Наследник Агонии

Глава 7

Никогда еще спуск по винтовой лестнице не казался Рафаэлю настолько бесконечным. Ступенька за ступенькой остаются позади, толстый ворс ковра едва слышно шелестит под ногами. Замок погружен в гулкую полуночную тишину.

– Сюда, аш. – Проскрипел Шарлах, когда спуск остался позади. Цверг проворно нырнул во тьму уводящего в подземелья прохода. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, двигается карлик с удивительной ловкостью.

– Можешь наколдовать какой-нибудь огонек? – Мрачно спросил Рафаэль, не торопясь шагать навстречу подземной тьме.

Меньше всего хочется привлекать внимание иллюминацией. Но если в самой башне коридор залит льющимся в окна лунным светом, то подвал погружен в глухой непроглядный мрак. Что может быть глупее, чем идти наощупь, собирая лбом углы и уступы?

Над головой вспыхнула распространяющая оранжевые всполохи искра. Хочется верить, никто из слуг не решит прогуляться посреди ночи к припрятанной в подвале бутылке сангрии или к назначившей свидание подружке. Меньше всего он сейчас хочет привлекать чье бы то ни было внимание. К счастью, каменные переходы, в которые его уводит цверг, по-прежнему хранят гулкое безмолвие.

Рафаэль никогда не подозревал, что подземелья Замка Фей настолько просторны. Он редко наведывался в подвалы, закономерно полагая, что с кладовыми слуги как-нибудь справятся и без его участия. И лишь сейчас понял, что подземное царство бесконечных коридоров и развилок куда обширнее, чем можно было предположить. Приходится напрягать разум, запоминая извилистый маршрут.

Неожиданно очередной поворот закончился глухим тупиком. Короткий коридор обрывается мощной каменной кладкой. От огромных блоков исходит ощущение незыблемой монументальности.

По прикидкам Рафаэля, «обжитая» часть подземелья с кладовыми, хранилищами и прочими помещениями прислуги давно осталась позади. Вокруг раскинулось царство пустоты и липкого влажного холода. И зачем только строители вообще построили небольшому, в общем, замку столь внушительные катакомбы? Впрочем, учитывая наличие в них неведомых сокрытых залов, догадаться нетрудно. И догадки эти интригуют одна сильнее другой.

– Здесь, аш. – Проскрипел цверг, остановившись возле грубой каменной кладки. – Чтобы войти в тайный чертог, начерти на этом камне уже знакомую тебе Адамантовую печать, а затем произнеси заклинание: Sic habebis gloriam totius mundi.

Рафаэль, услышав знакомую фразу, не удержал удивленного смешка.

– Это не заклинание. Это наш фамильный девиз.

Что ж, по крайней мере запомнить длинную вычурную фразу будет несложно. Было бы куда хуже, выдай цверг длинную нечитаемую тарабарщину.

– Одно не отменяет другого, аш. Слова, произнесенные на тайном языке чародеев, всегда обретают особую силу. Ваш девиз – не исключение. Это источник силы, из которой черпали власть твои предки.

– Допустим. К слову, откуда тебе известно об этом месте? Вряд ли Леонардо рассказывал свои секреты всем желающим.

– Мне доводилось служить ему, аш. – Проскрипел в ответ цверг. – Подземелья замка хранят немало чародейских секретов, созданных, в том числе, некоторыми из подземных мастеров. Хотя, не буду скрывать, маэстро редко считал нужным посвящать меня в свои тайны и свои планы. Врата в эту лабораторию, однако, он создал не без моей помощи. А теперь сосредоточься и произнеси заклинание.

– Sic habebis gloriam totius mundi.

Палец вывел на гладком влажном камне уже знакомый символ.

Негромкий шелест. Массивные блоки легко и плавно разошлись в стороны, открывая уходящий вдаль коридор. Рафаэль, затаив дыхание, шагнул вперед.

– Дверь закроется сама, когда ты войдешь внутрь, аш. – Проскрипел за спиной цверг. – На этом я считаю мои обязательства исполненными. Созданный мной источник света просуществует еще несколько минут. Этого вполне достаточно. С твоего позволения, я покину тебя.

– Хорошо, иди. – Неохотно согласился Рафаэль.

Не то чтобы остаться в незнакомом месте в одиночестве кажется такой уж восхитительной перспективой. Но что-то в голосе цверга заставляет заподозрить, что от попытки остановить его не будет никакого проку.

