Порядок подчинения

СОРОК ТРИ

«Поисковый радар, десять часов», — доложил Мейс. «Должно быть, аэродром Червоное». Он включил маленькую красную лампочку на карте, лежащей у него на коленях. Червоное было небольшой базой истребителей на Украине, которая была оккупирована Россией в начале конфликта. «Там показаны МиГ-29 и мобильные ЗРК. В сорока милях к западу от нас».

Дарен Мейс и Ребекка Фернесс были головными кораблями огромной армады из тринадцати самолетов, направлявшейся на юго-запад России.

Они успешно прошли места боев в долинах рек Кубань и Дон, оставаясь в горах Кавказа, когда ударные формирования устремились в Краснодар, затем оставались на высоте двухсот футов, пока не пересекли Таганрогский залив и не вернулись в Украину. Местность в Донском регионе к северу от Азовского моря была плоской и покрытой лесом, поэтому, как только они оказались вне зоны действия радаров российского самолета А-50, вращавшегося примерно в двухстах милях к западу над Украиной, было достаточно безопасно установить радар на высоте тысячи футов над местностью и немного расслабиться.

В тесном строю с ними летели три украинских истребителя МиГ-23 «Флоггер-К», по одному с каждой стороны и по одному чуть позади и выше «Фернесса» и «Мейса». Украинцы шли на невероятный риск, летя с американцами. Вампирам пришлось оставить свои электролюминесцентные полосовые огни включенными, чтобы МиГи без инфракрасных датчиков могли следить за американскими бомбардировщиками — одно облако, один вираж, или следование не по той световой полосе могло быть смертельно опасным. Дважды им приходилось выключать свет, когда они обнаруживали поблизости боевиков, но каким-то образом украинцы всегда возвращались назад. Три из восьми МиГ-23 сопровождения уже были сбиты в результате атак истребителей — один при пересечении границы Украины с Россией над Таганрогским заливом, два других в отдельных воздушных боях по маршруту их полета. Их заранее подготовленная процедура заключалась в том, чтобы МиГ-23 выходили из строя и преследовали любой истребитель, который мог преследовать атакующую группу, и хотя российские истребители так и не добрались до цели, они каждый раз теряли истребитель сопровождения.

В пяти милях позади «Фернесса» и «Мейса» шел «Тандер-два» с экипажем подполковника Хембри и подполковника Ларри Тобиаса. Они были «стрелками запаса». Их сопровождали два МиГ-23, которые, казалось, были вполне довольны тем, что летели всего в нескольких сотнях футов над землей в плохую погоду, не имея возможности увидеть что-нибудь взорванное из своих кабин.

Примерно в миле позади них находился Тычина и его ведомый, летевшие на бомбардировщиках Су-17 «Фиттер-К» в сопровождении двух МиГ-23. В отличие от МиГ-23, Су-17 смогут пройти весь путь вместе с RF-111-Миг—23 развернутся в любую минуту. В нескольких милях позади Тычины летели Джонсон и Рота из третьего «Тандера» — у них не было сопровождения «МиГов», потому что они уже были сбиты истребителями при переходе из России в Украину. У Thunder Three осталась одна ракета HARM. Фэй и Даттон из Thunder Four уже израсходовали свои противорадиолокационные ракеты AGM-88 HARM по радиолокационным точкам вдоль маршрута и совершали вероломный переход на юг через оккупированную Украину обратно в Турцию, сопровождаемые одним МиГ-23, летевшим рядом для прикрытия.

«Сократите количество до трехсот», — сказал Фернесс. Дарен протянул руку к центральной консоли и щелкнул ручкой управления плоскостью разминирования на местности в соответствии с контролем радара с 1000 до 300, и RF-111G Vampire подчинился, мягко соскользнув вниз к замерзшей земле внизу. Радиолокационная система слежения за местностью RF-111 автоматически вела бомбардировщик на высоте трехсот футов над землей, следуя контурам любой местности, кроме очень круто поднимающейся.

Когда они выровнялись, символ «S» на прицеле угрозы больше не появлялся. «Поисковый радар отключен», — сказал Мейс. «Высокогорье, десять миль, закрашено. Город справа от нас, линия электропередач пересекает рельсовую линию. В моих записях сказано, что высота может составлять четыреста девяносто футов.»

