Под песками

Глава 3

Ирай парит в огромной темноте, где не получается ничего увидеть. Физического тела здесь не существует, так что кажется, что просто пришел особый сон. Необъятная темная бесконечность наполняет мысли и пространство, здесь не встретить жизни или хоть что-то имеющее форму. Это переходный этап, некое чистилище для душелишенного.

Каждый житель Арреля бывал здесь хотя бы один раз, и Гнисир не является исключением. Когда-то здесь можно было встретить собственную душу, яркий источник света в непроглядном мраке, но с каждой смертью он становится глуше, так как взамен на воскрешение Ифрат забирал с собой часть души, пока от нее не оставалось ничего. После этого несчастный утрачивал собственную личность, и это именно то, что страшит Ирая до сих пор.

Однако, если приглядеться, то можно увидеть кое-что, но это не успокаивающий свет, а хаотическое пламя, которое окружает висящие в пустоте угли. Эти угли — остатки души Злослова, которыми приходится дорожить сверх меры.

Ирай смотрит на то, как пламя Клогги поддерживает в них огонь, а также то, что его собственный разум пытается заполнить внутреннюю пустоту. Но тем самым можно обмануть других людей, но не самого себя. Гнисиру проще вспомнить любой обман или факт из энциклопедий, чем что-то из прошлого и связанные с этим эмоции.

Невесомые пальцы прикасаются к остывающим углям, но это никак разрушенной душе не поможет. Без помощи Гримуара Хаоса и попыток получения нового жизненного опыта, который будет хоть немного вызывать эмоциональный отклик, даже от этого давно не осталось бы следа. Также в глубине кучи углей можно обнаружить бурлящую кровь, как символ ненависти к Ифрату.

Душелишенный разумом понимает, что бог игр спас мир, принеся в жертву Аррель. Сейчас Ирай и сам с легкостью пожертвует чужой жизнью, просто потому, что муки совести испытать не может. Но ненависть за прошедшие полвека не уменьшилась и даже приумножилась. Но вот за это Ирай должен благодарить именно себя, когда в роли Злослова упивался кровью и страданиями экспедиций. Такие действия тоже негативно влияют на внутренний мир.

В этом месте невозможно осознать ход времени. В реальном мире может пройти секунда или год, Гнисир это не может определить. Чтобы хоть как-то скоротать время, глубже погружает пальцы в угли, пытаясь определить, что именно он забыл после смерти.

Темнота исчезает, теперь Гнисир находится в какой-то сырой пещере, прижимая к себе женщину. Её лица не видно, внешность скрыта покровом потери воспоминаний. Но так было и раньше, и Ирай чувствует облегчение, когда помнит, кем был этот человек.

— Я смогу сам сходить на разведку, — убеждает одиннадцатилетний Гнисир, держа голову матери на коленях.

— Не нужно, — тихо отвечает женщина. — Там сейчас демоническая буря. Она вряд ли уйдет сегодня.

Ирай давно забыл её имя, не помнит лица. Только руки сохранились в памяти, потому что сын часто держал мать за них, разглядывал и гладил. На руки женщины страшно смотреть, так как грязь с них смыть уже вряд ли получится, многие мозоли кровоточат, не говоря уже о многочисленных царапинах. Это проклятье какого-то демона однажды задело их, а на Арреле не к кому было обратиться за помощью. Раны рук то заживали, то снова открывались, даже без каких-либо действий.

— Я наблюдал за бурями, — убеждает мальчик. — Они лишь кажутся хаотичными, но на самом деле исполняют особый танец. Ты представляешь, у бури есть собственный ритм! Если прочесть его, то можно заранее знать, куда идти, чтобы пройти через нее.

— Ты особенный, мой мальчик, — мать гладит сына. — Немногим дается подобная наблюдательность. Но пообещай мне, что не будешь рисковать, пытаясь оседлать бурю. Силы Хаоса коварны.

— Мы не можем долго здесь находиться. Нужно искать еду, но для этого придется спуститься в те пещеры.

