Наследник Агонии

Глава 12

Едва заметные укутанные в ночной мрак лесные тропы привели к огромному дубу, что возвышается посреди просторной поляны.

– До деревни уже рукой подать. – Подсказала за спиной Альба.

– Логично. Вряд ли Хуан рискнул бы заходить слишком далеко в незнакомый лес. Из такой прогулки можно и не вернуться.

– Здесь. – Прошипела коряга, завертевшись у самых корней древесного гиганта.

Сам Рафаэль не видит ничего кроме моховой подстилки.

– Подними ее, человек.

– Поднять что?

Оказывается, мох уложен поверх нескольких досок. Откуда только мерзавец выучился таким фокусам?

– Посвети. – Попросил Рафаэль Альбу. Девушка молча склонилась над неглубокой ямкой. Яркие лучи выхватили отрез ткани, в который Хуан замотал неведомые сокровища. Что же такое ему взбрело в голову прятать? А ведь слуги в особняке как будто не проявляют излишнего интереса к имуществу новых обитателей.

– Человек, я исполнил свою часть уговора и ухожу. – Проскрипела за спиной коряга.

– Хорошо, иди.

Дух торопливо отступил в сторону черной лесной стены, оставив людей наедине с их находкой.

– Ну, давай, вытаскивай. Что там? – Карие глаза Альбы так и сверкают возбужденным любопытством.

Пришлось повозиться, разворачивая запеленатые в грубую ткань сокровища.

– Бездна бы пожрала эту гиену! – Выругался Рафаэль, когда содержимое клада, наконец, предстало перед его глазами. Над плечом изумленно охнула Альба.

На бесцветном лоскуте лежит неуклюже вылепленная из глины фигурка. А рядом с ней – массивный золотой перстень с рубином. Кольцо это Рафаэль получил от отца – в подарок на пятнадцатилетие. Его передал прибывший из Ниланты курьер.

По какой-то дурацкой причуде он частенько таскал его с собой – и при этом почти никогда не носил. Выходит, этот тьмой драный мерзавец прошлой ночью, пока Рафаэль развлекался с Альбой, влез к нему в комнату и прикарманил перстень.

– Если вставить твое кольцо в куклу, через нее можно навести порчу. – Встревоженно прошептала за спиной девушка.

– Я догадался. – Буркнул в ответ Рафаэль.

И, наверное, после подлости на дуэли глупо удивляться тому, что Хуан решил свести с ним счеты столь экстравагантным образом. А этот колдун-самоучка, оказывается, не просто нахватался где-то заклинаний, но еще и отличается немалой разносторонностью в познаниях. Что ж, еще один повод прикончить мерзавца.

Кроме злосчастной фигурки и перстня в схроне отыскался массивный желтый булыжник.

– Золотой самородок. – Прокомментировала Альба. – Я пару раз видела такие в детстве, когда прииски в горах еще работали.

– Интересный набор. – Пробормотал Рафаэль. И, убедившись, что ничего другого в тайнике нет, как мог осторожно уложил обратно доски и мох. То-то Хуан обрадуется, когда залезет в эту нору и обнаружит там пустой мешок!

– Идем. – Велела девушка, когда с работой было покончено.

– Куда?

– Лучше всего эту куклу выкинуть в ручей. Бегущая вода быстро смоет любые чары, если он успел их наложить.

Рафаэль, не удержавшись, бросил взгляд на небо. Сколько прошло времени? Возиться с мандрагорой они закончили после полуночи. Потом еще какое-то время шли следом за корягой. Кажется, времени прошло не так уж и много… Но весенние ночи коварны и имеют обыкновение заканчиваться куда раньше, чем хотелось бы.

Дорога до ручья много времени не заняла. Превратившаяся в липкий комок кукла подняла фонтан брызг, чтобы навеки кануть в журчащую черную воду.