«Попробуйте пройти пятьсот футов по TFRS», — сказал Фернесс. Мейс поднял TFR до пятисот футов, и символ S и медленный предупреждающий сигнал deedle deedle deedle deedle на интерфоне вернулись, когда они поднялись выше четырехсот футов. «Нет, они могут видеть нас в четыре. Возвращаемся к трем сотням». Сигнал снова пропал на расстоянии трехсот футов от самолета.

Внезапно символ S ненадолго изменился на 12 с ромбом вокруг него, а затем снова на S.

«О, черт, у них есть SA-12», — сказал Мейс. «Они знают, что мы здесь». SA-12 была высокоэффективным мобильным зенитно-ракетным комплексом, способным сбивать низколетящие самолеты на дальности почти пятьдесят миль, частью нового поколения российских ЗРК, которые могли появляться в любом месте на маршруте удара и поражать быстро и точно.

«Дайте мне двести», — сказал Фернесс. Мейс поднял TFR до двухсот футов, самого низкого значения. Символ S на оптическом прицеле RAWS снова сменился на символ 12, а затем на приборной панели для бровей Фернесса загорелась желтая СИГНАЛЬНАЯ лампочка о РАКЕТАХ, и вокруг символа 12 на оптическом прицеле угрозы появилось перекрестие прицела. «Предупреждение о ракетном нападении, девять часов…» Она перевела дроссели на боевую мощность, развернула крылья обратно на 72 градуса, и бомбардировщик «Вампир» разогнался с 480 узлов примерно до 600 узлов — десять миль в минуту.

«Эй, МиГи ушли», — сказал Мейс. Он выключил внешние габаритные огни — снаружи больше некому было ими пользоваться. «Может быть, именно поэтому мы подняли SA-12 — эти МиГи, должно быть».

Внезапно они услышали быстрый предупредительный сигнал deedledeedlededleedle, символ 12 на RAWS начал мигать, и начала мигать красная лампочка предупреждения О ЗАПУСКЕ РАКЕТЫ.

«Запуск ракеты, в девять часов!» Мейс убедился, что все переключатели трекбрехера включены и что глушилки передают сигнал.

«Я вижу это!» Крикнула Ребекка. Вдалеке она могла видеть, как полоса света исчезает в ночном небе, за ней сразу же следует другая. «Это летит позади нас».

«Давайте, ребята», — пробормотал Мейс. «Где вы?» Как раз в этот момент на скремблированной УКВ-частоте они услышали: «Магнум. Пока-пока». Мейс быстро отключил переключатели трекбрейкеров. «Магнум» означал, что Джонсон и Рота запускали ракету HARM — характеристики ракеты могли быть испорчены слишком сильным дружественным глушением, именно поэтому Мейс отключил свои глушилки. «Прижми это, детка, прижми это…» Секундой позже символ SA-12 на прицеле угрозы исчез. «Так держать, парни».

«Отличная стрельба, ребята», — сказала Фернесс Джонсону и Роте, вернув мощность на 90 процентов и снова развернув крылья вперед на 54 градуса, чтобы сэкономить топливо — хотя она ни за что не собиралась предлагать снова подняться выше двухсот футов. Теперь их осталось всего четверо — два американских бомбардировщика, два украинских бомбардировщика — и двадцать минут оставалось до точки запуска SRAM.

Предупреждающий сигнал системы RAWS снова ожил. «У меня трипл-А в девять и десять часов», — сказал Мейс. «Это главное шоссе между Москвой и Харьковом. Должно быть, войска движутся по этой дороге. Мои трекбрейкеры все еще выключены. Двести тяжелых ударов — мы на месте».

Triple-A, относящийся к мобильному зенитно-артиллерийскому подразделению с радиолокационным наведением, называемому ZSU-23/4, или Zeus-4, имел максимальную дальность действия около двух миль — они находились по крайней мере в двадцати милях от дороги, — но те же пехотные подразделения, у которых были Zeus—4, обычно также имели мобильные ЗРК.

«Поисковый радар на одиннадцать и два часа», — доложил Мейс. «Чувак, здесь становится не по себе».

Чем ближе они подбирались к Москве, тем чаще сталкивались с радарами наблюдения — Москва была самым хорошо защищенным городом в мире.

«Мощность по-прежнему на уровне 90 процентов», — сказал Фернесс. «Я готов провести предстартовую проверку, если вы».

