Под песками

Глава 21

Огромное желтое солнце встает над горизонтом, освещая окрестности. Отряд из восьми путешественников ночью покинул пределы Мель-Анолара и сейчас направляется в центр материка. Услим, как малсарх, отлично знает тропы, на которых можно скрыться от нежелательного внимания. Только на первый взгляд может показаться, что в пустыне негде прятаться. На самом деле пустыня является одним из немногих мест, где велик риск пропасть навсегда без каких-либо следов.

Купленные вчера верблюды в одном темпе идут друг за другом, а жаркий утренний ветер тут же стирает следы. Гнисир вместе с Услимом смогли покинуть Старый Город и Мель-Анолар незамеченными и постоянно видели следы тревоги. Нападение на штаб алийя грарат является серьезным делом, но слава местных убийц сыграла против них. Никто из посвященных в тайны города просто не мог сразу поверить, что двое неизвестных нападавших смогли проникнуть в тайное место и перебить почти весь основной состав организации.

Ирай видит, как Услим вертит головой из стороны в сторону, замечая какие-то детали, которые знает только он. Изредка можно заметить внимательный взор малсарха на себе, и Ирай догадывается, в чем причина. Ночью пришлось использовать средство, которое не применял с момент ухода с Арреля.

«Погружение в бурлящий океан» может воплотить мысленный мир каждого разумного существа. И если рядом с вами окажется душелишенный, который за долгую жизнь убил множество людей, да еще и насквозь пропитался силой Хаоса, то это зрелище вы запомните до конца жизни. Это не является навыком боевого безумия, когда берсерки уничтожают всё вокруг, до чего дотянутся. Просто таков внутренний мир, с которым Гнисир ничего поделать не может, лишь поддерживать маску мудрого спутника, чтобы никого не пугать.

— Так вы что, все же натравили на себя местного халифа? — веселится Клайв, вальяжно рассевшись в седле. — Чем больше я на тебя смотрю, тем чаще восхищаюсь.

— В ордене такой свободы нет? — Ирай поддерживает разговор.

— Конечно. В ордене требуют соблюдения субординации. Как командир сказал, так и должен делать. Порядок и дисциплина превыше всего, тьфу.

— Но ты ведь можешь уйти из ордена без последствий.

— Формально — да. Но и за это придется заплатить, — загадочно отвечает беловолосый человек, смотря вдаль через щелочку платка на голове.

Ирай до сих пор не знает всех возможностей Клайва, кроме тех, что он показал в бою против культиста, использовавшего магию Крови. Постоянное наблюдение лишь подтверждает тот факт, что Клайв тоже не тот, за кого себя выдает, это Ирай уже не раз замечал в прошлом. Но простое наблюдение не поможет раскрыть тайны человека, нужны подходящие события, во время которых он будет действовать так или иначе. Пока что Клайв практически никак не вмешивается в управление экспедицией, делая вид, что ленив до невозможности.

Тем временем начинает припекать, и к этому всем придется привыкать. В пустыне днем очень жарко, а ночью может быть ощутимо холодно. Находить тень проблематично, крупные оазисы можно пересчитать по пальцам двух рук, а в Красной и Черной пустынях их вообще нет, если верить словам Услима.

— Красная пустыня названа так из-за красного камня. Там не так много песка, под ногами только камень цвета крови, — малсарх отвечает на вопрос Кэйлы. Принцесса Моунцвеля сидит, поджав под себя ноги, чтобы не касаться верблюда. Но даже если касание случайно произойдет, то Ирай уверен, что успеет подавить проклятье до того, как начнется трансформация.

Услим однозначно обратил внимание на странное поведение Кэйлы, которая словно избегает прикосновений, но ничего не спросил. Точно так же молчал, смотря на Гримуары, которые не скрывают свою природу. Проводнику по мнению Ирая глубоко плевать на чужие тайны, ему важна только пустыня, помощь народу и Вечность, что наблюдает из другого Домена.

— А Черная из-за черного песка, — утверждает Кэйла, помнящая рассказы Ирая.

— Да. Самая загадочная из всех пустынь. Занимает наименьшую площадь, но зато в самом центре Ак-Треноса, из-за чего добраться до туда будет нелегко. Никто не знает, почему песок приобрел черный цвет, — рассказывает Услим. — Говорят, там ветер говорит на языке магии.

