Наследник Агонии

Глава 6

– Бездна с этой треклятой дуэлью, пусть даже вы и поставили на уши весь город. – Сеньор Мартин Альварес демонстративно встряхнул салфеткой.

Просторный зал наполнен льющимся в высокие окна светом. Рафаэль благоухает лавандовым мылом. Белоснежная накрахмаленная рубашка сияет первозданной чистотой. Идиллию нарушает лишь неприятный запах целебного бальзама, исходящий от украшающей левую ладонь повязки.

Благородное семейство собралось за длинным обеденным столом. Мартин восседает во главе, словно древний царь, готовый карать и миловать. Правда, напоминающий колобка толстячок с зажатой в пухлой ладошке вилкой, как ни пытайся, не вызывает того благоговейного ужаса, который столь отчаянно тщится внушать окружающим.

– Я прекрасно помню свои молодые деньки, так что удивлен не столько фактом побоища, сколько отсутствием трупов. – Сварливо продолжил хозяин Замка Фей. – Но, бездна и пять ее хозяев, для чего же было посреди ночи покидать город?

Рафаэлю исполнилось всего десять лет, когда получивший титул главы рода отец – Мигель Альварес – отправил его в Замок Фей к родному брату. Замок, что застыл на нависающем над яростными морскими волнами скалистом утесе, всегда принадлежал их семье. И, наверное, мог бы стать прекраснейшим местом в мире – если бы его хозяин не полагал, будто мир истинного идальго должен состоять лишь из дуэлей, попоек и задранных юбок служанок.

– Я заключил пари, сеньор. – Смиренно отозвался Рафаэль, задавив непрошенное раздражение. За последние десять лет Мартин не раз отправлял его на свидание с розгами за попытку обойти запрет отца. Что и говорить, симпатий в адрес родного дяди это совсем не добавило. Хотя, наверное, могло быть и хуже.

– Пари?! – Эхом повторил Мартин. – Какое еще, бездна подери, пари?!

Рядом ядовито хмыкнул Родриго. Видимо, тоже припомнил дурацкую сцену в таверне. Какой только демон его потянул за язык? Даже вспоминать тошно, как он паясничал перед такими же набравшимися сангрии приятелями.

– Наш общий друг усомнился, что я решусь проделать путь до замка ночью – решил, что я испугаюсь лесной нечисти. – Поведал Рафаэль. В нос ударил восхитительный запах жаркого. Чопорный слуга в роскошной ливрее как раз поставил перед ним серебряную тарелку, на которой громоздится источающее аромат дорогих специй мясо с овощами.

Сеньор Мартин красноречиво поднял глаза к потолку. Появление гастрономического шедевра его настроения не улучшило. Во всяком случае – не настолько, чтобы позабыть о дурацкой выходке воспитанника.

– Просто прекрасно, не правда ли? – Ядовито осведомился он у восседающей напротив дородной супруги.

– Вы слишком попустительствуете пьяным выходкам своего подопечного, сеньор. – Невозмутимо отозвалась сеньора Рамона. – Неудивительно, что он выкинул подобное. Лишь чудо, что на этот раз не произошло ничего непоправимого.

– Не могу не согласиться. – Подал голос хранивший доселе молчание Карлос.

Еще один достойный сын дома Альварес, приходящийся Рафаэлю троюродным дядей. Мощный, крепко сложенный аристократ с вечной угрюмостью на лице. В былые годы он, к вящему неудовольствию Рафаэля, добровольно стал его наставником. Впрочем, причиной нелюбви стали не попытки вколотить в подопечного знание этикета и прочих светских премудростей.

Именно Карлос, словно настоящий цепной пес, всегда бдительно следил за кругом интересов племянника. И с непонятным тому рвением пускал в ход розги каждый раз, когда сын Мигеля пытался проявить интерес к запретному.

За минувшие дни Рафаэль в глазах почтенных родственников растерял всякий интерес к незримой стороне мира, и количество придирок потихоньку сошло на нет. Но неприязненное отношение к дядьям осталось. Теперь следует быть особенно осторожным. Нельзя допустить, чтобы былые подозрения вновь подняли в нем голову. Мартин, по большому счету, плевать хотел на племянника: чем бы дитя ни тешилось. А вот в действиях Карлоса всегда присутствует нотка непонятного, но настырного и злобного фанатизма.

Слева от Карлоса безразлично уткнулась глазами в тарелку его супруга. Лаура – настоящая красавица. Белоснежная бархатистая кожа, огромные выразительные глаза и вьющиеся волосы цвета воронова крыла.

