Порядок подчинения

ДВАДЦАТЬ ДВА

Вскоре на трассе дозаправки в воздухе остались только Фернесс и Келли. Ноль-пять и Ноль-шесть должны были задержаться еще на несколько минут, поэтому Фернесс и Келли нанесли удар по танкеру еще раз, прежде чем танкер должен был улететь, и они покинули трассу дозаправки в воздухе и направились к радионавигационной станции Montpelier, запросили и получили блок безопасной высоты и настроили схему орбиты для ожидания.

Фернесс проверил, чем занимается Фогельман, теперь, когда все достаточно успокоилось, чтобы они могли передохнуть и заняться делом. У него была страница навигационных данных на левом MFD и страница текущего местоположения на правом MFD. Он долго оставался у радиолокатора, нажимая на ручку радиолокационного слежения за возвратом радара и тихо бормоча что-то себе под нос. Когда она проверяла FIXMAG отсчет слева многофункциональный дисплей, он читал 12600 футов — более двух морских миль разницу между тем, где система подумал, что это и где Фогельман пытался сказать его, где он был. «Как выглядит твоя система, Марк?» Спросила Ребекка.

«Дерьмово», — ответил он.

«У вас там большая загрузка буфера», — предположила она, имея в виду большое сообщение в FIXMAG. «Что вы пытаетесь исправить — Брукфилдский путепровод?» Точки привязки радара рядом с радионавигационной станцией Montpelier были хорошо известны всем членам экипажа «Платтсбург», а эстакада была удобной в использовании — ее было очень легко идентифицировать и прицелиться. Но в двадцати милях к югу от столицы штата Вермонт шоссе пересекали два путепровода — и их разделяло ровно две мили. Если бы он был не на той, а система была исправна, это было бы причиной, по которой FIXMAG показывал двенадцать тысяч футов. Если он был на правильном пути, это означало, что инерциальная навигационная система была отключена на две мили — достаточно плохо, так что, возможно, было бы лучше просто начать все сначала и повторно инициализировать. «Убедитесь, что вы выбрали правильный переход».

«Я правильно понял, пилот», — отрезал Фогельман. «Перестань надоедать мне». Он перевел переключатель PRES POS CORR в положение IN, еще несколько раз подергал ручку слежения, чтобы уточнить расположение перекрестия — Ребекка заметила, что он не пытался выбрать другую смещенную точку прицеливания, чтобы проверить расположение перекрестия, которое сказало бы ему, находится ли он на правильной точке прицеливания или нет, — затем нажал кнопку ENT FIX option-select на левом MFD.

Примерно через двадцать секунд на экране правого МФД Ребекки вспыхнуло сообщение следующего содержания: СБОЙ по ПРИЧИНАМ PP. INS отклонила исправление из-за несоответствия между тем, где, по ее мнению, оно находилось, и тем, где, по мнению Фогельмана, оно находилось. Сама INS считала, что выполняет навигацию точно. За три года полетов RF-111G с двумя системами INS, и особенно после установки спутниковой навигационной системы GPS, Фернесс ни разу не видел, чтобы система исправляла ошибки, которые не были бы вызваны ошибкой оператора. «Я думаю, вы выбрали не то»

«Все пошло насмарку», — пожаловался Фогельман. «Я вставлю это исправление, и если оно выплюнет его, я повторю инициализацию».

«Но тебе не кажется».

Но Фогельман не собирался ждать. Он выбрал RDR PP на своем правом MFD, чтобы изменить метод исправления, затем ввел OVR WHL — он собирался «замять» исправление или сказать INS, чтобы они признали его расположение перекрестия как идеальное, несмотря ни на что. Он еще раз навел прицел и принял решение.

Попрощайся с этим INS, подумал Фернесс. Исправление OVR WHL, или переопределение Wholevalue, обновило текущее положение системы, но не обновило системные скорости. Теперь текущее положение INS было отклонено по меньшей мере на две мили, и скорости INS, которые, очевидно, были плохими до исправления, были такими же плохими и сейчас, и, вероятно, будут ухудшаться. Она никогда не видела, чтобы кто-то исправлял переопределение, кроме как в симуляторе, главным образом потому, что INS всегда была очень хорошей. Ожидай, что этот щенок перевернется в любую минуту, мрачно подумала она. На левом многофункциональном дисплее она увидела, что у Фогельмана были выбраны практически все возможные датчики — оба блока INS, доплеровский, TAS (вычислитель истинной воздушной скорости) и спутниковая навигация GPS. Все данные от этих датчиков поступали бы в INS номер один через компьютеры, и в конечном итоге INS номер один обнаружил бы, что вышел на обед — тогда бы он «убил» себя или отключился от сети. Это произошло бы примерно через …

«Гром Ноль-Один, это контроль, как вы слышите?»

Фернесс включила микрофон. «Громко и четко. Продолжайте».

«Гром Ноль-Один»… Последовало несколько секунд колебания; затем: «Гром Ноль-Один и Ноль-Четыре, нам нужно, чтобы вы вылетели в пункт назначения номер два-восемь-девять и задержались там, повторяю, два-восемь-девять. Вы отмените IFR, включите режим ожидания и проследуете к месту назначения. Дополнительные инструкции будут даны позже через AFSATCOM. Попытайтесь связаться с Thunder Ноль-Два и Ноль-Три на частотах командного пункта или RBS и попросите их присоединиться к вам в пункте назначения два-восемь-девять.» AFSATCOM, или Система спутниковой связи ВВС, представляла собой защищенную глобальную коммуникационную сеть которые передавали закодированные сообщения через спутник из Пентагона, штаба командования воздушным боем в Вирджинии, штаба Стратегического командования в Небраске или любого командного пункта боевой части непосредственно тактической авиации. В 1980-х годах, когда FB-111A объявлял ядерную тревогу, AFSATCOM был основным методом, с помощью которого экипажи самолетов получали свои страшные сообщения «о начале войны». Когда Стратегическое авиационное командование было упразднено и FB-111 стал F-111G в новом воздушном боевом командовании, AFSATCOM больше не использовался. Система все еще работала, и экипажи все еще тренировались с ней, но в последнее время ее использовали для передачи рутинных данных о дальности бомбометания и сообщений о техническом обслуживании с самолетов на местные командные пункты.

