Порядок подчинения

ЭПИЛОГ

Дарен Мейс легонько коснулся ее руки: «Ребекка? Проснись».

«А? Что… Господи!» Она сидела в кабине своего бомбардировщика RF-111G Vampire, на ней были перчатки и шлем, а фонарь кабины был закрыт, но каким-то образом она заснула, и скорости полета позволили снизиться почти до нуля. Снаружи все еще было темно, но она могла сказать, что они находились прямо на палубе, ниже уровня верхушек деревьев — стрелка высотомера показывала всего пятьсот футов! Она схватилась за рычаги управления, выжимая их вперед, к военной мощи.

«Полегче, Ребекка», — сказал Мейс, хватая ее за руки. «Мы на земле. В Вильнюсе, Литва — помнишь? Начальники экипажей здесь, чтобы загрузить нас». Слегка смущенные, Ребекка и Дарен выбрались из кабины, где они всю ночь дежурили, готовые к повторному запуску, и позволили команде технического обслуживания из Инджирлика выполнить свою работу.

«Вампиры» были заправлены, как только приземлились в международном аэропорту Вильнюса, и команда технического контроля, которая была направлена в день нападения, починила радар и устранила утечки топлива в самолете Фернесса. Теперь, через два часа после приземления, транспортный самолет C-17 Globemaster III доставил внешние топливные баки, ракеты Sidewinder, стартовые патроны, четыре ракеты AGM-88C HARM и два противоминных снаряда CBU-89 «Аллигатор» для каждого Vampire — типичный груз для подавления обороны — вместе с охраной, персоналом командного пункта и новым маршрутом нанесения удара, на этот раз нацеленный на бронетанковые дивизионы, которые могут перебраться через российскую границу в направлении Литвы. Оружие и топливные баки были быстро загружены на оба самолета, и «Тандер-один» и «Тандер-два» были приведены в состояние боевой готовности в кабине пилотов.

«Значит, это был не кошмар», — сказал Фернесс. «Это был не сон».

«Нет, мы действительно сделали это», — ответил Мейс. Они оба были закутаны в кожаные и меховые куртки, позаимствованные у литовских сил самообороны, на головах были шлемы, чтобы они могли следить за радиоприемниками. На обоих членах экипажа под куртками были надеты спасательные жилеты в комплекте с автоматами 45-го калибра — они могли отправиться на войну в любой момент, и сейчас им следовало обдумывать тактику ведения боевых действий. Шланг подачи теплого воздуха от внешней силовой установки, подключенный к «Вампиру», поддерживал тепло в кабине пилотов, несмотря на минусовую температуру снаружи. «Павел сделал это».

«Где он?»

«Он так и не вошел», — сказал Мейс. «Я слышал, как он говорил по радио на русском, пока мы уходили — я не говорю по-русски, но для меня это прозвучало как электронная предсмертная записка».

«Черт бы его побрал», — пробормотал Фернесс. «Он не должен был этого делать. Он был героем — у него не было причин убивать себя».

«Трудно сказать, о чем думает парень после запуска ядерного оружия», — сказал Мейс. «Но он делал это, чтобы защитить свой дом и свой народ. Это многое меняет. Я буду скучать по нему».

Их дежурство по тревоге в кабинах продолжалось недолго. Восемь часов и две тележки с электроприводом спустя генерал-лейтенант Тайлер Лейтон прибыл в укрытия для самолетов вместе с несколькими литовскими офицерами и старшими командирами НАТО. Ребекка и Дарен вышли из самолета, когда Лейтон махнул им рукой, чтобы они садились.

«Генерал Пальсикас, я хотел бы представить майора Ребекку Фернесс и подполковника Дарена Мейса», — сказал Лейтон. «Ребекка, Дарен, генерал Доминикас Пальсикас, министр обороны Литовской Республики».