– Да полноте… – Рассеянно отозвался Мартин. На круглом лице проступило плохо скрытое недовольство. – На то и молодость, чтобы напиваться по кабакам, размахивать шпагой и делать глупости.

Рафаэль под неприязненным гневным взглядом сеньоры Рамоны и требовательным прищуром Карлоса попытался сделать каменное лицо. Наверное, даже получилось бы, не попадись на глаза ухмыляющаяся физиономия Родриго.

Дядя на пару с отцом сам во времена оны немало покуролесил. Он и сейчас тайком от супруги обращается со служанками куда более вольно, чем полагается в его возрасте. И отнюдь не склонен требовать от подопечного строгости нравов.

– Так что же случилось на дуэли? – Окончательно потерял Мартин интерес к нравоучениям. – Принесший новости гонец городил какую-то чепуху про тройной поединок без секундантов. Это что, какая-то новая мода? Или нынешняя молодежь уже не видит разницы между вопросом чести и вульгарной дракой?

– Мы и были секундантами, сеньор. – Усмехнулся Родриго, привычным жестом подкрутив усы. – Вот только когда Рафаэль попытался примирить противников, один из друзей врага обвинил его в трусости.

– Какая мерзость! – Поморщился Мартин. – Настоящий идальго заботится о чести доверителя, а не чешет гонор о секундантов противной стороны. А что же вы? Или второй секундант оскорбил и вас?

– Нет, сеньор. Но оставаться в стороне при таком положении дел означало вызвать слишком неприятные вопросы у почтенного общества. Легче бросить вызов и проделать противнику дырку в руке. Горацио мог бы найти себе секундантов поприличнее. Селестин, кажется, чуть не свалился в обморок от ужаса.

– Даже откровенная трусость достойнее, чем колдовство. – Брезгливо процедил Рафаэль. И подумал, что фраза эта звучит в его устах довольно странно. Хотя, никаких разночтений здесь нет. Одно дело – постигать высокое магическое искусство. Совсем другое – применять его там, где решаются вопросы чести.

– Ваш противник использовал магию? На дуэли?! – В глазах Карлоса зажглась нехорошая злоба. Он вообще слишком резко реагирует на любые упоминания чародейства.

– Именно, дядюшка. И, пожалуй, полученная им отметина на физиономии – слишком малая цена за такую низость.

– Но как такая мерзость могла остаться…

– Не забывайте, сеньор, – напомнил Родриго, – тем утром секунданты сами превратились в дуэлянтов, так что следить за соблюдением правил было некому. А после боя обвинять в чем-то мерзавца уже было бессмысленно – слово против слова…

– Не беда. Дождусь, когда он оклемается, найду повод и прикончу. И на этот раз – с соблюдением всего необходимого церемониала.

На какое-то мгновение Рафаэлю с ужасом показалось, что это сказано не им. Словно в самой глубине сознания проснулось что-то злобное, древнее и жестокое. Алчущее не просто смерти мерзавца, а смерти медленной и мучительной.

– Поменьше кровожадности, сеньор. – Неожиданно покачал головой Мартин. – Вы и без того влезли в скверную историю. Может быть, каждый идальго и считает поединок своим неотъемлемым правом, но сеньор Веласко, вернувшись из Ниланты, будет в ярости.

Рафаэль лишь пожал плечами. Не окажись участником побоища любимый племянник наместника, дело бы наверняка замяли. Но нечего и надеяться, что властитель Порто-Маре спустит Алонсо такую выходку. И на то, что выволочку устроят лишь ему, тоже уповать бессмысленно. Все участники получат свое.

– Наместник, насколько мне известно, вернется дня через три. Так что придется вам пока посидеть в замке, дожидаясь решения сеньора Флорес.

– Да, дядя. – Неохотно отозвался Рафаэль.

– Заодно вы имели счастливый случай убедиться, что колдовство, к которому вы столько раз проявляли излишний и ненужный интерес, сплошь и рядом пасует мужеству, решительности и честной стали. – Вновь решил примерить на себя роль наставника Карлос.

– Да, дядя. – Повторил Рафаэль, будто ученый попугай из джунглей Змеиного мыса.

В чем-то они удручающе похожи, пусть Мартин и приходится ему родным дядей, а Карлос – троюродным. Тьма подери, как род великих чародеев мог выродиться в это недоразумение, шарахающееся от одного упоминания сил, которыми владели их предки?

Мартин, кажется, нашел смирение подопечного вполне удовлетворительным. Дальше обедали в молчании.

– Полагаю, на этом наш обед закончен.

Мартин бросил на стол белоснежную салфетку. Рафаэль молча поднялся, оставив слугам пустую тарелку. Карлос в очередной раз смерил его задумчивым оценивающим взглядом. Церемонным жестом подал руку жене. Лаура грациозно оперлась о предложенную ладонь. На красивом лице не мелькнуло и тени эмоции.

