Ну, ты, Генка, и попал... Том I

Ч. 2. Гл. 12 В плену

Нашим похитителям, видимо, надоело слушать бессмысленный ор. Сначала сорвали мешок с моей головы. Я глотнул свежего воздуха и постарался рассмотреть разбойников. К сожалению, их лица были закрыты платками. Это хорошо, значит, убивать нас не входит в их планы. Но тут же вместе с этой мыслью в мою башку прилетел мощный удар, от которого я потерял сознание. Снова очнулся я уже с кляпом во рту и чёрной повязкой на глазах. Павел лежал рядом - я коснулся его спины связанными за спиной руками. Он тоже молчал, хотя на мои прикосновения откликнулся лёгким движением - значит, в сознании, живой. Опять хорошо. Ну да, вот такой я оптимист. Как в том анекдоте про мальчиков, когда пессимисту подарили игрушечную лошадку, а он разнылся, что она не живая. А оптимист же был рад навозу, обнаруженному под подушкой. Он бегал и радостно вопил, что получил в подарок настоящую лошадку, просто она погулять пошла. Есть у меня подобная черта характера - находит жутко хорошее среди жутко говённого. И это тоже хорошо, значит, я пока ещё живой, раз анекдоты в башку лезут, пусть и дико бородатые.

Нас сильно трясло - видимо мы ехали на телеге, запряжённой лошадьми, по бездорожью. Больше нас не били. Напротив, бандиты решили, что мы всё ещё в отключке, поэтому без стеснения рассуждали о том, сколько бабла им удастся срубить за наши непутёвые головы. В общем, из их болтовни стало понятно, что похитили нас вовсе не по политическим убеждениям, а чисто с целью наживы.

- Этот, постарше который... Мне кажется, чем-то на царя похож али нет? Вот, глянь-ка на ассигнацию! Кажись, один в один царь! Эх, за яво можно было бы хорошо деньжатами разжиться. Баба-то ейна шшас поди воет, готова будет всю царску казну за мужика свово выложить, я чаю! - размышлял басом первый.

- Да не знай уж... Я слыхал, у их в царской семье не усё мирно было-тоть. Лосось говаривал, будтоть царица с сынком своим вместях батюшку извести хочут, шоб, значица, Алексашку на трон возвести. Мой брательник, он в войске охранном служит, сказывал, что нападение планируется на дворец, Александр Павлович хорошую плату за башку папашки рОдного обещал. Так что нам даже яво живьём вязти не резон - отрежем голову и свезём любяшшему сыночку, - высоким тенорком ответил басовитому второй.

Ну, это нам никак не подходит. Лучше уж остаться с головой на плечах, нежели без неё. Я даже завозился сперва, а потом еле сумел взять себя в руки. Не время выдавать, что пришёл в сознание, надо бы дослушать, что они ещё в своих головах про нас кумекают.

- Слышь, а второго куды? Мож, за две-тоть башки больше дадуть? - хрипловато всунулся в разговор третий.

Меня такой расклад вовсе не устраивал, и я уже стал открыто брыкаться, требуя, чтобы мне позволили сказать своё слово. Разбойники заржали:

- О! Один, кажись, оклемалси... Не хотит, ты глянь, без башки-то оставацца! Привыкши, видать, к ней!

- Чёт сказать хотит, болезный... Мож, послухаем? Туточки всё одно пустошь, даже ежели орать опять почнёт - в рыло кулаком и смолчит. Давай, выняй кляп у молодого, Ганька!

Ганька вытащил из моего рта вонючую тряпку, ткнул в губы кружку с водой - иначе я не смог бы произнести ни словечка, так всё слиплось внутри.

- Давай, удивляй нас, болезный, своими умными речами, - дал команду бас.

- Ничего вы ни с царицы, ни с сынка её не получите, потому что два дян назад царь отправил их обоих по монастырям. А сам отказался от престола. Потому теперь в нашей стране не монархия, а республика, - выдал я бандитам, не надеясь на то, что они что-то поймут. - Теперь Россией будут управлять министры, выбирать их будет народ, и казна царская теперь государству принадлежит, а не какому-то одному человеку. Даже если вы предложите думцам выкупить бывшего царя, они вас пошлют знаете куда?

Тишина. Разбойники, верняком, не слышали последних новостей, занимаясь своим грабительским ремеслом.

- Во как... Сам, гришь, от престола отказалси? Да ни в жисть не поверю! - заржал высокий тенор. - Шоб царь - и отказался...

- Заткнись, дурак! - прикрикнул на него бас. - Мож, и правду балакает. Я слыхал, он куды-то под Симбирск, штоля, или под Самару ездил, там долго уж больна гостевал. Грят, он и до того с башкой не очень дружил, всяки-разны указы сочинял, которы барам были не по нутру. А опосля гостевания и вовсе как с дуба рухнул. Наверно, бабу себе другу присмотрел, вот и решил жИзню в корне поменять. А деньги-то он, поди, заране припрятал. Хотя, кто знат... Почнут шас реформу каку делать, и бумажки те силу сю потеряют... - стал размышлять вслух бас.

- Дак оне, богатеи, хитрецы ышшо те... Поди-тко на денюжки золотца поднакупили и припрятали... Оно жа всегда в цене. Так штоль, бывший царь Павлушка? - аж с подвизгиванием стал говорить тенорок, тыча чем-то Павлу в бочину.

