Попадись в мои когти

Часть 42 Страшное слово

Как показывает опыт, иногда много думать или думать вообще — вредно. Как с отработанными до автоматизма действиями: чуть задумаешься — и порядок сорвется.

Пока я перебирала в памяти пророчество и его расшифровки, принцесса не дремала, щедро раздавая распоряжения: Кудру, Тай и Нене — сопровождать Ее Собственное Высочество, попытавшемуся навязаться в компанию Альваро — вместе с «сэром де Судаком» охранять смотровую башню, Пинну — летать над городом (хотя к чему было уточнение «незаметно», если элементаль и так прозрачный, я не поняла). Алину принцесса тоже оставила при себе, заявив «Будешь меня развлекать рассказами о своем мире»; попаданка занервничала, но спорить не решилась. Элоре и Эрху доверили с отрядом стражей патрулировать прилегающую к вратам улицу (хотя, по-моему, это скорее стражам доверили эльфийку и тролля, чтобы были под присмотром; паранойя заразна). Даже королю досталось — добрая дочь спровадила отца в замок «отдыхать», пообещав в случае чего отправить на королевскую побудку Пинна. Его Величество не возражал; мне показалось, что он тоже что-то свое задумал…

Плохо, когда начинается подобная разобщенность. И хорошо, что разбираться с нею не мне.

— Аметист, тебе в целях маскировки стражей не даю, — торжественно заявила Красуантия и подмигнула. — Будь добра, пройдись патрулем до во-он той башни. Если что, свисти. Я тоже свистну, если что-то случится.

Я кивнула.

— У вас есть свисток? — спросил Альваро, нескромно шаря по принцессе взглядом.

— Зачем мне свисток? — надменно парировала она. — Я и сама свистеть умею. А вот что будете делать вы с рыцарем, если на вас нападут…

— Отбиваться, — ответил Артем.

— А если не нападут?

— Значит, и отбиваться не придется.

— А если… — начала принцесса, но Суданский ловко ее перебил:

— Вас позовем.

— Только свистом, — строго уточнила Красуантия, вплотную подошла к Альваро, несколько томительных мгновений смотрела ему в глаза и, когда он успел навоображать себе невесть что, с силой ущипнула его за щеку. Русал отпрыгнул так, что чуть не свалился со стены. — Идите же, хватит корни пускать! Вдруг Гады только того и ждут, чтобы мы разошлись, и сразу появятся?

Предположение было не лишено логики.

Ухмыляющийся Артем утащил русала в указанном принцессой направлении (Альваро, спохватившись, быстренько вернулся за своим «мозгополоскательным» ведром), я ушла в противоположную сторону. Некоторое время было слышно, как пререкаются Элора и Эрх:

— Я же говорила, что успеем провести ритуал, — ворчала Элора. — Уже бы вернулись с подкреплением.

— У нас имеется козырь, о котором Гигроссул не знает, — сказал Эрх.

— Какой?

— Загадочное и неуловимое ППЦ. Единственная опасность для него — снова попасть под искажение пространства.

О чем они говорили далее, я уже не разобрала, да и не вслушивалась.

Стражники прохаживались дозором по стене примерно каждые пятнадцать минут, затем отрезки времени между патрулями стали удлиняться. Отследить было нетрудно: я прохаживалась прогулочным шагом, периодически делала остановки — посидеть на каком-нибудь уступе, осмотреться, послушать стрекотание сверчков… или просто насладиться скоротечным спокойствием, редким в последние дни. Возвращаться в компанию пока что не хотелось.

Коротки летние ночи. Часы, тянувшиеся медленно и тягомотно, вдруг истаяли, и на небе появилась бледная полоса, предвестница рассвета. Начал подниматься ветер; поначалу я решила, что это Пинн развлекается, но потом заметила качающиеся макушки леса. Уж раскачать весь лес элементаль не смог бы при всем желании.

Двое стражников из патруля протопали мимо, тихо переговариваясь:

— … никого. Ночь прошла спокойно. Обманул колдун, и хвала небесам. Милорд!

На внезапное восклицание я обернулась. Из сквозного прохода башни вышел Суданский и кивнул стражникам. Те поклонились и, поскрипывая амуницией, поспешили удалиться.

— Что-то случилось?

— Ничего, — рыцарь отзеркалил мою позу, облокотившись о край стены. — Я просто решил проверить, как ты тут, ты долго не давала о себе знать.

— Как видишь — тишина и покой, что очень странно.

— Почему странно?

— Потому что так не должно быть.

Артем глубокомысленно помолчал.

— Элора мне объяснила, что за ритуал. Я понял, для чего он нужен, но не очень вник в процесс. Правда, что понадобится твоя кровь?

