Не путайся под ногами!

Глава 28

Неумелый удар пришелся вскользь. Этого хватило, чтоб кожаный шлем слетел и откатился прочь. Главарь фанатиков, зло ощерившись, развернулся, и Фиона отшатнулась.

Половина лица… хотя нет — половина головы! — была деформирована.

Ощущение, будто половину черепа вспучило изнутри, как промерзшую почву, да так она и осталась. На месте глаза зиял провал, от которого разбегались белесые ветвящиеся трещины. Щека под этим глазом напоминала посеревший ссохшийся пергамент, прилипший к зубам так, что они чуть ли не просвечивали сквозь него.

— Фей! — выкрикнул Милн, хватая фанатика за плечо и разворачивая к себе.

Фиона инстинктивно отшатнулась, и удар пришелся вскользь, едва задев плечо. Чтобы погасить замах, этого не хватило. Топор сектанта, скользнув мимо нее, обрушился на спину его главаря — пусть и куда слабее, чем мог бы.

Сектант взвизгнул, подхватил свое оружие и отскочил. Фиона судорожно оглянулась. Ухватила обломок разломанной плиты с пола и запустила с размаху в него. Промазала, задев какого-то почерневшего от сажи вояку за его спиной. Тот азартно месил кого-то еще с таким же замотанным лицом. Обернувшись, увидел того, что чуть не зарубил ее — и переключился на него. Вот вояке — кажется, это был нейтанец — разницы вообще не было: отбиваться от одного или двоих разом.

Беглый взгляд показал — Фиона одна осталась не у дел. Солдаты и фанатики увлеченно рубились. Кто топором, кто длинным тесаком. Копье было лишь у одного, в дальней части коридора — и развернуться с ним в узком проходе особенно не удавалось. Парень оборонял крохотный пятачок тупика.

Ансворт, Кас, Калеб, даже маркиз — все завязли в рукопашной. Похоже, магия наконец-то прекратила подчиняться чародеям.

Милн хрипло рычал — они с главарем уже попросту душили друг друга. И сила была явно не на стороне аптекаря. Слишком уж долго тот пробыл в застенках, ослаб. Благо еще, лекарь чуть подлечил его.

Лекарь, к слову, и сам махал задорно обломком чьего-то копья. Кажется, торопился наверстать упущенное. А то обычно приходилось не калечить, а лечить побитых.

Под ногами у Фионы, как назло, оружия не случилось. Камни не в счет. Разве что… тот кусок угля, что драли друг у друга из рук главарь с Милном. Надежно он держится в стене? Эти двое как раз в запале драки чуть сдвинулись в сторону.

Главное, чтоб ее никто не пришиб, пока она станет отковыривать его. Хотя пришибить могут и так.

Протиснувшись бочком, ухватилась за каменюку.

И от пальцев прямо в голову хлынул поток энергии от самых корней древа. От неожиданности она на какое-то время оглохла. Голос в голове, кажется, что-то говорил ей. И даже вопил. Она не понимала. Цеплялась бездумно скользкими пальцами за камень, ошарашенная. Поток силы несся снизу, из-под земли, прямо через нее.

От удара в спину мотнуло, ткнуло лицом в мокрую грязь, расцарапало. Ободранная щека и забившаяся в нос земля заставили немного прийти в себя.

«Ты можешь, — поведал бесплотный голос. — Торопись!»

Древо. Она снова слышит его. И поток силы — она снова может управлять им! Только в себя прийти — слишком уж мощен. Оглушает и слепит. А кроме гудящей энергии, есть еще боль от ожога, прошившего насквозь, изнутри. Она не сразу и различила это ощущение среди других, обрушившихся на нее. Зато теперь оно крутило, жгло — так, что хотелось рухнуть на пол, скорчившись. А боль не ее — древа! Но ощущается, как своя.

Зато разом сил прибавилось! Даже не верилось. Сквозь гул в ушах пробивался нестихающий гвалт — кругом по-прежнему кипела драка.

Встряхнувшись, Фиона увидела, как оседает возле стены Милн. А Медорр разворачивается к ней жуткой образиной без шлема.

— Эд! — слабый вскрик вырвался сам.

«После, — прошелестело слабо. — Он еще жив. Но если этот заберет у тебя артефакт — это ненадолго».

Артефакт! Этот кусок горелого угля — тот самый хваленый артефакт?

И тут же поняла: держит на самом деле в руках кусок металла. Просто он покрыт сажей и гарью.

Поняв, что сейчас фанатику никто не помешает, она вцепилась изо всех сил в металлический клин, попыталась выдернуть. Куда там! Так он ее и настиг.