— Говорят? Вы сами до туда не доходили? — на лице Кэйлы удивление.

— Нет, никогда не было такой необходимости, а вы первые, кто попросил до туда довести. Многое там и мне будет в новинку, но я уверен, что быстро адаптируюсь. Я един с пустыней, читаю знаки и слышу голоса песчаных духов.

— Кстати о них, — встрепенулась девушка. — А правда, что их можно приманить кровью, а отогнать козьим молоком?

Услим удивленно смотрит на принцессу, а потом говорит:

— Эм, это правда лишь отчасти. Кровь действительно может приманить духов, но может и не приманить. Прогнать же их без боя не удастся. Я слышал о существовании навыка, который позволяет управлять песчаными духами, и для него нужна «жидкость жизни». Но под этим термином могут скрываться разные вещи. Кровь подходит, как и молоко или просто вода. Всё это так или иначе дарует жизнь. Сам я этим навыком не владею.

Ирай вполуха слушает разговор. Он тоже не знает этого навыка, а Амелла ранее утверждала, что такого навыка не существует, иначе бы она о нем слышала. В Языковой Системе очень мало способностей, которые требуют использовать ингредиенты, обычно достаточно заплатить собственной маной. Ритуалистика присуща ритуалам, что довольно очевидно. Скорее всего тот ученый применял или встречался со знающим подобный ритуал.

— Если что, их можно будет просто побить, — смеется Хирона, поглаживая новый меч. — На Витро духов нет, но убить можно что угодно.

— Да, при необходимости придется сражаться, — кивает Услим, — но я постараюсь обходить их скопления.

Таким образом они все глубже входят в пустыню под мерное покачивание ездовых животных. Вокруг стоит невероятная тишина, так как даже ветер немного успокоился. Ак-Тренос ныне легко может соперничать с Аррелем по пустынности, а ближе к центру даже превосходить, так как на проклятом материке жизнь все же существует и рассеяна по всей площади. И пускай это по большей части монстры, а не люди. Вероятность того, что там выжило много душелишенных за полвека, стремится к нулю.

Здесь же под ногами чаще всего встречаются лишь мелкие животные наподобие змей, ящериц и скорпионов, но куда более особенным является ночное время суток, когда звезды высыпают на небесное полотно и беззвучно что-то рассказывают. Все сидят вокруг костра, который горит при помощи магии Огня, найти рядом деревья или сухой кустарник не удалось.

Ирай сторожит лагерь между двух больших камней, смотря в ночную темноту. Рядом возникает силуэт Амеллы, которая тоже смотрит на бесконечные пески с недовольным видом.

— Не хотела бы я жить в таком месте. Мне бы в лес, где много деревьев и ручьев.

— Что же, тогда я тебя точно здесь не оставлю, — шутит Ирай.

— Кстати, а почему мы отправились именно таким способом? Ты боишься привлекать внимание?

Замечание резонно, ведь идти придется очень долго. Почти три тысячи километров — это просто невообразимое расстояние даже при использовании ездовых животных. Можно было решить вопрос частично, используя пространственную магию при поддержке королевского двора Моунцвеля. Можно было попросить Дасиилай превратиться в настоящего дракона и прокатить на своей спине с ветерком. Но все эти способы оставят очень заметные следы. Гнисир уверен, что культ Поветрия продолжает искать их.

— Традиционный тип путешествия самый оптимальный, так как позволит нам лучше скрыться. К тому же я не хочу возвращаться на Витро слишком быстро, так как обучение Кэйлы все еще не завершено.

— Ты хочешь одновременно тренировать её в таких условиях?

— Нет, само путешествие станет для нее последним испытанием. Сначала оно покажется ей даже веселым, но через неделю, месяц, три месяца пустыня начнет убивать даже самых стойких. У нас не будет проблем с провизией и водой, но ментальные силы будут почти исчерпаны у нее. И ей нужно будет пройти через это.

— А еще ты хочешь проверить, будет ли как-то действовать выпитая эссенция героической закалки, — догадывается Амелла.