Не дожидаясь Фогельмана, Фернесс вызвала номер пункта назначения на левом многофункциональном дисплее и проверила его координаты на своей карте. Цифровой вычислительный комплекс RF-111G содержал 350 наборов координат, называемых точками данных или пунктами назначения, которые могли быть точкой поворота, целью или точкой прицеливания со смещением радара. В большинстве местных учебных миссий использовались только первые двести точек данных; остальные точки данных никогда не использовались, за исключением необычных учебных миссий, таких как длительные полеты по пересеченной местности, учения «КРАСНЫЙ ФЛАГ» в Неваде или специальные испытательные полеты.

К ее удивлению, координат не было на ее карте, и ей пришлось взять стандартную гражданскую аэронавигационную карту, чтобы найти нужное место — оно находилось в нескольких сотнях миль к востоку, примерно в ста милях над Атлантическим океаном, в пункте ввода ПВО под названием ФРИЗ. Много раз самолеты RF-111G выполняли морские ударные и разведывательные миссии над океаном или озером Онтарио для отработки процедур фотосъемки над водой или процедур нанесения удара противокорабельными ракетами AGM-84 Harpoon. Упомянутый ими контрольно-пропускной пункт находился в середине большой зоны предупреждения о надводном положении между Кеннебанкпортом и Брансуиком, штат Мэн. При повторном входе в воздушное пространство США самолеты должны были входить в определенное место в нужное время для целей точной идентификации, в противном случае истребители-перехватчики могли быть задействованы для визуальной идентификации «нарушителя».

Это должно было быть частью учений — на протяжении многих лет они проводили множество учений по противовоздушной обороне, снижаясь на сверхзвуке над океаном и позволяя истребителям F-16 из Берлингтона или Массачусетса пытаться их найти. Но почему они должны были отправиться туда, особенно с боевым оружием (хотя и всего лишь десятифунтовым BDU-48 «пивная банка») на борту Ноль-Четыре? Они должны были сбросить оружие в море? Если да, то почему они просто не сказали им сделать это?

«Контроль, Ноль-Один, приготовьтесь к проверке подлинности». Обращаясь к Фогельману, Фернесс сказал: «Марк, достань документы для расшифровки и проверь это сообщение».

«Что?» — озадаченно спросил он.

«Командный пункт хочет, чтобы мы полетели над океаном», — сказала она ему, объясняя все это так, как будто он ничего этого не слышал. «Я хочу подтвердить подлинность их инструкций».

«Господи Иисусе…» Пробормотал Фогельман, снимая поясной и плечевой ремень, чтобы полностью развернуться на своем сиденье. Секретные документы для расшифровки находились в маленькой холщовой сумке для переноски, которую он засунул в выдвижное ведро для ланча за сиденьем. Нужно было быть акробатом, чтобы дотянуться до нее. В сумке было достаточно документов для расшифровки, чтобы хватило до конца месяца, включая документы для разблокировки ядерного оружия.

Когда он, наконец, забрал сумку, то бросил ее на колени Фернессу, пока сам пристегивался. Она открыла книгу кодирования / декодирования на странице соответствующего дня, выбрала два символа и нашла нужный символ ответа. «Контроль, Гром Ноль-Один, подтвердите подлинность браво-джульетт».

«Thunder control подтверждает подлинность yankee». Это был правильный ответ.

«Срань господня», — пробормотал Фернесс по интерфону. «Если это какой-то тест, я его не понимаю. Они только что приказали нам выйти на орбиту по ПВП над Атлантическим океаном. Мы должны попытаться вызвать Ноль-Два и Ноль-Три, пока они находятся на маршруте низкого уровня, и заставить их присоединиться к нам.»

«Я предполагаю, что наше задание на низком уровне отменено», — сказал Фогельман. «Возможно, они собираются передать нам какую-то разведывательную информацию о морской цели. Это было бы круто — получать информацию о целях из штаба через AFSATCOM, пока идет «война». Практически в режиме реального времени».

Это объяснение было таким же хорошим, как и любое другое, и Ребекка приняла его. «Бостонский центр, рейс «Тандер Ноль-Один» из двух хотел бы отменить IFR на это время».

Микрофон диспетчера открылся, последовало короткое неуверенное молчание; затем: «Вас понял, рейс ноль-один. Вы можете принять «МАРСУ» в это время?» MARSA расшифровывалась как «Военные принимают на себя ответственность за разделение воздушных судов», и это юридически разрешало военным самолетам летать в непосредственной близости друг от друга.

«Гром Ноль-Один принимает МАРСУ вместе с Ноль-Двумя».

«Понял», — сказал диспетчер, в его голосе все еще звучали озадаченные нотки. «Я не знаю, в чем дело, но вы, военные, повсюду отключаете экраны. «Сквок 1200», поддерживайте полусферические высоты ПВП, следите за охраной, изменение частоты одобрено, хорошего дня.»

«Ноль-Один всех копирует, хорошего дня». Фогельман установил значение 1200 в окне IFF Mode 3, которое позволяло авиадиспетчерам отслеживать бомбардировщики и поддерживать отрыв от других самолетов, но они не находились под контролем радаров. До конца дня все было по принципу «смотри и избегай». Ребекка снизилась до 17 500 футов, что является надлежащей высотой для самолета по правилам визуального полета, направляющегося на восток. «Хорошо, они хотят, чтобы мы использовали спутниковую связь для дальнейших сообщений,» сказала она Фогельману,» так что вы можете настроить резервную радиостанцию на спутниковую связь, а я оставлю основную радиостанцию на частоте командного пункта. Я…» Только тогда она заметила, что показания текущего местоположения и всех полетных данных снова обнулились. «Похоже, ваши INS только что перевернулись».