— Ты, — Медорр ухватил ее за горло, впечатал в целый кусок стены, придавил. — Решила удрать?

Кое-как удалось не выпустить артефакт из рук. Ткнулась лицом в стенку — опять. Не в стенку, поправила себя мысленно — в развороченные обугленные останки ствола. Вон, рядом — дыра в полу. Через нее они и вылезли. И клин забит аккурат на половину человеческого роста выше.

— О. А вы хотели пригласить меня на чашечку чая? — выдавила ехидно Фиона, ткнувшись носом в древесную кору. — Очень мило, не откажусь, — последние слова прохрипела кое-как — его пальцы чуть сжались, перекрывая ей воздух.

— Смешно? — рыкнул он. — Не понимаю. Что ты такое⁈ — единственный глаз дико горел.

Она захрипела, попыталась лягнуть его в колено. Клин из рук не выпустила — благо, за него удобно было держаться. Удар пришелся ниже колена, и фанатик чуть ослабил хватку.

— Я одного не понимаю, — шепнула Фиона, чуть отдышавшись. — На кой-вам мы с Эдом сдались? Вы же своей железякой запросто могли…

— Не могли! — снова зарычал он. — Артефакт дает власть над древом, но не помогает вырастить его. Так что отпусти, — это он выдохнул, снова сжимая пальцы.

Да, артефакт! Чего она цепляется-то — хочет использовать этот клин вместо топора? Ха! Еще бы она умела обращаться с оружием. Это не комод топором покрошить!

«Соображай живее. Пока он в твоих руках».

Голос древа звучал устало и отрешенно. Как голос смертельно больного. Смертельно больного, над чьим одром нечестивцы устроили бедлам и драку.

Ну да! В ее руках — этот железный кол. И власть над древом.

Два корня оплели ноги фанатика, потащили вниз. Еще два — сдавили руки. Корни ухватили за туловище, за шиворот. Тот сыпал проклятиями, хватался за ее шею, силясь придушить. Поздно — корни выворачивали руки, и пальцы не могли сжаться. Ноги проваливались сквозь размягчившийся земляной пол.

Милн сбоку завалился головой на обломки вывороченных каменных плит.

«Не отвлекайся! Он еще жив».

Словно в подтверждение, Медорр выбросил вперед руку, невероятным усилием выдравшись из хватки корней. Схватил за горло и потянул ее на себя.

Наверное, и шею свернул бы — если б не какой-то нейтанец с диким взглядом. Парень только что расправился с одним из фанатиков. И заодно двинул обухом топора в затылок главаря. Тот обмяк, и Фиона, не давая себе опомниться, поторопилась замотать его корнями, утягивая ими под пол.

Глубоко похоронить не удастся — но хоть выбраться сразу он не сможет.

Жив останется — тем лучше. Будет маркизу, кого допрашивать. Фиона закашлялась мучительно, из последних сил держась за металлический клин. Сил хватало — поток их по-прежнему тек через ее пальцы и расходился по всему телу. А горло саднило. Кажется, этот клятый фанатик что-то передавил и повредил.

«Приходи в себя, — зашелестело снова. — Скоро артефакт перехватят. И засушить меня ты не сможешь. Прошу, не могу больше терпеть».

А хода наверх нет! Может, потому и рубятся по-прежнему так отчаянно манорцы с нейтанцами? Сектантов-то уж почти не осталось — те, что еще были на ногах, прекращали сопротивление.

«Последняя просьба, — она даже не разомкнула губ, обратилась мысленно. — Иначе мы не выберемся. Нужен выход, и чтоб тебя вынести без препятствий».

Уверена была — и услышит, и поймет.

Потому что, если придется блуждать по коридорам с маркизом и солдатами обеих сторон… а перед тем солдаты еще попытаются решить — кто так-таки победитель в этой схватке! Так вот — в этом случае навряд ли маркиз даст ей так просто убраться восвояси. А корню это и самому не на руку: находясь в руках маркиза, ей трудно будет укрыть его!

При том, что она еще и не представляла, куда с ним податься.

Да, она обещала ему небо! Свободу, жизнь. Вот только… таким, как он, нет места под небом Нижней доли.

Великие древа срубили когда-то, чтобы маги, потомки выходцев из легендарной Холеры, могли черпать силу для своего дара из эфирных зеркал. Появление даже чахлого древа, не проросшего толком из-под земли, изуродованного, заставило магов потерять способности начисто. Правда, сектанты где-то достали ведь корень — а значит, где-то отыскали его. Где-то они росли. Туда-то и можно вернуть беднягу. И Фиона даже знала, где можно отыскать сведения об этом.

