Не путайся под ногами!

Глава 12

Бойня прошла в отдалении, за биваками. Но это лишь отчасти спасало пассажиров, вынужденных видеть ее последствия. Небо светлело, и картины того, что осталось от ночного побоища, делались отчетливее.

Кажется, тел на поле осталось куда больше, чем живых. По крайней мере, так виделось издали.

Сражение притихало. Бойцы отступали, унося своих раненых. Убитых оставляли — обеим сторонам было не до них. Кое-где еще вспыхивали стычки — но вялые и всё реже. Обе стороны заметно вымотались.

— У меня нет сил! У меня совершенно нет сил, — запричитала одна из тетушек.

Фиона кинула взгляд на их товарку по несчастью, сброшенную с насыпи. Та мирно лежала и даже не пыталась никуда уползти, хоть и была в сознании. Эх, надо было возмущаться погромче ночью, когда кассийцы нервничали и злились! Может, и ее отправили бы следом. А там, пользуясь темнотой, можно было и уползти. Правда, она тоже ничего бы не видела… так и под удар с одной из сторон попасть недолго.

Не так-то много проку от ее дара мага-садовника!

Фиона нервно оглядывала поле, лес и бегущую от него дорогу. Время шло — а ситуация не двигалась с мертвой точки. Пассажиры дилижанса торчали вокруг своей кареты, рядом с каждым так же неподвижно замер кассийский солдат с оружием наготове. Ясно, что выставили их так демонстративно не просто так. В качестве заложников. Уже видно было, что кассийцев медленно, но верно берут в клещи. Но в ход этот козырь пока что не пускали. Выжидали?

Вопрос, кстати, какой задницы гиены торчали эти самые кассийцы столько времени на одном месте, разбив лагерь… но это знает разве что капитан Квирий Ромилин. Едва ли он намеревался отчитываться перед заложниками.

Дело сдвинулось с мертвой точки, когда солнце поднялось над горизонтом, бросив на землю длинные тени. Горизонт плавился в золотистой дымке — день обещал быть на редкость ясным.

Яркость радостных солнечных лучей скверно вязалась с рыданиями двух женщин по другую сторону кареты и тихой руганью мужчин.

Когда стало ясно, что клещи вокруг кассийского отряда сомкнулись, начались переговоры. А солдаты тем временем стягивались ближе к дороге, где оставалась карета.

— Если кто-то приблизится хоть на шаг — заложники будут умерщвлены, — выкрикнул капитан Квирий Ромилин.

С этим он, коротко что-то приказав своим, направился прямиком к манорцам, вышедшим из леса.

— Кассиец, брось оружие! — заорали с той стороны.

— Демона квадратного! — жизнерадостно отозвался капитан. — И вы меня подпустите и выслушаете, чтоб вас гиены драли! Оружие мне нужно для самозащиты, даю слово кассийского солдата и всадника не пускать его в ход для нападения.

Солдаты и командиры Манора, похоже, придерживались не самого лестного мнения о слове кассийского солдата и всадника. Но возражений не нашли.

Одна из женщин-заложниц сдавленно рыдала. Кто-то из торговцев приглушенно ругался сквозь зубы. Охраняющие их солдаты уже не обращали внимания — их тоже вымотала ночь.

Капитан тем временем прошел две трети расстояния от кареты до остановившихся на выходе из леса манорских командиров. Теперь те слышали его куда лучше, чем оставшиеся возле дилижанса люди.

Фиона изо всех сил напрягала слух. Манорец говорил что-то в духе — если перебить заложников, кассийцев после этого перебьют самих. Резон в этом был. Но ведь кассийцы сами наверняка это понимают! И наверняка они знают, что делают. Или тянут время, или…

— Ничего, мы их будем умерщвлять по одному, — донесся самодовольный голос капитана. — Может даже, не сразу. Можно будет начать понемногу отрубать пальцы… а женщинам — уши и носы.

— Кассийские мясники, — выплюнул торговец и всё-таки получил в ухо от державшего его солдата.

— Эй! — окликнул того сержант. — Приказа пока что не было. Пусть его болтает, может, ему от этого полегчает! — и хохотнул.

А ведь свои вполне могут решить, что спасать заложников нет смысла. Разве что среди этих людей затесался кто-то важный. Остальные… несчастные жертвы войны — и мученики, которых непременно будут упоминать, отправляя отряды в бой.