«Черт возьми», — пробормотал Фогельман. «Просто мне повезло. Я нарисовал кусок дерьма В свой первый день адской недели». У Фернесса не хватило духу сказать ему, что, вероятно, его системное руководство облажалось. Оба устройства INS, казалось, отключились, поэтому он отключил их оба, выбрал спутниковую навигационную систему для автопилота и системы определения местоположения и скорости, переключил INS2 в режим ОРИЕНТАЦИИ, затем включил INS1 и начал выравнивание в полете. INS будет использовать текущее положение глобальной системы позиционирования, скорость и высоту, чтобы начать грубое выравнивание. Для обслуживания навигационной системы потребовалось бы в два раза больше усилий, и она, возможно, никогда не заработает полностью. Фогельману еще многое предстояло узнать о навигационной системе — она работала лучше, если бы было добавлено всего несколько качественных исправлений радара и сравнений с GPS, а не множество плохих или посредственных исправлений радара.

Общая почтовая частота загудела несколько минут спустя, когда два бомбардировщика пролетели над базой — Ребекка попыталась связаться с ними, но получила только торопливое сообщение «Управление «Тандер», в данный момент не в состоянии, отключено», когда она запросила обновленную информацию о времени их приземления или проверить, связывались ли они с Ноль-Двумя и Ноль-Тремя на бреющем полете. «Это странно … Я предполагаю, что упражнение, должно быть, накаляется», — сказала она по интерфону. «Держу пари, это какой-то масштабный тест на готовность или что-то в этом роде. Поздний взлет и две отмены, чтобы запустить процесс, не помогли.»

«В любом случае, эти упражнения — пустая трата времени». Фогельман вздохнул. Он усердно работал над навигационной системой, внося исправления примерно каждые десять минут — слишком много, по ее мнению. «Мы слишком много тренируемся и не тратим столько времени на полеты и сбрасывание настоящих бомб. Если бы они проводили только два мобилизационных учения в год и тратили сэкономленные деньги на боевые бомбы и время полета, мы бы извлекли больше пользы из этих резервных недель. По крайней мере, мне так кажется».

«Возможно, вы правы,» согласился Фернесс, — но мобильность — это то, что мы делаем. Это наша миссия».

«Брось, Фернесс», — сказал Фогельман. «Все говорят о мобильности, но как ты думаешь, они когда-нибудь развернут RF-111? Им потребуется половина имеющегося в инвентаре воздушного транспорта — чтобы перевезти наше вспомогательное оборудование — и это без учета прицепов photointel. Конечно, мы могли бы развернуться в Англии, на старых базах F-111 в Лейкенхите или Аппер-Хейфорде, или на Гуаме, но нигде больше. Мы играем в цифры, вот и все. Мы сохраняем F-111 в инвентаре только для того, чтобы показать, что мы не успокаиваемся на национальной или глобальной обороне. Бомбардировщики F-15E, B-1, B-2, B-52 или крылатые ракеты корабельного базирования — этим ребятам достается вся слава. Мы просто играем мобильность.»

«Ну, что ж, у Фогмана действительно есть мнение по вопросам национальной обороны,» упрекнул его Фернесс,» даже если оно продиктовано ленью и полным безразличием. Вы действительно об этом немного подумали, не так ли?»

«Все, о чем я забочусь, — сказал Фогельман, не обратив внимания ни на комплимент Фернесс, ни на ее двусмысленный выпад, — это выполнять свою работу и не опускать задницу на землю. Знаешь, в чем твоя проблема?»

«Я не могу дождаться, чтобы услышать».

«У тебя романтические представления о полетах и этой работе», — сказал Фогельман. «Ты бы пожертвовал своим бизнесом, своей личной жизнью, всеми реальными вещами в своей жизни ради Резервистов. Как вы думаете, их волнует ваша жертва? Резервы будут забирать до тех пор, пока у вас ничего не останется — ни карьеры, ни работы, ни будущего. Затем, как только вы достигнете дна, они уволят вас, как это было в 92-м. Вы думаете, они позволят любой женщине-летчице запаса в звании полковника дожить до пенсии? Они надерут вам задницу или сделают вашу жизнь такой невыносимой, что вы уволитесь до того, как наберете все свои пенсионные баллы. Тем временем вы потеряли свой чартерный бизнес и коммерческую лицензию, вы стали старше и остались без работы. Большое вам спасибо, резервисты ВВС. Я не циничен, просто реалистичен».

Фернесс признала, что он был прав — на ум пришел крутой чувак в баре прошлой ночью, очевидно, военный и работающий по ночам подсобником, чтобы свести концы с концами, — но она не сказала этого Фогельману. «Решение этой проблемы, Марк, — решила она, — состоит в том, чтобы усерднее работать на обеих работах. Я могу заставить «Либерти Эйр» работать, и я могу довести ее до 0–6 в резерве».

«Как скажешь». Фогельман хмыкнул. «Просто вспомни, кто сказал тебе первым. У вас есть, возможно, еще пять лет в летной игре, прежде чем они отправят вас на пастбище — и это при условии, что они все еще допустят женщин к участию в боевых действиях после пятилетнего периода оценки, который заканчивается в 98"м. Вы могли бы дослужиться до полковника легкой авиации и даже стать оперативным офицером, но поступить в военно-воздушное училище и стать командиром эскадрильи через пять лет? Я так не думаю. Все хорошие места достаются тем, кто целует задницы на действительной службе. И тебе нужно получить командную должность в тактическом подразделении, прежде чем тебя сделают полноценной птицей. Мне неприятно это говорить, но ты облажался, когда согласился на назначение в Резерв. Было бы лучше, если бы вы просто сосредоточились на том, чтобы сделать Liberty Air региональной, а не тратили половину своего времени на полеты на этих гребаных самолетах. Разве это не имеет смысла?»

Прежде чем она успела ответить, активность на главном радиоприемнике прервала их разговор, и он снова уткнулся в радар. Но она должна была отдать должное Фогельману — он был умнее, чем когда-либо показывал. Если бы ей предложили выбор: строить свою военную карьеру или превратить Liberty Air в регионального перевозчика, что бы она выбрала?