— Моя кровь где только не надобится… — пробормотала я.

— Бедная ты моя… — с неподдельным сочувствием сказал Артем. — Даже если кровь берут аккуратно, неприятные ощущения никуда не деваются. Да так и анемия не за горами… Или драконы малокровием не страдают?

Вопрос вывел меня из прострации, вызванной первыми его словами.

То ли он обнаглел, раз делает такие заявления, то ли сболтнул лишнее.

— Я точно не страдала, но это не показатель. Главное — плотно и регулярно кушать, — впрочем, последнее и не обязательно.

— Учитывая, что ты дракон, ты ешь как птичка!

Нашел птичку — чешуйчатую, с двумя парами конечностей, кожистыми крыльями и полной пастью зубов! Хотя… Похоже, что Суданский искренне уверен в том, что этим самым сделал мне комплимент.

И я твердо решила сбить с него неуместный настрой…

— А у тебя память плохая даже для попаданца! Лекцию забыл — я не могу съесть больше, чем поместится в гуманоидный желудок. И, к счастью, я не жракон, как выразилась Красуантия.

…но бесполезно: Артем хмыкнул, чуть наклонился ко мне и прошептал:

— Да даже если бы и так, я все равно буду тебя любить.

Любить… Какое страшное, оказывается, слово. У меня перемкнуло горло.

— Ты… меня… любишь?.. — осипшим голосом выдавила я.

— Ты так говоришь, будто это плохо! — шутливо возмутился рыцарь и сразу же посерьезнел. — Возможно, «люблю» — пока что слишком громкое слово, но… да. Нежные чувства определенно есть.

— Как это вообще возможно⁈

— А что не так? — невинно уточнил Артем.

— Как минимум, мы слишком мало знаем друг друга даже по человеческим меркам, не говоря уж о драконьих!

— Знаешь, есть такая замечательная пословица: «Век живи, век учись, — дураком помрешь».

— Что в ней замечательного?

— То, что она применима ко всем разумным существам! Неважно, как долго мы знакомы, важно, что нашли общий язык!

Сначала я решила, что он пообщался с принцессой и нахватался у нее «языковых» эвфемизмов. Только потом вспомнила, что у попаданцев с Земли бытует такое выражение.

— Умные люди всегда найдут тему для разговора, — беззаботно продолжал рыцарь.

Когда у тебя признают наличие ума, спорить с этим архисложно. А самое смешное, что надо.

— А я не человек.

— Но сама говорила, что гуманоид.

— Не в этом дело!

— А в чем?

— Я уже говорила тебе.

— То, что ты драконица? И? Это настолько противоестественно?

— Это невозможно!

— Но мы же почему-то встретились.

— Ты, напоминаю, Избранный и должен исполнить пророчество! А я здесь так, мимоходом, лишь помогаю. Значит, на то была воля Тайной Магии.

— Хватит все валить на эту Тайную Магию! — возмутился Суданский. — У тебя что, своей головы нет⁈ И сердце тоже отсутствует⁈ Я тут перед ней распинаюсь, душу открыл… А она трусливо отнекивается!

— Я не отне…

— А вот и очень даже! — он неумолимо не дал мне договорить. — Аметист, мне некогда ждать, я не располагаю такой продолжительностью жизни, как у тебя. Поэтому здесь и сейчас, ничего не приписывая чужой воле, скажи, что ты ко мне чувствуешь. Я не прошу меня полюбить за одну секунду, но если ты мне хотя бы симпатизируешь…

Вдруг я испугалась его настойчивости.

Он что-то предчувствует… что-то знает… и поэтому торопится? И поэтому его чувства ко мне настолько укрепились за такой короткий срок? Или есть еще какая-нибудь причина?

Мать моя драконица, как такое могло приключиться⁈

Поэтому я, оставив рыцаря без ответа, убежала, но недалеко; намек и без лишней суеты был понятен.

— Что-то случилось? — осторожно спросил стажер.

— Ты случился, — мрачно ответила я.

— В смысле?

— Да, именно в СМыСЛе.

Артем сделал глубокий вдох и нагло скопировал меня:

— Ладно, понял… С чем затык?

— С тобой, — ехидно ответила я. — А именно, с небольшой сценкой на крепостной стене.

Рыцарь кашлянул в кулак.

— Ты хочешь поведать… м-м-м… Вселенной… о своих чувствах?

— Не хочу! Но придется.

— А как же нравственные нормы? Право на личную жизнь, в конце концов⁈

— Не волнуйся, эту страничку я оставлю себе.

— Лучше мне. Хотя бы почитаю, что ты обо всем этом думаешь.

— Поверь, ничего нового не узнаешь.

Я села прямо на уже знакомый уступ, привалившись спиной к зубцу, и откинула голову, чувствуя, как холодит затылок.