– Давай посидим немного. – Предложила Альба, опускаясь на траву у самого берега. Светильник в ее руках погас, оставив их наедине посреди ночного мрака.

Рафаэль опустился рядом, обняв прильнувшую к нему девушку за талию.

– У тебя опасный и хитрый враг, сеньор. Лучше бы тебе его не недооценивать.

– Знаю. – Неохотно отозвался он после недолгого молчания.

Неожиданная мысль заставила нахмуриться. Если Хуан влез к нему в комнату один раз, ничто не помешает сделать это снова. Хвала Небу Благому, он так и не решился взять в деревню что-нибудь из библиотеки Леонардо: побеспокоился, что книга может попасть в чужие руки. Как в воду глядел.

Вот только если Хуан влезет в его комнату вновь и увидит там кольцо…

– Пожалуй, от него лучше тоже избавиться. – Пробормотал Рафаэль, вытащив из кармана блеснувший в лунном свете перстень.

– Ты что, с ума сошел?! – Вскинулась Альба. – Выбрасывать такую ценность?!

– У тебя есть предложения получше? И носить при себе, и держать в комнате, куда этот мерзавец уже один раз залез – слишком большой риск.

– У меня оставь. Я его подержу в тайничке. А как придет вам время возвращаться в город – верну.

В голове внезапно вспыхнуло что-то одновременно злорадно-веселое и мстительное.

– Не возвращай. – Усмехнулся Рафаэль, вложив перстень в подставленную ладошку. – Если он тебе так понравился, пусть это будет мой тебе подарок.

Задохнувшаяся от восторга Альба немедленно полезла к нему с поцелуями. А он, касаясь губами ее шеи, сам ничего не может поделать с злобным удовлетворением, которое распускается в душе. Сколько бы ни стоил подаренный отцом перстень – Мигель Альварес отправил его ненужному сыну, вспомнив о том едва ли не единственный раз за минувшее десятилетие.

А Рафаэль отдает отцовский подарок миловидной сеньорите, с которой он знаком последние пару дней. Просто потому, что они занимались любовью. А еще потому, что кольцо ей понравилось. Много ли стоит память о родителе, который сам о тебе не помнит?

Расстались, когда звезды посреди ночного неба померкли, а непроглядно-черный купол наполнился синевой грядущего рассвета.

– Приходи вечером, – жарко прошептала Альба, на прощание коснувшись губами его щеки.

– Сеньор! Сеньор Альварес! Сеньор, проснитесь! – Старый дребезжащий голос над ухом.

Дворецкий, имени которого Рафаэль, разумеется, не запомнил, нависает над ним, словно алчущий падали стервятник.

– Чего еще?.. – Недружелюбно буркнула жертва местной прислуги, с трудом оторвав от подушки голову.

Сколько времени? Наверняка рано. Слишком рано, чтобы сдуревшие от собственной важности старики бродили по чужим комнатам.

– Сеньор Фаро посчитал возможным пригласить гостей на завтрак. Он ожидает вас через двадцать минут в столовой.

– А? – Тупо переспросил Рафаэль, сонно хлопнул глазами. – Сколько времени?

– Девять часов утра, сеньор. – В степенном голосе дворецкого проскользнула едва различимая нотка раздражения. Кажется, старикан всерьез уверен, будто в это время нормальные люди уже должны проснуться!

Хотя, если кто и должен здесь извергать гроздья гнева и негодования, так это сам Рафаэль. Он, в конце концов, часа четыре назад как завалился спать!

Буркнув что-то неразборчивое, вновь уткнулся лицом в подушку. Может быть, назойливый старикан ему приснился? Мир не может, не должен быть таким жестоким!

– Сеньор, боюсь, хозяин не поймет вашего опоздания и, тем более, отсутствия. – Прогудел над самым ухом настырный старческий голос.

– А, бездна и пять хозяев ее! Иду, иду… – Прорычал Рафаэль.