Liberty Air, конечно. На самом деле, другого выбора не было. Она и так была на пределе сил, отбывая четырнадцать дней дежурства в резерве в месяц — что она будет делать, когда придет время выдвигаться на должность командира эскадрильи? Провести дополнительную неделю без оплаты, работая на базе? Поступить на полный рабочий день в военно-воздушный колледж по месту жительства — на шесть месяцев? Это наверняка убило бы Liberty Air Service. Даже Эд Колдуэлл, который был самым близким к постоянному парню человеком из всех, что у нее были за последние годы, хотел, чтобы она сделала выбор и остепенилась с ним.

Конечно, было что сказать о том, что она одна из немногих лучших женщин-солдат в стране, даже немного знаменитость. И ничто не сравнится с полетом на бомбардировщике RF-111G Vampire. Это была эротическая мечта авиатора. Но каким бы раздражающим и раздражающим ни был Фогельман, его замечания были теми, которые она пыталась выкинуть из головы в прошлом. Но она знала, что он называет вещи своими именами. Она потратила много времени на службу в армии, и Liberty Air предоставила ей шанс наконец-то построить свою жизнь. Определенная безопасность. Некоторое признание и уважение за пределами вооруженных сил. Но этого нельзя было сделать, если бы она также собиралась попытаться подняться по служебной лестнице военного резерва. Она попыталась выбросить эти мысли из головы… пока. Но скоро, очень скоро Ребекка поняла, что ей придется серьезно взвесить направление, в котором она хочет, чтобы развивалась ее жизнь… и свою приверженность Резервам.

Потребовалось около часа, чтобы достичь указанных координат, и еще час, чтобы связаться с Johnson и Norton и попросить их присоединиться к ним в зоне ограниченного доступа над водой. По пути к месту назначения они получили последние сводки погоды из Центра управления воздушным движением Boston Air Route. Их ближайший запасной аэродром, военно-морская авиабаза Брансуик в штате Мэн, подвергался небольшому снежному дождю, и примерно через четыре часа сам Платтсбург тоже мог оказаться под снегом. Их последняя подходящая альтернативная база, военно-воздушная база Пиз в Нью-Гэмпшире, вероятно, будет уничтожена примерно через шесть часов.

К тому времени, когда они достигли пойнт ФРИЗ, они находились вне зоны действия радиосвязи как военных, так и гражданских станций. Что еще хуже, все устройства спутниковой связи AFSATCOM в ячейке из четырех кораблей, похоже, не работали — устройства функционировали, и сообщения, казалось, отправлялись на спутник, но никаких сообщений не поступало. Это означало отсутствие координации в отношении места посадки и дозаправки в воздухе. Когда они попробовали использовать высокочастотную (КВ) радиостанцию, они не услышали абсолютно ничего, кроме помех. «Что-нибудь в сводках погоды об активности солнечных пятен?» Фернесс спросил Фогельмана.

«А?»

«Солнечные пятна», — сказала Ребекка. «Они уничтожают высокочастотные сообщения, электризуя ионосферу, так что радиоволны не могут отражаться».

«Я не слышала, чтобы нам что-нибудь рассказывали о солнечных пятнах», — сказала Фогельман. Ей было интересно, слушал ли он когда-нибудь сводки погоды. Фернесс отправил остальных членов экипажа на свободный маршрут, установил максимальную скорость полета для экономии топлива и настроил систему мониторинга по УВЧ, AFSATCOM и КВ-радиостанциям для получения любых инструкций от кого бы то ни было.

Сразу же она почувствовала себя все более и более неуютно из-за этой установки. Проблемой номер один была погода. Всего через несколько минут Фернесс обнаружила, что ей приходится подтягивать других членов экипажа все ближе и ближе, почти до кончиков пальцев, чтобы они могли поддерживать визуальный контакт друг с другом. Это сразу же сказалось на летных навыках Полы Нортон — она была довольно хорошей пилотом, но долгие минуты в строю на кончиках пальцев, как правило, делали ее немного неустойчивой. Ребекка сохранила свое первоначальное положение на позиции номер три, но по мере сближения ведомых и ухудшения погоды самолеты на дальних концах имели тенденцию смещаться больше, усиливая движения других самолетов, поэтому она поставила Нортона на позицию номер два, прямо на крыле Фернесса. Если им придется лететь в облаках «потерянным ведомым», Ребекка хотела, чтобы Паула оставалась с ней как можно дольше.

«Ребекка» приняла решение начать обратный курс на Платтсбург после почти часового нахождения на орбите в зоне предупреждения. Джонсон и Нортон уже были на маршруте низкоуровневой навигации — Джонсон сбросил свои бомбы из-под «пивных банок», в то время как у Нортон все еще была ее бомба GBU-24 с лазерным наведением — и они приближались к своим запасам топлива. Танкеру из Пиза или Платтсбурга потребовалось бы почти тридцать минут, чтобы выйти к ним в зону предупреждения для дозаправки, и это было бы слишком близко — если бы самолет не мог заправиться, у них была бы немедленная аварийная ситуация с топливом. Она собиралась получить разрешение IFR (Правила полетов по приборам) в Бостонском центре и вернуться в Платтсбург до того, как погода окончательно испортится. Учения или нет, ситуация становилась слишком неорганизованной и опасной, и пришло время спуститься на землю и перегруппироваться.

Как раз в тот момент, когда они направлялись из пойнт-ФРИЗ и собирались связаться с Бостонским центром для получения разрешения, они услышали: «Неизвестный всадник, неизвестный всадник, недалеко от Кеннебанка, радиус ноль пять ноль градусов, девять пять морских миль, это ВИНДЖАММЕР на СТРАЖЕ, подтвердите кило-браво и приготовьтесь». Сообщение было повторено несколько раз. Они точно знали, кто такой ВИНДЖАММЕР: это был коллективный позывной северо-восточного сектора зоны ПВО ВВС. Диспетчеры радаров, которые постоянно сканировали небо в поисках вторгшихся самолетов, зафиксировали их.