«Большое удовольствие», — сказал Пальсикас, почти раздавив сильную хватку Эвена Мейса огромной медвежьей рукой, затем нежно поцеловал руку Ребекки с легким поклоном. Все слышали о Доминикасе Пальсикасе, даже Фернесс. Он был одним из величайших героев на постсоветском пространстве. Он был пятидесятипятилетним ветераном боевых действий, прошедшим подготовку и поднявшимся по служебной лестнице в старой Советской Армии. Но после обретения Литвой независимости в середине 1991 года Пальсикас стал генералом и главнокомандующим Литовскими силами самообороны. Он назвал свой первоначальный состав офицеров и завербованных добровольцев бригадой «Железный волк», призывая не только дух великих князей Литовских, но и одноименное подразделение, которым командовал его отец во время Второй мировой войны, подразделение, которое однажды спасло Литву. Затем, в 1992 году, когда амбициозный генерал из соседней Белоруссии предпринял попытку захватить власть в Литве, именно Пальсикас (с небольшой помощью морской пехоты США) подавил восстание и снова сохранил независимость Литвы, что принесло Пальсикасу не только всемирную славу, но и место в истории.

«Мы приносим хорошие новости», — объявил Пальсикас. «Война окончена. Россия сложила оружие и выводит войска из Украины прямо сейчас».

«Это замечательно!» Сказал Фернесс, крепко обнимая всех присутствующих, включая Пальсикаса. Крупный литовский министр, казалось, ничуть не возражал.

«Съезд народных депутатов России назначил Валентина Сенкова исполняющим обязанности президента до проведения новых выборов», — сказал Лейтон. «Он приказал вывести войска из Украины, и пока что кажется, что российская армия реагирует».

«Насколько сильно пострадала Москва?» Спросил Дарен Мейс.

«Плохо, — ответил Пальсикас, — но не так плохо, как русские поступили с Украиной и Турцией. Большой ущерб нанесен югу Москвы и городам Подольск, Жуковский и Раменское. Возможно, двадцать тысяч погибших в Домодедово, еще двадцать тысяч в других местах. России очень повезло, что у Украины хорошие бомбардировщики. Прямое попадание в аэропорт Домодедово, в других местах разрушений немного».

«Мы отслеживаем последствия, и со временем мы могли бы увидеть еще от двадцати до пятидесяти тысяч жертв — возможно, некоторые в Китае и даже Северной Америке», — добавил Лейтон. «Радиация может попасть в пищевую цепочку в Азии. Это плохо, но, как сказал генерал Пальсикас, могло быть и хуже, особенно если бы русские ответили тотальной атакой. Я думаю, что мир только что получил тревожный звонок, друзья мои. Я просто надеюсь, что мы услышим сигнал тревоги и примем меры, а не просто нажмем кнопку повтора.

«В любом случае, вы двое отключены от боевой готовности. Вы можете передать свои секретные документы в отдел связи и выполнить контрольные списки снятия с охраны и ожидания. После того, как будет произведено техническое обслуживание самолета и оружия, вы двое будете предоставлены сами себе на несколько дней. Генерал Пальсикас любезно предложил гостеприимство столицы и своего штаба.»

«Зимой в Литве холодно и ветрено, — сказал Доминикас Пальсикас, — но у нас есть много прекрасных способов согреть наших гостей. Добро пожаловать. Но сначала покажите мне здесь ваши прекрасные самолеты. Я понимаю, что Турция хочет купить бомбардировщики «Вампир», и, возможно, Литва тоже купит несколько. Не хотели бы вы приехать в Литву, чтобы научить мои экипажи управлять этими прекрасными самолетами?»

«Это может просто случиться», — сказал генерал Лейтон. «Ведутся переговоры, и Пентагон, скорее всего, деактивирует Вампирское крыло в Платтсбурге. Вильнюс даже выглядит как Платтсбург, на старомодный манер. Вы двое, безусловно, будете первыми в списке кандидатов на начальную подготовку — опытный пилот-инструктор, мастер технического обслуживания и опытный офицер по вооружению. Подумайте об этом, вы двое.»

«Для Литвы было бы честью принять вас», — добавил Пальсикас. «Вы приходите. Нам очень весело». Он посмотрел на двух листовок, заметив, как они смотрят друг на друга, затем подмигнул Тайлеру Лейтону. «Я вижу, что мысль о том, что вы двое окажетесь вместе на чужбине, очень тревожит. Я приветствую вас в Литве». Лейтон подвел Пальсикаса к RF-111G и начал объяснять его особенности.

Мейс повернулся к Ребекке и тепло улыбнулся, сказав: «Эй, все, что меня осталось ждать в Платтсбурге, — это несколько сломанных кранов в байкерском баре в центре Платтсбурга. У вас есть бизнес, которым нужно управлять, куча новых самолетов, возможно, будущее.»