«Да, разом свалилось много всего. Мастер Энедер, который вдруг решил продемонстрировать свои способности и предложить союз, напирая на потенциальную пользу в будущем. А потом пришел Гримуар Космоса с вестями о вторжении Двуединства в Домен Космоса. Когда оно провалится, начнется Поветрие здесь», — молодой человек задумчиво смотрит на небосклон.

— О чем здесь шепчетесь, а? — Клогги уже тут с подозрительно-ревнивым выражением лица. Гримуаров нельзя назвать людьми, но те, кто знают секрет их появления, будут считать их могучими и большими детьми. Несмотря на родство с различными аспектами, долголетие и загадочные возможности они подобно детям могут испытывать очень яркие эмоции. В этом они намного способнее душелишенных, но могут уступать людям.

— Обсуждаем дальнейшие планы, — спокойно говорит Амелла, смотря на Клогги, что оказывается в объятьях Ирая. Точнее, просто влезает в них.

— Ну смотрите у меня, — продолжает хмуриться Гримуар Хаоса, наблюдая за улыбкой Ирая. — Что ты лыбишься? Пошли спать.

— Я первый на очереди сторожить.

— Тогда я останусь с тобой.

Амелла тем временем уже отошла обратно к костру, где Хирона колдует над котелком, показывая навыки бывалой искательницы приключений. С едой действительно проблем не будет, так как королева распорядилась выдать сумки с внутренним подпространством, в котором очень много провизии, которая не будет портиться. А воду всегда можно призвать при помощи магии. Однако пустыня коварна, Услим уже несколько раз успел об этом предупредить.

Но волнуется Ирай не об этом, продолжая размышлять над странными обстоятельствами, возникающим рядом с ним. Культ Поветрия так и не объявился в Мель-Аноларе, хотя мог. Значит, собирается захлопнуть ловушку чуть позже. Нет никаких очевидных причин думать таким образом, но всегда стоит быть готовым к самому худшему раскладу.

А еще Ифрат готовит что-то особенное по словам Энедера. В прошлый раз это привело к длительным страданиям Арреля и появлению Языковой Системы. Теперь что? Превращение всего мира в игру, как Ирай наугад предположил во время разговора с мастером мунлуда? В такое трудно поверить, и Гнисир надеется, что такого никогда не случится.

А еще Акслет, тоже явившийся без приглашения, предупредил не только о скором Поветрии, но и о каре Мирового Закона за откат во времени. Если это правда, то аномалии от наслаивания временных потоков будут притягиваться к Ираю независимо от того, где он находится. И если судить по словам Гримуара Космоса, это будут не Экзекуторы, которых при желании можно обмануть.

Но несмотря на беспокойство, это не та тревога, которая может хоть как-то поколебать внутреннее равновесие. Участь душелишенного в первую очередь в исчезновении эмоций. Счастье, любовь и благодарность испытать уже вряд ли получится, но страх, отчаяние и тревога тоже не будут сильно тревожить, что является несомненным плюсом. Только очень яркие эмоции могут по-прежнему проявляться в сердце. Например, ненависть к Ифрату Гнисир подпитывал топливом собственной души на протяжении десятилетий. Это уже стало частью натуры, так что уже не зависит от желаний или состояний.

Ирай смотрит на Клогги, которая положила голову ему на грудь и спит, хотя должна была с ним сторожить лагерь, пока остальные отдыхают. Любовь между душелишенным и Гримуаром то же самое, что и любовь между рыбой и камнем. Рыба может коснуться камня на дне, но вряд ли из-за этого возникнут какие-то чувства.

Но Гнисир все равно продолжает следовать букве контракта. Душу можно разрушать, но можно и восстанавливать новыми впечатлениями и эмоциональным опытом. Даже пребывание в рядах Звездного Водоворота в этом плане хорошо помогло. Наставничество над принцессами и Лексом, наведение порядка в огромной библиотеке, знакомство с новыми Гримуарами и другие события разной насыщенности: всё так или иначе создает новый опыт для того, кто большую часть жизни прожил диким зверем на мертвой земле.

Именно поэтому до сих пор не отпускает видение, которое создала магия Хаоса на основе воспоминаний в Старом Городе. Тогда Ирай снова оказался в прошлом и переживал опыт нападения на экспедицию. Несмотря на то, что там были близкие ему люди, которых он любил и уважал в меру сил, то воспоминание было наполнено болью. В спокойной обстановке можно понять, что он не хотел там находиться.

