Не путайся под ногами!

Глава 22

Голова мотнулась в сторону. Потом в другую.

Эхо — словно кто-то крикнул в глубокий колодец. Звук, правда, не дошел — затерялся по дороге. Колодец был очень уж глубок.

Снова рывок вбок. И в другой. Что это такое бросает голову туда-обратно? Забавное ощущение. А вот мокрое — противно.

Хотя нестрашно. Мокрое — везде. Сверху, снизу, вокруг. Мокрая ткань окутывает тело, липнет к ногам. Мокрое и холодное.

— Она так умрет, — эхо донесло отзвук голоса и погасло.

— Даг, а как же труды мастера Ланга? — второй голос оказался ближе. — Ты говорил, это делает силы мага поистине неисчерпаемыми?

— Выходит, не выйдет применить метод, когда нет связи со своим даром, — заключил еще один. — Мы ведь не вернули ей способность колдовать — только связали с алтарем.

Бессмыслица.

Кругом затряслось. Смешно. Щекотно. Грудь затряслась от импульса, идущего изнутри. Тоже щекотно. Углы рта разъезжались, смешно и приятно морща щеки.

— Над чем она так потешается? — в голосе злость — теперь отчетливо слышно.

— Плевать, Даг, — да, определенно, слышно стало много лучше! Будто она поднялась из колодца. Воспарила. — Хотя странно. По всему выходит, что сама по себе она — крайне слабая магичка. Сил почти нет! Сколько прошло — часа четыре?

— Меньше. И внизу никаких изменений. Вообще! А я говорю — не просто так она хохочет сейчас над нами. Что-то она выкинула!

— Даг, ну что она могла выкинуть? Связанная, лишенная дара.

— Да хватит уже прикидываться! — рявкнул зло второй голос. — Ты, давай уже, приходи в себя! — и щеку обожгло резко.

Звонко шлепнуло. Голова мотнулась — не приятно и щекотно, а больно. В голове зазвенело. Это ей затрещину отвесили! И не первую, судя по тому, как горят щеки. Только она до недавнего времени не ощущала ударов. Точнее, ощущала — но как сквозь толстый слой ваты. Голова моталась, встряхивало. Это казалось забавным… а тряслось — это ее трясли за плечи.

— Да прекратите же, вы ее убьете! — запротестовал самый первый голос.

— Пшел вон в свой угол, — зло приказал второй. — А то сейчас не только ноги, но и руки переломаю.

Нет, не надо в угол, — мысленно взмолилась Фиона. Он рядом сидит, от него тепло идет. И руки теплые! А платье мокрое и холодное.

Милн словно прочел ее мысли. Во всяком случае, навряд ли это Даг или его патрон приподнял ее и уложил головой себе на колени. Сжал руки в ладонях, согревая.

— А я ведь знаю, что на самом деле смешного, — протянул Даг ядовито.

— Это уже неважно, — оборвал Медорр.

«А я не знаю, что на самом деле смешного, — хотела бы сказать Фиона. — И что там уже неважно. А не прочь бы узнать!»

Вот только сил не было. Даже губы не шевелились. Да никто ей ничего и не объяснит — хотя она смутно ощущала, что в услышанном кроется что-то важное. Над чем она могла смеяться? Ах да — смешно было и щекотно… когда ее лупили по щекам так, что голова моталась из стороны в сторону. Так, что теперь в ней звенит, и виски ломит.

Послышалась какая-то возня. Шаги, сопение.

— Нет, не надо, нет! — заверещали тоненько и надрывно.

Ванесса? Нет, не похоже. Голос какой-то старческий, надтреснутый… это дядюшка садовник, что ли, верещит жалобно?

Рядом шмякнулось. Ну да, так и есть. Судя по тяжелому сопению над ухом.

— Возможно, вдвоем у них дело пойдет живее, — заметил Даг.

— А я бы вернул ей дар, — задумчиво проговорил Медорр. — Даг, она никуда не денется. К тому же здесь любимый муженек, — в последних словах прозвучала насмешка. — А Фейла — такая верная женушка, что сама за ним вернулась. Зная, что идет гиенам в пасть. Так от нее проку не будет. Ну, подохнет через пару-тройку часов — а смысл? Посмотри сам: наш доходяга — и тот лучше выглядит, чем она!

— Нет, нет, нет, — скулили жалобно над ухом.

— Странно, — упрямо проворчал Даг. — Почему она такая чахлая?

— Да наплевать! И девицу эту сюда спустите. Пусть все сидят вместе — меньше возни.

Под закрытыми веками разлилось тускло-оранжевое. Светильники, — сообразила Фиона. Приоткрыла осторожно глаза. И увидела только, как расплывающиеся пятна света тускнеют и скрываются.

— Ушли, — шепнула она.

