Перепрошит тобой

Глава 27

БЕРНАДЕТТ КРЕНШОУ



Чем дальше мы идем, тем безоблачнее кажется небо. Я уставилась на соблазнительную широкую спину Фрэнка, пытаясь осмыслить то, что только что увидела. Взглянув наверх, я почувствовала, как очки прижались к переносице, и прищурилась от яркого солнца. На небе ни облачка.

— Так ты можешь управлять погодой? — спросила я, и это прозвучало непринужденно, будто все в порядке вещей. У Шторм из Людей Икс, я уверена, было бы свое мнение на этот счет⁵³.

Он остановился на покрытой травой тропинке, по которой мы шли к стойлам, и повернулся, встречая мой взгляд.

— Ты покормила Эдгара? — спросил он.

Я нахмурилась от недоумения.

— Да, а что?

— Нам, возможно, придется задержаться, с учетом всего, что я должен тебе показать, — сказал он, прежде чем снова отвернуться и продолжить путь, черт знает куда.

— Я покормила его.

Что Фрэнку не нужно знать, так это то, что после того, как я оставила его в коридоре сегодня утром и приняла горячий душ, мне потребовалась вечность, чтобы успокоиться и переварить случившееся. Я так часто ворочалась, пытаясь заснуть, что Эдгар разозлился на меня и теперь не позволяет прикасаться к себе. Я не могла успокоиться и до сих пор не понимаю, как осмыслить то, что произошло между нами. И вот я здесь, с гораздо большим количеством вопросов, чем ответов, так что Фрэнку лучше бы скоро начать говорить.

— Когда ты начнешь отвечать на мои вопросы? — спросила я, напоминая ему, что уже задала один.

Он тяжело вздохнул, но продолжил двигаться.

— Ты управлял погодой тогда? Эта гроза возникла из ниоткуда, прямо в тот раз, когда мы были в деревне. И всякий раз, когда я смотрела на тебя, клянусь, мне казалось, будто твои руки покрывались электричеством. Это же был ты, да? — я забросала его своими теориями, вспоминая, как все волосы на теле встали дыбом, стоило подойти ближе, а потом, когда я его коснулась, все вдруг прекратилось.

До этого у меня было странное чувство, будто что-то подталкивало меня пойти к нему. Это была единственная причина, по которой я вообще вышла из своей комнаты, решив взять кофе и взбодриться перед встречей с Фрэнком или попыткой найти его.

— Тебе удалось немного вздремнуть? — спросил он, бросая на меня взгляд через плечо.

Неужели он не собирается мне отвечать? Ярость взяла надо мной верх, мои руки сжались в кулаки, а ноздри раздулись.

— Серьезно, чувак, если ты не начнешь отвечать на вопросы прямо сейчас, я возвращаюсь домой, — сказала я, отказываясь сделать еще хоть один шаг.

— Послушай, — сказал он, разворачиваясь и тяжело ступая к тому месту, где я стою посреди тропы, и проводя своей большой ручищей по пышным светлым волосам, — для меня это сложно, и я никогда такого не делал. Все будет гораздо проще, если ты просто пойдешь со мной и позволишь показать то, что я хочу. После этого я отвечу на твои вопросы.

И тут я поняла, что он нервничает.

Он протянул руку, и волна сомнения прокатилась по животу, когда я вложила ладонь в его.

Что, черт возьми, может заставить нервничать Фрэнка Штейна?

— Пойдем, клянусь, тебе стоит это увидеть, — сказал он, переплетая наши пальцы и увлекая меня по тропинке.

Спустя несколько минут я узнала местность — впереди слева находился загон Брома.

— Сегодня нам предстоит короткая конная прогулка, чтобы добраться в место назначения, — объявил он.

— Ладно, — пробормотала я, хотя в животе уже закипало возбуждение. Мне нравится Бром, и я знаю, что буду в восторге от поездки, но я ни за что не дам ему это понять.

Но я не шучу. Если он не начнет хоть что-то рассказывать в ближайшее время, ему придется искать кого-то другого, кто будет таскаться за ним по пятам.

После недолгой езды по лесистому поместью Фрэнка мы прибыли на большой конный двор, очень похожий на тот, где содержится Бром, только этот выкрашен в белый цвет с синей крышей и как минимум вдвое больше.

