Порядок подчинения

СОРОК

В тот вечер «Мейс» и «Фернесс» проводили предполетную подготовку своего RF-111G «Вампир», готовясь к запуску. Они находились в большом полуподземном бетонном убежище, но большие противопожарные двери из стали и бетона, закрывающие ангар, были частично открыты. Самолет только что прибыл из Соединенных Штатов, и он был полностью осмотрен за очень короткий промежуток времени. Во внутреннем бомбоотсеке находились две AGM-131 SRAMs (ударные ракеты малой дальности), и два члена экипажа прямо сейчас осматривали оружие.

«Я видел эти штуки уже много лет, — прокомментировал Фернесс, когда они с фонариком и смотровым зеркалом пролезали под бомболюками,» но на этот раз все кажется по — другому. Как будто эта штука живая».

Они проверили общее состояние оружия. Ракета была довольно маленькой, с треугольным поперечным сечением и тремя короткими подвижными ребрами в задней части — две ракеты удобно помещались в бомбоотсеке всего на несколько дюймов с каждой стороны и примерно на дюйм между ними. У него был мягкий резиновый внешний слой, который сгорал, когда он летел по воздуху со скоростью более трех махов, чтобы защитить его и поглотить энергию радара, делая его «более незаметным», чем предыдущие модели. Носовая часть ракеты была изготовлена из твердого композитного материала, который закрывал радиолокационный высотомер для приведения в действие и детонации оружия. В нижней части ракеты была дверь для инспекционного доступа, и они вместе проверили настройки ракеты.

«Мощность в двадцать килотонн», — продекламировал Мейс. Ракета была настроена на самую низкую мощность — максимальная составляла целых 170 килотонн. «Первичный взрыватель — это взрыв в воздухе на высоте пяти тысяч футов с возможностью резервного взрыва на земле. Двухмоторный запуск для набора высоты со скоростью три маха, затем баллистическая траектория полета с инерционным управлением до столкновения.»

«Проверка», — сказала Фернесс. Она воткнула смотровое зеркало между ракетами и посветила фонариком на правую сторону ракеты. «Предохранительная заглушка боеголовки удалена». Она проверила вторую ракету, затем передала зеркало и фонарик Мейсу, который дважды проверил оба оружия. «Чувак, я не могу поверить, что мы это делаем», — сказала она; затем повернулась к Мейсу, осознав, что только что сказала. «И ты почти сделал это. Это то, что вы несли над Ираком, когда встречались со мной, — ядерные бомбы».

«У меня были две такие штуковины», — смущенно сказал Мейс. «Это были модели X, модифицированные только для наземного взрыва мощностью в пять килотонн, без резервного взрывателя. Но да, я собирался запустить одну из них по бункеру к югу от Багдада.»

«Почему ты этого не сделал?»

«Потому что приказ был отменен. Они просто не сообщили нам официально, но я знал, что это было», — ответил Мейс. Он рассказал ей об операции «Огонь в пустыне», о том, как ракетный удар «Скад» по Израилю был ошибочно принят за биологически-химическую атаку, о том, как была выполнена его миссия. «Очевидно, это была ошибка — самолеты коалиции повсюду, сотни из них прямо над эпицентром. Я бы разнес их всех на куски. Я отложил запуск — держал двери закрытыми, пока не истек срок действия ракет. Эйерс был главным. Он не спланировал все должным образом и продал Объединенному комитету начальников штабов и президенту товарную накладную. Генерал Лейтон был начальником ВВС. Он знал, что возникла проблема, знал, что приказ о расстреле должен быть отменен. Когда кодированный приказ о прекращении не поступил, он попытался уволить меня, передав в открытую. Я выслушал и уволился. Меня за это прижали».

«Но вы сделали то, что вам было приказано».

«Не в извращенном сознании Эйерса», — сказал Мейс. «Я не подчинился законному приказу. Только генерал Лейтон спас меня от тюрьмы».

Фернесс на мгновение замолчал, уязвленный чудовищностью того, что он пережил, — но оставался еще один последний вопрос без ответа. «Ты бы сделал это?» — спросила она его. «Запустили бы вы? Если бы не было вызова на завершение, товарищеских матчей в этом районе — вы бы это сделали?»

«Ребекка, я думаю, на этот вопрос каждый член экипажа должен ответить сам».

