Не путайся под ногами!

Глава 16

Речка звалась Сай. Это Фиона узнала в деревушке вверх по течению.

Там она разжилась хлебом и сыром — причем заплатила втридорога. Это была первая и последняя покупка еды в дороге. На ночлег остаться не удалось. Испуганные жители подозрительно отнеслись к оборванной чужачке. Пришлось уходить почти сразу.

Деревушка была небольшой, лекаря или знахаря там не случилось. Если еду ей продали — то лекарств, заявили, нет.

Пришлось искать целебные травы самой, в дороге. И в дороге же, на стоянках, растирать их, пытаясь приготовить подобие мази от ожогов.

Плечам и спине помогло — покрасневшая, горящая уже не один день, кожа стала заживать. С руками обстояло хуже: тлеющие веревки оставили волдыри, которые она к тому же содрала вместе с путами. И растертых листьев, чтобы справиться с мокнущими ранами, в которые еще и сажа попала, оказалось явно недостаточно. А руки болели — кажется, даже сильнее, чем под кандалами. Наверное, у нее просто появилась возможность обратить на это внимание. После побега от дилижанса было не до того.

Отчаявшись от выматывающей боли, Фиона попыталась вспомнить — что читала в трактате мастера Беккера, выданном ей когда-то матушкой-настоятельницей.

Клетки растительных, животных и человеческих организмов по сути своей подобны друг другу, — писал мастер. А значит, на одни можно повлиять так же, как и на другие.

В частности, можно заставить клетки кожи расти быстрее и заживать так же, как можно затянуть раны и паршу, поразившие ствол плодового дерева…

И ей действительно удалось утишить боль. Не сразу, но подействовало. Вот только вид рук после этого Фиону, мягко говоря, озадачил. На месте ран появились корки. И не обычные для ран коричневые корки — а серая древесная кора. Пусть и тонкая, но слабо походящая на человеческую кожу.

В обычное время это заставило бы ее немедля кинуться обратно. Любой ценой выбраться с территорий, где шли военные действия. Добраться до любой обители милосердия и сдаться в заботливые руки монахинь-целительниц.

Вот только сейчас было не до паники. Идти следовало вперед, а не назад. Не зря ведь она проделала весь путь!

Разберется с руками в более удачное время. Пока же… боль утихла и не мешает идти и спать на привалах. Жара и слабости нет. Можно считать себя более-менее здоровой.

Неслышный голос в голове ее почти не беспокоил. Но она ощущала напряжение. Кто-то настырно пытался оживить корень Великого древа. И ощущение, что времени остается всё меньше, гнало ее вперед.

В воздухе разливался запах дыма, каши с мясом, вина, согретого с розмарином. Отовсюду звучали голоса, звон оружия. Время от времени слышался тяжелый топот трех-четырех пар ног — то и дело проходили патрули. Улицы ярко освещались факелами, а кое-где и магическими светильниками. Судя по количеству последних, магов в военном лагере было порядком.

Сам лагерь разместился с удобством в поселке у подножия гор.

Сюда Фиона вышла с юга. Филар остался к северо-востоку — и дорогу к нему преграждали манорские кордоны и разъезды.

Войска Нейтании контролировали приличную область южного Манора: сам Филар, его окрестности и пару городков к северу. До Нориджа не добрались — ручонки у нейтанского командования оказались коротки. А вот вдоль границы войска вглубь продвинулись. И, что самое скверное, надежно там закрепились.

Правда, на удачу Фионы, ручонок Нейтании — а может, и Манора — хватило, чтоб зашугать троллей из ближайших горских деревушек. Так что они на северные склоны через перевалы вообще не совались.

Это позволило ей пробраться мимо приречных деревушек к югу вдоль берега речки Сай. И, пройдя горными тропками, благополучно спуститься к подножию. Именно здесь расположился опорный пункт войск Манора. Командование и старшие офицеры, какие-то службы расположились в поселке, примостившемся под высоким обрывом, вплотную к нему. Окрестные поля и луга заполонили солдатские лагеря, биваки и полевые госпиталя.

Фиона и в поселок попала, спустившись с обрыва при помощи стеблей плюща.

С этой стороны околицы не было — окраинные строения примыкали прямо к обрыву, карабкались кое-где на крутые склоны. Не оказалось здесь и часовых. Видно, обрыв сочли достаточной преградой для внезапного вражеского десанта. Охрана была много выше, над поселком, откуда открывался панорамный вид на окрестности.