В отличие от загона Брома, этот не огорожен, и чем ближе мы подходим, тем больше нервничает Фрэнк.

— Изначально это место предназначалось для существ, которые больше нигде не смогут выжить, — сказал он, когда мы приблизились к большим двойным дверям. Он остановил Брома и спешился, прежде чем протянуть руки ко мне.

Сердце екнуло, когда он обхватил меня сильными руками и быстро поставил на ноги.

Он шлепнул большого коня по крупу, отпуская его прочь, и я перевела взгляд на огромные двери конюшни, заметив сложное изображение луны и звезд, инкрустированное в мягкую древесину. Любопытство разгорается еще сильнее.

— Что там внутри? — спрашиваю я, делая шаг ближе. Живот сжимается от волнения, и меня накрывает непреодолимое чувство, от которого страшно даже приближаться к двери.

— Уверен, ты уже догадалась, что если бы кто-то увидел Брома и то, на что он способен, это обернулось бы медийным кошмаром. В лучшем случае его отправят в какое-нибудь учреждение, — заявил Фрэнк.

— О, можешь не говорить. Представить нельзя, какие испытания и прочую хрень они бы устроили такому коню, — пробормотала я, зная, насколько жестокими могут быть люди к животным. Это одна из причин, по которой я решила пожертвовать его деньги в фонд помощи кошкам и собакам.

— Верно, поэтому я изначально и создал это место. Когда мы войдем внутрь, ничего не трогай и не отпускай мою руку, пока я не скажу, — проинструктировал он.

Я нахмурилась, но кивнула и взяла его протянутую руку в свою, игнорируя легкий трепещущий разряд, проскочивший от прикосновения.

— Хорошо, а теперь закрой глаза, — сказал он, обвивая меня свободной рукой.

Я бросила на него взгляд, который говорил «не вздумай ничего вытворять».

— Просто сделай это, — заметил он, сдерживая улыбку и успокаивающе проводя рукой вниз по моей спине.

Я сделала, как он просил, закрыла глаза, и стала ждать. Что бы он там ни задумал, я услышала, как скользит открывающаяся дверь.

Меня встретил нежный запах сена, а еще сладкий насыщенный аромат, который я не могла определить.

Он провел меня дальше в здание, и после нескольких шагов направил за угол, прежде чем остановить.

— Так, теперь можешь открывать глаза, — сказал он.

Я ахнула. Бесконечные ряды светящихся ярких цветов всевозможных оттенков заполняли все вокруг. Конюшня была размером разве что с футбольный стадион, и столько зелени в одном месте я не видела никогда в жизни. Цветы окружали огромные растения с сочной листвой. Пол был мшисто-зеленым, но твердым, как мрамор. Я взглянула наверх и заметила, что крыша оказалась вовсе не покрашена в синий, а состояла из панелей светло-голубого стекла, открывая безупречный вид на небо над головой.

— Что это за цветы? — спросила я, гадая, не оптоволоконные ли они, уж слишком ярко они светились, прежде чем померкнуть и вспыхнуть вновь.

— Не трогай их. Это сверхъестественные цветы, — ответил он.

— Вау, — пробормотала я, поворачиваясь на месте и поправляя очки на носу, чтобы лучше все разглядеть.

— В сверхъестественном мире много цветов, и все они обладают различными лекарственными свойствами. Однако большинство из тех, что ты здесь видишь, ядовиты для людей. Есть такие, что работают как афродизиаки и безопасны в использовании, а другие обладают необыкновенными целебными свойствами.

Я не могла не восхититься синими и фиолетовыми — они, казалось, мерцали ярче остальных.

— Как называются эти синие? — спросила я, указывая на них.

— Это «Лунные цветы». Они ядовиты и, между прочим, именно из-за них ты здесь. Ингредиенты, которые мы используем для создания того, что продаем через Talbot, выращиваются в другом месте, поскольку ни в одной из сывороток, предлагаемых публике, нет ничего вредного. Несколько партий формулы «Лунного цвета» были похищены из распределительного центра в ту же неделю, когда ты взломала мою компанию. Именно их Микаэль и другие пытаются отследить в данную минуту, — раскрыл он.

Дыхание перехватило от внезапно обрушившегося на меня осознания.

— Что? — вырвалось у меня.