Впервые я прочувствовала, что мне всего лишь двадцать шесть лет, по драконьим меркам — ничто. Кому рассказать — на смех поднимут: драконица в ужасе сбежала от человеческого попаданца лишь потому, что его угораздило в нее влюбиться… А не наоборот?..

Я попыталась задуматься на эту тему. Получилось сумбурно.

Что значит влюбиться? Любить?

Нет у драконов такого понятия. Не существует. Доверие, влечение, симпатия, уважение… И все строго по отдельности. Привязанность, выгода, преданность в паре — сколько угодно. По отношению к детям — инстинкт. Все.

Да, я читала любовные романы, обсуждала их с Агаськой и усвоила: любовь — некая абстрактная связь между разумными существами, и ее невозможно заключить в какие-либо рамки или разделить на категории. Сегодня она есть, завтра — нет. Возникает она по разным причинам, а порой — и без них, и с такой же легкостью может исчезнуть… Но что она есть, как осознать, что она есть, я так и не поняла. А в любом ухаживании можно усмотреть прагматизм.

Что же я такая… слабая? Мягкотелая? Дурная? Эх, Агаську бы сюда. Она бы живо мозги мне вправила. Она-то все знает и понимает и про мою семью, и про драконов в частности, и мой характер, и просто — женский каприз из разряда «сама не знаю, чего хочу»… да и я все про себя знаю. Просто собственные мысли, озвученные со стороны, успокаивают больше, чем прокручиваемые в голове.

А ведь с Валлэриэном все было намного проще — лишь потому, что у нас ничего и не сложилось. Он и не пытался сделать хоть какой-нибудь шаг к сближению. Как мне казалось, «жених» не спешил, раздумывал, не забывая улыбаться да заигрывать, присматривался… а на деле плясал под дудку своих родственников, попутно закрутив с Мальгариэль (интересно, чем аукнется этот его бунт в эльфийском обществе?). Да и я, по совести говоря, ни одного шага навстречу не сделала, весь нужный настрой съела работа… Невеста и невеста. Ничего особенного этот статус для меня не значит. Одно название. Подписала дополнительную доверенность на работе и выбросила из головы. Между прочим, нас Виктор и сосватал! И сам потом нудел и извинялся. Хвост поджал, что я от ярости спалю к бесам половину организации или — еще круче — бабушке нажалуюсь на оскорбление. Хотя последнего точно делать не стану (да и бабушка бы только посмеялась надо мной, что я самостоятельно с такой ерундой разобраться не могу).

А Суданский как раз-таки прекрасно осознает свою недолговечность и спешит ухватить каждый удобный (и не очень) момент, что и есть доказательство искренности.

От этой мысли мне стало жарко.

Человеческий рыцарь и драконица. Несочетаемое. Ходячий анекдот, шутка фантазера, невозможная нелепица. Продолжать эту каламбурную цепь можно так долго, насколько хватит той же фантазии, да вот законы Тайной Магии на то и законы, что их нарушение жестко карается. Артем не понимает, что в первую очередь из-за своих намерений, какими бы благими они ни были, пострадает он сам. Идти на поводу у желаний романтического толка в наших обстоятельствах чревато. А из меня время быстро сделает подобие сначала мамы, потом бабушки (неважно, которой, обе хороши). С человеческой точки зрения взрослые драконы лишены способности чувствовать, но это не так. С возрастом в приоритет возводятся иные вещи… вот тогда-то и привалит стервозности, хлебай полной ложкой!

Прошуршали шаги, и рядом кто-то присел. Я знала, кто, но сделала вид, что ничего не замечаю — в надежде, что он уберется восвояси.

А он опять настырно понадеялся на свою везучесть. И ведь срабатывало же! Раз за разом!

Артем (а это был он, если вы еще не догадались) сграбастал меня за плечи и, не успела я хотя бы для приличия выразить протест, обнял, крепко прижал к себе и затих. Слышно только было, как быстро бьется его сердце.

Я крепко зажмурилась и судорожно икнула.

— Поплачь, — дружелюбно посоветовал рыцарь, поглаживая меня по спине. — Можешь высморкаться в мою куртку. Главное, дыру не прожги.

— Какую еще дыру?

— Ну, ты чихаешь — искры сыплются, плюешься огнем, значит, твои слезы на соляную кислоту должны быть похожи.

Я чуть отодвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо.

Говорил он серьезным, прочувствованным тоном, но губы неудержимо разъезжались в улыбке.

Я в приступе хихиканья разразилась икотой.

И ведь логично, не поспоришь… хоть сопли не упомянул, уже радует.

— Прогресс имеется, — задумчиво сказал Суданский минутой позже.

— В чем?