Ребекка обдумывала свои варианты — около двух секунд. «Знаешь, я думаю, что скажу Эду Колдуэллу, чтобы он забрал свои «Сессны Караванз» и засунул их в свою сексуальную задницу. Прости за мой язык. Я хочу летать на F-111, и точка. Если я не смогу летать на них в Нью-Йорке, я полечу на них в Вильнюсе или Анкаре. Пока… пока ты там со мной».

«Договорились, леди», — ответил Дарен Мейс, беря обе ее руки в свои. «Договорились».

Ребекка крепко обняла его, немного отстранилась, затем встретила его губы своими.

«За вас здаровье. Поздравляю, Валентин… э-э, я бы сказала, господин Президент», — сказала первая леди по спутниковому телефону в Санкт-Петербург. Туда было переведено чрезвычайное российское правительство до завершения полной оценки разрушений и радиоактивных осадков в Домодедово. «Мы очень рады за вас».

«Большое вам спасибо, госпожа Президент», — ответил Валентин Сенков, исполняющий обязанности президента Российской Федерации. «Я не уверен, уместны ли поздравления, учитывая обстоятельства, но я благодарю вас за ваши добрые мысли».

«Вся Америка очень обеспокоена разрушениями в Домодедово и по всей России», — сказал президент. Его ноги были закинуты на стол Кеннеди, телефонная трубка лежала у одного уха, в то время как свободной рукой он жевал куриную ножку. Он сделал заказ этим вечером, несмотря на протесты Первой леди, которая была на соседнем дополнительном, и на его столе стояло ведерко с жареными цыплятами по-Кентуккийски, а также огромная банка кока-колы и корзинка с печеньем. Ему понравился оригинальный рецепт полковника. «Наши благословения с вами. И от имени североатлантического союза НАТО я хочу поблагодарить вас за согласие вывести ваши войска с Украины и ваши военные корабли в Черном море подальше от Турции. Благодаря вам удалось предотвратить крупную катастрофу.»

«Я надеюсь, что то, что произошло за последние несколько дней, только сблизит наших людей в этот трудный час», — сказал Сенков.

«Мы разделяем ваши надежды, Валентин», — сказал президент, вытирая рот. Он увидел, как его начальник штаба подал ему знак и указал на часы, напоминая, что вот-вот начнется следующая пресс-конференция. «Мы должны идти, Валентин. Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, как с нами связаться».

«Наше благословение пребывает с вами», — сказала Первая леди. «Хорошо иметь близкого друга и сильного, истинного защитника демократии в Кремле».

«Да… ах, но есть еще один маленький вопрос», — быстро сказал Сенков. «Я так понимаю, что через короткое время вы даете еще одну пресс-конференцию. Я думаю, что это была бы хорошая возможность предложить план репараций для оказания помощи российскому народу. Я думаю»

«Что вы сказали?» — перебил президент, чуть не подавившись ногой полковника. «Вы сказали, план возмещения ущерба?»

«Да, господин президент», — спокойно ответил Сенков. «У нас нет каких-либо твердых оценок ущерба, причиненного оружием AGM-131, запущенным по Домодедово, но я думаю, что справедливая, консервативная оценка может составлять порядка ста миллиардов долларов».

«О чем, черт возьми, ты говоришь, Сенков?» — возразил президент, выплевывая курицу. «Почему Соединенные Штаты или кто-либо должен выплачивать репарации России за нападение? Прежде всего, это был конфликт между Украиной и Россией»

«Давай, давай … мы оба знаем, что это была не украинская ракета AS-16, как утверждал пилот, запустивший ракету в своем радиообращении, а американская ракета AGM-131, которая уничтожила Домодедово», — сказал Сенков. «Я думаю, мир пришел бы в ужас, узнав, что вы»

«Соединенные Штаты не запускали эту чертову штуку, это сделали украинцы!» — прогремел президент, убрав ноги со стола. Он в ужасе посмотрел на свою жену, как бы говоря: теперь видишь, во что ты меня втянула!

«Как бы то ни было, господин президент,» самодовольно сказал Сенков,» причастность Америки к нападению может быть легко проверена, и я думаю, что эта подтвержденная история может оказаться, скажем так, разрушительной для ваших надежд на переизбрание».