Фернесс быстро воспользовалась своим левым MFD и настроила резервную рацию на GUARD, международную частоту экстренной связи, и сказала: «Марк, посмотри эту аутентификацию».

«Я ухожу, я ухожу», — сказал Фогельман, быстро возвращаясь на нужную страницу с датой, временем и группой. Противовоздушная оборона требовала, чтобы неизвестные самолеты отреагировали немедленно, иначе они подняли бы в воздух истребители — некоторые из этих истребителей прибыли из их собственной дочерней эскадрильи, 134-й эскадрильи истребителей-перехватчиков в Берлингтоне. Как только они обнаружат, что ты дружественный, дерьмо разнесется по всему штабу. Никто не хотел быть пойманным на нарушении опознавательной зоны ПВО. «Отвечай зулу», — наконец сказал Фогельман.

«ВИНДЖАММЕР, это «Тандер Ноль-Один», четвертый рейс, подтверждает подлинность «зулу», — передал Фернесс по резервной рации. По основной рации она сказала: «Полет «Тандер», построение «кончик пальца», наблюдательная ОХРАНА на резерве. Ноль-два, попытайтесь связаться с Бостонским центром по основной рации и дайте нам разрешение вернуться в Платтсбург».

«Второе, уилко».

«Три».

«Четыре».

«Тандер Ноль-Один, это ВИНДЖАММЕР», — ответил диспетчер противовоздушной обороны. «Проверьте свой IFF на наличие всех надлежащих кодов, утилизируйте свои маяки и приготовьтесь к аутентификации. Подтвердите».

Фернесс и Фогельман озадаченно переглянулись. Фогельман нажал кнопку CFI, или индикатор частоты канала, на своем блоке управления и индикации, который выдал ему информацию обо всех радиомаяках и приемопередатчиках на самолете. «Я включил и настроил первый режим, хотя и не знаю, для чего», — сказал он, считывая включенные в данный момент радиостанции и их частоты. «Третий режим — пронзительный сигнал 1200, включен режим определения высоты C. Второй и четвертый режимы находятся в режиме ожидания». Второй и четвертый режимы были специальными идентификационными кодами, необходимыми для тактических самолетов в боевой обстановке. Они были никогда не использовался в мирное время и мог устанавливаться только на земле, обычно начальниками экипажей перед каждым вылетом, если это требовалось. Первый режим представлял собой опознавательный маяк военной части, опрашиваемый только союзными странами и военно-морскими судами; третий и С были стандартными гражданскими маяками управления воздушным движением, используемыми для передачи полетных данных и высоты полета.

«Лучше включите четвертый режим,» сказал Фернесс, — и надейтесь, что сержант Броуди установил его правильно». Фогельман воспользовался CDU и убедился, что включены правильные коды. Маловероятно, что второй режим был настроен должным образом, но если WINDJAMMER захотят его включить, они его включат.

Но, похоже, это не сработало. «Тандер Ноль-Один, это ВИНДЖАММЕР на СТРАЖЕ, коды не получены, поворачивайте направо по курсу ноль-четыре-ноль, вне зоны предупреждения Соединенных Штатов и запрещенного воздушного пространства. Подтверждаю.»

«ВИНДЖАММЕР, Ноль-один, мы не можем повернуть», — ответил Фернесс. «Изменение курса может вызвать аварийную ситуацию с топливом. В настоящее время мы ведем переговоры с Бостонским центром, запрашивая разрешение IFR, тип самолета Romeo-Foxtrot-One-Eleven-Golf, slant-Romeo, рейс четыре, прямой Платтсбург на высоте шестнадцать тысяч футов, грузовой код желтый-четыре. На данный момент мы являемся ПВП. Как скопировать?» Обычно планы полетов направлялись только в центр управления воздушным движением, а не в военный пункт наблюдения, но этот парень, похоже, не понимал, кто они такие, поэтому было бы лучше позволить ему скопировать их информацию и ввести ее в систему, насколько это возможно. Код «желтый-четыре», указывающий на наличие на борту взрывоопасных предметов, обычно привлекал много внимания со стороны всех, кто узнавал номенклатуру, поэтому план полета должен быть готов к началу полета.

«Полет «Тандер», это «ВИНДЖАММЕР» на СТРАЖЕ, ваш запрос в данный момент не может быть принят», — сказал диспетчер противовоздушной обороны. У Фернесса отвисла челюсть. Этот парень говорил серьезно…? «Вы должны изменить курс и отвернуть от береговой линии, пока не будут получены надлежащие процедуры идентификации и разрешения. Немедленно поверните направо на курс ноль-четыре-ноль, поддерживайте ПВП на высоте семнадцать тысяч пятьсот футов или выше, с включенными всеми огнями и выпущенными шасси. Подтверждаю.»

Что за идиот был в диспетчерской? — подумала она. Ребекка в полном гневе нажала кнопку микрофона в секторе газа: «ВИНДЖАММЕР, я не собираюсь выпускать шасси. Нас отправили в зону предупреждения W-102 VFR в рамках учений Bravo, проводимых Thunder control. Нам сказали ожидать поддержки по дозаправке и дальнейших инструкций позже, но у некоторых авиационных соединений заканчивается топливо, и нам необходимо вернуться на базу. Если это часть учений, то немедленно прекратите их, или мы объявим аварийную ситуацию в полете и подадим письменный отчет в FAA. Прием.»

Затем предупреждение о «неизвестном мотоцикле» было повторено несколько раз, и в трансляциях практически не было возможности вставить ответ. «Господи, — размышлял Фернесс по интерфону, — как будто они не знают, кто мы, черт возьми, такие. Я не хочу рисковать, нарушая зону опознавания ПВО, но я думаю, что мы заблудились в системе, а при отключенных ВЧ и AFSATCOM у нас нет возможности связаться с командным пунктом, пока мы находимся над водой.» На межпланетной частоте она связалась по рации с Джонсоном: «Второй, есть какие-нибудь успехи с Бостонским центром?»

