Ну, ты, Генка, и попал... Том I

Ч. 2. Гл. 14. И снова похищение

Очнулся я со связанными руками и кляпом во рту в тёмном помещении. Когда глаза немного привыкли, я разглядел в стороне ещё одного связанного человека. Он лежал на боку и не двигался. По моим грустным догадкам это могла быть Марина. Хотя я отгонял от себя эту мысль, надеясь на то, что это может быть кто угодно другой. Правда, я даже предположить не мог, кому понадобилось нас похищать. Раньше я опасался только Чухоню и его дружков. Но после известия о том, что его больше среди нас нет, расслабился, считая, что теперь вокруг меня врагов нет. Оказалось, что я ошибался, и сильно.

Стены помещения были земляными, пол тоже. Повалившись на бок, я попытался передвинуться ближе ко второму похищенному. Извиваясь как гусеница, я прополз несколько сантиметров и сильно выдохся. Тряпка во рту высушила всю слизистую, меня мучил кашель, саднил затылок и ломило суставы рук. Ног я и вовсе не чувствовал из-за того, что верёвки так пережали щиколотки, что они онемели. Если нас здесь оставили умирать, то я сам себе совсем не завидую, как и товарищу по несчастью, валяющемуся поодаль.

Отдохнул. Попробовал передвинуться ещё немного. Вдруг моя рука наткнулась на черепок разбитой глиняной миски. Эта находка внушила надежду на спасение. Руками, связанными за спиной, мне удалось прихватить осколок. Теперь надо ползти назад, к стене, чтобы суметь закрепить черепок, потом попытаться перепилить им верёвки на руках. Обратный путь оказался более трудным, я даже на какое-то время потерял сознание. К тому же меня сильно стала мучить духота — видимо, наш похититель плотно заложил входное отверстие. Возможно, даже завалил нас землёй. Но не нужно думать о плохом и опускать лапки раньше времени, приготовившись к смерти.

Ну, вот и стена, наконец-то. Установив в угол черепок, я постарался затолкать его поглубже, чтобы он меньше телепался, когда я буду тереться об него верёвками. Затем развернулся удобнее и приступил к выполнению своего плана. Не знаю, сколько времени прошло, пока мы тут находились, но тот, кто валялся поодаль, подал знак — он замычал сквозь кляп. И я узнал этот голос…

Бедная моя девочка! Ладно я, какой-никакой, но всё-таки мужчина, но её-то за что так мучить? У какого же изверга хватило подлости поступить так с доброй девчонкой, которая никому ни разу в жизни не причинила даже капельки зла?

Я мыкнул ей в ответ. Затем продолжил свои движения, перетирая с усилием верёвку на руках. Маринка стала пытаться ползти ко мне. Наверное, будет лучше, если она будет двигаться — пусть немного, но это усилит кровообращение, а значит, улучшит и общее состояние.

В какой-то момент я понял, что выдохся. Просто в доску устал, до разноцветных звёздочек в глазах. Прикрыл на минутку глаза и, похоже, вырубился. Всё-таки знатно меня приложили по башке: головокружения, перемежающиеся с обмороками, постоянно волнами накатывают.

Когда очнулся, Маринка уже доползла до меня. Перехватив черепок, она повернулась ко мне спиной, плечами показывая, чтобы и я максимально развернулся от стены. Мы оказались под прямым углом друг к другу, опираясь о стену я — левым плечом, а она — правым. Теперь мне стало намного легче, потому что пилить верёвку на моих руках стала уже Маришка. Теперь мне не надо было напрягать мышцы всего тела, двигаясь туда-сюда и ещё стараясь удержать черепок на одном месте.

На все эти манипуляции ушло около двух часов, не меньше. Наверное, нас уже хватились в поместье и начались поиски. И тут меня по башке шандарахнула мысль: блин, идиотина, я же успел Глафиру поставить в известность о том, что Чухоню разбойники пустили в расход! Ясно, что теперь здесь нас поэтому точно искать никто не будет, потому что, по моим предположениям, это была как раз та землянка, где мы когда-то нашли похищенных девушек.

Хотя, как знать… Может быть, как раз этот факт и приведёт сюда наших спасителей? Хотелось надеяться на лучшее. Но, если смотреть с другой стороны: о каких-таких спасателях размечтался? И кто они, эти мои мифические спасатели? Не крепостные же крестьяне… Эти люди были, на мой взгляд, настолько индифферентными к проблемам помещиков, а иные даже питали неизгладимую ненависть, что вряд ли станут искать пропавшего барина. Как говорится, нет барина — нет и проблем. По крайней мере, до появления другого барина.

Наконец, верёвка ослабла на моих руках, и мне удалось освободить их. Я сразу же растёр кисти и вынул кляпы из моего рта и Марининого. Потом развязал руки и ей. С трудом мы распутали узлы на ногах. Измученная девушка прильнула ко мне, я нежно обнял её и погладил по волосам. И тут у Маринки случилась истерика — это из-за пережитого стресса. Она тряслась и рыдала, вцепившись руками в мою рубашку. Я что-то бормотал ей успокоительное, еле сдерживаясь сам от слёз и рыданий. Вот когда пожалеешь, что природа дала тебе мужское тело, а не женское — даже поплакать всласть нельзя, по статусу не положено.