«Но это вы предложили нам атаковать Домодедово», — огрызнулась Первая леди. «Вы сказали нам, что он был в бункере». Ее глаза были большими, как блюдца; ее светлые волосы почти стояли дыбом.

«Откуда, черт возьми, у меня может быть доступ к такой информации, дорогая леди?» Сказал Сенков. «Я всего лишь простой конгрессмен. У меня нет аппарата, нет контактов, чтобы получить такого рода информацию. Это совершенно секретная информация, которой делятся лишь несколько человек, близких к президенту, и уж точно не с членом оппозиционной партии.

«Теперь, могу я предложить разделить репарационные выплаты на десять частей, по десять миллиардов долларов в год в течение десяти лет. Конечно, во время пресс-конференции, что его можно назвать гуманитарной помощи для бедных людей России. Я не возражаю. И мы должны обсудить процедуры переговоров о признании вины по судебным искам, поданным против моего правительства людьми, пострадавшими от последствий … это может продолжаться еще пять лет».

«Это шантаж!» — кричала первая леди, расхаживая со своим удлинителем перед французскими дверями, ведущими в Розовый сад.

«Ты вешаешь на нас это дерьмо, Сенков, и мы предъявим такие же претензии к России за ее нападения на наших союзников по НАТО», — сказал президент, внезапно почувствовав, что у него начинается приступ язвы.

«Но, господин президент, это только справедливо», — сказал Сенков. «Конечно, Россия не использовала полномасштабное термоядерное оружие, как Соединенные Штаты предоставили Украине, и именно правительство Виталия Величко, а не мое, отдало приказ о тех ужасных нападениях на Украину и Турцию. Тем не менее, я полностью готов выплатить компенсацию пострадавшим. Мое правительство с радостью согласилось бы провести переговоры о возмещении боли и страданий жертв на Украине и в Турции, а также о компенсации за материальный ущерб — минимальный в нашем случае, поскольку боеголовки, запущенные против ваших союзников, едва ли нанесли какой — либо ущерб вообще по сравнению с одной ракетой, которую вы запустили против нас, — при условии, что Соединенные Штаты и НАТО заплатят столько же за жертв в России».

«Валентин… Господин президент,» промурлыкала первая леди,» почему вы это делаете? Почему вы вот так оборачиваетесь против нас? Ваша нация начала войну против наших союзников по НАТО. Величко мог бы начать Третью мировую войну».

«Дорогая леди, господин Президент, пожалуйста, поймите», — объяснил Сенков. «Величко был бешеным псом, но он говорил от имени многих в моей стране — таких, как я, — которые обеспокоены распадом российского государства. Коммунисты вроде Величко обанкротили нашу страну, это правда, но его идеалов придерживаются здесь многие, включая многих влиятельных представителей вооруженных сил. То, что Холодная война закончилась, Советского Союза больше нет, а мир меняется, не означает, что другие страны могут брать у моей страны все, что они хотят, и мы ничего не должны с этим делать. Россия должна снова стать могущественной.

«Я не обращаюсь против вас, друзья мои, я обращаюсь к вам. Вы уничтожили сотни квадратных миль российской земли, убили сотни тысяч граждан и отравили, возможно, половину нашей нации. Я не говорил вам делать эти вещи. Я прошу обещания отплатить России за разрушения, которые вы причинили. Если вы не желаете мириться с тем фактом, что вы позволили вашему союзнику Украине напасть на нас с применением ядерного оружия, вы должны помочь восстановить то, что вы разрушили».

Президент вскочил на ноги, телефонный шнур чуть не опрокинул на пол ведро с курицей полковника Сандерса. Он отодвинул стул и теперь расхаживал за своим столом. Его лицо было красным, опухшим, глаза горели. «Нет, это ты послушай меня, Сеньков, мой друг. Ты ничем не лучше того мудака, от которого мы только что избавились. Это не что иное, как шантаж со стороны того, кто сейчас в состоянии это сделать. Если бы мы не вмешались в НАТО, и Величко остался бы у власти, я гарантирую вам, что он заставил бы вас разгребать дерьмо в Сибири. Но вы пришли к нам. Вы сидели в этом самом офисе и предали его, а теперь предлагаете что-то столь же двуличное. Ну, знаете что? — сердито процедил президент. — вы можете идти к черту».

