Не путайся под ногами!

Глава 14

— Ага, — капитан ощерился злорадной гиеной. — Вот и птичка попалась в силки!

— Капитан, вы мне показались порядочным человеком, — посетовала Фиона. — Насмехаться над несчастной женщиной, которая…

— Которая выжгла разом участок с арену колизея!

— Я тут ни причем, — она пустила в ход аргумент, который никогда не проходил с ее отцом. — Это всё ваш Фабий виноват!

— И чем же это он так перед вами провинился? — ехидно осведомился капитан.

— Он напугал меня, — возмущенно поведала Фиона. — Там, возле дилижанса, я испугалась… а он стал насмехаться, сказал, что свернет мне голову сразу, как ваши отряды отступят. И переговоры шли так долго, — заныла она.

— Для мага такой силы вы слишком пугливы.

— Да нет у меня такой силы! — возмутилась она. — Посмотрите сами, — она звякнула за спиной кандалами, блокирующими магию. — Хотя что вы теперь увидите, — прибавила с досадой. — У меня ожоги! Вы много видели магов такой силы, — передразнила она, — с ожогами от собственной магии⁈ Моего дара всегда хватало, чтоб разжечь очаг. Как-то я остановила пожар в доме, у меня там оставался ребенок в колыбели… и после того пожара я несколько седмиц свечу зажечь не могла! Это в дилижансе что-то вспыхнуло.

Она успела услышать краем уха, что оба водителя с пассажирами давно у манорцев. А значит, можно смело всё сваливать на них.

— Кто-то вез в дилижансе… столько чего-то горючего? — недоверчиво переспросил один из вояк.

Капитан бросил на него раздраженный взгляд.

— Я не ожидала, что так полыхнет, — Фиона дернула щекой. — Я бы не стала так рисковать жизнями своих спутников! Но оно, — она запнулась — горло сдавило судорогой от необходимости столько разговаривать — привыкла отмалчиваться. — Оно вспыхнуло. Я перепугалась…

— Неважно, — рыкнул капитан, растеряв не только всю напускную вежливость, но и ехидство. — Посидите немного… у нас, — у него вырвался злой смешок. — Чего, правда ожоги? — прибавил он тихо, выходя наружу.

— Руки в корках, — отозвался вояка, задвигая плетеную из сучьев ширму.

Дальше разговора она не слышала. Фиона поерзала, пытаясь устроиться удобнее возле столба посреди хлипкого строения, к которому ее привязали.

— Капитан! — заорала она, не сдержавшись.

Тот вернулся почти сразу. Удивительная отзывчивость. Уставился вопросительно.

— Руки, — выдавила она, звякнув кандалами. — Я же не маг-целитель! Эти ваши клятые кандалы еще и натирают. И так волдыри полопались. Может, мазь какая-нибудь найдется, хотя бы под кандалами ею намазать.

Про спину и плечи она уже не рискнула поминать.

— Сожалею, достопочтенная сударыня, — капитан отвесил шутовской поклон. — Всю мазь лекари извели на наших солдат, обожженных вашими стараниями! Придется уж вам потерпеть, — и вышел.

Она прикрыла глаза, вздохнула. Ну, хоть амулеты не отобрали! Возможно, пока не нашли под одеждой. Обыскали ее кое-как. Хотя документы во внутреннем кармане нашли. И деньги. Нашли и изъяли.

— Хоть бы подушку принесли, изверги кассийские, — пробурчала Фиона.

Может, она бы и прямо на землю улеглась. Только ее к столбу примотали на совесть — не ляжешь. Откинула голову, прижалась затылком к толстому бревну.

Воняло от него премерзко — снадобьем, противостоящим горению. Ага, обезопасили себя от огненной магички! А вот ее подельника — садовника — не поймали. Хотя это манорцы считали их подельниками.

Фиона вздохнула. Сейчас можно было попытаться уложить в голове всё, что произошло после суматошного пробуждения.

Проснулась она в окружении кассийцев, которые наткнулись на ее гнездо. Чем она себя выдала? Не узнаешь. Фабий глумливо заявил, что слишком громко она храпела. И Фиона готова была в это поверить. Не исключено, она не сдержала стона — помнила, что даже во сне ее мучила боль в обожженных запястьях. Залез кассиец, чтобы лично стащить ее за шкирку наземь. И выполнил эту угрозу — она и пикнуть не сумела. Потому что Фабий грубо и незатейливо ее вырубил, пока она хлопала спросонок глазами.