Миг спустя он остался в одиночестве. За спиной с негромким гулом вновь сошлись тяжелые каменные блоки, словно отрезав от мира смертных с их земными беспокойствами и нуждами. Рафаэль, с трудом одолевая накатившую невесть откуда робость, шагнул вперед – навстречу дыханию седой древности.

Лица коснулся ветерок, наполненный едва различимым запахом лесных трав. Затхлая сырость подземелья осталась позади.

Впереди вспыхнул яркий свет бесчисленных магических светильников. Просторная зала с высоким сводчатым потолком заполнена мистическим сиянием. Только и остается, что в немом благоговении смотреть на открывшееся великолепие.

Вдоль стены тянутся бесконечные стеллажи. Деревянные полки прогибаются под тяжестью бесчисленных фолиантов. В центре стоит огромный письменный стол. Рафаэль зачем-то коснулся идеально гладкой столешницы. Ни вездесущей влаги, ни даже самой крохотной пылинки. Легендарный прадед позаботился о том, чтобы сохранить содержимое тайного чертога в идеальном состоянии.

Взгляд пробежал по корешкам книг. Кажется, перед ним одна из самых блестящих библиотек, какие только доводилось видеть. Огромное количество фолиантов, посвященных самым разнообразным аспектам магического искусства. На некоторых книгах вместо привычных букв красуются загадочные символы незнакомых алфавитов. Некоторые из них Рафаэль не видел ни разу в жизни, и не подозревал о существовании загадочных языков. Другие более узнаваемы: рубленые символы кематхийской клинописи, прихотливые пиктограммы Жемчужного берега…

У противоположной стены отыскался еще один стол, а возле него – бесконечные тубусы, треноги, ящик с письменными принадлежностями, кистями, циркулями и огромным количеством вещей, о назначении которых не так-то просто догадаться с первого взгляда. Больше напоминает мастерскую художника… или, возможно, инженера.

Рука потянулась было к наглухо запечатанному тубусу, но коснуться древней реликвии Рафаэль так и не решился – сам толком так и не поняв, что же его остановило.

Дальнейший осмотр оказался не слишком долгим: помимо изящной заложенной камнем арки, через которую он сюда попал, в кабинете отыскался лишь один проход, который привел в просторную лабораторию. Рафаэль не сдержал восхищенного вздоха при виде уставленных хитроумными приспособлениями столов и стендов. В свете магических светильников сияют хрусталем бесчисленные колбы и реторты, хранят молчаливую недвижимость стеллажи, уставленные флаконами с содержимым самых безумных цветов и оттенков.

Пораженный открывшимся зрелищем, Рафаэль не сразу отыскал в дальнем углу провал, от которого во тьму убегают ступени узкой винтовой лестницы. После недолгого колебания двинулся вниз, прихватив с собой один из бесчисленных магических светильников.

Долгий спуск привел в круглое помещение, в центре посреди огромного круга непроглядно-черного гранита возвышается массивный каменный алтарь. Ни книг, ни пояснений здесь не обнаружилось. Что ж, по всей видимости, тайну этого зала ему сейчас разгадать не дано. С другой стороны, разгадка и без того лежит на поверхности. Однажды он еще воспользуется этим великолепным заклинательным чертогом. Ровная зеркальная поверхность покроется сложнейшими магическими символами, а на алтаре…

Рафаэль на миг смешался. Еще недавно ему казалось, что он готов на все, лишь бы перед ним распахнулись сокровенные магические тайны. Сейчас же, стоя перед слишком уж напоминающей жертвенник каменной глыбой, приходится признать, что есть в бескрайнем незримом мире тропы, на которые он едва ли так уж хочет ступать.

Впрочем, этот выбор ему предстоит совершить не сегодня. Винтовая лестница привела обратно в библиотеку.

Выбрав одну из бесчисленных книг, Рафаэль, пытаясь унять дрожащие от волнения и предвкушения руки, открыл тяжелый фолиант и погрузился в чтение.

Селестин после возвращения в Порто-Маре поселился в доме одного из дворцовых писцов. Незначительный служащий охотно сдал ему комнату, подкидывая время от времени работенку: всегда найдется страждущий, которому за некоторое вознаграждение нужно составить жалобу или прошение.