Лезть за окраинные домишки и заброшенные сараи Фиона не рискнула. Слишком многолюдно было на улицах.

Сейчас она пряталась в тени сарая на окраине. Того самого, возле которого и слезла в поселок.

Забор вокруг двора был разобран больше, чем наполовину. Окна заброшенного дома чернели выбитыми проемами, дверь болталась на одной петле. Но в сарае оставались инструменты, деревянные заготовки, небольшой плуг в углу. Никто не позарился на нехитрую крестьянскую утварь.

Здесь же нашелся и тюк соломы, на которой Фиона устроила себе постель.

На двор она спустилась накануне после полуночи, и едва поняв, что никто здесь не живет, завалилась спать. Было это вчерашней ночью. Проспала до полудня — вымотала дорога по бездорожью. Здесь, в сарае, и пряталась остаток дня.

В дом она не решилась идти, когда только спустилась сюда — хоть и сразу увидела, что тот заброшен. Мало ли кто мог сунуться!

Нынче по потемкам она всё-таки пошарила внутри. Но нашла только бочонок с остатками квашеной капусты в подполе. И съела ее.

И теперь сидела возле сарая, выглядывая, что делается за двором.

Поселок был крупным — несколько улиц, пара-тройка сотен домов. И ходили по улицам только солдаты. Они же расположились в домах.

Даже странно — как ухитрились манорские власти так стремительно убрать куда-то местных жителей из их жилья. И куда их так-таки отправили. Ну да, кто-то наверняка удрал, едва начались военные действия. Но всегда оставались те, кому бежать некуда. И, если они тоже убрались прочь, это означало — об этом кто-то позаботился.

Вывезли всех — и самых бедных из завалюшек возле околиц и подле обрыва. И зажиточных — из добротных домов вокруг площади, где находился дом старосты.

Там, насколько знала из подслушанных разговоров Фиона, разместилось командование отрядов и… журналисты. В основном — столичных газет, но были несколько репортеров из изданий, размещавшихся в портах, из Хвиссе и Гельвеции. И даже из Нейтании, как ни поразительно. Командование засело в доме, приспособив для своих нужд. Журналисты разместились в палатках поблизости. Ставка армии Манора и одновременно — репортерский пункт.

Окопались здесь основательно. Потому как выбивать нейтанские отряды планировали долго и муторно.

Фиона уже слышала, пока шла через южные деревушки, что, пока лихой кассийский капитан Квирин Ромилий наворачивал бессмысленные маневры в глубине манорских территорий, терроризируя местное население и сбивая с толку манорское командование, несколько крупных отрядов Нейтании закрепилось в части юго-западной области.

Вот и разгадка — какой задницы горной гиены капитану понадобилось торчать по нескольку дней то тут, то там на одном месте. Он попросту дразнил манорцев! И отвлекал их на себя.

Кстати, это объясняло, почему ее отпустили. Кассийцы сочли ее преступницей, диверсанткой. Манорцы сами так ее назвали.

И капитан решил, что, оставшись на воле, она окажется для него полезнее, чем связанная. Что создаст проблемы для солдат Манора. Тем самым добавив фору ему самому. Как она, собственно, и предполагала.

Редкостный нахал этот капитан. Миссия-то самоубийственная!

Впрочем, капитан Ромилий уж наверняка справится со своими проблемами сам. Фионе же следовало позаботиться о себе. Кассийский капитан точно о ней беспокоиться не станет! Еще и порадуется, если она свернет-таки себе шею.

Вот только у нее другие планы. Она несколько дней пробиралась к местам боевых действий. Потому что именно здесь, на спорных территориях, находилось убежище фанатиков, где она не так давно провела почти две седмицы кряду. Сейчас она почти достигла цели. Осталась самая малость…

Пробраться через заградительные кордоны в нужный ей район.

Фиона хорошо усвоила за последние дни: верить никому нельзя. Вот только одному человеку ей довериться всё же придется. Потому что ей необходима помощь. К тому же в одном щекотливом деле он ей уже помог. Да и Агнес ему доверяла. Словом, Тейгу Крио, журналист крупнейшей столичной газеты, едва ли был шпионом Кассии или Нейтании.