Как раз в этот момент символ крыла летучей мыши — перевернутая буква V — появился внизу прицела угрозы — и остался там. «Черт, мы подобрали истребитель», — выругался Мейс. «Самое время МиГам убраться восвояси». Как раз в этот момент в прицеле RAWS появились еще два крыла летучей мыши, на этот раз вверху, а затем появились еще два, справа, ближе к вершине. «Черт, вокруг нас истребители. Включаются глушилки. Включи это, Ребекка».

Когда Мейс снова нажал кнопки отключения трекера, Фернесс снова увеличил мощность до военной и развернул крылья на 72,5 градуса. Она была уверена, что больше не будет двигать дросселями или крыльями, пока они не окажутся за пределами России.

Символ ромба танцевал вокруг символов в виде крыльев летучей мыши на рейтузах, обозначая самую серьезную угрозу — истребители позади быстро приближались, в то время как те, что впереди, медленно приближались, как будто кружили над ними, готовясь спикировать для убийства. Мейс доложил: «Ребята у нас на хвосте сближаются… приближаемся к точке поворота, следующий курс ноль-два-три, безопасная высота полета тысяча футов … одна минута до разворота, у меня часы идут … У меня есть высокие башни слева от точки поворота, высотой двести двадцать и восемьсот пятьдесят футов… Линия электропередачи после того, как мы свернем».

Внезапно они получили красный сигнал ЗАПУСКА РАКЕТЫ и предупредительные огни IRT, а также жесткий, быстрый предупредительный звуковой сигнал — инфракрасная система обнаружения обнаружила вспышку воспламенения ракетного двигателя — и они могли видеть, как позади них падают вспышки-приманки, поскольку система противовоздушной обороны автоматически выбрасывает пули и сигнальные ракеты. «Запуск ракеты!» Крикнул Мейс. «Поворот направо!»

Ребекка прижала ручку управления к правому колену, развернулась на 90 градусов, потянула ручку управления до тех пор, пока их подбородки не опустились на грудь из-за перегрузок, затем ослабила давление на ручку управления и перекатилась, готовая в любой момент сделать еще один брейк, если потребуется. Радиолокационная система слежения за местностью дала сбой и попыталась поднять их, когда крен «Фернесса» превысил 40 градусов, а сигнальные огни TFR все еще горели даже после того, как судно выкатилось. «У меня возникла проблема с TFs при переходе в SCA», — сказала она. Мизинцем левой руки она нажала на подрулевый переключатель, чтобы удержать радар, отслеживающий местность, от попыток экстренного взлета, начала плавный набор высоты до безопасной для данного участка маршрута и потянулась к панели управления TFR, чтобы повторно включить переключатели режимов TFR.

Тем временем Мейс лихорадочно осматривал небо позади них в поисках каких-либо признаков запуска ракеты. Это было бы почти невозможно увидеть, но… «Там!» — крикнул он, указывая выше и левее. «Я вижу две ракеты!»

Внезапно они увидели огненный шар, вспыхнувший в небе впереди, и раздалось много радостных криков как по аварийному каналу УВЧ, так и по межпланетному каналу скремблированной ОВЧ связи.

«Что, черт возьми…? Кто это…?» спросил он.

«Это украинские МиГи», — сказала Фернесс. Она все еще меняла переключатели TFR — обе желтые контрольные лампочки отказа TFR были включены. «Они не бросили нас — черт возьми, они просто сбили российский истребитель. Вызовите следующий пункт».

Мейс настроил навигационный компьютер на следующую точку поворота, и они направились на север. «Я получил поисковые радары в одиннадцать и час дня, и крылья летучей мыши повсюду в этом проклятом месте», — сказал Мейс. «Я не знаю, кто есть кто — насколько я понимаю, сейчас все они плохие парни. Двенадцать минут до начальной точки. Я провожу предстартовую проверку». Он настроил свои переключатели сброса оружия, установив переключатель режима бомбоотвода в положение AUTO — и на этот раз оставил его там. На этот раз он не собирался ничего утаивать.