— Я распустил руки, и прошло несколько минут, а ты меня ни разу не ударила. И перестала трястись.

— Не боишься обжечься? — спросила я, подразумевая совсем не собственную пожароопасность (хотя и ее тоже).

Он бережно взял мое лицо в ладони, смахнул пару слезинок.

— Теплые. И не жгучие совсем, — и тихо-тихо добавил: — Спасибо, что убежала, Аметист.

— Почему ты меня благодаришь?

— Потому что это и есть ответ на мой вопрос, причем положительный. Будь он отрицательным, ты бы мне врезала.

— А вдруг я тебе не врезала лишь потому, что некому, кроме тебя, драться с Гадом?

— Вот! Споришь — лишнее подтверждение! Пожелай ты дать мне в глаз, тебя бы ни один Гад не остановил, — рыцарь улыбнулся. — Скажи, чего ты опасаешься?

Я попыталась объяснить. На словах, однако же, получилось не столь убедительно, как в собственной голове (да и икота мешала). Вот если бы это проговорила мама или бабушка (причем любая из обеих)…

Суданский, к его чести, спокойно выслушал, пожал плечами и так же спокойно заявил:

— Не вижу проблемы. Во-первых, я столько не проживу, чтобы ты… остервенела. Во-вторых, ты не похожа на тех дракониц, каких описываешь. Лично я злобности в тебе не наблюдал, а на остальных чихнуть три раза, — он осекся и испуганно покосился на меня. — Только не буквально!

— И что же мы будем делать?

— А это в-третьих, — мы можем поселиться здесь, в этом мире. Мне король обещал владение, так что с голоду не пропадем. Ты можешь взять над этим миром патронаж или как это у вас там называется… Поскольку у меня жизнь не настолько длинная, мне ждать не с руки. Так что, Аметист, если у тебя есть возражения, я готов выслушать. Если же только сомнения — к черту их, мне некогда ждать. Вот помру, и тогда делай что хочешь!

Значит, он об этом уже думал.

А ведь он в чем-то прав. Здесь есть магия, значит, развитию быть. Мы даже можем прожить достаточно долго, чтобы увидеть расцвет ланатского магически-технического прогресса…

— Человек, попаданец — а упрямее дракона! — и я вдруг испугалась. — Погоди… Что значит «помру»⁈ Ты предчувствуешь, что скоро умрешь⁈

— Типун тебе на язык! — вскинулся рыцарь. — Нет, ничего подобного я не чувствую. Просто меня уже все, кому не лень, просветили насчет продолжительности жизни.

— В таком случае, некоторое время точно потерпишь! Имей совесть! Артем, я… не привыкла к такому.

— Что⁈ У тебя же был жених!

— Жених? Одно название!

Этим они и отличались — Валлэриэн много болтал, но мало делал, а Суданский наоборот — говорил о романтике мало, зато лез с заботой…

Мать моя драконица, мне это снится? Я всерьез рассуждаю о совместном ведении быта и, чего уж там, совместной жизни с попаданцем, да еще и рыцарем-драконьером?

Вот как у него это получается, а? Только что я терзалась, а теперь мне тоже начихать!

Эндорфины, ехидненько подсказал мозг.

Рыцарь же. Искренний, добрый и заботливый… и наивный. Ну и пусть. Зато у него есть чувство юмора и способность меня успокоить.

Я представила сказочку, в которой драконица похищает себе рыцаря, а тот и не против, и уткнулась Артему в плечо, задыхаясь от хохота пополам с икотой.

Бабулины загогулины!

— Я знаю, что я недотепа, — продолжал весело разглагольствовать рыцарь. — Я никогда не занимал высокого общественного положения, я не знаменит, не богат, гениальностью, модельной внешностью и абсолютным здоровьем тоже похвастаться не могу… Единственное, что могу тебе предложить — я сам, как есть.

Вот это ничего себе! Это он… кхм… желает меня, но предлагает себя при этом⁈

— Вообще-то это драконов, а не рыцарей обвиняют в любвеобильности, — ляпнула я.

Артем улыбнулся еще хитрее.

— Не волнуйся, я всем скажу, что ты первая на меня набросилась.

— Что⁈

— Вот, вот! Сама подтвердила, что это правда!

Достойно ответить я не успела — в отдалении раздался трубный рев.

Мы одновременно вскочили.

Над лесом промелькнула неопределенно-черная тень. Судя по скорости передвижения и ершистости (прости, мама, за сравнение с твоим любимцем) — Чужеяд, не очучеленный (или зачучеленный?) Бельторн.

Чужеяд. Якобы струсивший и беглый.

Кто-то наврал, причем по-крупному. И ни один из вариантов того, кто именно стал вруном, мне не понравился.