«Да, я не хочу возвращаться в прошлое. Я бы предпочел его забыть. Но я не могу их всех бросить», — как последователь гиагелизма, Гнисир не собирается врать самому себе. Других можно водить за нос, но заниматься самообманом нельзя ни в коем случае. Ирай хочет прекратить эту долгую погоню за душами товарищей, но прошлое не отпустит, пока он не убьет их всех.

«Кристо, Хамад, Енсон, Камира, Вулиан, Анхель, Сиггарт, Энигма, Форима. Анхель переродился Курганным Воем и уже упокоен. Хамад сейчас со мной, и мы движемся за Камирой. Остаются шестеро. Кристо — весельчак и здоровяк, который не терял оптимизма даже после многих смертей. Он постоянно улыбался, но это была лишь маска. Ведь он даже собственную семью окончательно убил с улыбкой на лице. После это стало защитной реакцией на всё происходящее», — Ирай вновь погружается в воспоминания, приступая к почти ежедневному ритуалу.

В лагере тишина, все спят, а костер уже догорает, так как магия прекращает срок действия. Ирай смотрит на пустыню, но видит не только её. Все члены его команды рядом с ним, живые и здоровые.

— Не переживай, Ирай. Что толку грустить о прошлом и мучиться мыслями о будущем? — смеется Кристо. Его массивный силуэт в ночи закрывает часть горизонта.

— Да я и не переживаю, — отвечает Ирай. — Просто строю планы.

— Вот и правильно, лучше быть готовым к любым неожиданностям, — Вулиан сидит на корточках, скрывая лицо капюшоном, платком и дополнительно ладонями. Не было никого, кто мог бы прятаться лучше, чем он. Также он неплохо выслеживал монстров. Его расстройство после Поветрия заключалось в том, что он мог сорваться в истерику, если кто-то видел его лицо. При том, что это было самое обычное лицо без каких-либо изъянов.

— А я бы приняла предложение Акслета, — вдруг произносит задумчивая Камира. Она сидит на вершине одного из двух камней и смотрит на небо. Из всего отряда именно она была самой большой мечтательницей. Именно она научила Хамада любить высокие места.

— Почему? — спрашивает Ирай.

— Нам-то что с твоего упокоения? Мы все равно, считай, уже мертвы. Вдруг мне хорошо в центре Черной пустыни? А ты мог бы больше обращать внимание на своих новых спутников, которым еще есть дело о том, что ты о них думаешь.

— Ага, собрал себе гарем из красивых девиц, — смеется Энигма. — Я раньше не замечала за тобой таких наклонностей. Лично я ставила на то, что ты охмуришь принцессу-блондинку, выдашь себя за принца, возьмешь её в жены и спасешь потом мир.

— А ты как всегда фантазёрка, — улыбается Ирай, смотря на невысокую девушку. Она могла быть милой, но в бою была жуткой, а еще тащила на базу весь хлам, какой только могла унести. Кусочек паруса, испорченные шелковые ленты, разбитая кружка, обглоданная кость, сапог без подошвы: она просто не могла остановиться, превращая свое место на базе в свалку бесполезных вещей.

Но были и полезные вещи, прямо сейчас на ней куча артефактов. Десятки амулетов свисают с шеи, на пальцах по два-три кольца, карманы набиты кристаллами, за поясом аж восемь жезлов. Энигма вычищала лагеря уничтоженных экспедиций до последней вещи.

Гнисир поворачивает голову к гаснущему костру, рядом с котором сидит еще один темный женский силуэт. Она не была в команде Злослова, но с ней Гнисир расставаться не желает.

— Хочешь, расскажу тебе новую сказку? Я накопил немало новых историй.

Обычно Ирай рассказывает об Аль-Фионе, но сегодня женщина качает головой и призывает побольше поспать. На груди зашевелилась Клогги, сонно хлопающая глазами.

— Эй, с кем ты там болтаешь? Если наше дежурство закончилось, то давай будить Клайва и Услима.

— Еще не время, спи дальше.

Клогги вновь роняет голову, продолжая пускать слюни на дорожную накидку, а ночных гостей рядом больше нет, но если позвать, то они откликнутся. Они всегда откликаются.