«Мне нужно знать, Дарен», — сказала она. Она протянула руку, чтобы дотронуться до серой ракеты, висящей перед ней, но отдернула ее, как будто почувствовала радиоактивную пульсацию внутри ее фюзеляжа. «Мне нужно знать… потому что мне никогда не приходилось сталкиваться с этим. Интересно, смогу ли я».

«Да, ты можешь», — твердо сказал он.

«Откуда ты это знаешь?»

«Потому что вы здесь, и на вас форма, и вы находитесь под этим бомбардировщиком, который проводит предварительную подготовку этого оружия», — сказал Мейс. «Каждый здесь, на этой базе, может это сделать. Если они не могут этого сделать, то заканчивают тем, что становятся безнадежными, как Линн Огден, или хнычущими трусами — как Тед Литтл, или мертвецами, как Пола Нортон и Курт Олдридж. Вы здесь, потому что у вас с Марком Фогельманом хватило мастерства и стремления добиться успеха. Я ненавижу так говорить о мертвых, Ребекка, но ты здесь, а они здесь не потому, что ты лучше, чем они были, чисто и просто. Если бы Марк не получил свой тревожный звонок, когда тебя сбили эти F-16, если бы он не собрал свои книги, не прошел инструктаж и не заморочил себе голову, пока лежал в больнице в Платтсбурге, ты был бы мертв, или ранен, или отстранен от работы, и кто-то другой выполнял бы эту миссию. У членов экипажа ничего не получается, потому что у них нет умственных способностей, навыков или мужества убивать.»

Она не знала, что сказать, но взяла его за руку и сжала ее в знак благодарности. «К тому же, — добавил Мейс, — ты можешь это сделать, потому что у тебя есть я».

Его шутка наконец сняла напряжение, непреодолимый страх горел в ее голове. Она закатила глаза и сказала: «О, пожалуйста, дай мне передохнуть».

«Это моя крошка, Ребекка. Мы с этим чудовищем — одно целое. Если это можно сделать, мы это сделаем».

Когда они вышли из бомбоотсека и закончили предполетный осмотр, они заметили полковника Павла Тычину, стоявшего в приоткрытой двери; охранник преграждал ему путь. Фернесс и Мейс вышли из ангара, чтобы поприветствовать его.

«Я пожимаю руки всем храбрым экипажам перед атакой», — сказал Тычина. Он указал на Вампира, стоявшего позади Мейса и Фернесса. В отличие от самолетов «Чарли-Флайт», четыре бомбардировщика «Браво-Флайт» несли внешние топливные баки на пилонах номер два и семь без поворота, а также AGM-88 HARMs на станциях три, четыре, пять и шесть и ракеты AIM-9P Sidewinder на станциях три и шесть — и, конечно же, первые два «Вампира» несли SRAMs в бомбоотсеке. «Дополнительные топливные баки для восьмисотмильной миссии туда и обратно, майор Фернесс? Я этого не знаю».

Фернесс была немного сбита с толку его вопросом. «У нас есть ноги, чтобы пройти весь путь, сэр, — ответила она, — но немного дополнительного газа никогда не повредит».

«Ах. Да, конечно».

Но Павел Тычина все еще казался сбитым с толку. «Это больше похоже на две тысячи миль в боевом вылете, сэр, а не на восемьсот», — добавил Мейс. «Нам понадобится дополнительный газ на случай, если придется использовать горелки».

«Две тысячи миль, полковник?» Спросил Тычина. «Я не понимаю».

Фернесс и Мейс наконец получили сообщение: «Сэр, миссия против бункерного комплекса? Домодедово? Под Москвой?»

«Я знаю Домодедово», — сказал Тычина, его недоумение медленно переходило в гнев, — «но я не знаю о миссии. У вас есть задание атаковать Домодедово?»

«О Боже мой,» пробормотал Мейс,» вы не знаете об авиаударе, полковник Тычина? Ребекка, мы должны немедленно ввести его в курс дела».

«Ни хрена». Фернесс помахала охраннику убежища, сказав ему, что Тычине разрешено сопровождать ее, и после того, как его обыскали и оставили у охранника сумку со шлемом и снаряжением, она отвела Тычину в бомбоотсек. Глаза Тычины расширились, когда он посмотрел на ракеты, размещенные в бомбоотсеке.