На этот раз возле входа вместо готовых расстаться с деньгами просителей его ожидала Корина.

– Ну, нашли что-нибудь? – Нетерпеливо спросила девушка.

– Нет. Трактирщик говорит, что оставшиеся от сеньоров одежды отдал слугам наместника. Наверняка, врет. Скорее всего, отстирал, как мог, и отдал перекупщикам. Да и как узнать, что эта окровавленная тряпка принадлежала именно ему, а не его приятелям?

Девушка поморщилась. Для ее плана требуется личная вещь победившего Хуана дуэлянта. Вот только где эту вещь достать?

– Без этого совсем не обойтись?

– Слишком ненадежно. Настолько, что лучше и не браться. – Отрезала Корина.

– Ой! Молодой сеньор! А я тебя-то и ищу! А я тебя-то и дожидаюсь!

Раздавшийся посреди вечерней тишины шамкающий дребезжащий голос заставил горе-заговорщиков вздрогнуть. Источником его оказалась вынырнувшая из грязного проулка сгорбленная старуха в темном тряпье. Кажется, когда-то это было весьма дорогое платье. Но теперь следы былой роскоши свисают неопрятными лохмотьями.

– Вы меня, должно быть, с кем-то спутали, сеньора. – Вежливо отозвался Селестин, мысленно вздрогнув от растерянного омерзения. Старость редко добавляет людям красоты. Но настолько уродливой внешности он еще, кажется, никогда не видел.

Покрытое отвратительными бородавками лицо старухи изогнулось в угодливой улыбке.

– Люди на рынке мне сказали тебя искать, молодой сеньор. Всякие торговцы да купцы. Все важные, а покупать не хотят. Иди, говорят, к молодому сеньору, что живет на Кожевенной улице. Он в большом городе всяким премудростям учился, он твои черепки наверняка купит.

Старуха сунула под нос опешившему Селестину ветхий мешок, в котором глухо брякает что-то каменное. Или, если верить ее словам, глиняное?

– Простите, но я не гончар. И черепки ваши мне ни к чему.

С чего старухе взбрело в голову, что осколки глиняной утвари вообще купит хоть кто-то? Умалишенная? Еще не хватало…

– А ты погляди, прежде чем гнать старуху, молодой сеньор. – Угодливо захихикала сумасшедшая. – Муженек-то мой, как и ты, жуткий умник был. Умник-разумник, а сам дурак дураком. Но мозговитый. Знал, что черепки те больших денег стоят. Все носился с ними, как с торбой писаной. А потом помер, дурак. А я одна осталась. Покуда не доберусь до Ирсии, где моя госпожа живет, быть мне горемыкой бесприютной…

– В Ирсии и своих умалишенных хватает, ни к чему тащиться в такую даль, чтобы добавить еще одну. – Хмыкнула Корина, смерив старуху презрительным взглядом.

– В Ирсии, девонька, я госпожу свою найду. Ух, как я ей служила! Ух, какие трюки ей на радость устраивала! А госпожа моя нынче там, и супруга ее там ох как почитают, ох как его воли слушаются! – Захихикала нищенка. – А ты, молодой сеньор, прежде чем гнать старуху несчастную, погляди хоть на черепки те. А то, глядишь, потом локоток кусить захочешь, а не дотянешься!

– Послушайте, сеньора, я уже сказал…

Покрытая отвратительными струпьями клешня нырнула в мешок. И Селестин, едва заметив, красноватый обломок в дряхлых пальцах с обгрызенными ногтями, ошеломленно заткнулся.

– Могу я… посмотреть?

Рядом удивленно хмыкнула Корина. Старуха с торжествующим смешком сунула юноше обломок красного камня. Плоская плитка, покрытая сложной и прихотливой вязью насечек.

– Я… Я хочу увидеть остальные.

– Покупай мешок, да гляди, сколько душе угодно, молодой сеньор. Но задешево не отдам. Давай сорок… Не. Пятьдесят монеток! До Ирсии путь неблизкий, а капитаны морские ух жадны до серебра, ух жадны!

– Серебра? Вы хотите… пятьдесят… серебром? – Запинаясь повторил Селестин.

Поначалу, услышав озвученную старухой цену, он и сомнения не допустил, что говорит она о золоте.

– Да уж, не медью! Зря, что ли, муженек мой над этой ветошью чах, как вампир над златом! – Захихикала старуха.