Грубая сила вкупе с эффектом неожиданности переиграла дар мага-садовника.

Очнулась Фиона уже здесь. Внутри не то хижины, не то шалаша со стенами из тонких жердей, заваленных беспорядочно переплетенными сучьями и точно такой же низкой крышей.

Из мебели был только столб в середине, поддерживавший всю эту конструкцию. К этому столбу примотали накрепко и ее.

Запястья и руки до половины предплечья теперь обхватывали широченные браслеты из грубого металла с насеченными рунами. Фиона, правда, уже сообразила, что блокировали они лишь дар огня. Колдовать она худо-бедно могла. Вот только… смысл? Закованные в кандалы руки были надежно скручены за спиной.

Из разговоров кассийцев она знала, что оставшихся заложников передали солдатам Манора.

Да и переговоры, судя по всему, между двумя сторонами велись вполне энергично. Она помнила из разговора своих, что кассийцы передали им какие-то сведения о беглых пассажирах-колдунах. Да, словам капитана Ромилия не слишком-то поверили. Но сам факт!

А еще она помнила, что о ее противнике, огненном маге, командира отрядов Манора предупреждал через посыльного маркиз Кессель. Иными словами… ее ночной противник связан с фанатиками? Это выяснила разведка.

Правда, его дар разведке не был известен. И его приняли за садовника — что закономерно, учитывая, что она понарастила на том поле! Ее приняли за огненную магичку. Понятно теперь, почему он не желал отпускать случайно наткнувшуюся на него свидетельницу! Тем более, что непонятно — кем она была: то ли рядовым садовником, то ли работала на Кесселя и разведку.

Не спалил он ее в считанные секунды, видимо, по одной причине: опасался привлечь внимание огнем и дымом. И не зря ведь опасался! По их следу пришли почти сразу.

Правда, его упустили. И ее тоже упустили бы — если б она не заснула на том же дереве, где пряталась от солдат.

Что за дурная шутка судьбы! Спрятаться от своих, чтобы попасться кассийцам. Маркиз Кессель, желчный ироничный тип, точно оценил бы.

Сколько ж ей тут сидеть?

Тут — это, судя по всему, на очередной стоянке кассийцев. Шалаш этот они сами же наспех и поставили. Снаружи слышались голоса, отрывистые приказы, топот, звон оружия. В бесчисленные щели просачивался запах дыма и еды, готовящейся на костре. В животе заурчало, и Фиона досадливо вздохнула. Подтянула колени к животу, силясь устроиться удобнее.

Получалось плохо.

Скрутили ее на совесть. Ну да, теперь-то кассийцы в курсе, что она — не просто капризная истеричка, а еще и до крайности резвая врушка! Скрывавшая огненный дар до удобного момента. Так что послаблений и снисхождения ждать не приходится — обращаться с ней будут, как с опасным противником.

Вопрос вот — на кой-она теперь кассийцам сдалась? Ведь не поленились, притащили в свой временный лагерь. Собираются выменять у манорцев на какие-нибудь преференции?

О ней вспомнили часа через три. Фиона почти с искренней радостью улыбнулась, увидев знакомое лицо.

— Сержант Секст! Снова свиделись, — поприветствовала она мрачного вояку.

— И вам не хворать, сударыня, — проворчал тот. — Поесть вам принес — капитан приказал, — и занес поднос, стоявший снаружи на земле.

— Поесть мне, правда? — обрадовалась Фиона, поерзала.

На подносе увидела глубокую миску, исходящую паром и мясным запахом. И основательный ломоть хлеба.

— Сидите смирно, без фокусов, — велел сержант хмуро.

— Да уж какие фокусы, — она вздохнула. — Сами видите, как меня скрутили. Дали оправиться, прежде чем связать — и то радует.

— Ну, не совсем же звери. Хоть вы и устроили возле дилижанса.

— Я не хотела. Испугалась, а когда пугаюсь сильно — дар сам вырывается. Не могу его удерживать. Я ведь в академиях не обучалась — чай, не благородная.

— Не только ж благородные в академии обучаются, — укорил ее Секст. — Мой племянник вот учится второй год — а мы из простых крестьян.

— У меня дара толкового никогда не было. В последние года четыре подрос вдруг ни с того ни с сего. После пожара, когда младший чуть не сгорел, — вдохновенно соврала Фиона. — А в дилижансе еще и что-то полыхнуло. Я и не знала, что там может быть что-то горючее!