«Отрицательно», — ответил Джонсон. «Я думаю, они нас слышат, и я слышу их разговор, но это звучит странно, как будто произошел несчастный случай, и они очищают воздушное пространство или что-то в этом роде. Это довольно запутанно, но я не думаю, что они хотят с нами разговаривать. Что мы собираемся делать, Лидер?»

«Как выглядит ваше топливо?»

«Осталось около часа, с минимальными резервами», — ответил Джонсон. «У нас будет около пяти тысяч сверх установленной нормы, возможно, меньше». Пять тысяч фунтов топлива «сверх нормы», или при первоначальном заходе на посадку для захода на посадку по приборам, были абсолютным минимумом для любого выбранного пункта назначения — этого хватило бы, возможно, на две или три попытки посадки в плохую погоду. «Может быть, нам стоит вместо этого подумать о Пизе или обратиться в военно-морской флот Брансуика.» Несмотря на то, что там были танкисты Национальной гвардии, Пиз, бывшая база бомбардировщиков Стратегического авиационного командования и дом для FB-111, теперь был гражданским аэропортом, и им могло не понравиться, что бомбардировщики RF-111 с бомбами и лазерами на борту приземляются рядом с туристами и отдыхающими.

«Это Брансуик», — сказал Фернесс. По интерфону она сказала Фогельману: «Марк, вызови по компьютеру военно-морской флот Брансуик и дай мне направление, затем объяви «Чрезвычайная ситуация» и продолжай пытаться вызвать кого-нибудь на частоте ОХРАНЫ по резервной рации. Это дерьмо длится уже давно».

Как раз в этот момент на приемнике предупреждения об угрозе радара в верхней части прицела появился символ в виде крыла летучей мыши, а по интерфону раздалось быстрое, настойчивое звуковое предупреждение deedlededleedle. Фогельман работал над вызовом номера пункта назначения ВМС «Брансуик» и не назвал его — приемник предупреждения время от времени подавал ложные сигналы, и этот сигнал определенно казался фантомным. Символ в виде крыла летучей мыши был предупреждением о радаре противника в воздухе, показывающим наличие радара, который соответствовал частоте повторения импульсов и длине волны истребителя российского или китайского производства. Символ несколько секунд плавал в верхней части прицела, медленно перемещаясь в восточном направлении — система радиолокационного наведения и предупреждения AN / APS-109B не могла определить дальность до угрозы, только приблизительную «смертельную дальность», — затем исчез. «Это странно», — сказал Фернесс. «Дружественные радары не выдают такого предупреждения».

«Вероятно, сбой», — пренебрежительно сказал Фогельман. ««Капитанские бары» находятся в Брансуике». Ребекка осторожно вела бомбардировщик, пока полосы навигационного компьютера не выровнялись по центру, затем снова включила автопилот, чтобы взять курс на военно-морской флот Брансуик. Тем временем Фогельман начал рыться в картах и табличках захода на посадку на стойке рядом с подголовником Фернесса, ища таблички захода на посадку и схемы аэропортов базы. Он установил частоту радионавигационного обеспечения VOR в основной навигационной радиостанции в качестве резервной для своей, по общему признанию, плохой системы INS. Стрелка VOR на горизонтальном индикаторе положения Фернесса продолжала бесцельно вращаться, и красный флажок OFF в корпусе HSI сообщал им, что навигационный сигнал не принимается. «Брансуик ФОР, должно быть, отключен от эфира», — сказал он. Он настроил УВЧ-частоты для Brunswick ATIS (Автоматической терминальной информационной службы), чтобы прослушать запись погоды в Брансуике и полевых условий — ответа не последовало. Фогельман установил предустановленные частоты захода на посадку, вышки и наземного контроля. «Я подожду, пока мы не подойдем немного ближе к базе, тогда "

«Эй», — перебила Ребекка, указывая головой через правое ветровое стекло на темнеющие серые облака, — «там движение в… срань господня, берегись!»

Фогельман поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть два истребителя F-16 Fighting Falcon в крутых виражах на 90 с лишним градусов, не более чем в нескольких ярдах от «Тандер Ноль-Четыре» — и первый истребитель, казалось, стрелял по ним из своей 20-миллиметровой пушки.

Ребекка действительно могла видеть несколько вспышек света и струю газа из дула пушки ведущего F-16. Второй истребитель F-16, казалось, летел по близкому следу, прямо позади и немного выше своего лидера, и поэтому он прошел прямо над головой Ребекки, так близко, что она смогла разглядеть контрольный список второго пилота, прикрепленный к его правому бедру, через большой прозрачный колпак. Времени среагировать, заговорить, даже закричать не было — Фернесс ничего не могла сделать, кроме как позволить оглушительному реву и ударной волне двух реактивных двигателей пройти над ней и молиться, чтобы смерть наступила быстро или не наступила вообще.

Снаряды с силой молота Тора попали в нижнюю часть фюзеляжа и левое крыло бомбардировщика Фернесс, так сильно встряхнув самолет, что Фернесс подумала, что он свалится или начнет штопор. Загорелась ГЛАВНАЯ СИГНАЛЬНАЯ лампа, на передней приборной панели загорелось несколько желтых сигнальных огней, а навигационные компьютеры и большинство других контрольных и индикаторных экранов и систем погасли.

F-16 пролетели менее чем в половине размаха крыльев — не более чем в тридцати-сорока футах. Их сверхзвуковая ударная волна врезалась в строй бомбардировщиков «Вампир», угрожая вывернуть их наизнанку и перевернуть вверх тормашками. Ребекка увидела, как самолет Полы Нортон полностью перевернулся, попав под ураганные крутящие силы вихрей F-16, и он стремительно падал прямо на самолет Фернесс. Фернесс схватилась за ручку управления обеими руками и резко дернула влево, чтобы уйти от второго RF-111. Кабина пилота наполнилась обломками от отрицательных перегрузок, когда бомбардировщик перевернулся и пошел вниз. Ребекка никак не могла контролировать крен — ее органы управления замерли. Бросок продолжался, один за другим, и Ребекка не могла его остановить.