Затем, когда девушка немого успокоилась, мы стали обследовать стены землянки, чтобы найти входное отверстие. Увы, дверь, как я и предполагал, была завалена снаружи либо землёй, либо срубленными деревьями. Нас просто заживо похоронили здесь. Копать черепком дыру в потолке — затея столь же бессмысленна, как пытаться проковырять отверстие в выходе: там, сверху обычно на яму при постройке землянки укладывают мощные брёвна, на которые насыпают грунт.

Я объяснил это Маришке. Собственно, она уже и сама всё поняла. Мы сели рядышком, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу, потому что становилось довольно прохладно. Конец сентября… Конечно, снаружи сейчас может быть ещё холоднее, чем в этой подземной могиле, но от понимания этого теплее не становилось.

Стоп! Вроде бы я услышал какие-то звуки наверху! Кто-то протопал прямо над головой по крыше землянки!!!

— Эй! Мы здесь!!! Спасите нас! — завопили мы с Маринкой во всю глотку, и я стал стучать черепком по брёвнам.

Надежду на спасение перекрывал жуткий страх, что мы сами сдаём себя похитителю, если это был он, а не наши спасители. Ведь услышав нашу возню и вопли, тот может догадаться, что мы освободились от кляпов и верёвок, и придумать какую-то новую пытку. Например, он может начать лить воду в отдушину в потолке. Если залить нашу могилу полностью, мы здесь утонем. Или замёрзнем. Да фиг знает, что с нами может случиться! Или вдруг этот изверг запустит через отдушину гадюку… А что? С него станется! Как он только ещё раньше до такого не додумался… Замечательный способ избавиться от людей, которые тебе не нравятся по какой-то причине.

Но Бог или кто там, кто помогает попавшим в беду, услышал нас. Рядом с землянкой оказались не враги, а те, кто всё-таки решился устроить поиски. Как потом выяснилось, заметив слишком долгое наше отсутствие, Глафира подняла в поместье шум, собрала народ, и нас бросились искать. Похититель в темноте не обратил внимания на капли крови, накапавшие на траву из моей раны на башке, а Глафира, взяв с собой керосиновую лампу, их разглядела. По ним люди и вышли к землянке. Откапывать дверь было нерентабельно, поэтому было принято решение выпилить в потолке лаз в брёвнах. К утру нас освободили.

Среди столпившихся вокруг нас людей я заметил парочку незнакомых лиц. Спросил Прохора, кто это и откуда. Тот сообщил, что они появились ещё вечером, когда Глафира только начала поднимать шумиху с нашим исчезновением. Представляться тукшумским они отказались наотрез, пояснив, что граф Орлов сам лично их знает. Передав эту инфу, Прохор как-то настороженно стал коситься в сторону чужаков и даже высказал мысль, не они ли всю эту катавасию и подстроили. Конечно, слово «катавасия» мужик в своей речи не использовал — тогда же таких выражений в ходу ещё не было. Наверное, сказал что-то типа «их проделки» или «выверты», сейчас я уже и не помню.

Я тоже стал внимательнее вглядываться в лица пришлых. Оба чужака, заметив мой интерес к их персонам, подошли ко мне вразвалку:

— Мы из Макаркина оврага прибыли. Нас сам и Макар прислал, когда наш постовой отсюда ему знак подал о переполохе. Мы же обязались охранять ваше сиятельство. Но спасти — это одно дело. Сейчас важнее найти враждебника, негодяя и его пособников, — тихим голосом проговорил один из них, отведя за рукав меня подальше от Прохора.

Причём, я заметил или мне показалось, Прохор был этим недоволен и чутко прислушивался к нашей беседе. Хотя я тут же сам себе объяснил это: естественное поведение, если чужаки, незнакомые даже самому похищенному, отводят его в сторону «поговорить».

— Понятно. Как прикажете к вам обращаться? — спросил я у новоявленных детективов.

— Я — Гордей, Горюха — если коротко, а он — Маза. Просто Маза, а так — Мазай.

Ну что ж, вот и познакомились.

— Вы к нам надолго?

— Да вот, разберёмся с этим всем, найдём враждебников, накажем по совести и — к себе. Работа не любит ждать.

Я хмыкнул. «Работа», ага. Хотя, каждый сам определяет для себя, что ему называть работой.

— Жить пока будете в богадельне, там есть отдельная комната. Еду на вас тоже будут готовить. Остальное решайте сами.

Мужики кивнули согласно. Я же отдал приказание Глафире отвести мужиков на их место отдыха. Ночь выдалась уж очень не спокойная.

Тут же ко мне подошёл Прохор:

— Что-то дюже не ндравятся оне мне… Енти чужаки которы. Гнать ба их отсель, господин граф… Кабы чавоо злого не умыслили, — он говорил настойчиво, напористо, внимательно заглядывая мне в глаза.

А мне вот что-то он стал «дюже не ндравиться», этот самый Прохор, бывшая моя правая рука. Но озвучивать эти свои мысли я, разумеется, не стал: не пойман — не вор.