Подходя к следующей контрольной точке, он проверил смещенные точки прицеливания в своем радиолокаторе. «У меня проблема — постамент радара выглядел так, будто он разбился», — сказал он. «Должно быть, при последнем разрыве что-то заклинило. Я перенастраиваю свой радар». Он нажал на кнопку АНТЕННОГО КАРКАСА, которая должна была перевести антенну штурмового радара в прямое положение — она осталась перевернутой набок, создавая только полосу света в его радиолокационном поле. Он перевел свою систему в режим ОЖИДАНИЯ, подождал несколько секунд, затем вернулся к XMIT — никаких изменений. Он полностью отключил систему, подождал десять секунд, затем перевел ее обратно в режим ожидания — по-прежнему ничего. «Черт, блок управления боевым радаром заклинило».

«Это означает, что радар слежения за местностью тоже отключен», — сказал Фернесс. «Черт возьми, мы застряли в SCA».

Мейс переключил переключатели режима TFR в положение SIT, что дало бы им возможность видеть местность впереди только в профиль — это был единственный работающий сейчас радар, который у них был. Без СКР или атакующего радара они не могли безопасно опуститься ниже безопасной высоты разминирования. «Боже, какое время для того, чтобы система дала сбой».

Символ S в положении «Десять часов» внезапно сменился на «10», и они услышали быстрый, пронзительный сигнал предупреждения о неминуемой ракетной угрозе: «SA-10, десять часов — объект «Калуга» вышел на нас», — сказал Мейс, нажимая на кнопки выключателя, чтобы снова включить глушилки. «Повернись влево и давай достанем этого лоха». Мейс убедился, что его противорадиолокационные ракеты AGM-88C HARM включены и готовы. «Вампиры» не несли в бомбовом отсеке поддон с датчиками тактической электронной разведки — в ту ночь в бомбовом отсеке у них был совсем другой груз, — поэтому ракетам HARM пришлось самим находить, идентифицировать и обрабатывать информацию об атаке, что заняло гораздо больше времени, чем обычно.

Фернесс совершил разворот, нацелив ракету HARM на место установки ЗРК… и загорелись сигнальные огни ЗАПУСКА РАКЕТЫ.

«Запуск ракеты!» Мейс выкрикнул.

«Я вижу это, я вижу это!» Фернесс кричал. «Мякина — сейчас же!»

Мейс выбросил две связки мякины, и Фернесс резко накренился влево. На передних гусеничных пробойниках горели огни XMIT, пытаясь заглушить сигнал восходящей линии связи, направляющей ракету. Ракета SA-10 повернула направо, чтобы последовать за ними.

«Мякина!» Фернесс снова крикнул, затем бросил бомбардира в жесткий правый брейк. Мейс выбрасывал дополнительную мякину, по две связки за раз.

В ответ SA-10 накренился влево — его не заклинило. Он был зафиксирован на solid и отслеживал их всю дорогу. Ребекке пришлось развернуть крылья вперед на 54 градуса, затем на 36 градусов, чтобы не свалиться… у нее больше не было скорости полета, чтобы сделать еще один вираж и уйти от этой ракеты.

Фернесс и Мейс увидели, как над головой пролетел огромный огненный шар, а затем услышали на межпланетной частоте: «Магнум, «Гром-один», «Магнум». Держитесь, ребята». Хембри и Тобиас из Thunder Two запустили ракету HARM по объекту SA-10 прямо у себя над головами. Им пришлось повозиться еще несколько секунд.

«Вертикаль, Бекки», — крикнул Мейс. «Иди вертикально!»

Фернесс изо всех сил толкнула ручку управления вперед, снизилась на триста драгоценных футов — оставив их не более чем в ста футах между собой и самой высокой местностью в этом районе, хотя они ничего не могли видеть впереди и в любую секунду могли упасть на землю, — затем обеими руками потянула ручку управления назад. Мейс продолжал выкачивать очередную порцию мякины. Когда Фернесс подняла глаза, она увидела горящий ракетный двигатель SA-10, единственный свет, который она могла видеть, кроме звезд, вызванных ее колотящимся сердцем и напряженными мышцами.

Одновременно символ 10 на оптическом прицеле RAWS исчез, когда ракета HARM попала в зону поражения ЗРК, а ракета SA-10 самоликвидировалась менее чем в ста футах позади них.

Ударная волна от 280-фунтовой боеголовки SA-10 была подобна удару грома прямо за козырьком кабины. Прямо перед испуганными глазами Ребекки загорелась ГЛАВНАЯ СИГНАЛЬНАЯ лампа, большая и яркая. «Что у меня есть, Дарен?» крикнула она, выключая свет быстрым ударом двух пальцев.