— Лежи, — горячие ладони прижали слегка за плечи. — Как ты?

— Не знаю, — выдохнула беспомощно. — Что… было? Руны, — припомнила она последнее, что слышала от него.

— Я же не мастер-каллиграф, — разозлился он. — И не успел толком ничего разглядеть впотьмах! Но цепи, кажется, соединены с алтарем. Через них жизненная сила от тебя и стала перекачиваться этому… этой дряни.

«Не надо так про древо».

Нет, не стоит. Не поймет. Но это странно — почему так быстро она обессилела? Сколько здесь времени провел этот доходяга — ее коллега? Не один день. Да, превратился в собственную тень. А она-то почему чувствует себя собственной тенью⁈ Суток не прошло. Они сказали — часа четыре?

Из нее просто перекачали жизненные силы корню. Это больше похоже на жертвоприношение!

Интересно, так ведь можно поступить вообще с любым, а не только с магом-садовником? И на кой им тогда она? Нелепость.

«Без основного корня фокус бы не прошел».

О! Заговорил. Фиона непременно подпрыгнула бы от неожиданности, если б оставались силы.

«Я сделал, что мог. На удачу, у тебя быстро кончились силы. Это хорошо — быстрее восстановятся».

Какое любопытное рассуждение. Так и подмывает спросить — как он пришел к такому выводу. А с основным корнем что — теперь можно просто приносить жертвы, не оглядываясь — у кого там какой дар?

«Они пока не поняли. Да и времени у них в обрез».

— Ересь. Ничего не понимаю, — побормотала Фиона.

Губы лишь беззвучно шевельнулись. Горячая ладонь ощупала ее лоб. Ну да! Милн услышал и решил — она его слов не понимает. Вот только сил объяснять сейчас нет.

А что ограничивает время фанатикам? Спешат куда-то… значит, Великое древо — это лишь этап на пути к настоящей цели? И было еще что-то…

Ах да — фокус! А в чем фокус, собственно — оставить ее валяться без сил?

Мысли ворочались тяжело, неохотно. Расползались на бессвязные слова и образы, которые вязли и тонули один за другим. Последней искоркой вспыхнуло раздражение на себя — вздумала тягаться с фанатиками, когда сама ноги кое-как таскает! Заявилась всех спасти — а что в итоге? Беспомощна и бесполезна.

«Несправедлива, — поведал угасающий вдалеке бесплотный голос. — Иногда бессилие — самое удачное, что может случиться».

Фиона смутно ощутила неправильность высказывания. Но ни удивиться, ни возразить не смогла.

— Время есть, — резко произнес голос Медорра, выдергивая из черноты. — И время это зависит от нас!

— Слышал, — огрызнулся Даг. — Как только Великое древо подымет крону над поверхностью — наше время истечет полностью. Защита…

— От нее и не требуется большего, чем продержаться эти несколько часов.

Под веками сделалось светло, мутно-оранжево. Фиону сдернули с теплого и уронили на холодный сырой, хоть и сравнительно мягкий, пол. Рядом заверещал горе-коллега.

Запротестовал Милн, и смолк — его оборвал звук удара. Фиона вздрогнула, завозилась на полу. Надо приходить в себя! Она цела, в отличие от мнимого мужа.

Заорала, сыпля проклятиями, Ванесса. И она здесь? Творец всемогущий, зачем…

В нос ударило запахом горячего с мясом. Мясо! Желудок заурчал. Она всё-таки приподнялась, села, протирая глаза. Свет бил по ним, не давая ничего увидеть. А ведь она понимала, что не так-то и ярки светильники.

— Давай-давай, возиться с тобой никто не будет! — ее встряхнули за плечи, и она едва не завалилась назад.

— Уронишь ее, идиот, — проворчал где-то в стороне Милн.

И зачем его убрали? Сырой озноб пробрал до костей, заставив поежиться. И что здесь такая сырость⁈ Всё платье насквозь промокло, словно в луже лежала. В руку сунули что-то колюче-шершавое — кусок хлеба! — сообразила почти сразу. Отгрызла тут же — черствый. Видно, пленникам выдали самое залежалое. Впрочем, привередничать не приходилось — есть хотелось.

— Нет, пожалуйста, — скулила Ванесса. — Я не буду…

— Кляп воткну, — пригрозил глухо один из фанатиков, и она заткнулась.

Опа! А их двоих связали, превратив в коконы. И уложили под стенкой в стороне. Взгляд упал на котелок возле колен. Второй такой же вручили дядюшке-садовнику, и тот принялся жадно хлебать похлебку.

Ты гляди, и на мясной бульон расщедрились, и даже вдоволь для обоих пленников той похлебки принесли! А вот двух других пленников кормить никто явно не собирался.