— Мы подозревали, что Pelican Group какое-то время выжидали слабину в инфраструктуре, чтобы получить доступ к нашим рецептурным формулам. Мы никак не учли тебя или то, как они использовали тебя как щит, чтобы скрыть свой доступ к нашим ресурсам. Они, конечно, не представляли, во что ввязываются, украв это, — сказал он хриплым голосом.

— Что они с этим сделают? — спросила я, с ужасом думая, не причинила ли я случайно кому-то вред.

— Ничего, поскольку мы все предусмотрели, чтобы вернуть формулу до того, как кто-либо пострадает.

Я покачала головой.

— Мне так жаль, я…

— Ты не могла этого знать. А теперь обернись, — сказал он, и на его губах заиграла легкая улыбка, когда он посмотрел мне за спину.

Я обернулась, и руки сами взлетели ко рту. Глаза, казалось, вылезли из орбит от представшего передо мной зрелища.

— У тебя, черт возьми, единорог, — выдохнула я, уставившись на величественного белого зверя. Конь был ниже Брома, с гребаной закрученной, сияющей перламутром гривой и рогом на голове.

— Его зовут Персей, но он не любит, когда к нему прикасаются, и будет уклоняться, если ты подойдешь слишком близко, — сказал Фрэнк.

Из меня вырывается смешок, и я начинаю хихикать вовсю. Щеки заливаются румянцем, пока я смеюсь все сильнее. Из груди вырываются громкие, некрасивые смешки, а Фрэнк хмурится, что только сильнее подливает масла в огонь — я уже буквально не могу остановиться, пока живот не начинает болеть от смеха. В груди бурлит смесь удивления, восторга и изумления.

— Как это вообще возможно? — спрашиваю я, глядя на единорога, который вскидывает гриву и взмахивает шелковистым хвостом, уходя от нас, словно мы ему неинтересны.

Я хватаюсь за руку Фрэнка, внезапно почувствовав легкое головокружение, и оглядываюсь в поисках места, куда можно присесть, как замечаю что-то краем глаза. Моя челюсть снова отвисает.

К нам идет животное с орлиной головой, наклоненной набок, и телом, похожим на львиное, только с огромными, песочно-золотыми крыльями, торчащими из боков.

— После того как я обнаружил проклятого и неспособного покинуть территорию Брома, я купил эту землю и всю окружающую долину. Часть деревни и несколько домов в этом регионе находятся именно там. Я оснастил территорию системой наблюдения, так что все внутри стен в безопасности и защищены, по сути, они содержатся здесь в секрете, — заявляет он.

— Погоди секунду, перемотай назад. Значит, это грифон, — говорю я, указывая на гибрид орла и льва. — И получается, я все это время вообще не могла отсюда выбраться.

Мысли скачут, пытаясь переварить сказанное.

— Нет, выбраться ты не могла, — спокойно подтверждает он. — Из комплекса нет выхода, даже если бы ты добралась до края владений. Как ты видела, когда мы приехали, его окружает бетонная стена в несколько футов толщиной, отделяющая людей от деревни.

Я киваю и высвобождаю свою руку из его. Мне нужна минута, чтобы прийти в себя.

— Ладно, а что насчет этих двоих? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди и ожидая, пока он расскажет остальное.

— Персей и Пегас приходят и уходят, когда пожелают. У них есть магические способы покидать территорию незамеченными, но их влечет в конюшню, когда распускаются цветы, — объясняет он.

Я отступаю от Фрэнка, когда грифон приближается и громко щебечет.

— В этот раз не принес никаких угощений, — говорит Фрэнк, протягивая руку, чтобы коснуться гигантского клюва Пегаса. Грифон лишь снова пронзительно кричит и щиплет Фрэнка за пальцы, прежде чем отвернуться.

— Значит, ты купил это место, чтобы защищать животных, которые здесь живут, и… единорога? — спрашиваю я, чувствуя, как сердце тает, растекаясь по полу.

— Да. Это было скорее необходимостью, а не желанием. Бром привлекает слишком много внимания, особенно когда не в настроении. Но мы с Бромом похожи тем, что нам не нравятся большинство людей, — добавляет он с саркастически приподнятой бровью.

Я фыркаю. Мы будто говорим о двух разных животных, мой Бром — абсолютно другой!

— В тот день он чуть ли не перевернулся на спину, чтобы я его погладила.