Мейс проверил панель предупреждающих огней на нижней левой приборной панели. «Индикатор управления рулем … Загорается индикатор TFR… на левом двигателе горит индикатор нагрева масла», — сказал он. «Возможно, у нас утечка масла». Он посветил маленьким фонариком, который всегда держал прикрепленным к карману летного комбинезона, на датчики давления масла. «Небольшие колебания в левом двигателе, но он по-прежнему горит зеленым. Я думаю, мы справимся». Он проверил другие датчики. «Количество топлива в кормовом баке колеблется — возможно, мы получили попадание в кормовой бак. Индикатор предупреждения о подаче топлива. Я переключу подачу топлива в носовой бак, иначе мы окажемся на носу, когда из кормового бака вытечет вода. Генераторная панель в порядке. Давайте приготовимся к другому объекту ЗРК справа от трассы. Следите за высотой полета — сто футов на минимуме.»

Ребекка потянула рычаг назад, чтобы скорректировать высоту полета, и обнаружила, что для его перемещения требуется больше силы, чем обычно. «Рычаг уже становится тяжелым», — сказала она, набирая высоту. Она вышла из поворота с исправлением ошибки рулевого управления, затем снова включила автопилот, но через несколько секунд после его включения он снова сработал, и бомбардировщик опустил нос ниже. «Черт возьми, автопилот не выдерживает». Она выругалась, хватая штурвал и еще больше задирая нос. «Этому делу лучше держаться вместе — я не хочу уничтожить двух Вампиров за одно развертывание. Тогда они не продлят мой профсоюзный билет».

Поисковый радар в два часа внезапно переключился на индикацию «8», но они были выстроены в линию и готовы к этому.

«Я слежу за радаром «Наземной роли»», — сказал Мейс. «Обработка … включена. Готов к запуску… сейчас». Секундой позже они выпустили свою первую ракету «ХАРМ» по месту установки ракеты… и ничего не произошло. Индикация 8 на RAWS исчезла только для того, чтобы снова появиться через несколько секунд после того, как ракета должна была попасть.

«Второй, ты можешь достать для нас этого молокососа?» Ребекка связалась по скремблированному УКВ-каналу.

«Мы поняли, ведущий», — ответил Хембри. «Магнум…» Но как только он произнес это слово, они получили предупреждение О ЗАПУСКЕ РАКЕТ и увидели, как четыре ракеты взмыли в небо и по дуге направились к ним. «Запуск ракеты!» — услышали они крик Хембри по радио. «Я иду направо, ведущий».

Ребекка включила форсаж и развернула крылья обратно на 54 градуса. «Мякина!» — крикнула она и резко накренилась влево — она пыталась вырваться, но у нее не хватило сил потянуть ручку управления на себя из-за тяжелых носовых нагрузок, пока Мейс не взялся за ручку управления вместе с ней, потянув левой рукой, а правой выбрасывая мякину. Их прорыв был лишь наполовину эффективнее прорыва на полную мощность, но у них быстро закончилась воздушная скорость, и им пришлось остановиться. Их воздушная скорость снизилась до половины нормальной, и ничто другое, кроме 24-градусной стреловидности крыла, не могло поддерживать угол атаки в нормальном диапазоне. Фернесс вернул дроссели на военную мощность, и с развернутыми на 24 градуса крыльями они могли развивать скорость 350 узлов и шесть альфа — скоростей — медленных и вялых, но все еще летящих.

«Я нигде не вижу ракет» Затем, далеко справа за правым крылом, он увидел, как пылающая полоса огня вонзилась в землю и взорвалась, осветив заснеженную землю на многие мили во всех направлениях. «Боже, в кого-то попали!» — закричал Мейс. «Гром-два, ты меня слышишь? Гром-два…?» Последовала долгая, ужасающая пауза — ответа не последовало. «Гром-два, ответьте!»

«Я вас понял, ведущий», — ответил Хембри. «Это был один из украинцев. Тандер Десять, вы меня слышите? Прием».

«Да, я вас слышу», — ответил по рации Павел Тычина, пилотировавший ведущий Су-17. «Это был мой ведомый. Я не видел приближающихся ракет, пока они не поразили его».

«Входим по IP-адресу», — торжественно доложил Мейс. «Прибываем в точку запуска ракеты через четыре минуты».