С одной стороны, это обнадеживает — значит, приносить в жертву их пока не собираются. Иначе и их накормили бы хорошенько — просто чтоб дольше их сил хватило. С другой — Милн уже напоминает больше скелет, а не живого человека. Надо бы и его покормить.

Фиона отправила в рот несколько ложек горячего варева. Сил, кажется, прибавилось. Она прихватила котелок и переползла к нему.

— Что ты, — начал он.

— Молчи и ешь, — буркнула она. — Тебя кормили здесь, пока меня не было?

Ложка — себе, ложка — ему. Фанатики суетились, Ванесса в паре шагов, с другой стороны от Милна, подвывала жалобно. Примечательно, что дядюшка любимую племянницу накормить не спешил. Хотя руки-ноги его вроде слушались. С лестницы снова послышался звон — похоже, второй набор цепей подоспел. К слову, любопытно — ее цепи тоже притащили сверху. Когда они успели врасти в землю? Не заметила. Милна спросить? Нет, после.

А на звеньях-то и правда светятся руны! Когда на них падают прямые отсветы.

Фиона не сдержала любопытства, провела пальцами по звену. Гладкое, прямо-таки отполированное! Металл аж блестит.

Так мог бы, пожалуй, обработать металл маг-стихийник огня. Сильный маг — такой, как этот Даг. Она-то видела, на что он способен! Ему, пожалуй, под силу вплавить знаки под поверхность металла, оставив ее безупречно гладкой.

А руны не слишком похожи на те, что оставляли ей призраки. И что разыскала в подземелье собственной усадьбы.

Зато похожи на те, что использовали мастера-каллиграфы нынешнего времени. Ладно, потом налюбуется. Надо доедать скорее — а то сейчас кто-нибудь заметит, что она еще и с Милном поделиться решила. Всё равно она в рунах ни демона квадратного не смыслит. Надо было современную рунную науку изучать, а не лазить по пыльным скрипториям, выискивая списки старых, вышедших из употребления рун! Кто же знал.

Фанатики суетились, что-то растаскивали по комнате. Видимо, потому никто и не обращал внимания на них с Милном.

— Фей, — тот попытался отвернуться от очередной ложки похлебки. — Не надо…

— Ешь, — шикнула она с раздражением. — Не зли меня!

— Дядя! — взвизгнула Ванесса.

— Стойте! — заорал тот. — Вы же обещали! Вы обещали. А теперь — мы все здесь умрем, и моя племянница тоже. Зачем вы притащили ее сюда? Это место станет нам всем могилой — что я, не вижу⁈

Внимания на него не обратили.

Сверху затопали — Фиона поразилась, как можно так громко ходить по земляным ступеням. В комнатушку ворвался один из сектантов.

— Мастер! — он кинулся к Медорру. — Мы закончили. Все верхние сектора. Но они уже почти…

— Уводите людей оттуда, — оборвал тот. — Не вступайте в прямую стычку! Если всё готово — они должны там застрять надолго. Уходите все ниже и ждите указаний.

Тот затопал обратно.

— О чем они? — шепнула Фиона, засовывая Милну чуть не силком очередную ложку похлебки.

Тот укоризненно глянул на нее. Ну да, как он ответит — не прожевал! А мяса с крупой в этот раз насыпали щедро. От души. И правда, не иначе — последняя трапеза смертникам.

Она огляделась, словно лишь теперь заметив суету вокруг. Чертили на стенах и полу фигуры, Даг сосредоточенно выжигал на сырых стенах руны. Кажется, в комнатушке даже чуть теплее сделалось, чем было. То-то до ее самодеятельности никому дела нет!

Слишком много суеты. Слишком.

Словно готовятся к чему-то. Уводят людей… и речь шла о верхних секторах. Значит, где-то близко к поверхности что-то закончили и уводят оттуда своих.

Не вступать в прямую стычку? С кем-то… неужели так-таки штурм этого логова⁈ Не верилось — точнее, она боялась поверить. Именно сейчас — хотя разнести здесь всё должны были еще седмицу-другую назад. Как минимум.

Вот только фанатики уверены, что успеют завершить начатое. И что подготовки наверху хватит, чтобы хорошенько задержать незваных гостей.

— Я отказываюсь, — дрожащим голосом объявил доходяга-садовник. — Вы оставляете нас здесь на смерть! Я не ради этого для вас, — он запнулся. — Я не буду продолжать! Я больше пальцем не шевельну. Я заставил ваше древо выпустить основной корень, а вы не только не отпустили Ванессу, но и решили замуровать здесь нас всех!

— Отказываетесь? — удивился деланно Даг. — Что ж, ваш выбор, — он моментально оказался возле девицы, ухватил ее за ухо.

В свободной руке блеснул нож. Она снова завизжала, когда лезвие коснулось кожи.