— Ты скорее исключение из правил, — тихо бормочет Фрэнк себе под нос.

По лицу и шее расползается тепло, а вместе с ним вспыхивает навязчивое желание поцеловать его.

— Мы вернемся в дом, там еще есть на что посмотреть, если захочешь, — говорит он, прежде чем я успеваю поддаться порыву и наброситься на него.

— Что еще может быть? — прикусываю губу, чувствуя, как по венам пробегает дрожь предвкушения и возбуждения.

Он переплетает наши пальцы, словно не хочет переставать прикасаться ко мне, и я улыбаюсь, когда мы направляемся обратно к выходу, оставляя грифона и единорога позади.

— Когда ты расскажешь мне, кто ты такой? — спрашиваю я, когда мы достигаем дверей.

— Тебе никто не говорил, что у тебя напрочь отсутствует терпение? — спрашивает он.

Я смеюсь и внезапно бросаюсь к нему, счастливая, а он раскрывает руки и ловит меня. Наши губы влажно, горячо и жадно встречаются, и по телу проходит волна электричества, когда он слегка наклоняет мою голову, углубляя поцелуй. Я отрываюсь, чтобы вдохнуть, прижимаюсь к нему крепче и осыпаю поцелуями вдоль широкой челюсти к уху.

— Да, постоянно. Это одно из моих лучших качеств. Ты же не хочешь, чтобы я была скучной, правда? Ну же, куда дальше? — говорю я, отрываясь и любуясь выражением нежности на его лице.

Лучший день в моей жизни.

Огнедышащий конь, гребаный грифон и единорог. Это место за гранью волшебного, я, кажется, реально сорвала фэнтезийный motherlode⁵⁴.

ФРЭНК Н. ШТЕЙН



Когда мы вернулись в особняк, я провел Бернадетт через парадную дверь и двинулся закрыть ее за ней, пока она осматривалась с явным ожиданием.

— Сюда, — сказал я ей, беря ее руку в свою. Мне нравилось ощущать под пальцами ее кожу. Ее прикосновение было подобно легкому седативному средству, и пока она касается меня, я чувствую себя несколько похожим на того себя, каким был до того, как мои силы вышли из-под контроля.

Мы прошли через холл под огромной хрустальной люстрой, направляясь к потайной стене под массивной лестницей. Не отпуская ее, я прижал другую ладонь к стене, отмечая ее реакцию — ее взгляд вспыхнул от возбуждения, когда каменная стена бесшумно отъехала в сторону.

— Здесь есть потайные ходы? — почти взвизгнула она.

— Только один, — я рассмеялся, что было для меня несвойственно, и повел ее вниз по каменным ступеням в мои подземные апартаменты.

Автоматические огни зажигались по мере нашего продвижения, освещая помещение.

— Внизу я провожу большую часть времени, когда нахожусь в особняке, но этот визит — самый долгий. Обычно я никогда не остаюсь на ночь, а возвращаюсь в город после прогулки с Бромом, — сказал я, когда в поле зрения появилась энергетическая капсула, созданная по моим меркам.

— Что это? — спросила она.

— Я — энергетическая форма жизни, а это устройство, которое я использую, чтобы откачивать мою силу и питать деревню, — ответил я.

— Что именно значит «энергетическая форма жизни»? — спросила она, выглядя скорее заинтересованной, чем встревоженной.

— Мое тело производит энергию и… некое, что проявляется в виде электрического тока. Мне не нужно спать, есть или пить, хотя я могу это делать, — сказал я, вызывая искру на своей ладони для демонстрации.

Она посмотрела на мою руку и вздохнула.

— Значит, ты не спал все то время, когда я уходила из твоей комнаты.

Я ухмыльнулся, убирая энергию и снова беря ее руку в свою, раз уж она все еще, казалось, не собиралась убегать.

— Иди сюда, я покажу тебе, как это работает, — сказал я, подтягивая ее к капсуле, отделанной мягкой кожей. — Когда она закрыта, ее окружает и обволакивает усиленная сталь, а изолированный камень скрывает трубную структуру, которая удерживает энергию до тех пор, пока ее не используют везде, где на территории применяется электричество.

— Это круто, но как насчет всех этих внезапных штормов в последнее время? — спросила она.