«Ладно, Второй, у нас проблема с передним CG, и мы едва поддерживаем скорость в три пятьдесят. Дик, ты хочешь оказать честь? Ты получил лидерство. У меня остался один РАНЕНЫЙ. Я прикрою твою задницу.»

«Я получил преимущество», — ответил Хембри. Несколько мгновений спустя Хембри сказал по каналу: «Проверка ограждения, полет «Гром». Вооружайте их, лидерство горячее».

«Боже, вот оно», — пробормотал Фернесс. Она убедилась, что рукава ее летного комбинезона были закатаны, молнии застегнуты, шлем и кислородная маска натянуты как можно плотнее, а плечевые ремни безопасности натянуты как можно туже. Мейс сделал то же самое, затем проверил Ребекку. Затем они задернули шторки от слепоты и экраны фонарей, включили все внутреннее освещение на полную мощность и перевели систему повышения давления в кабине в БОЕВОЙ режим. Она надела свои очки PLZT (поляризованные свинцово-циркониево-титанатные) для защиты от слепоты на шлем и активировала их. «Я готова, Дарен», — сказала она. Она посмотрела на своего партнера после того, как он опустил очки на место. «Боже мой, ты выглядишь как Муха».

«У меня такое чувство, что это d & # 233; j & # 224; vu начинается снова», — ответил он. Он проверил оптический прицел RAWS. «Поисковые радары в час дня, Ребекка — это Москва. Две минуты до точки запуска».

«Я думаю, мы, должно быть, сумасшедшие, Дарен», — сказала Ребекка. «Я имею в виду, я с трудом могу думать … Я с трудом дышу. Как кто-то может это сделать? Как кто-то может запустить ядерное оружие?»

«Часть гребаной работы. Приближается SA-10», — сказал Мейс. «Дайте мне 10 градусов влево, и мы нанесем наш последний УДАР».

Фернесс совершил разворот, ракета обработала и вычислила свою цель, и они пустили ее в полет. Запуск и уничтожение объекта ЗРК SA-10 были разочаровывающими, почти скучными. «Две недели назад идея о нанесении такого большого вреда была бы ошеломляющей», — сказала она. «Сейчас мне кажется, что я просто выстрелила шариком по сравнению с тем, что мы собираемся сделать».

«SA-10 выведен из строя», — доложил Мейс. «Одна минута до точки запуска. Ракеты заряжены и готовы».

Ребекка переключилась на межпланетный канал. «Счастливого пути, Гром», — передала она по рации.

«И тебе того же, Гром», — ответил Хембри. «Конец связи».

«Тридцать секунд. Предстартовая проверка завершена, двери в РУЧНОМ режиме, выровняйте рулевые тяги, Бекки». «Вампир» слегка накренился вправо, затем выровнялся. «Двадцать секунд…»

«Ракета вылетела, «Гром-один», — услышали они голос Хембри. Первая ракета была на пути к своей цели — она поразит ее примерно за полминуты до их собственной.

«Не удается окончательно исправить точку запуска радара … Я надеюсь, что система достаточно хорошо работает с GPS», — сказал Мейс, в его голосе все еще звучали резкие, решительные нотки. «Поисковый радар, двенадцать часов… это Домоведо. Они пытаются засечь ракету Дика Хембри. У них есть система SA-17, но будет слишком поздно "

«Дарен!»

«Все будет в порядке, Ребекка. Давай сделаем это и покончим с этим». Он щелкнул выключателем, чтобы ОТКРЫТЬ бомболюк. «Десять секунд… двери открываются…»

Ребекка изо всех сил вцепилась в ручку управления и сбросила газ, ожидая удара гнева Божьего. Что-то должно произойти, подумала она. Она была уверена в этом. Ни одно высшее существо не собиралось позволять какому-либо человеку высвобождать такую разрушительную силу.

«Запускай ракету, Ребекка», — сказал Мейс, нажимая на кнопку с маринадом и заводя секундомер. Она почувствовала, как трехтысячефунтовая ракета покидает бомбоотсек, и внезапно ее ручка управления стала легче, и управление вернулось. «Поворот налево, курс два-пять-девять, давайте убираться отсюда к чертовой матери». Ребекка развернула крылья обратно на 72,5 градуса, разворачивая бомбардировщик «Вампир» и ускоряясь прочь от Домодедово. «Время полета ракеты — тридцать секунд, столкновение через тридцать секунд». Их скорость медленно увеличивалась, но к моменту попадания ракет они должны были находиться более чем в сорока милях от цели.