Он только хмыкнул в ответ.

— Руку я вам одну развяжу, — предупредил он. — Уж простите, больно вы резвая дамочка. Как-нибудь управитесь.

— Мало, что в кандалы меня нарядили, — посетовала она. — И люди там ваши кругом. А я даже не знаю, где мы!

— А всё-таки, — он уселся рядом, принялся возиться с ее веревками.

Освободил ей одну руку, как и обещал. Вторая осталась привязанной за спину. Обе руки, точнее — оба браслета, к тому же соединяла тонкая металлическая цепь. Ее длины хватало, чтоб взять еду с подноса и донести до рта — если наклониться, скрючившись. Но было это до крайности неудобно.

— Уж простите, — развел руками сержант. — Рисковать не могу. Вы ешьте, не торопитесь. А я тут побуду. Послежу.

— Приказ капитана? — вздохнула она.

— Сами понимаете.

— Сержант, а что со мной будет, куда меня? — она взяла ложку и поерзала, примериваясь — как бы так сесть, чтобы не наклоняться каждый раз за кашей. — Капитан сам вынесет приговор и покарает за побег, или передаст нашим?

— А с чего ему вас карать? — удивился Секст. — То есть оно, может, и хотелось бы. Да выгоды с того — ноль.

Фиона хмыкнула. Сунула в рот еще одну ложку с кашей. Горячая! Вкусно. Еще бы сесть нормально можно было. Но это уже — недосягаемая роскошь.

Значит, кассийцам она не нужна. Точнее, нужна — чтобы сбыть ее с выгодой соотечественникам. Большего ей никто не скажет.

Удрать не выйдет. В этот раз за ней будут смотреть в оба. Да, кандалы не блокируют дар мага-садовника. Но наверняка у командиров и колдунов в отряде есть средства определения магии. И, если она начнет колдовать, это сразу заметят. Да и проку с того — ни веревки снять, ни тем более, кандалы она не сможет. Придется ждать, когда ее сбудут манорцам. С выгодой.

А кассийцы, к слову, опять засели на месте. Понастроив укреплений.

— Сержант! — окликнула она, когда он уже выходил с подносом. — А мы еще в Маноре, или уже пересекли границу?

— Сидите уж, — проворчал тот беззлобно. — Вам-то что за разница? И не злите капитана и других такими вопросами, — с этим, закрыв от нее дневной свет ширмой, и ушел. Она осталась.

После сытного то ли завтрака, то ли обеда потянуло в сон.

Наверное, всё-таки обеда, — подумалось Фионе. Сперва ее нашли, потом — доставили сюда. Запихали в этот шалаш — или что это… нет, точно уже не утро!

Определить точнее не выходило. Сочившийся меж неплотно сплетенных сучьев и веток свет позволял лишь понять, что снаружи день. А где солнце — оставалось неясным.

Всё, что оставалось — это ждать. Насколько можно, стараясь не обращать внимания на боль ожогов и ноющее от неудобного положения тело.

Принести ей какое-нибудь покрывало или хотя бы охапку соломы Секст напрочь отказался. И заявил, чтоб ни к кому и не обращалась с этим больше. Тот же Фабий — из благородных, — заявил он. Терпения у него поменьше, может за такую просьбу и кулаком в лицо дать. Не посмотрит, что женщина. Тем более, он из благородных — а такие за женщин только особ своего круга считают.

Странность эту, начисто лишенную всякой логики, сержант тоже любезно разъяснил. Мол, много больно надо тратить состава против пожара, чтоб пропитать целое покрывало или даже шмат соломы для опасной пленницы.

И это при том, что на нее надели браслеты! Капитан, обжегшись на беспечности с пассажирами, теперь перестраховывался. И думай что хочешь об этом, а об удобствах придется забыть, и надолго. Как и о помощи лекарей, и мази от ожогов.

Ладно. Навряд ли новый плен продлится дольше нескольких дней. В конце концов, она знала, куда ехала и зачем!

Фиона сама изумилась своему хладнокровию. Ни малейшей тревоги!

«Ты забыла, — прошелестело на грани слышимости. — Мои корни уже дважды оживали, прорастая в почву…»

Она вздрогнула. Кинула взгляд на ширму, прикрывавшую вход в ее тюрьму. Никто снаружи ничего, похоже, не заметил.