Фиона украдкой оглядывалась, делая вид, что от ужаса не может задержать взгляд на чем-то одном. Дела до нее, впрочем, никому не было. Разве что рядовому Фабию, который с нетерпением ждал приказа.

Скрученные за спиной руки давно занемели.

Передушить бы кассийцев сорняками! Это она может даже без помощи рук. Одна беда — их слишком много собралось вокруг. А любое подозрительное движение — это конец. Если у кассийцев есть чародеи, почти наверняка есть и средства магические силы заблокировать.

Себя она еще, может быть, и спасла бы. Если действовать быстро — эффект неожиданности может сработать. А вот остальным не жить.

Последние несколько дней она провела бок о бок с этими людьми. Даже то, что в конце они отвернулись от нее, не позволяло плюнуть на их судьбу.

«Считаешь, у тебя больше шансов, чем у них? — осведомился голос отца в голове. — Не льсти себе! Ты — даже не самоучка. Неотесанная недоучка. Невежда. Глупая женщина, что сбежала от мужа, наломала дров и превратила себя в преступницу».

Стоп, — осадила она себя мысленно. — Это всё я и сама знаю! Ситуация для самоедства неудачная.

Впрочем, к экспериментам ситуация не располагала тоже.

Переговоры продолжались. Капитан застыл на почтительном расстоянии десятка в полтора шагов от передней линии манорцев. Возможно, если бы он так нагло не выставил себя, командиры Манора остереглись бы высовываться из укрытий. Однако, попробовал бы кто-нибудь зацепить их из лука, арбалета или магией — для капитана это стало бы концом. Самого Квирина Ромилия тоже трогать пока не решались: защитой для него и его людей, стянувшихся ближе к дороге, оставались заложники.

Может, всё-таки провести подготовку, разрастив корни сорняков под ними всеми?

Солдатами, в том числе и теми, что рядом с заложниками. Под отрядами, окружившими карету. И под самим капитаном.

Фиона одернула себя.

Глазами-то такую подготовку не различить. Но у боевых магов наверняка есть свои средства обнаружить волшбу, которая пока не выдает себя внешними признаками. Причем не только у кассийцев, но и у своих. А это значит — командиры манорских отрядов вполне могут счесть ее потуги фокусами неприятеля. И шарахнуть по ничего не подозревающим кассийцам. А это — свалка, неразбериха… и, опять-таки, смерь заложников.

Если повезет — немедленная.

Нет, лезть на рожон пока не стоит. Лучше доверить дело профессионалам. Если ситуация станет хуже — дело другое.

Переговоры понемногу перерастали в ругань. Во всяком случае, тон разговора повышался. О чем идет речь — возле кареты было не слышно. Еще и сгрудившиеся кассийцы шумели, заглушая и те обрывки фраз, что доносились.

Капитан настырно торговался. Манорцы не желали уступать.

Ладно, придут ведь они рано или поздно к какому-нибудь соглашению. Не до ночи ведь будут лаяться?

Кинула взгляд на поле. Тени понемногу укорачивались, осеннее солнышко начинало припекать. Середина октября ведь! — возмутилась Фиона мысленно.

На удивление, возражений внутреннего голоса не последовало.

Торчать на солнцепеке целый день без еды и воды — то еще удовольствие, конечно. Упасть бы в обморок — но кассийцы нервные, уставшие. Это она может надеяться, что ее просто спихнут под дорожную насыпь к старушке. А с них станется на деле поотрубать пальцы с ушами. И придется тогда устраивать большой взрыв садовой магии. А это чревато неожиданными эффектами.

Нет, ждать и терпеть. Должен капитан сторговаться — вон как он старается!

Вот только… неожиданно соображение заставило похолодеть.

Недавних военнопленных, если и передадут своим, наверняка не отпустят сразу на все четыре стороны. Их доставят к расположению манорских войск или властей. Чтобы хорошенько допросить.

И что она, Фиона, скажет, когда ее спросят — кто она такая? Да, документы на имя Фейлы Кик по-прежнему при ней. И в качестве подделки Фиона не сомневалась — уж кто-кто, а Аргент Фок выполнял заказы исключительно на совесть. Вот только не случится ли на месте кого-нибудь из людей Кесселя? А это вполне вероятно!

Человек же Кесселя вполне может знать, кто она такая. Возможно даже, признать ее в лицо. И тогда… чего ждать после ее побега из обители милосердия?

Не те сейчас обстоятельства, чтоб к ней проявили снисхождение!