Мысли крутились. А несколько отростков в это время уже пробили потолок, расширили пробоину. И вверху, на расстоянии двух-трех уровней, показался кусочек сероватого сумрачного неба.

— Смотрите! — заорал кто-то.

Манорцы и нейтанцы, на удивление дружно опустив оружие, ринулись глядеть на чудо. В ход пошли веревки, крючья, штыри и подпорки. Недавние враги, готовые порвать друг другу глотки, дружно, не разбирая — где свой, а где чужой, обустраивали выход наружу.

— Манорцы, ко мне! — рявкнул маркиз. — Я, маркиз Кессель, требую помощи в задержании опасных сектантов. Солдаты Нейтании могут быть свободны — мы не станем чинить препятствий. Нам всем надо выбираться отсюда.

Возражений не нашлось ни у кого. Как бы то ни было — первой задачей для всех было покинуть жутковатое логово.

Не исключено, манорцы с нейтанцами и драку продолжали здесь по инерции. И потому что ни те, ни другие не понимали, как отыскать выход.

— Миледи! — маркиз положил руку на плечо Фионы. — Вы в порядке?

Та судорожно оглянулась на Милна.

— Эдгар! — вскрикнула она, поняв, что он давно уже лежит без сознания. — Помогите ему.

— Да, сейчас, — маркиз поспешно кивнул, окликнул лекаря.

— Я его сейчас упокою, — прибавила она, кладя руки на развороченный ствол искалеченного древа по обе стороны от артефакта. — Потерпи немного, я сейчас, — шепнула вслух.

Потянула силы к себе.

Ветви усыхали неохотно. Казалось бы: ствол изувечен так, что обычное дерево уже погибло бы. Но не это! А ей нужно торопиться. Пока маркиз занят организацией растерянных манорцев, помощью Милну и другим раненым — а таковых оказалось немало, фанатиками. Тех, что выжили, следовало согнать в кучу, не дав разбежаться, расползтись по бесчисленным земляным ходам. Связать, чтоб не могли навредить. Суеты хватало — и ей следовало воспользоваться этими благословенными минутами неразберихи, спешки и всеобщего бедлама.

Подобрав с пола чей-то брошенный топор, принялась вырубать часть ствола, куда фанатик загнал клин.

— Вы что делаете? — отвлекся маркиз.

— Ваша светлость! — вот сейчас он ей недолго будет нужен. — Чтобы уничтожить древо, нужно изъять это. Это какой-то древний артефакт, они с его помощью перехватили власть над древом! И с его же помощью собирались что-то вытворить: то ли перетащить его, то ли еще что.

— А такое возможно⁈ — Кессель переменился в лице.

— Понятия не имею! Я в академии не училась. Так что знания мои… и назвать-то таковыми нельзя. Словом, подержите — я вырублю его, и сразу заберите. После этого мне останется лишь иссушить его окончательно.

«Уйдешь другим путем. Спустишься по стволу — корень сможешь забрать лишь снизу. А я покажу путь наверх».

Как хорошо, что маркиз этого не слышит. Пара увесистых ударов — и артефакт лежит у него в ладонях.

— Заберите! — воскликнула она, хватая его за рукав. — Мне будет спокойнее, у вас он точно будет в сохранности.

— Само собой, — он кивнул. — Не стоит так переживать — мы ведь не прощаемся.

— Надеюсь, — шепнула она, выдавив улыбку.

— Ваша светлость! — какой-то чумазый манорский солдат подлетел, цапнул маркиза за локоть. — Простите…

— В чем дело! — тот развернулся. — Идемте.

Уф! Вовремя. Что-то там у них не ладится — кажется, с магией до сих пор перебои. Фиона чихнула — хоть пыльцу здесь добросовестно пожгли, кое-что от нее еще осталось. И это кое-что сейчас попало ей в нос. А маркизу пока не до нее.

Убедившись, что никто не обращает на нее внимания, скользнула в пролом, через который они выбирались снизу.

Ветки и отростки вверху она высушивала, вытягивая из них жизнь. А вот пара крепких корешков отрастала, спуская ее вниз, пока она отцепляла веревочные лестницы и выдирала их крепления. Благо, додумалась прихватить наверху нож, запихала за пояс. И топор — вот его таскать будет неудобно. Но, пока не выберется, он нужен.

Пока спустилась — ветки наверху иссушила целиком. Ствол был мертв — после стараний Кас ему много было и не нужно.

Внизу пришлось пробираться на ощупь. Если бы корень древа не направлял ее и не подсказывал — ей бы ни за что не пролезть через бесчисленные отростки, переплетенные между собой. Где-то он подсказывал, где-то откровенно брал за руку и вел вдоль корня куда-то, помогал перебираться.