— Да, время от времени я могу влиять на погоду, но это чрезвычайно редкое явление, — честно сказал я. Последние несколько недель были самыми необычными — моя сила проявлялась так, как никогда раньше, но для брачной связи это обычное дело.

— Не такое уж и редкое, — пробормотала она себе под нос. Она поправила очки на своем вздернутом носике и внимательно огляделась вокруг.

Я наблюдал, как она заглядывает в две комнаты, расположенные внизу, гардеробную и душевую. Закончив, она вернулась ко мне, качая головой.

— Так, дай мне удостовериться. Ты сидишь в этой огромной яйцевидной штуковине, передаешь в нее свою энергию, и еще можешь управлять погодой?

— Да, и любой энергетической сетью, — ответил я.

Она ахнула, ее брови гневно сдвинулись на переносице.

— Неудивительно, что я не смогла тогда захватить Talbot. Ты мудак, ты что, все это время за мной наблюдал?

— Мы наблюдали. Я даже дал тебе свободу действий, чтобы посмотреть, на кого ты работаешь, пока мы не выяснили правду, — признался я.

— Полагаю, именно поэтому я не нашла в доме никакой электроники, — сказала она, словно складывая все пазлы в голове.

— Как я уже говорил, я бываю здесь нечасто, и до твоего приезда меня здесь не было несколько месяцев. В этом особняке никто не жил с тех пор, как я приобрел его в собственность. Я заезжаю достаточно часто, чтобы Бром не поджег поля и не привлек к себе нежелательного внимания.

Она рассмеялась, и этот переливчатый звук щекотал барабанные перепонки и вызывал трепет в животе.

— А что там? — вдруг спросила она, указывая за мою спину на большие стальные двустворчатые двери.

— Это ведет к поезду.

— У тебя есть гребаный поезд? — выдохнула она со слегка отвисшей челюстью и понеслась к проходу.

Я смотрел, развлекаясь, когда двери распахнулись от ее приближения, и она запрыгала на месте, словно взволнованный ребенок, впервые увидевший конфеты.

— Хочешь прокатиться? — спросил я, вспомнив, что Джекил советовал мне ухаживать за ней, а она, кажется, достаточно заинтересована этой идеей.

— Да! — выкрикнула она.

Мы прошли через двери к маленькому белому поезду на магнитной подушке.

— Поезд построен для перевозки всего нескольких пассажиров. Изначально он был создан для транспортировки энергетической капсулы под землей, но теперь я использую его для перемещения между моим домом и лабораторией, — сказал я ей, гадая, какая информация покажется ей интересной.

— У тебя есть лаборатория? — спросила она, и ее взгляд сказал, что мне снова удалось пробудить ее интерес.

Когда она садится, я устраиваюсь рядом, стараясь оставить ей пространство на кремовом кожаном сиденье. Я никогда прежде не ездил в этом поезде с кем-то, и ограниченное пространство заставляет меня остро чувствовать, какой я крупный.

— Не хочешь ли чего-нибудь выпить? — спросил я, вспомнив, что где-то здесь есть встроенный холодильник, который, я уверен, все еще полон, ведь я никогда из него ничего не брал. Если найду, как он открывается.

Она подняла бровь и нажала на кнопку на подлокотнике кресла. Из панели плавно выдвинулся мини-холодильник с бутылками охлажденной воды, вина и шампанского.

— Я видела в сети статьи о самых нелепых вещах, которые покупают знаменитости, но это уже совсем ни в какие ворота, — объявила она, доставая воду.

— Я едва ли знаменитость, — сказал я, чувствуя дискомфорт от этого термина, которым люди, кажется, одержимы.

— Так или иначе, это должно было стоить целое состояние, — сказала она, оглядывая роскошный вагон, когда мы тронулись.

— Вообще-то, меньше, чем ты думаешь. Поскольку я сам по себе сверхпроводник, мне не нужно привлекать сторонние ресурсы для получения энергии, требуемой для создания магнитных полей, необходимых для левитации и движения, — объяснил я ей.

Она нахмурилась, поджала губы и откинулась в кресле, и я буквально видел, как в ее голове закрутились шестеренки.

— О чем ты думаешь? — спросил я.

Улыбка расползлась по ее лицу, обнажив пирсинг на языке, когда она провела им по нижней губе.

— Я пыталась решить, ты больше похож на Тора⁵⁵ или на Рейдэна⁵⁶, — сказала она с легким смешком.