«Это бомбы?» спросил он. «Очень странные бомбы. Возможно, противоракетное оружие?»

Фернесс на мгновение заколебался, затем вывел Тычину и Мейса обратно из ангара и подальше от поста охраны, вне пределов слышимости всех. «Нет, сэр, это ядерные крылатые ракеты», — сказала она ему. «У нас есть новое дополнительное задание, полковник — после того, как вы поведете своих бомбардировщиков по трем вашим целям, «Браво» нанесет ядерный удар по авиабазе Домодедово, недалеко от Москвы. Предполагается, что президент России Величко скрывается там в подземном бункере. Эти ракеты уничтожат бункер и Величко».

Глаза Тычины за стерильной марлевой маской расширились. «Нет! Это правда, что ты говоришь?»

«Это правда, сэр», — сказал Фернесс. «Я … Я предполагал, что украинцы знали об этом. Я думаю, что генералу Панченко следует сообщить об этом немедленно».

«Я не думаю, что кто-либо еще в НАТО знает об этом, кроме генерала Эйерса», — сказал Мейс. «Он тот, кто это спланировал».

«Эйерс?» Возразил Тычина. «Брюс Эйерс — это большая чушь. Он мне не нравится. Почему ваше правительство не сообщает Украине об этой секретной миссии?»

«Я не знаю», — ответил Фернесс. «Возможно, потому, что Украина не имеет возможности поставлять этот вид оружия».

«Что вы имеете в виду?» Спросил Тычина. «Мои люди, мы можем делать что угодно, летать куда угодно. Вы летите в Россию всего на четырех самолетах-вампирах? У вас нет сопровождения, истребителей сопровождения? Мы сопровождаем.»

«Никаких воздушных патрулей», — сказал Мейс. «Мы заходим только с противорадиолокационным оружием и нашими «Сайдвиндерами». Ни один истребитель не сможет угнаться за нами».

«О чем вы говорите? Я могу не отставать от вас, полковник Дарен. Мои МиГ-23 могут сопроводить вас в Россию».

«У ваших истребителей нет ног… э — э… у них нет запасов топлива, сэр», — сказал Фернесс. «Мы исследовали это. Это невозможно».

«И вы не можете летать на высотах, следующих за рельефом местности», — добавил Мейс. «Мы будем снижаться на высоте трехсот футов или ниже на протяжении всего полета».

«Все, что вы можете сделать, я могу сделать», — сказал Тычина. «Вы летите низко, я летаю низко. Вы летите в Москву, я летаю в Москву. Я сопровождаю вас».

«Сэр, до запуска осталось всего шесть часов», — сказал Фернесс. «Вы не сможете вовремя перенастроить свои истребители».

«Ты говоришь ни, ни, я говорю тук», — сказал Тычина. «Я делаю это. Вы выходите за пределы цели в Ростове-на-Дону, я нахожу вас, встречаюсь.»

Фернесс и Мейс переглянулись. Фернесс сказал: «Если он сможет это сделать, Дарен…»

«Я могу предоставить ему схему и карту угроз во время брифинга о погоде и заключительном задании», — сказал Мейс. «Если у его МиГов есть IRST, они могут отслеживать нас без использования огней или раций».

«Я ухожу сейчас. Я докладываю о секретной миссии генералу Панченко и чиню самолеты. Я вижу вас». Молодой полковник подобрал свое летное снаряжение и потрусил прочь, остановив грузовик технического обслуживания и сев в попутку обратно в штаб.

«Ну-ну», — сказал Дарен Мейс Фернессу, когда они смотрели, как Тычина убегает. «Возможно, Iron Maiden не такая уж сложная команда, как я думал. На самом деле, это было очень самовольный поступок».

«Эй, нам дали задание, и я собираюсь его выполнить». Фернесс пожал плечами. «Я не знаю, почему украинцам не сообщили о нашей миссии, но если полковник Тычина сможет предоставить нам несколько истребителей сопровождения, по крайней мере, на часть пути в Россию, я соглашусь. Я выполняю приказы, но я также забочусь о своей заднице. И о твоей.»

«В таком случае давайте закончим эту предполетную подготовку и встретимся с Павлом», — сказал Мейс. «У меня есть несколько идей, которые могут перевернуть всю эту вонючую миссию для нас».