Фогельман продолжал кричать: «Это у вас? Черт возьми, леди, у вас это есть?» Он лихорадочно смотрел в четырех направлениях одновременно — на приборы двигателя, которые, вероятно, были для него близки к греческим; в иллюминатор; по какой-то необъяснимой причине на свой радарскоп; и на ручки катапультирования на центральной консоли рядом с его левым коленом.

«Я поняла, Фогельман, я поняла!» — прокричала она в ответ, сначала по интерфону, а затем через всю кабину. Он был так взволнован, его кислородная маска, руки и голова так сильно дергались, что Ребекка поймала себя на том, что следит за ручками катапультирования, готовая отразить любую попытку Фогельмана вытащить одну из них и выбить их.

«Я чувствую вибрацию», — крикнул Фогельман. «Прямо у меня под ногами. Нортон сбил нас? Господи, нас чуть не размазало этими F-16! Все мои вещи изъяты…»

«К черту это!» Крикнул Фернесс. «Я получил самолет, я получил его…» Но, может быть, я этого не делаю, подумала она в ужасе. Нос оставался высоким и не опускался, кормовая оконечность оставалась низкой, а левый крен продолжался, несмотря на ее усилия. Она нажала на рычаг отключения автопилота и перевела дроссели в режим ХОЛОСТОГО хода. Никаких изменений.

«Катапультироваться! Катапультироваться!» Внезапно Фогельман закричал. Фернесс увидела, как он схватился за правый рычаг катапультирования, и оттолкнула его руку.

«Нет!» Фернесс закричал. «Какого хрена ты делаешь? Нам еще нужно преодолеть десять тысяч футов». Она изо всех сил нажала на левый лепесток руля. Внезапно крен прекратился — или это произошло? Шарик координатора поворота по-прежнему находился сильно влево, а стрелка поворота колебалась, хотя казалось, что горизонт перестал вращаться. Она продолжала удерживать левый руль, несмотря на свое желание выровняться. Конечно же, стрелка поворота выровнялась, и качка прекратилась, хотя нос самолета все еще находился высоко над горизонтом, а мяч по-прежнему сильно отклонялся влево. Высотомер все еще раскручивался — они проходили десять тысяч футов над уровнем моря, рекомендуемую безопасную высоту катапультирования. Фернесс полностью выдвинул ручку управления вперед.

«Что вы делаете?» Потребовал ответа Фогельман. Он попытался потянуть ручку управления назад, но Фернессу удалось одолеть его, и он в конце концов сдался. «Не ныряйте! Нас уже перевалило за десять тысяч!»

«Мы входим в плоский штопор», — спокойно сказала Фернесс, полностью выдвигая ручку управления крылом вперед. Лента индикатора воздушной скорости показывала ноль, странное ощущение, поскольку они все еще находились в тысячах футов над землей. «У нас нет воздушной скорости. Держись — и держи руки подальше от гребаного пульта управления!» Она направила нос, казалось бы, прямо в океан. Они нырнули сквозь облачный слой, и Ребекке пришлось бороться с огромной волной тошноты и головокружения. У нее дико кружилась голова, на этот раз вправо, и только приковав взгляд к приборам, она смогла удержаться. Через несколько секунд они вынырнули из облака, и все, что они могли видеть, — это голубой океан и колеблемые ветром белые шапки деревьев внизу. Постепенно воздушная скорость начала расти, и когда она перевалила за сто пятьдесят, она медленно потянула ручку управления назад, не давая скорости упасть ниже ста пятидесяти, и прибавила мощности — к счастью, оба двигателя не заглохли и отреагировали немедленно. Наконец нос самолета показался над горизонтом, и он выровнялся примерно на высоте шести тысяч футов — они потеряли более одиннадцати тысяч футов высоты примерно за тридцать секунд.

Ребекка осторожно попробовала несколько плавных подач — никаких проблем. Но когда она попробовала плавный левый поворот, она заметила, что левый спойлер, похожее на ограждение устройство на каждом крыле, используемое для более четких поворотов, не раскрывается. «Похоже, у нас поврежден привод спойлера на левом крыле», — сказала она. «Нам придется заблокировать спойлеры до конца полета. Я думаю, что разведывательная капсула пострадала от этой бомбы, но это несерьезно. По основной рации, настроенной на аварийную частоту ОХРАНЫ, она вызвала: «Мэйдэй, Мэйдэй, Мэйдэй, «Тандер Ноль-один» начеку, столкновение в воздухе с двумя истребителями «Фокстрот-Один-Шесть», приблизительное местоположение семь ноль миль к востоку-северо-востоку от Брансуика, штат Мэн, высота ноль шесть тысяч футов». Она не собиралась говорить, что дружественному истребителю F-16 почти удалось сбить ее в небе. «Мой полет разделен, и я нахожусь в маргинальном VMC. Полет «Тандер», регистрация на частоте ОХРАНЫ с указанием статуса и высоты полета, прием.»

«Гром Ноль-Два» начеку, громко и четко, код один, сто семь тысяч футов, держимся за руки с Ноль-Четырьмя», — ответил Джо Джонсон, показывая, что они не повреждены и что Келли из «Гром Ноль-четыре» находится с ним.

«Гром Ноль-Четыре начеку», — дрожащим голосом ответил Фрэнк Келли, — «громко и четко, напуган до смерти, но код один». «Гром Ноль-три» не отвечает.

«Гром Ноль-три», это «Гром Ноль-один» на дежурстве, — радировал Фернесс. — доложите на частоте ОХРАНЫ. Прием. Ответа нет. «Ноль-Три, немедленно переключитесь на частоту ОХРАНЫ, прием». По-прежнему никакого ответа. «Пола, Тед, черт возьми, подключитесь к любому радио, если сможете! Трижды включите микрофон, если вы меня слышите. Ноль-Три, ответьте!» Ребекка не могла в это поверить — они потеряли Полу Нортон и Теда Литтла. Она, очевидно, не могла оправиться.