Павел молча кивнул в ответ наглецу. Наверняка, что-то придумал... Не глуп же царь, хоть и бывший, ой как не глуп! Мужики, похитившие нас, вынули и у него кляп изо рта:

- И хде же твои честно заработанные, царюшка-батюшка? Куды заховал - признавайси! - рявкнул бас.

- Вези нас назад, в охотничий домик. Заплачу за всех разом: и за этого, и за всех тех, кто там был, когда вы на нас напали, - с трудом прошептал Павел - ему воды почему-то не дали. Видимо, из личной неприязни.

- Ладноть, вертаемся в зад, нам несложно. Но ежели омманул нас - держись, государюшка бывший! На лоскуты тебя порежем, плакать бушь, о смертушки прося! - ещё более грозно пригрозил басовитый.

Лошадей развернули и потрусили в обратном направлении. Дорога показалась более долгой, видимо, я немало времени был в отключке. Но всё-таки охотничий домик показался-таки. Все наши охранники, как и учёные-химики, были привязаны к деревьям и развооружены. Их тоже, по всей вероятности, застали врасплох. Если бы мы не вернулись, их ждала бы страшная смерть от обезвоживания.

Павла сбросили с телеги, развязали ему руки, приставив его же револьвер к голове, и потребовали выдать золото. У меня внутри всё сжалось: а вдруг у Павла нет никаких денег, и он просто блефовал, выигрывая время? Но нет, бывший император оказался таким, как и предположил тенорок. Шкатулку с золотом-бриллиантами он отыскал быстро в своих манатках. Ганька ловко выхватил коробочку и раскрыл её - на солнце блеснули перстни, цепочки, диадемы, броши. Все эти драгоценности, похоже, раньше принадлежали его супруге.

- Ганька, забирай выкуп! А ты, Мокрый, развязывай остальных, пока не передохли, жара ведь несусветная. И так я тебе, государь-император бывший, скажу, - басовитый в этой шайке был, по-видимому, главный. - Таперь мы тебя и твоих людишек охранять будем. Выкуп хорош, не омманул. Токмо кажный месяц в этот самый день на эфтом же месте бушь нам плату вносить. По пятьдесят рублёв, ежели реформы денежной не будет. А ежели будет - другу цену назначим. И без омману мне! А уж мы расстараемси - ни одна муха на вас на сядеть! И деток твоих под охрану возьмём. Ндравишься ты нам, царюшка. Токмо поклянись, что право крепостное отменишь, ты ж там в правительстве вроде как за главаря. Клянёсси?

- Клянусь. Крепостное право доживает свои последние деньки. На втором заседании министров республики как раз этот вопрос первым и планировали обсудить, - спокойно ответил Павел Петрович.

И ни один мускул на его лице не дрогнул! Вот ведь выдержка у мужика! Я не перестаю им восхищаться. А разбойнички-то каковы? Не хухры-мухры, сообразили, что рубить башку курице, несущей золотые яйца, не резон. Можно же обеспечить себе постоянный доход. Молодцы! Да и мы не в пролёте: крышу себе получили, собственную охрану негласную. Вот верите? Даже пятидесяти рублей ежемесячно за такое не жалко!

- А вот скажи, Павел Петрович, правду бают, шо ты жену с сыном в монастыри опёк? - это уже тенорок спросил.

Павел кивнул.

- А почто так жестоко? Изменяла, лярва? - продолжил допрос тенор.

- Про то не ведаю. А вот извести меня решила - это так. И Алексашка ей помогал. Ну, или наоборот - не суть важно, - со вздохом ответил бывший царь.

Разбойники удовлетворились таким ответом, забрали шкатулку и уехали на своих лошадях. Интересно, как они собираются нас охранять, если будут находиться не рядом? Ну да и пусть, сами лезть не будут со своими желаниями головы нам отрезать - и уже хорошо. А там придумаем, как от этих ежемесячных поборов отбрехаться, если свои обязанности выполнять не станут так, как положено. Им, так-то, и самим выгоднее, чтобы мы в целости и сохранности пребывали - а то с кого мзду-то брать?

Быстренько привели наш лагерь в порядок, дружинники приступили в приготовлению похлёбки, а мы с Павлом вернулись на реку доделывать наши морды.

- А Вам не жаль золота, Ваше величество? - поинтересовался я у бывшего царя.

- Нет, нисколько. Эти побрякушки Марии мне просто руки жгли. Хотя я их не видел, но само осознание, что-то от этой предательницы находится рядом, портило мне настроение. Слава Богу, что они послужили доброму делу. Только я вот что попросить тебя хочу, Григорий... Давай с сегодняшнего дня на "ты" общаться, и без всяких титулов. Я же больше не царь, мы с тобой практически ровня. А после такого случая и вовсе побратались, можно сказать. Зови меня просто Павлом Петровичем.

Мне было приятно такое расположение бывшего царя. Не каждому такое выпадает в жизни: делить с бывшим государем кров и пищу, общаться на равных. Свезло мне так уж свезло, ничего не скажешь.

Морды мы установили и пошли ужинать. Похлёбка после всех наших переживаний показалась сказочно вкусной, закат - неистово прекрасным, а комары, нещадно жалящие нас - не такими уж и противными. Всё познаётся в сравнении, в этом я убедился сам.