— Сила Поветрия скапливается в пещерах, не стоит туда ходить в одиночку.

— Но ты слишком ослабла, значит, мне придется пойти одному. Если сдадимся сейчас, то станем похожи на тех несчастных, — Ирай имеет в виду других людей, которые быстро теряли надежду и волю для борьбы. В итоге они ложились на землю, где постепенно умирали, а потом воскресали, и так много раз, пока не теряли самих себя или воскрешения больше не происходило, когда больше нельзя было расплатиться собственной душой.

— Я понимаю, но я не хочу, чтобы ты ходил один. Если что-то случится, то я могу тебя уже не найти. Давай сегодня проведем вечер вместе, — голос матери становится тише, она говорит с заметным трудом.

Ирай понимает, почему так происходит. Все же отчаяние затопило даже такую прекрасную и несравненную женщину. Девять из десяти жителей Арреля свихнулись в первый же год Поветрия. Это испытание оказалось не по зубам даже могучим воинам и мудрым волшебникам. Тогда близкий человек был на грани того, чтобы сдаться, и лишь присутствие Ирая останавливало её. Она не хотела бросать его.

— Хорошо, — соглашается мальчуган. — Ты устала, давай уже я расскажу тебе что-нибудь, а ты попробуй поспать. Так ведь можно немного отдохнуть от боли и голода. Помнишь, ты мне часто рассказывала об Аль-Фионе? И я пообещал, что свожу тебя туда, так что мы обязательно выберемся с Арреля. Я слышал, что демоны не смогли пересечь море, и теперь на них давят объединенные силы мира. Возможно, не всё потеряно.

— Да, еще не все потеряно. Если сможем продержаться до их прихода, то будет замечательно. Но… мы уже шесть лет выживаем здесь, а нас до сих пор никто не спешит спасти.

— Будет тебе, мам, ты сама говорила, что государства Арреля были самыми сильными. Значит, другим потребуется больше времени, чтобы собраться, выработать стратегию и добраться до этих земель. Может, нам стоит продолжить движение в сторону побережья, чтобы идти им навстречу?

— Чем ближе к морю приблизимся, тем опаснее будет. Все самые сильные демоны сейчас именно там, — качает головой женщина.

— Мы не можем бороться с демонами, но нам это и не требуется. Я могу провести особыми тропами таким образом, что нас никто не заметит. А если объединимся с другими выжившими, то шанс на успех возрастет. Многие действительно объединяются в команды.

— Давай не будем сейчас об этом, — мать явно не хочет снова довериться кому-либо.

— Хорошо. А теперь представь, что мы прибыли в Аль-Фион. Там белоснежные замки возвышаются над тобой, и кажется, что парят. А с их стен падают водопады чистейшей воды. Там просто не существует грязи или голода. И мы гуляем там вместе. Разве не замечательно?

— Да, это было бы просто невероятно, — улыбается в ответ женщина. Силы покинули её, и даже продолжать разговор очень трудно.

Ирай вынимает пальцы из углей и понимает, что это воспоминание по-прежнему с ним. Его он всегда проверяет в первую очередь, так многие похожие уже покинули его. Тогда они прятались от чудовищной бури в пещере, только вдвоем, и могли обсуждать что угодно. Гнисир хорошо запомнил тот момент, так как он случился как раз перед тем, как им встретилась первая экспедиция.

Пальцы вновь погружаются в угли, чтобы проверить другие воспоминания. В этом нет большого смысла, но пока идет восстановление, ничем другим заняться не получится.

Теперь встает картина того, как Ирай вместе с матерью разглядывают чей-то лагерь посреди пустошей Арреля. Тогда было очень волнительно смотреть на людей, которые без боязни ставят палатки и разжигают костры, готовя привезенную на Аррель еду. Тогда Ирай радостно потащил мать за собой, надеясь на спасение, но стоило им показаться на глаза часовым, последние просто что-то крикнули, и острая боль заставила душелишенных упасть на землю.

