей стартовой зоны, или «следа», и способна поразить цель. Зона действия SRAM простиралась не только перед траекторией полета бомбардировщика, но и позади него, так что Мейс и Парсонс могли выполнить запуск «через плечо». Они летели в западном направлении, пока не оказывались примерно в пятнадцати милях от цели, затем разворачивались на 180 градусов в сторону от цели и запускали ракету после выхода из поворота. В момент взрыва F-111G находился бы по крайней мере в сорока милях от эпицентра, в безопасности от взрыва и электромагнитного воздействия.

Шестьдесят второй скоростной пробег к точке поворота был самым пугающим в молодой жизни Мейса. «Тридцать секунд до поворота…»

Это была чистая удача, что Мейс смотрел прямо на то самое место на земле — он увидел яркую вспышку света, похожую на прожектор или маяк, затем длинную полосу желтого света. Пятно яркого света начало приближаться к ним по спирали с невероятной скоростью. Он никогда раньше такого не видел, но точно знал, что это было: «SA-7, три часа!» — крикнул он. Он нажал на кнопку СИГНАЛЬНОЙ РАКЕТЫ, затем крикнул: «Поворачивай направо!» Это были ракеты класса «земля-воздух» советского производства, стреляющие с плеча, такие обычные, как муравьи в Ираке, и на таком близком расстоянии они были смертоносны.

Парсонс не колебался — он заложил крен на 90 градусов и потянул на себя ручку управления. Мейс прекратил выпускать сигнальные ракеты-приманки, как только почувствовал перегрузку. Он потерял ракету из виду во время прорыва — ему посчастливилось оставаться в сознании, не говоря уже о том, чтобы поддерживать визуальный контакт с ракетой со скоростью два Маха, — но как только Парсонс выкатился из прорыва, Мейс увидел еще несколько вспышек света на земле. «Еще SA-7, на два и три часа!» Он выпустил еще сигнальные ракеты, когда Парсонс совершил еще один правый брейк.

Парсонсу пришлось еще раз развернуть крылья вперед, чтобы не застопориться — два маневра с жестким отрывом подряд очень быстро снизили скорость полета. Всего за несколько секунд крылья развернулись на 26 градусов, он был в полной боевой мощи, а угол атаки по-прежнему был всего на 5 градусов ниже сваливания. «Я выровняю крылья», — сказал он Мейсу. «Выбей ракету! Сделай это!»

«Продолжай в том же духе, Боб», — крикнул Мейс. «Выровняй поворот налево до точки старта. До поворота еще двадцать секунд».

Как раз в этот момент они услышали по каналу ОХРАНЫ, снова в чистом виде: «Брейк-данс, брейк-данс, это кошмар, прервите запуск вашей ракеты, повторяю, прервите запуск вашей ракеты. Мы показываем вам девяносто секунд до запуска. Не запускайте ракету. Повторяю, не запускайте. Подтверждаю.» Затем они предоставили другую группу дат и времени и новый код аутентификации. Мейс открыл кодовую книгу, которую он уже открыл, на нужной странице, и всего через несколько секунд обнаружил, что это было еще одно действительное сообщение — действительное, но все еще неприемлемое для команды «Трубкозуба».

Но голос определенно был американским, и сообщения были настоящими. Либо это был очень умный, очень хорошо обученный иракец, либо это было по-настоящему и предназначалось для них. Но у них не было выбора в этом вопросе — они должны были игнорировать сообщения открытым текстом… они должны были это сделать! Но как кто-либо еще, кроме Пентагона, мог узнать время их запуска? «Господи, Боб, они знают наше время запуска — с точностью до гребаной секунды!»

На этот раз Парсонс колебался, и было очевидно, что он напуган и обеспокоен. Кто угодно мог подделать первое полученное им сообщение открытым текстом — второе было невозможно. Они действительно назвали свое целевое время с точностью до секунды. Парсонс крикнул: «Я отлучаюсь на несколько секунд, чтобы отыграться. Будь начеку и поговори с кем-нибудь. Мы должны продолжать запуск ракеты, но попытаться получить подтверждение. Разрешите мне повернуть налево, затем свяжитесь с нами по радио.»

Убедившись, что поблизости нет выпущенных по ним ракет, Мейс миновал левый поворот Парсона, затем воспользовался страницей IFF / COMM на своем CDU и переключил рацию на UHF 243.0, международный канал экстренной связи, который использовал голос, называвший себя Nightmare. Ракета SA-7 не могла сравниться с бомбардировщиком F-111G на высокой скорости и малой высоте, и они так удачно избежали или отвлекли на себя все выпущенные по ним ракеты. Но у них осталось около дюжины сигнальных ракет, которых хватило бы еще на две или три атаки.