На какой-то миг совесть заставила растерянно замолчать. Полоумная нищенка, конечно, всем своим видом вызывает оторопь пополам с брезгливым омерзением – и как можно было позволить себе превратиться в такое чучело! Но разве это повод бесчестно наживаться на ее наивности и непонимании того, что за сокровище досталось ей от неизвестного мужа?

Выяснить, что сильнее – честность или жадность – Селестин так и не смог. Корина соображала достаточно быстро, чтобы сообразить, что именно гложет ее приятеля.

– Хорошо, сеньора, мы сей же час заплатим оговоренную цену. – Пропела девушка приторным голоском. – Чего застыл?! Беги в свою конуру и тащи деньги!

– А? Я… Да, я сейчас…

Взбежать на второй этаж и добраться до тайничка в своей комнатенке – вопрос нескольких мгновений. Заскрипела, покинув насиженное место, потемневшая от времени доска под скверно сколоченной койкой. Дрожащими руками торопливо начал было выгребать серебро из тщательно упрятанного мешочка… Но притихшая было совесть недовольно заворчала. После недолгих колебаний вытащил весь кошель, отложив лишь пару пиастров. Следующий месяц придется считать каждый медяк… Но оно того стоит! Должно стоить!

На улице ровным счетом ничего не изменилось. Корина с вежливо-уважительным видом – и куда только делась сквозившая в синих глазах брезгливость! – слушает бесконечный рассказ про невероятно влиятельную госпожу и ее супруга, которому и сам Солнечный Халиф ни за что не отважился бы перечить даже в самой малости.

Насколько Селестин помнит из книг, рискнувшего спорить с повелителем Ирсии в халифате сварят в кипящем масле. Но, пожалуй, лучше ей не перечить. И, потом, если с табличками не обманула, то, как знать… Да нет. Это-то уж точно бред.

– Вот, сеньора. Здесь чуть больше пятидесяти монет. – Пропыхтел Селестин, торопливо сунув в трясущиеся костлявые руки кошель. – Больше у меня нет…

– Спасибо тебе, молодой сеньор! – Ощерилась нищенка беззубой улыбкой. – И тебе, юная сеньорита, благодарность! Ты не усомнись, деточка, я всенепременно о тебе госпоже расскажу! А она за такую помощь тебя шелками укутает, каменьями драгоценными осыплет! А то и мужа отыщет, чтоб в девках тебе не ходить, как потаскухе беспутной! Настоящего витязя! Или даже вожака пиратского! Огромного, волосатого, свирепостью лютого!

– Всю жизнь мечтала. – Процедила Корина. Девушку от такой перспективы так и перекосило.

– Исполнится твое желание, деточка, ты не сомневайся! – Угодливо захихикала старуха. – Все, поспешу я к морю, сахарные мои!

И, стуча по мостовой узловатой клюкой, шустро засеменила прочь, навстречу клонящегося к горизонту огненному солнечному шару.

– Поехавшая… – Пробормотала Корина. – Ну и какой бездны ты нашел в этих обломках? Только не говори, что я все поняла неправильно, и ценности в этой рухляди меньше, чем мы за нее заплатили!

– Они бесценны! – Выдохнул лихорадочно роющийся в содержимом мешка Селестин. Не обращая никакого внимания на запах гнили, ясно расходящийся от старой ветоши.

– Мда? С чего вдруг?

– Это не черепки. Это глиняные кематхийские таблички!

Корина в ответ озадаченно пожала плечами. Величайшая держава, что протянулась от Небесных гор до Моря Гроз, сгинула тысячелетие назад. Все, что осталось от былого величия – древние фундаменты, на которых стоит Порто-Маре и остальные прибрежные города. Что проку от седой древности?

– Так выглядели кематхийские книги. В те времена вместо бумаги применяли глиняные таблички. – Объяснил Селестин. – Я видел такие в библиотеке учителя в Ниланте. Бездна подери, да у него их меньше, чем в этом мешке!

– Так. Погоди. То есть, они стоят дороже пятидесяти пиастров?

– Они стоят дороже пятидесяти золотых флоринов. – Пробормотал Селестин, понизив голос. Вокруг, кажется, никого… Но, пожалуй, зря они разорались посреди улицы.

Синие глаза Корины хищно сверкнули.