Убивать или сдавать ее властям из недоверия к ее чистоплотности он тоже не станет. В конце концов, он знает о ее дружбе с Агнес!

Если сюда, к южной ставке манорского командования, Фиона пробралась почти без труда, то кордоны перед оккупированными районами выглядели непреодолимыми. И там не было лесных и горных тропок, по которым можно было бы пройти. Ставка командования — и та оказалась менее неприступной, чем убежище фанатиков! Равнина: поля, затоптанные бравыми вояками с обеих сторон, луга, пастбища, редкие небольшие рощицы. Всюду круглосуточные разъезды, охраняются не только тропки, но и пустыри. Незамеченной не проскочит даже мышь.

Разве что невидимка проскользнет.

Вот в последнем ей и требовалась помощь журналиста Крио. Маг воздуха, он умел при надобности накидывать покров невидимости на себя и на одного-двоих спутников.

А еще Крио мог отправить послание от нее маркизу Кесселю. Где находился тот — Фиона представления не имела. То ли в ставке, то ли где-то в захваченном Филаре. Да искать с ним встречи самой ей и не с руки. А сообщить всемогущему главе всея разведки Манора о том, что фанатики как-то исхитрились привлечь мага-садовника, и тот настырно пытается оживить корень Великого древа, необходимо.

Фиона в ставку Манора сунулась лишь затем, чтоб встретиться с журналистом. Сейчас он находился совсем рядом к ней — через пару улиц. В палатке во дворе дома старосты на центральной площади. А туда можно было пробраться и дворами по темноте. Если повезет.

Но до сих пор ей ведь везло! Ну, раз уж она так-таки добралась сюда.

Да, мирная жительница, оборванка в солдатских сапогах и кальсонах вместо брюк, наверняка привлекла бы внимание, если б прошла по улицам средь бела дня. Но она сумеет подобраться к нужному дому задами, по темноте.

Староста с семьей и несколькими работниками вроде как остался в деревне. Их стараниями поддерживался порядок, жена старосты с помощницами готовила для всех, кто нашел приют в доме и на дворе. В деревне все друг друга прекрасно знают! А уж сейчас, когда местных не осталось, старосту с семьей и помощниками знали и все солдаты в окрестностях!

Воспоминание, как журналист забирался в окно Агнес, вызвало усмешку. Кажется, придется ей последовать его примеру. Ну, только не в окно, а в палатку.

Только затянуть потуже на запястьях бинты, прикрывавшие следы от ожогов. Особых неудобств они больше не доставляли — вот только, если зацепиться за какой-нибудь плетень или ветку, будет неприятно. Зажить они по дороге так и не зажили — невзирая на ее усилия. Корка защищала тонкую кожу. Но сама разрослась, и торчала теперь клочьями, которые так и норовили за что-нибудь зацепиться.

Так что, прежде чем выбираться из укрытия, Фиона перемотала как следует на руках основательно затертые полоски ткани.

Решив, что больше поводов сидеть на месте нет, покинула убежище немного спустя после полуночи.

Фиона шмыгнула на улицу, улучив момент, когда патруль прошел и скрылся в конце улочки. Она проскочила узкий ярко освещенный проход и перемахнула плетень. Тут, кажется, тоже никто не жил. Солдат разместили в домах получше. И во дворах этих домов, в палатках. Так что больше всего народу находилось в центре поселка, вокруг дома старосты. Длинный хвост палаток и занятых домов тянулся в долину — то есть, в другую сторону от нее.

Сейчас она жалела немного, что не вышло как следует оглядеть поселок с высоты.

Лучший обзор открывался с площадки на верхушке утеса, вздымавшегося над поселком. И эту площадку занимал, разумеется, небольшой лагерь солдат Манора. Находилось там человек двадцать-тридцать. Они следили за округой и регулярно патрулировали окрестные тропы.

Предосторожность не была лишней — подобравшийся сверху враг мог устроить немало проблем. Ей удалось проскочить только благодаря дару мага-садовника и густым зарослям на склонах.

Оглядеть сверху поселок она смогла лишь бегло. Понаблюдать достаточно долго, чтоб изучить жизнь ставки армейского командования, не удалось. Она лишь приметила флаги над шатрами сбоку от дома старосты — Манора, Хвиссе, Гвиденома, Нейтании и нескольких вольных городов. Прямо перед входом в дом, со стороны площади, во дворе старосты высился крупный шатер и несколько солдатских палаток.