«Военное командование моей страны было бы очень разочаровано, услышав от вас это, господин президент», — сказал Сенков. «Вы понимаете, что моя власть над вооруженными силами непрочна. Я должен постоянно заверять их, что буду действовать, чтобы сохранить силу России. Им не понравится, что великий президент Соединенных Штатов отвернулся от них после того, как спровоцировал такое ужасное нападение».

Молодой президент был поражен как громом. Действительно ли Сенков угрожал вновь разжечь конфликт, если Америка не заплатит? Это определенно выглядело именно так. Жгучая язва в желудке вернулась, как ружейный выстрел, под стать жгучему гневу в голове. У него подкосились колени, и он откинулся на спинку стула, как будто его вдавили обратно. «Ты… ты сукин сын», — сказал он, делая глубокие вдохи, как будто плыл против течения, с которым только что столкнулся в кажущемся спокойным море, — «не смей угрожать мне».

Но первая леди, подслушивавшая разговор по своему внутреннему телефону, подняла руку к мужу, призывая его — а затем, сурово взглянув на него, приказала ему — успокоиться. «Хорошо, Валентин», — сказала первая леди. «Договорились. Я лично гарантирую вам, что возглавлю комиссию по сбору ста миллиардов долларов для «гуманитарной помощи Домодедово», и мы создадим комиссию для выплаты компенсаций всем жертвам радиоактивных осадков. Я даю вам слово».

«Вы столь же заботливы и умны, сколь и красивы, дорогая леди», — сказал Валентин Сенков. «И я гарантирую, что подробности ракетно-украинской ракетно-ядерной атаки на мою страну никогда не станут достоянием общественности. Даю вам слово. Всего наилучшего вам и вашим близким. До свидания».

И линия была разорвана.

Президент обхватил голову руками, тяжело дыша. «Что вы только что сделали?» — требовательно спросил он, глядя через Овальный кабинет на Первую леди, которая поправляла юбку перед его пресс-конференцией. «Я не могу поверить, что ты это сделал. Мы боремся за свои жизни, теряем всех этих членов экипажа и союзников, даже рискуем развязать гребаную третью мировую войну, чтобы заставить Россию прекратить боевые действия — и теперь вы только что гарантировали, что мы должны заплатить сто миллиардов долларов, чтобы все это было тихо?»

Первая леди закатила глаза. «О, перестань ныть. Возьми себя в руки и начинай готовиться к своей пресс-конференции. Я пойду в соседний кабинет, чтобы привести себя в порядок».

«Подождите минутку», — сказал президент. «Вы только что дали ему сто миллиардов долларов. Где мы их возьмем? Конгресс на это не пойдет — они ни хрена не дали Ельцину после того, как я их об этом умолял. Американский народ на это не пойдет, они хотят этого для городов, для здравоохранения, борьбы со СПИДом, для чего угодно… и наши союзники, черт возьми, точно не пойдут на это».

«Я сказала … Я позабочусь об этом», — твердо заявила Первая леди. «В конце концов, посмотрите, что предотвратила эта атака — Третью мировую войну. Разве вы не понимаете? Не имеет значения, кто запустил оружие, это была наша атака, наш план, и это только что спасло задницы правительствам всего мира. Мы получим деньги от них, даже если нам придется сломать им гребаные руки, чтобы сделать это».

«Но, дорогая, это шантаж. Сеньков шантажировал нас, теперь мы собираемся шантажировать наших союзников?»

Первая леди пожала плечами. «Это небольшая цена за то, чтобы иметь российского президента в заднем кармане», — сказала она, приглаживая волосы. «В результате этого нападения погибло много российских военных командиров и правых неокоммунистов, и мы, безусловно, можем доказать, что именно Сенков передал нам информацию. Валентин Сеньков принадлежит мне — я имею в виду, нам — теперь. Кроме того, это всего лишь деньги, дорогая. Теперь пойдемте со мной, и я приведу вас в порядок перед пресс-конференцией. Что касается того, что вы должны сказать, я думаю, лучшим выходом было бы…»

Пока она говорила, президент и первая леди направились к двери, ведущей в другие офисы Западного крыла. Агент секретной службы, который все это время находился рядом с ними, открыл им дверь, чтобы они могли выйти. Президент собирался выйти первым, но тут заметил взгляд своей жены. Он отступил назад. «После вас», — натянуто сказал он.

«Всегда». Она улыбнулась, шагая вперед.