«Приближаемся к ракете-один удар… сейчас». Ребекка слышала громкий рев в ушах — ее сердце стучало по барабанным перепонкам, как отбойный молоток. Дарен взглянул в свой радар и повернул переключатель. «У меня есть видео с ракеты AS-13», — сказал он. Он взялся за ручку слежения и несколько раз дернул ее вправо. «Кажется, я вижу аэродром Малино — я попытаюсь установить эту штуку там». Аэродром Малино был небольшой базой истребителей за пределами Домодедово. «Эй, эти украинские ракеты работают довольно хорошо».

Ребекка покачала головой, удивляясь, как он мог быть таким легкомысленным в такое время. Непосредственно перед запуском был отозван приказ о применении ядерного оружия. Казалось, что президент политически целесообразным образом изменил свое мнение. Или это сделала Стальная магнолия. В любом случае, ядерное оружие все равно собиралось взорваться … просто президент решил, и украинцы согласились, что грязное дело сделают украинцы. Именно поэтому она и Мейс теперь носили украинское оружие, а украинцы — американское ядерное оружие. «Дарен, как ты можешь шутить о чем — то подобном, когда ты знаешь, что вот-вот… произойдет?»

Мейс проигнорировал ее. «Столкновение», — сказал он. «Прямое попадание в здание терминала. Должно быть много фрагментов, которые нужно найти». Он отключил видеосистему атаки, сел прямо и туго затянул плечевой ремень безопасности. «Хорошо, отвечаю на твой вопрос: ты должен шутить по поводу чего-то подобного. Ты слишком много думаешь об этом, что ж, тогда у тебя действительно есть сомнения. Но, Ребекка, в любом случае, вся эта миссия — шутка. Предоставь президенту снова раскисать. Позволить украинцам сражаться за нас — значит сделать нас посмешищем для всего мира. Но это то, чего хочет наш любимый главнокомандующий… или, во всяком случае, его жена. На самом деле, это довольно хитрый политический ход: президент собирается вырубить Величко и в то же время прикрыть его задницу. Никто не может сказать, что мы применили ядерное оружие, что намного приятнее для его либерального электората, чем сделать это на самом деле. Боже, бьюсь об заклад, Эйерс был готов пускать пули. Они лишили его шанса сыграть Джона Уэйна».

Фернесс вздохнул. «Что ж, как бы мне ни нравились Павел и украинцы, я, честно говоря, рад, что они их поджаривают. В конце концов, это его родина и его борьба. С таким же успехом у него мог бы быть шанс покончить с этим».

Система работала идеально, считал Павел Тычина. Модуль электронного интерфейса AN / AQQ-901, установленный на левом пилоне его фюзеляжа, за последние несколько минут получил несколько обновлений со спутника GPS и обновил свое окончательное местоположение. Доплеровские скорости радара сравнивались благоприятно — система была отлаженной.

Тычине не нужно было обращаться к контрольному списку — коммутаторы были настроены для него, компьютеры находились в ведении. Коды разблокировки и подготовки к вооружению были введены для него полковником Мейсом перед взлетом — даже несмотря на то, что теперь они были союзниками, ни один американец не собирался предоставлять иностранным офицерам какой-либо доступ к секретным кодам и процедурам постановки на вооружение. Это было к лучшему. Пилоты должны быть пилотами, а не слесарями.

Они пробились сквозь лучшую оборону России и пожертвовали многими хорошими пилотами и самолетами ради этого момента. Война прошла полный круг. Подобно мифическому Фениксу из его прозвища, его жизнь началась в пожарах радиационного топлива на авиабазе Львов, и она должна была закончиться снова в тех же ядерных пожарах, на этот раз над столицей его врага. Его глаза отыскали контрольный индикатор — и как только он сосредоточился на нем, он увидел, что индикатор ПИТАНИЯ РАКЕТЫ начал мигать, когда ударная ракета малой дальности AGM-131, которую он нес на правом пилоне фюзеляжа, получила окончательный сброс навигационных данных из модуля AQQ-901, выполнила полную самопроверку, взяла пробу воздуха снаружи бомбардировщика Sukhoi-17, быстро проверила свои короткие поверхности управления, решила, что готова к запуску, затем отделилась от фюзеляжа.