Тот, кто признает ее в лицо, будет знать и обстоятельства, при которых маркиз дал приказ не выпускать ее из обители. А дальше — проще простого сложить два и два. И понять, за каким квадратным демоном она потащилась к западным границам. И очутилась в такой близости от Филара.

В лучшем случае ее ждет заключение под стражу. И отправка назад, в Ковентри.

Нет, ей, разумеется, ничто не мешает удрать, воспользовавшись своим даром. Не теперь, так позже.

Вот только маркиз прекрасно о ее даре знает! И вполне может поинтересоваться, каким способом она покинула обитель. А уж заблокировать ей возможность использовать дар — опять-таки, дело техники.

Нет, драпать надо до того, как окажется в цепких лапках сограждан-манорцев! Лучше — сразу после спасения, но до того, как спасенных пленников куда-то доставят.

На месте их едва ли станут опознавать, требовать с них документы. Значит, сейчас пройдут переговоры. Фиона снова кинула взгляд на ползущее к зениту солнце. Тяжело, но для нее будет лучше, если переговоры закончатся как можно позже. Дальше, вероятно, какое-то время займут маневры с передачей заложников и отходом кассийцев. После такого дня и ночки все будут вымотаны. Заложники наверняка все будут — кто в истерике, кто в изнеможении. Их первым делом не допрашивать отправят, а к лекарям.

И вот от лекарей она и удерет. Ночью. Далеко за полночь, незадолго до рассвета — так, как планировала нынче.

Солдаты будут измождены, если она окажется достаточно удачлива и осторожна — возможно, ее побег пройдет незаметным. Может, ее даже не сразу хватятся.

Значит, в обморок имеет смысл падать не сейчас, а сразу, как окажется у своих. Хотя нет: сначала нужно будет поглядеть на остальных. Как они себя поведут. И сделать так, чтобы заслужить меньше всего внимания от спасителей.

Такой красивый, стройный план. Пошел прахом до полудня.

И почему она даже не удивлена? Фиона сидела под кустом и глядела сквозь ветки на блеклую полоску давно прогоревшего заката.

А не удивлена она, потому что еще утром подумала: глупо сидеть на месте лагерем несколько дней, если ухитрился пройти с отрядом настолько вглубь вражеской территории! И коли так — это неспроста. Велика вероятность, что манорцы тоже это понимали. Только почему-то ничего не предприняли.

Неужели разведка в этот раз настолько скверно сработала? Или маркиз Кессель и правда лежит раненый. А его люди без шефа не способны на слаженную работу.

Это она узнает, добравшись до Филара.

А для этого нужно для начала выбраться из-под этого куста, будь он неладен! Причем так, чтобы не попасться ни своим, ни кассийцам, которые могли по-прежнему бродить где-то неподалеку.

Утренние переговоры тянулись часа два, если не больше. Утомить они успели всех. Даже заложники, кажется, перестали трястись. Страх сменился усталостью.

И тут — неожиданно для всех — в тыл манорским отрядам ударили. Хотя как неожиданно. Кассийцы, кажется, не удивились. Сбившиеся было в кучу солдаты — раненые вперемешку с уцелевшими — поразительно быстро перестроились. Два клина стремительно двинулись на манорцев, словно готовились заранее. Капитан, игнорируя незаконченные переговоры, отступил к своим под прикрытием колдунов.

А вот ряды манорцев в первые минуты смешались. Впрочем, растерянность длилась недолго — всё-таки у них был численный перевес. Даже с учетом подоспевшего к кассийцам подкрепления.

Они даже ухитрились пробиться к карете, когда немногочисленная охрана пыталась оттеснить заложников дальше по дороге. Когда над лесом мелькнул силуэт, до боли напоминающий ящера-крылана, на каких перемещались порой служащие королевского сыска, разведки или военных сил, Фиона вспомнила, что в обеих армиях сейчас есть чародеи. И, если кто-то начнет колдовать, на одну из беспомощных заложниц подумают в последнюю очередь.

Если бы вспомнила об этом раньше — может, и не пришлось бы торчать столько времени у кареты в ожидании. Да и ночью можно было под шумок… колдуны двух маленьких армий такой фейерверк устроили!

Но чего уж. Главное — сейчас сообразила. Плюнув на осторожность, Фиона дотянулась мысленно до леса и заставила его стремительно расползтись. Деревья и колючие кусты так и полезли из-под земли отовсюду, внося сумятицу в ряды солдат. В основном — кассийских, разумеется. На паре крылатых созданий, носящихся над деревьями и головами людей, она различила ленты цветов республики Кассии. И немедленно заставила верхние ветви деревьев прянуть вверх, сбивая туши с бреющего полета.