Слова о жертвоприношении всплыли в памяти сами собой, мимоходом.

«Нет, — он, похоже, читал все ее мысли — искусство, недоступное современной магии, даже сильнейшим из чародеев. — Без тебя останусь один. Здесь, разросшийся. Ни умереть, ни убежать. Они меня…»

Не договорил. В памяти всплыли жуткие картины давнего видения — цепочки рун и политые жертвенной кровью останки древ.

«Это даже не худшее».

— Ты, видимо, видел худшее сам? — не удержалась она.

«Видел. Больше не хочу. Даже сегодня — не самое страшное. Всего лишь боль».

Сердце помимо воли сжала острая жалость. Раздери ее квадратный демон, ее даже вид Милна не привел в такой ужас! А она удрала, так и не узнав, что с ним. Оставалось лишь надеяться, что он пережил последние испытания. И что маркиз хорошенько вытрясет душу из клятого фанатика. Лишь бы почтенный Медорр не выскользнул из-под стражи — с такого гуся станется!

Кое-как она добралась до нужного места.

«Вот это — и есть моя… сердцевина, — поведал голос в голове. — Именно это останется от меня, когда умрет всё остальное».

— А как я наверх-то выберусь? — в растерянности вопросила Фиона.

Она находилась глубоко под землей, и даже не представляла, в какую сторону идти, и что вокруг нее находится.

«Не паникуй. Ты и так осмелилась на куда большее, чем могли бы большинство твоих… сограждан, — последнее слово ему будто пришлось вспоминать. Засуши корни и отростки. Все, кроме пары. Я с их помощью выведу тебя и помогу выбраться наружу».

Что ж, звучит разумно. В конце концов, путь внизу она прошла именно так. Уже даже почти привыкла шагать на ощупь.

Время в кромешном мраке вообще не ощущалось. Фиона будто завязла в киселе, замедлявшем движения. В безвременье. То шла, ощупывая землю перед собой, ведя рукой по осыпающейся сырой стене. То ползла, подоткнув юбку и прижав корень к груди. Для топора соорудила из обрывка юбки петлю и закинула за спину, нож торчал за поясом.

Ей бы больше пригодилось огниво и хотя бы плошка с жиром и фитилем — примитивный светильник. Но чего не было, того не было. И это заставляло цепляться за то немногое, что имелось.

Она не увидела ничего. Просто лица вдруг коснулось дуновение свежего ветерка.

— Ночь? — проговорила недоуменно.

И сама вздрогнула от того, как звучал ее голос.

«Тише. Я не знаю, кто и что снаружи. Увел подальше — но человеческого зрения не имею. Здесь — место назначения. Выберешься сама. Пора вернуть мне то состояние, в котором», — он не договорил.

— Я поняла, — шепнула Фиона.

Вытянуть жизнь из двух корешков — не то же самое, что заставить иссохнуть неисчислимое множество отростков и веток. Хватило полминуты. От корня остался сухой безжизненный комок с мышонка. Не верилось, что совсем недавно это разрослось, пронизав несколько подземных уровней. Пробило из глубины выход наружу.

Она оторвала от многострадальной юбки еще лоскут. Замотала корень и запихала под одежду, спрятала на груди.

Убедившись, что ничего не потеряет, направилась туда, откуда веяло ночным ветерком. Святой Иероним, она успела забыть, каков он — свежий воздух!

Шагала, настороженно принюхиваясь и навострив уши. Не хотелось нарваться прямиком на лагерь с маркизом Кесселем. Тот уж наверняка сообразит, что она не случайно потерялась в подземных ходах.

Однако снаружи было тихо. Не ощущалось запаха костра — только свежести, опавших листьев и осенней прохлады.

Фиона поежилась. В изодранном платье, без плаща — выходить в осеннюю ночь! Сейчас, небось, и заморозки по ночам бывают. После этого нужно как-то пробираться к Ковентри. Ей необходима обитель милосердия. А точнее — одинокая беседка в запущенном углу ухоженного сада. В которой мать-настоятельница наверняка хранит свои тайны. И среди этих тайн она попытается найти ответ на вопрос — куда же можно пристроить многострадальное древо.

Выбравшись, в первый момент сжалась от охватившего холода. Огляделась — кругом царила непроглядная темнота и тишь.

Надо уходить. Подальше и поскорее. Фиона огляделась, поправила топор за плечом и нож на поясе. И потопала наугад туда, откуда доносился шелест деревьев. Переночует в рощице или лесочке — а уж поутру разберется, куда дальше. Следы за собой на всякий случай заращивала густой травой, которую тут же и высушивала, чтоб не оставлять неестественный зеленый след.