«Я связана, неподвижна и под стражей, — отозвалась она мысленно. — Что ты посоветуешь мне сделать?»

Ответа не последовало. Только окатило ровной волной обреченного понимания.

Заложник безумных фанатиков ничего от нее не требовал. Он просто ждал. Понимая, что может и не дождаться. И тогда… что ждет его самого и весь континент? Их всех.

Где сектанты вообще ухитрились раздобыть мага-садовника, если они все наперечет⁈ — Фиона неожиданно для себя разозлилась. Милн ведь говорил тогда — не найдут. Любой садовник поймет, чем чревата помощь фанатикам. Все они получают достаточную плату за свою работу, чтоб браться за откровенно сомнительное задание.

Ну да. Ненадолго же хватило ее спокойствия.

Хотя она и не за свою шкуру боится. И не кассийцы внушают ей тревогу. Она нервничает из-за того, что фанатики получили способ добиться своей цели.

Совсем скоро над континентом может раскинуться крона первого за долгие столетия Великого древа. Того, что способно самим своим существованием уничтожить эфирные зеркала. И тем самым устроить небывалый шторм магической энергии над всей Нижней долей. Загадочного растения, умеющего напрямую говорить с разумом человека, который находится далеко.

«Если бы еще каждый слышал, что я к нему обращаюсь».

«И что есть во мне такого особенного», — разозлилась снова Фиона.

Ответа не последовало. Она прикрыла глаза, прислонилась затылком к грубо обтесанному столбу. Подумать только — на несколько минут даже забыла о неудобстве и ожогах! Теперь они снова о себе напомнили.

Подосадовать на это не успела. Снаружи началась какая-то кутерьма. Грохнуло.

Кажется, в этот раз манорские войска нашли кассийцев куда быстрее, чем в первый раз. И на кой-только кассийцы дразнят врага⁈ Ширму не отодвинули в сторону, а просто отшвырнули. Ввалился капитан собственной персоной.

— Что, уже продавать меня вознамерились? — Фиона подняла на него взгляд. — Быстро!

— Увы, — тот ощерился. — Не так быстро, как бы мне хотелось от вас избавиться. Кажется, вы для своих соотечественников не жертва войны, а преступница! Тоже неплохо, но беспокоиться за вашу жизнь и благополучие никто не станет.

— Это точно, — пробормотала Фиона.

Если ее сочли подельницей того типа — манорские командиры точно не станут. Не та ситуация, чтоб дружески выдавать друг другу преступников! Тем паче — живыми и невредимыми.

Она вскрикнула и сжалась, когда капитан выхватил короткий меч.

Шагнул к ней стремительно. Фиона не успела сообразить, инстинкт сработал раньше, чем разум. Сверкнувшее лезвие перерубило веревки на ней в тот же самый миг, когда из-под земли рванули ввысь ярко-зеленые жгучие стрелы.

Хлипкая плетеная крыша и стены разлетелись ошметками. Фиона вскочила на ноги, стряхивая обрезки веревок и мысленно костеря себя трусливой идиоткой.

Она не собиралась так глупо выдавать себя! Капитан напугал ее. Эта резкость, блеск оружия. Не мог предупредить, что собирается просто веревки перерезать⁈

Один из побегов ловко вышиб меч из его руки. Вот только обольщаться не стоило: если б это была не крапива, неожиданно обжегшая ему руку, демона квадратного ей бы удался этот фокус. Капитан — тертый калач. Меч улетел в гущу зелени и там скрылся. А капитан, выхватив из-за голенища короткий нож, ринулся к пленнице.

Фиона отскочила, между нею и капитаном взмыл ввысь стремительно утолщающийся ствол, из которого рвались сочные зеленые ветки. Наверное, никто никогда и не видел, чтоб крапива вырастала до размеров дерева.

Крапива заполонила весь лагерь, ринулась во все стороны, усиливая переполох. Фиона, отпихнув Ромилия веткой крапивы в сторону и заставив его схватиться за обожженную щеку, сама рванулась в противоположную сторону. Ее-то, в отличие от всех остальных, крапива не задевала. И не мешала ей пробегать среди сочных густых всходов. Жгучие листья колыхались громадными полотнами над головой. От них наземь ложился ранний сумрак.

Как удачно, что в этих местах росла именно крапива! И именно крапива откликнулась на всплеск ее страха.

Фиона мчалась прочь от криков, топота и лязга оружия. А невозможный крапивный лес разбегался от нее в разные стороны.