Три секунды спустя двигатель первой ступени ракеты воспламенился, и ракета взмыла в небо на длинном языке пламени.

Вид этой ракеты, поднимающейся в небо в направлении Домодедово, вызвал у него улыбку. Подумать только, что американцы, а не украинцы, изначально планировали выполнить эту ужасную задачу! Американцы просто не имели ни малейшего представления о том, каково это — когда на их родину вторгаются, их людей убивают тысячами, весь их образ жизни вырван у них далеко за пределы их контроля. Америку возненавидели бы, если бы она совершила это нападение. Украина действовала в целях самообороны — у нее было моральное и юридическое право предпринять любое мягкое нападение, чтобы защитить свою родину.

Павел знал, что в его плане полета говорилось повернуть на запад и попытаться подлететь как можно ближе к белорусской границе, прежде чем погаснуть — у него не хватало бензина, чтобы вылететь из России, не говоря уже о возвращении в Украину, — но он держал нос самолета направленным на яркие огни Москвы и даже начал небольшой набор высоты, чтобы лучше видеть. Он знал, что должен был надеть очки от слепоты и закрыть кабину пилотов, но это лишило бы его лучшего места в зале.

Пришло время записать его последнюю волю и завещание, позволить себе несколько секунд риторики — он заслужил это, успешно выполнив эту страшную задачу. Он настроил свою основную рацию на 243.0, международный канал экстренной связи, включил микрофон и сказал по-русски: «Доброе утро, Россия. Это полковник авиации ПВО Павел Григорьевич Тычина, Военно-воздушные силы Республики Украина. Я в здравом уме и теле, действую по приказу Президента Украинской Республики и Парламента.

«Я только что запустил ракету RKV-500B по аэропорту Домодедово, где, как я понимаю, скрывается мясник Виталий Величко. Я желаю ему скорейшего путешествия в ад». Он надеялся, что ложь о ракете, называя ее российской крылатой ракетой, а не американской AGM-131, ни у кого не оставит сомнений в том, что атака была начата Украиной, а не Америкой — по крайней мере, он хотел получить полную оценку за этот поступок.

«Этот удар нанесен в отместку за моего любимого жениха Миколу Корнейчука, который был убит подобным оружием, выпущенным российским бомбардировщиком «Туполев-22» несколько дней назад во время нападения на Украину, и за другие ядерные бомбардировки Украины, в результате которых тысячи людей погибли или получили увечья. Это делается от моего имени, моей страны и доброго народа Турецкой Республики, который протянул мне руку дружбы. Я надеюсь, что это действие положит конец конфликту между Россией и союзниками по НАТО. Если это произойдет, я желаю вам всем мира. Если этого не произойдет, я очень скоро увижу вас всех в аду. Я надеюсь».

Он не смог закончить предложение, потому что ослепительная вспышка чистого белого света стерла все звуки, все чувства в его теле. Он не чувствовал боли, не слышал звуков двигателя. Он скучал по знакомому грохоту старого самолета Sukhoi-17 у себя под ногами, но знал, что хорошо выполнил свою задачу.

Полковник Павел Тычина находился в двадцати милях от аэропорта Домодедово, эпицентра падения двадцатикилотонной ракеты AGM-131 SRAM-B, когда она снизилась и взорвалась точно на высоте пяти тысяч футов над землей. Огненный шар был пяти миль в диаметре, полностью окутал аэропорт и испарил все, к чему прикасался, включая весь двадцатиэтажный командный пункт и бункер высшего руководства, расположенный под сорока футами бетона под аэропортом, и выбросил миллионы тонн обломков на сто тысяч футов в воздух с силой десяти вулканов.

Виталий Величко превратился в перегретый газ за миллионную долю секунды, когда совещался со своими военными командирами, сидя за столом на шестом этаже бункера, попивая водку и планируя вторжения российских войск в Румынию, Турцию, Грузию, Казахстан и на Аляску.

Павел Тычина не попал в огненный шар, но избыточное давление от взрыва сбросило его Су-17 с неба, как теннисный мяч, попавший сверху. Только Бог мог видеть улыбку на его лице, когда он рухнул на замерзшую русскую землю.