И это было основное препятствие на ее пути.

Фиона помнила, что двор, где она остановилась, и дом старосты, разделяет пара улиц. По ним ходили патрули — но можно было улучить момент между ними.

Пройти вдоль оград так, чтобы перебраться через дворы заброшенных домов. Но вот улица, что шла ближе к центру, освещалась ярко. И дворы, примыкавшие к дому старосты, все были обитаемы. Вокруг каждого стояли солдатские палатки, горели костры.

Во дворе дома старосты — так вовсе горели среди палаток несколько костров. С четырех углов плетня примостились магические светильники. По двору то и дело сновали люди — кто-то заходил в дом, кто-то выходил. Складывалось ощущение, что там вообще никто не спал.

Может быть, так было лишь прошлой ночью, когда она слезала… но рассчитывать на это было бы наивно.

Сидя у плетня дома, смыкавшегося огородами с жилищем старосты, она всматривалась, что делается. Даже издали, через два огорода и заборчик, видно было, что движение не останавливается, невзирая на поздний час. Во дворе, возле которого находилась сейчас, было пусто: люди в доме спали. И в палатках, видимо, тоже. Костер догорал, но рядом никого не было. Вот только кто поручится, что никто не заметит ее случайно или не выйдет именно в тот момент, когда она будет проходить мимо?

А вот возле костра в огороде старосты кто-то торчал. И этот кто-то запросто мог ее увидеть.

И патруль мог снова пройти в любой момент. При свете факелов ее точно увидят скрючившейся под плетнем!

Решившись, она перемахнула низкое препятствие и, пригнувшись, шмыгнула вдоль забора меж огородами, прячась в тени. С соседнего участка ее, может, и не заметят. А этот пока безлюден — все попрятались.

Пробираясь мимо палаток, стянула с жердей сохшую там стеганую куртку. Накинула. Мокрая многослойная ткань сразу придавила плечи тяжестью, от сырости пробрал озноб до костей. Но так, в солдатских сапогах, стянутых у какого-то раззявы еще у речки Сай, и куртке она, может, издали и сойдет за солдата. Какого-то до крайности встрепанного, грязного и неопрятного солдата. Который лезет через забор…

Оп! А между огородами старосты и кого-то еще имеется калитка. Вот в нее она и пройдет. Всё равно ее кто-нибудь, но заметит. Ни к чему вести себя еще более подозрительно.

Палатки бойцов находились перед крыльцом, там же горели костры. Палатки журналистов — сбоку дома. Видать, чтоб и под присмотром, и глаза не мозолили.

Фиона выпрямилась и решительно прошла к той, что украшало знамя Манора. Лишь бы Крио оказался на месте! И желательно один.

Из распахнутого окна в конце дома слышались громкие спорящие голоса. Изредка — смех, звенела посуда. Пахло горячим супом с мясом, теплым домом. Пришлось сжать зубы. Все удобства — когда закончит начатое!

Она нырнула внутрь, сбрасывая мокрую куртку на пол. И застыла в темноте.

Подумав, отодвинула чуть в сторону полог, чтоб внутрь просочилось немного света. Пусто! Журналиста не оказалось. Она, прикрыв глаза на миг, выругалась, помянув мать-гиену неугомонного газетчика, которому жизнь в палатке казалась недостаточно походной, Нейтанию с ее амбициями, свои войска с их предосторожностями… правда, палатка была небольшой — едва ли тут жил кто-то, кроме Крио. Остальные газетчики из Ковентри были где-то еще.

Потом пнула куртку, скинула сапоги и завалилась прямо на кровать. Точнее — на то, что заменяло ее: расстеленный прямо внизу, на толстом слое соломы, матрас с грудой одеял.

Святой Иероним, Крио уже третью седмицу так живет⁈

Впрочем, постель сравнительно мягкая. Это явно лучше, чем-то, как она сама живет последние седмицы две.

Фиона прикрыла глаза, натянула на себя одно из одеял. Рубашка осталась чуть влажной после чужой куртки, так что теперь она мерзла. Закуталась и сама не заметила, как гул голосов снаружи слился в единую волну. Заурчало в животе — и это, кажется, был последний звук, что она сумела различить в общем гуле.