Отношения между супругами балансируют на самой грани равнодушия и неприязни. Карлос куда больше времени уделяет богословию и постижению учения Аманара. Кто вообще может представить одного из Альварес служителем бога аскезы и милосердия? Неудивительно, что Лаура не в восторге от поведения мужа. Такие роскошные красавицы созданы, чтобы кружить головы мужчинам на балах и приемах, а не прозябать в затерянных на краю мира замках.

– Какие планы? – Поинтересовался Рафаэль у Родриго, когда лакеи отточенным движением закрыли за их спинами двери столовой.

– Бездна знает. – Приятель протяжно зевнул. – Думаю, после такой ночки лучше всего отправиться на боковую.

– Да, так и поступим. – Согласился Рафаэль.

И снова поймал показавшийся ужасно незнакомым взгляд Родриго. Раньше он так не смотрел. Задумчиво, напряженно и… настороженно? Да, пожалуй, именно это слово. Как будто ждет, что приятель отрастит метровые клыки и попытается откусить ему голову. Что же такое случилось с ним этой ночью? Стоит ли об этом спрашивать?

Наверняка Родриго не станет отпираться. Но ведь тогда вопросы может начать задавать уже он сам? И едва ли со стороны Рафаэля будет красиво отмолчаться или ответить откровенной ложью. Пусть пока остается, как есть. Там посмотрим.

Распрощавшись, побрел в сторону убегающей ввысь винтовой лестницы, что взбегает на самую вершину одной из устремившихся в небеса замковых башен. Рафаэль всегда считал восхитительной жизнь на головокружительной высоте, когда узкие высокие окна раскрывают распахнувшийся внизу морской простор… Но подниматься по бесконечным ступеням, сопровождаемым взглядами мрачных предков, что глядят из золоченых рам портретов – та еще морока.

Сапоги мягко ступают по густому ворсу ковра. Спешащие слуги склоняются в церемонных поклонах, на которые приходится отвечать рассеянным кивком. Из головы не идет тяжелый угрюмый взгляд Карлоса. Строго говоря, бывший наставник ведет себя, как обычно. Но раньше на это получалось не обращать внимание. А вот теперь…

К слову сказать, после исчезновения предыдущего главы дома именно Карлос должен был занять его место. Но предпочел добровольное полузаточение в Замке Фей – на радость дуреющему от скуки Мартину.

Глава дома Альварес сгинул десять лет назад. Великий чернокнижник, Салазар как будто растворился в воздухе – а вместе с ним и один из его сыновей. В живых остался лишь Карлос. Кажется, сгинувший вместе с отцом Васко успел оставить сына. Но, как ни пытайся вспомнить хитросплетения родословной, на ум ничего не приходит. То ли Гойо Альварес ничем не прославился… Или, быть может, Карлос специально не заострял на нем внимание – на радость дуреющему от бесконечных имен и родственных связей ученику?

Имя Салазара стало запретным. Кажется, отец прилагает все мыслимые усилия, чтобы вовсе вытравить историю предшественника из памяти людской. Темная история…

Лязгнул, повернувшись в замочной скважине, тяжелый медный ключ. Оставшись в одиночестве в своих комнатах, Рафаэль развалился на диване. Растерянный взгляд устремлен в узкое окно, за которым по бездонному синему небу плывут безучастные к его раздумьям облака.

А ведь он видел Салазара! Правда, десятилетний мальчишка, более озадаченный недавно подаренным набором солдатиков, мало интересовался дальними родственниками. Властный мужчина с тяжелым взглядом и сединой в черной бородке показался мрачным и зловещим – собственно, вот и все, что получается припомнить.

Так ни до чего и не додумавшись, завалился на кровать. Бессонная ночь дает о себе знать неприятной резью в глазах. Стоит на минуту остаться без дела – и начинаешь проваливаться в зыбкую трясину. Пожалуй, нет никакого смысла дожидаться темноты.

Уже засыпая, поймал себя на странной мысли: пусть минувшая ночь и открыла ему манящий неизвестностью путь… что толку? У него по-прежнему нет ни наставников, ни учителей. Даже самые невинные книги под абсолютным запретом. И что проку от свершившегося?

Нет, в бездну сомнения. Первый шаг сделан. И он пройдет по этому пути, какие бы испытания его ни ожидали.

Проснулся от бьющего в глаза лунного света. Мир погружен в звонкую ночную тишину.