В начавшейся сумятице чародеи противников силились достать и обезвредить друг друга. Она же сбила своего конвоира с толку — а после и с ног вылезшим из земли корнем. И рванула прочь сквозь заросли, которые никого, кроме нее, не пускали.

Еще до этого густые заросли, внезапно вырвавшись из-под земли, отделили их двоих от остальной компании. Фиона запутала конвоиру руки за спиной гибкой лианой. Еще одна длинная плеть выудила у него ножик из голенища и перекинула ей. Запихав ножик сзади за пояс при помощи связанных рук и лианы, она ринулась прочь. Подальше от тревожных выкриков, рева крыланов, отрывистых приказов и вспышек заклятий.

И стоило вот столько времени ждать! Впрочем… наверное, ей нужно было понять, что ситуация дошла до края. К тому же она рассчитывала на иной исход.

Укрытие беглянка нашла ближе к вечеру под спешно выращенным посреди поля кустом. Вот ведь будет сюрприз местным землепашцам — заново освобождать поле от гнета леса! Озимым конец. Впрочем, конец им наступил, еще когда на полях расположились кассийские гости.

Фиона, опасаясь, что ее обнаружат и снова схватят, в считанные минуты затянула лесом обширную площадь. Свои силы она, пользуясь наукой давно почившего мага-садовника, восполнила из тех же растений, которым сама и дала жизнь.

Оторвавшись от преследования, первым делом собрала юбку так, чтоб не путалась в ногах. Сбирать пришлось за спиной занемевшими пальцами — но с горем пополам она справилась. И заставила пару сорняков затянуть подошвы ее туфель плотной растительной кожицей. Потому что сквозь подошвы ощущался каждый камушек и корешок. И они почти протерлись, пока она неслась, практически не разбирая дороги.

С ножом было сложнее. Она так и не сумела разрезать веревки у себя на руках. Даже когда нашла укрытие, где смогла перевести дух после беготни.

И вот итог. Закат прогорел, а она сидит под кустом со связанными руками и глядит туда, где скрылось солнце. Силы закончились.

Кругом — тишина. Ни ветерка, ни голосов птиц. Птиц нынче вовсе слышно не было — и Фиона прекрасно их понимала. Она бы тоже не рискнула подавать голос, когда такое творится. Где-то во мраке оставались отряды Манора и Кассии. И она напрягала слух, чтобы не пропустить случайно приближающихся шагов.

Самое смешное — это она всех их разогнала, прекратив драку. Точнее сказать, ее дар их заставил притихнуть. А она сидит и не может придумать, как избавиться от пут.

Хоть иди и сдавайся на милость… кому угодно! Кто первый попадется.

Распутать веревку с помощью лианы не получится. Она не видит завязанного узла! Фиона чуть шею не свернула днем, силясь хоть краем глаза разглядеть, как стянуты веревки. Всё напрасно.

С ножом не получилось вообще ничего. Как кто-то ухитряется разрезать на себе веревки сзади⁈

Сначала она намучилась, вытаскивая его из-за пояса. Как сумела не проткнуть себе бок — сама не поняла. Чуть не оттяпала пальцы, порвала манжету. И в конце концов уронила нож на землю. Нет, потом она его нашла и даже ухитрилась перепрятать в скрученную из стеблей плюща повязку на щиколотке. Вот только руки оставались связанными.

И Фиона подозревала, что в таком виде ей придется тащиться до самого Филара.

Заставить веревки сгнить она не может: на это понадобится слишком много времени! Она — садовник, а не некромант, способный направить силу тления и на неживую материю.

В животе заурчало. Она ведь со вчерашнего вечера ничего не ела! Точнее даже нет — с обеда. Ужином их не кормили: вместо ужина был допрос. Видно, чтобы вразумить пассажиров, упустивших свою товарку.

Жаль, никаких ягодных кустов поблизости она не приметила. Надо искать…

Мысль оборвалась, спугнутая отчетливым звуком шагов. Кто-то пробирался по лесу. Один. Неторопливо, осторожно — но уверенно. Фиона замерла.

«Вот ты-то мне и нужен, — прошептала она беззвучно. — Кто бы ты ни был».

Она развернулась на звук шагов, пригнулась ниже к земле и приготовилась. Скоро впотьмах показалась высокая худая фигура.