— Стойте, не надо! — заорала Фиона, не удержавшись. — Что вы творите! — кинулась она на дядюшку, который явно подвинулся умом от отчаяния. — Они же ее покалечат!

— Какая разница, если мы все умрем⁈

— А какая разница, что вы откажетесь⁈ — выкрикнула она в ответ. — Остаюсь я, и я не стану смотреть, как калечат и убивают моего мужа! А еще, — прибавила спокойнее, видя, что Даг не пытается больше оттяпать девице какую-нибудь часть тела, — ваши цепи так и так вытянут из вас жизненные силы и перекачают их в древо. Я на себе уже это испытала! Вы в любом случае послужите его росту — даже и против собственной воли. После того, как вы заставили его выпустить основной корень, — она запнулась, сообразив, что сказала лишнего.

— А дамочка-то ох непроста, — рассмеялся ехидно Даг. — Какая осведомленность!

— А это не ваше собачье дело, — огрызнулась Фиона.

— Откуда вы знаете, что древо выпустило основной корень? — резко спросил он.

— А вы оглохли? — фыркнула она. — Мы все только что это слышали!

— И вы знаете, что это означает…

— И я знаю, что свалилась на ровном месте, хотя чувствовала себя сносно! И еле пришла в себя. До сих пор ноги дрожат.

— Ползаете вы резво.

— Вы морили моего мужа голодом! И издевались над ним, пока меня не было.

— Фей, — тихо позвал Милн, и она упрямо дернула головой.

— Не поможет, — ухмыльнулся Даг. Оглядел застывшую от ужаса Ванессу, отпустил, убрал нож. — Ты, — прибавил, обращаясь к садовнику. — Она права. Или ты делаешь то, что велено. Или твоя сила так и так пойдет на рост древа. По твоей воле или нет. А станешь кочевряжиться — так я племянницу твою любимую оставлю без ушей и пальцев.

Ванесса судорожно всхлипнула.

— Думаешь, ваш разлюбезный маркиз Кессель с нею станет церемониться? Демона квадратного! И если ты мечтаешь, как сможешь удрать… я тебя огорчу. Вы оба попадете под трибунал — после того, что ты сделал. Великое древо вновь живо. Оно растет — и либо оно поднимет крону над этим местом. Либо вам всем четверым не жить. Вы с нами теперь в одной лодке!

Фиона с трудом сдержалась, чтоб не хмыкнуть скептически. Интересно, он правда считает, что кого-то убедил? Нет, ну садовника, может, и запугал.

Вопрос — как ребята думают поступить с ней. Без своего дара она опять потратит силы и свалится. А с даром — они, похоже, опасаются — она снова вытянет жизнь из древа. И оно засохнет, как в прошлый раз.

Спрашивается: как убедить их, что она не станет этого делать? Ее-то маркизом Кесселем не запугаешь!

— Что касается вас, милая, — Даг обернулся к ней. — В прошлый раз мы допустили ошибку. Нынче любое ваше лишнее движение будет стоить жизни вашему дорогому супругу. Вы, кажется, дорожите им куда больше, чем пытались изобразить, — он ощерился.

— Вы! — она позволила себе метнуть в него ненавидящий взгляд.

И почти услышала, как страдальчески застонал Милн. Ему можно только посочувствовать. Очутился меж молотом и наковальней. Он, кажется, единственный понимает это — Даг явно считает, что сумел решить хитрое уравнение.

— И что, будете сидеть здесь, чтоб свернуть ему шею, если я вздумаю фокусничать? — грубовато осведомилась она. — Так с вами тогда будет то же, что и с нами со всеми!

— А что с нами со всеми будет? — он выразительно приподнял брови.

— А что, мы здесь не подохнем? — удивление оказалось искренним — Фиона уверена была, что растущее древо по замыслу должно уничтожить собранных в земляной комнатушке-могиле арестантов.

Даг подошел неторопливо, и Фиона поднялась, выпрямилась. Пауза затягивалась — он с ухмылкой глядел на нее.

— У вас есть шанс, — медленно проговорил он, глядя ей прямо в глаза. — У всех четверых. Если не будете взбрыкивать, разумеется. Про маркиза забудьте — он ваши шкурки не спасет. Да ему и плевать на вас!

И Фиона, помедлив, кивнула. Глаза даже таращить не приходилось — они сами собой распахнулись, ловя малейшие движения на лице огненного мага.

— Вот и славно! — обрадовался Даг. — К вам вернется ваш дар. И вы используете его без остатка на то, чтобы древо поднялось высоко над землей.

Она снова кивнула. Без остатка, ага, как же!

«Главное — не торопись».

О, а вот и корень древа подал голос! Она уж думала — он уснул. Или забыл о ней.