Только потом Гнисир понял, что Ифрат даровал всем остальным народам возможность говорить на языке богов через Языковую Систему. Именно это помогло победить в войне. Однако гости с других материков приплыли не только для войны с демонами.

Ирай смотрит за происходящим от лица себя же внутри воспоминания. Вокруг них стоят суровые воины, и на их лицах нельзя увидеть сострадания. Они безразлично смотрят подобно фермеру, который пришел, чтобы забить овцу. Тот случай научил тому, что экспедиции других стран приплывают на Аррель за чем угодно, но никак не за спасением душелишенных. При этом воины не считают их врагами, просто инструментом для того, чтобы помочь им развиваться. Между собой они называли это «прокачкой», и с тех пор Ирай ненавидит это слово.

— Ладно, убейте их, и выкиньте в яму. Все равно воскреснут, как и все прошлые, — распоряжается командир.

— Не трогайте её! — кричит Ирай и резко вскакивает с земли, чем явно удивил стоящих людей.

Взрывная скорость — это один из ингредиентов рецепта выживания на Арреле. Редкие животные смогли адаптироваться и выжить, и чтобы их поймать, нужно научиться подкрадываться, а потом резко нападать. Опасность может возникнуть в любой момент, поэтому тело должно быть готово к бегству или бою за жизнь на пределе возможностей.

От одиннадцатилетнего мальчика такой прыти никто явно не ожидал, как от слуг Поветрия, но Ирай повидал столько демонов, что мог скопировать их повадки и стиль боя. С пояса одного из людей ловкая рука выхватывает нож, а после оставляет порез на лице одного из тех, кто замахнулся копьем на лежащую женщину.

— Щенок! Ударный разрез! — кричит один из его товарищей, взмахнув мечом. Оружие внезапно искрится жемчужным светом от переполняющей магической энергии, а потом от лезвия отделяется полупрозрачная волна, которая на полном ходу врезается в тело ребенка, отшвырнув на десяток шагов как мячик.

Ирай не может ничего почувствовать через воспоминание, но помнит, как тогда перестал соображать от рвущей боли в теле. Магия переломала ребра и оставила рваную рану через всю грудь и живот. Оставалось лишь лежать скорчившись и кричать от боли и досады, пока на глазах забивают мать, которая с каждой смертью всё слабее начинает стараться выжить. Она умирала намного чаще просто потому, что первые года полностью брала на себя всю опасную работу.

Поветрие научило бороться, и порой удавалось прожить много месяцев без единой смерти, но рано или поздно этому бы пришел конец. И сейчас те, кто по мнению Ирая должен был спасти их, только приближают конец личности самого дорогого ему существа. К несчастью, злость не способна была дать силы, чтобы победить тогда, так что Гнисир очнулся на следующий день в яме, лежа на трупе матери.

Но нет, это был уже не труп, они снова воскресли и теперь будут намного более осмотрительнее. Теперь точно известно, что люди с других материков — такие же враги, как и демоны. А вот мать перестала узнавать Ирая, лишившись даже этих воспоминаний. И как только она забыла, что у нее есть сын, одновременно потеряла повод для дальнейшей борьбы.

Ираю приходилось насильно заставлять есть пещерные корни или прятаться от врагов. Он мыл её голову и тело, а вечерами рассказывал об Аль-Фионе и других замечательных местах, в которых никогда не бывал. Теперь они поменялись местами, а многие детали так и вовсе приходилось выдумывать, лишь бы не проводить время в тягостном молчании. Он рассказывал, а она слушала, лежа с пустым взглядом. Больше она не возражала против его опасных затей и вылазок, не беспокоилась и не желала удачи и спокойного сна.

Ирай смотрит в темноту, но по-прежнему видит образ матери. Привычки детства никуда не ушли, даже спустя десятилетия он перед сном говорит с ней и другими товарищами, представляя себя частью семьи. И они всегда отвечают ему, интересуются делами и дают советы. Наверное, только так и было возможно выживать, когда Ирай остался один, и еще не начал собирать других товарищей в команду, которую ждала участь не лучше.