«Кошмар, кошмар, это брейк-данс. Мы скопировали ваше сообщение, но не можем выполнить его. Нам нужно закодированное сообщение для аутентификации. Прием». Ответа не последовало. Возможно, это было поддельное радиосообщение. «Кошмар, это Брейкданс, как понял? Нам нужно закодированное сообщение по нашей тактической сети для аутентификации. Мы не будем отвечать на сообщения открытым текстом. Прием.»

Парсонс резко повернул налево и выкатился наружу, внимательно следя за записями скорости полета. «Эти чертовы ЗРК повсюду вокруг нас», — сказал он. «Пока я видел по меньшей мере шесть! Мы прямо посреди чертовой дивизии Республиканской гвардии или чего-то в этом роде!» Скорость полета быстро набиралась, и он смог развернуть крылья до 54 градусов, чтобы набрать еще больше.

«Мы на поворотной точке», — крикнул Парсонс. «Идем направо.

Приготовиться к запуску ракеты». Индикатор БЕЗОПАСНОЙ ДАЛЬНОСТИ начал мигать — обратный отсчет ракеты продолжался до тех пор, пока он не выровняет крылья. «Проверьте режим запуска в автоматическом режиме».

«Это в автоматическом режиме», — ответил Мейс.

«Сорок градусов до разворота», — сказал Парсонс. «Приготовьтесь к запуску ракеты. Приготовьтесь к бомбоотводам. Убедитесь, что освещение в кабине включено полностью, и, пожалуйста, выключите его. Закройте шторки».

Никто не знал наверняка, каково это — летать в непосредственной близости от современного ядерного взрыва. Не было бы никаких радиоактивных осадков и выделялось бы меньше общей энергии, но последствия для «закаленного» реактивного самолета было бы просто невозможно предсказать. У них были брифинги по ЭМИ и эффектам взрывной волны, и у них был изложен план игры — точки фиксации радаров для повторной инициализации навигационных компьютеров в случае сбоя, какие автоматические выключатели включить, если компьютеры управления полетом выйдут из строя, даже небольшие дозиметры радиации, прикрепленные рядом с их кожа, чтобы проверить количество радиации, которой они подверглись. Они надели свои специальные очки PLZT (поляризованные свинцово-циркониево-титанатные) и проверили, работают ли они. Защитные очки PLZT представляли собой электронные козырьки, которые мгновенно затемнялись, чтобы защитить глаза от серьезных повреждений в результате ядерной вспышки. Очки PLZT были похожи на широкие солнцезащитные очки с выпуклыми глазами, поэтому Мейс и Парсонс включили освещение в кабине пилотов не только для того, чтобы видеть приборы до взрыва, но и для того, чтобы помочь им видеть их после взрыва, когда их глаза привыкнут.

У них были металлические занавески и щитки для прикрытия фонаря и ветрового стекла, и за несколько секунд до выкатки они отстегнули занавески и натянули их на козырьки, затем подняли щитки для ветрового стекла и зафиксировали их на месте. Теперь они летели вслепую. Каждый кусочек кожи был прикрыт — перчатки были надеты, воротники подняты, молнии застегнуты; подача кислорода была отключена, чтобы предотвратить любую возможность возгорания; плечевые и поясные ремни были затянуты настолько туго, насколько это было возможно. Одним из последних пунктов контрольного списка было отключение радиоприемников, чтобы предотвратить прохождение ЭМИ через внешние антенны, находящиеся под напряжением, и поджаривание электронных схем. Он протянул руку к своему CDU, чтобы выключить все радиоприемники— и как раз в этот момент на передней приборной панели замигал индикатор спутниковой связи RCV, и термопринтер с грохотом ожил. Мейс услышал это и громко ахнул. «Господи Иисусе, Боб, сообщение по спутниковой связи».

«Приближается запуск ракеты».

Мейс ждал бесконечных, вызывающих мурашки по спине тридцать секунд, пока принтер закончит работу, затем вырвал из принтера длинную полоску термопринтерской бумаги, его руки и колени были заняты расшифровывающими документами. Он пробежал фонетические названия одно за другим по правильной странице книги расшифровки. «Фактическое сообщение … всем подразделениям Восьмой воздушной армии … У меня для нас сообщение по спутниковой связи, Боб».

Бомбардировщик F-111G развернулся на уровне крыльев, а индикатор БЕЗОПАСНОЙ ДАЛЬНОСТИ оставался включенным. «К черту это, Мейс. Ракета вылетела. Выключите рации, опустите защитные очки PLZT и приготовьтесь к взрывозащите.»