Какое-то время молча лежал, вслушиваясь в нечто глубинное, сокрытое в глубинах сознания. Зря он сожалел об отсутствии книг и наставников. Пусть и те, и другие могли бы здорово облегчить жизнь… Но есть что-то еще. Что-то, властно зовущее навстречу непроглядной ночной тьме. И, кажется, непостижимая, но грозная сила может дать ему много больше древних фолиантов и мудрых советчиков.

Магический светильник озарил комнату мягким тусклым светом. На то, чтобы привести себя в порядок, много времени не потребовалось. Вот только что теперь прикажете делать? За окном царит глухая полночь. Замок погружен в крепкий безмятежный сон.

Разумеется, ни один слуга не осмелится выказать и тени недовольства, если его растолкать и потребовать… да что в голову взбредет. И, все-таки, есть что-то чарующее в том, чтобы остаться в одиночестве в каменной громадине, по пустым коридорам которой струится пронизанная лунным светом тьма.

К слову сказать, неожиданно осенило Рафаэля, он зря сетовал на нехватку книг и наставников. Теперь к его услугам тот, кто поможет пробить выстроенный отцом барьер. Нужно лишь отыскать подходящее место.

Первой мыслью было спуститься в подвал. В конце концов, как-то нелепо вершить чародейские дела в том же самом месте, где только что тер кулаками глаза, щурясь на ослепительно-яркую луну. С другой стороны, кто сказал, что замковые подвалы для этого подходят лучше? Слуги там держат соленья и прочие кладовые, а совсем не скелетов и демонов со зловещими колдовскими символами на стенах вперемешку.

На то, чтобы вытащить из камина небольшой уголек, много времени не потребовалось. Пол в просторной роскошно обставленной комнате устлан драгоценным ирсийским ковром. Отогнув тяжелый пушистый край, Рафаэль старательно вывел то, что цверг назвал Адамантовой печатью. Круг, в него вписан треугольник, внутри треугольника – квадрат, внутри квадрата – еще один круг.

Символ, вопреки ожиданиям, совсем не спешит наливаться зловещим колдовским огнем. Обычная черкотня на полу. Точно ли в ней есть хоть какая-то сила? Вот сейчас и выясним.

– Шарлах. – Позвал Рафаэль, справившись с некстати накатившей робостью.

Ждать результата пришлось недолго.

– Я пришел, аш. – Проскрипел за спиной знакомый голос.

Цверг стоит посреди комнаты, внимательно глядя на призвавшего его человека. От больших красных глаз расходится едва заметное алое свечение.

– Какой ты хочешь от меня службы?

– Мне нужно что-то, с чего можно начать изучение магии. Если ты не знаешь в Порто-Маре мага, который согласился бы взяться, подойдут и книги.

Еще большой вопрос, неожиданно мелькнула в голове тревожная мысль, где эти книги хранить. Конечно, лакеи не имеют дурной привычки обыскивать покои хозяев. Но есть у слуг дурацкое свойство то и дело выведывать чужие тайны и «нечаянно» находить самые надежные тайники.

– Колдунов, которые могли бы тебя учить, я не знаю. – Цверг медленно наклонил голову. – Маги редко решаются обращаться к таким как я.

Рафаэль негромко хмыкнул. Легенды гласят, что цверги, как и их родственники – нибелунги, кобольды и гремлины – редко ладят с людьми. В основном оттого, что требуют за свою помощь непомерно высокой платы. Попытка же принудить одного из подземных мастеров к службе еще ни в одном сказании не закончилась хорошо. Видимо, реальная жизнь в кои-то веки мало чем отличается от древних преданий.

– Однако, если ты ищешь книги о магии и чародействе, мне не придется искать их для тебя. – Все тем же спокойным голосом закончил цверг.

– Что ты имеешь в виду?

– Один из твоих предков создал тайное подземелье, в котором держал особую библиотеку и лабораторию, где изучал свойства материи. Так уж получилось, аш, что мне ведома эта тайна.

– Салазар? Ты говоришь о Салазаре?

– Нет, аш. Я никогда не встречался с чернокнижником. Но его отец нередко требовал от меня службы.

С губ Рафаэля сорвался восхищенный возглас. Легендарный прадед прославился ничуть не меньше своего сына. Правда, в отличие от Салазара, Леонардо вошел в историю как мудрец и философ, а не колдун и чернокнижник. Если в замке остался его тайный схрон… Бездна и пять хозяев ее!

Кажется, зря он беспокоился о том, что путь в неизведанное не спешит открыться перед ним. Двери, что совсем недавно стояли нерушимой преградой, обратились в пепел, открывая путь к сияющей неизвестности.

– Да, аш. Отвести тебя?

– Идем. – Торопливо кивнул Рафаэль.