Руки снова чувствуют небольшое тепло углей, или разум просто хочет в это верить. В новом воспоминании он видит, как взбирается на гору, привязав себя к матери, чтобы она точно не отстала. План был в том, чтобы перейти в другой район, где может быть больше пещер со съедобными корнями, но по несчастью они снова столкнулись с той самой экспедицией, которая решила напасть на опасного демона.

Это была огромная птица со стальными перьями, которая пронзительным криком пыталась напугать людей. Она легко выдерживала стрелы и магию, но предпочла сбежать от охотников, чем бросаться на них. И люди с другого материка пригнали её прямо к Ираю, который шел по узкой горной тропе. Тело рефлекторно бросилось в сторону, уходя от смертоносного клюва, но Ирай забыл, что за ним идет мать.

Веревка на поясе натянулась с невероятной силой, когда демон поймал жертву, а потом лопнула. Демон тут же набрал высоту, поглотив человеческое тело целиком, оставив Гнисира смотреть на это с пустым взглядом. Если оказаться в желудке демона, то воскреснуть больше не получится, а Ирай никак не мог атаковать летающего монстра.

В один миг он лишился матери, смерть на Арреле обычно так и приходила: внезапно и молниеносно. Именно стоящим на коленях и смотрящим в небо его нашли бегущие за демоном воины. Когда они поняли, что догнать не выйдет, то просто плюнули.

— Снова ты, красноволосый, — говорит командир отряда. — Вы, душелишенные, хуже клопов. От вас не так просто избавиться. Демонические отродья.

Нога в грязном сапоге ударяет в спину, заставляя Ирая катиться по крутому склону вниз, пока голова не ударяется о выступающий камень. После этого наступила смерть, а на следующий день открыл глаза уже мститель, решивший стать демоном для приходящих на Аррель чужаков. Отчаяние и душевная боль приказали отринуть мечты о спасении, оставив только ненависть.

Он нашел стоянку экспедиции и отравил воду ручья кровью одного из трупов демонов. Если знать, что именно взять, то можно убить даже тех, кто намного сильнее тебя. Тогда людям не помогли навыки очистки воды и кипячение, так как кровь того демона, убитого сородичами, является невероятным ядом даже по меркам Домена Хаоса. Но знать об этом может только тот, кто уже давно на Арреле.

К утру почти половина лагеря не проснулась, умерев во сне, а другая оказалась не в состоянии оказать сопротивление. На рассвете Ирай появился в лагере и каждому отравленному человеку перерезал горло, не взирая на беспомощность жертв. Захваченная еда, артефакты и снаряжение стали отправной точкой для создания особой группы душелишенных, которая постарается избавить родину от всех незваных гостей: демонов и людей с других материков.

Гнисир прекращает наблюдать за воспоминанием. Похоже, многое сохранилось, благодаря помощи Амеллы. Больше всего Ирай боится однажды очнуться после воскрешения и не вспомнить, кто он такой и что должен сделать. Но пока память при нем, то он продолжит действовать так осторожно, насколько это будет возможно.

Именно после первой погубленной экспедиции он еще раз встретит Клогги, и примет её предложение, превратившись из обычного мстителя в настоящего Злослова, который может говорить на Наречии Хаоса. Но пока Ирай не тянет руки к углям, чтобы проверить эти воспоминания, пытаясь сконцентрироваться не на прошлом, а на будущем. Находясь в сердце Гримуара Хаоса, он не может знать, что происходит сейчас в Моунцвеле.

Придется довериться Гримуарам. Амелла умна и рассудительна, она сможет дать верные советы, лишь бы её послушали, так как силой она принудить не сможет. Клогги по мнению Гнисира с трудом управляется с внутренним хаосом, и она любит притворяться стихийным бедствием. Но это не умаляет тот факт, что она бесподобный хищник, который видит цель и направится к ней через любые преграды.

«На них не страшно оставить дела, пока меня не будет», — размышляет Ирай, не представляя, сколько времени потребуется, чтобы снова появилась возможность увидеть солнечный свет.