«Бекки!» Нортон прокричал на частоте ОХРАНЫ. «Гром Ноль-три начеку. Кто-нибудь меня слышит?»

«Пола, это Ребекка. С тобой все в порядке? Где ты? На какой высоте?»

«Мы в порядке», — ответила Нортон, ее голос дрожал от волнения, страха и ликования одновременно. «Тед ударился головой — он немного не в себе, но с ним все в порядке. Я на высоте одна-две тысячи футов. У меня заглох левый двигатель, и потребовалось несколько попыток, чтобы его перезапустить, но у меня зеленый сигнал. Я понятия не имею, где я нахожусь — Брансуик ВОР не выходит в эфир, и навигационная система отключена.»

«Вы ПВП, Ноль-Три?»

«Отрицательно. Видимость плохая из-за снега. Однако льда пока нет».

«Хорошо, Ноль-Три, вы можете начать набор высоты до сто шести тысяч», — сказал Фернесс. «Мы попытаемся связаться с вами».

«Понял», — ответил Нортон. «Оставляем двенадцать на шестнадцать — слава Богу».

«Ноль-три, Ноль-Два зафиксировали вас», — передал по рации Джонсон, показывая, что его ударный радар зафиксирован на самолете Нортона. «Мы на вашей четырехчасовой позиции на высоте пяти миль. Вы можете подняться до шестнадцати тысяч пятисот.»

«Вас понял. Ноль-три оставляет четырнадцать на шестнадцать пять», — объявил Нортон.

«Ноль-один слушает, я оставляю восьмую на пятнадцать пять». Ребекке пришлось отдать должное Нортону за то, что он вернул ситуацию под контроль.

К тому времени, как Ребекка набрала высоту, «Тандер» Ноль-Два и Ноль-Четыре, теперь в пределах видимости которых находился Ноль-Три, приблизились на расстояние в милю. Поскольку навигационное оборудование Фогельмана не работало, Ребекка посадила Джонсона впереди и встала на его правое крыло, а Келли летела рядом с Фернессом, чтобы он мог внимательно осмотреть ее самолет. После согласования дальнейших действий Фернесс переместилась на удвоенную дистанцию построения по маршруту, примерно в полумиле от Джонсона, а Келли прошла под ее левым крылом, осматривая повреждения:

«Что ж, вы можете попрощаться с этой разведывательной капсулой», — передал Келли по радио. «Она полностью покинула самолет. Обе двери бомбоотсека прогнуты, ваша дверь носового шасси выглядит поврежденной, похоже, что несколько приводов болтаются на ветру. Похоже, что под ним потеки гидравлической жидкости или охлаждающей жидкости — лучше дважды проверить, что модуль отключен и изолирован.»

«Проверено, питание отключено, взрывозащищенный люк выключен, автоматические выключатели выдернуты», — сказал Фогельман Фернессу.

«Мы поняли, Ноль-Четыре», — сообщил Фернесс по рации Келли.

«Похоже, что, возможно, пострадала дверца передней передачи, — продолжил Келли, — так что нам придется следить за ней, когда вы выключите передачу. Двигаемся к левому крылу». Келли снизил скорость своего бомбардировщика над левым крылом: «Похоже на возможный разрыв обшивки, Ноль — Один — я предлагаю вам начать перекачивать топливо из правого крыла, если у вас есть левое, или в итоге у вас будет тяжелое крыло».

«Мы сжигаем только телесное топливо».

«Принято. Ваша левая опора вооружения исчезла, и у вас много повреждений в корне опоры. Оторвано около четырех футов задней кромки центрального щитка в сборе. Некоторые части приземляются в слипстрим, но не так много. Вы хотите, чтобы мы проверили что-нибудь еще? «Не могу больше выносить радостных новостей, Ноль-Четыре».

«Вас понял. Возвращаемся к теме «Кончик пальца»».

Как раз в тот момент, когда Ребекка смотрела, как Келли скользит под водой и исчезает из виду, она подняла глаза и увидела четыре истребителя F-16, сражающихся с Falcon, позади и слева от Джонсона, примерно в четверти мили. «Рота, восемь часов, рейс «Тандер»», — вызвала она интерплан. «Парни из Грин Маунтин возвращаются на место преступления».

«Без сомнения, четверо придурков, которые надули нас», — вмешался Тед Литтл. «Вы, ребята, из Берлингтона? Какого черта вы к нам так приставали?»

«Эй, гром, мы не знали, что это ты», — ответил по рации один из пилотов F-16 134-й эскадрильи истребителей-перехватчиков Patriot. «Мы столкнулись с бомбардировщиком «Бэкфайр» с Кубы, который NORAD отслеживала все утро». NORAD, или Североамериканское командование противовоздушной обороны, позывной WINDJAMMER, было совместным военным ведомством США и Канады, ответственным за противовоздушную оборону всего североамериканского континента, от Северного полюса до Панамы. «ВИНДЖАММЕР, должно быть, подумал, что вы, ребята, пугало, и направил нас прямо на вас».

Неудивительно, что Бостонский центр и военные командные пункты были такими странными по радио, подумал Фернесс — им приходилось иметь дело с русскими бомбардировщиками у побережья! Что ж, это была не тема для обсуждения по открытому радио. «Патриоты, как насчет того, чтобы отвести нас обратно в Платтсбург? У двух зайцев почти закончился запас топлива, а теперь у нас повреждены конструкции. Сообщите Бостонскому центру, что нам потребуется разрешение на хранение оружия на борту и что мы объявляем чрезвычайную ситуацию. Или вы все еще гоняетесь за медведями?»

«Мы тоже возвращаемся в амбар», — ответил ведущий пилот F-16. «Мы чередуем эти перехваты уже несколько дней. И после нашей небольшой стычки там, мне понадобится свежий летный костюм — прямо перед тем, как я поеду в центр и накроюсь штукатуркой».