Дворецкий скорчил удрученную мину. Но, убедившись, что юный идальго изволил подняться с кровати и теперь сверлит его злым сонным взглядом, горделиво выплыл из комнаты.

– Сеньор! Сеньор Флорес! Сеньор, проснитесь! – Донесся из-за стены знакомый дребезжащий голос. В ответ раздался заспанный голос Алонсо, порекомендовавший бедняге дворецкому катиться к демонам.

Рафаэль криво ухмыльнулся. Ну, хотя бы этим утром страдает не он один. Ободренный этой мыслью, достойный сын дома Альварес поплелся в сторону тазика для умывания.

Через пятнадцать минут, взъерошенные и ошалевшие, они сидели за длинным столом обшитой дубом столовой. Несущее печать беспощадного времени помещение заполнено мерным тиканием огромных напольных часов. На белоснежной скатерти ровным рядами застыли потемневшие от времени серебряные приборы.

Минула половина десятого, когда в столовую вплыл сеньор Кристобаль Фаро собственной персоной.

– Я рад, что вы любезно согласились разделить со мной трапезу, сеньоры. – Привычным сварливым голосом проскрипел старик, усаживаясь во главе стола.

Сеньоры отозвались осоловелыми взглядами. Сидящий напротив Алонсо смотрит на мир злыми покрасневшими глазами. Горацио со своими приятелями тоже жизнерадостностью не блещут. А вот Родриго в ответ на приветствие хозяина лишь молодцевато подкрутил усы. Ветеран свеж и доволен собой и жизнью.

– Должен заметить, сеньоры, – заметил Кристобаль, когда слуги закончили разносить яичницу с беконом на шкворчащих чугунных сковородках, – я приятно удивлен первыми днями вашего пребывания в моем поместье. Сеньор Агуэра и сеньор Флорес впечатлили меня усердием в воинских тренировках. Хотя, разумеется, вы напрасно уделяете внимание одному лишь фехтованию. Впрочем, требовать от вас тщания в овладении настоящим боевым оружием было с моей стороны чрезмерным оптимизмом.

Родриго ухмыльнулся в пышные усы. Алонсо изобразил нечто, напоминающее кривую ухмылку. Вряд ли он согласился бы подняться в такую рань лишь для того, чтобы выслушивать комплименты.

– Сеньоры Алькальде, Монхе и Кабреро. Вы, в свою очередь, поразили меня той настойчивости, с которой вы проводите время в библиотеке. Мое почтение.

Горацио, Селестин и Хуан, чьи фамилии Рафаэль вечно путает, одновременно наклонили головы.

– Что до вас, сеньор Альварес, меня скорее поражает то затворничество, которому вы подвергаете себя, едва зайдет солнце.

Главное – сдержать так и лезущую на лицо ухмылку. Похоже, Рафаэль был растреклято прав, когда выходил из собственной комнаты через окно при помощи многострадального кедра. Глаза и уши сеньора Фаро остались в неведении по поводу ночных отлучек.

– Ммм… Иногда бывает полезно и приятно провести время в уединении, сеньор. – Многозначительно пробормотал Рафаэль. – Поразмыслить о жизни… и о своих на нее планах.

– Любопытное замечание. – Благожелательно кивнул Кристобаль. То ли и впрямь купился на глупую ложь, то ли сделал вид. – Надеюсь, сеньоры, теперь вы начинаете осознавать, что в мире есть занятия куда более достойные, чем бессмысленное кровопролитие. Дуэли, подобно лихорадке вползающие в наше почтенное общество – подлинное изобретение Вероломной. Они годны лишь взращивать худшие человеческие черты. Победители исполняются гордыни и тщеславия. Проигравшие, если им повезло не лишиться жизни и не получить увечий…

Рафаэль краем глаза поймал обращенный на него взгляд Хуана. В обрамленных уродливыми шрамами глазах застыла лютая, всепожирающая ненависть. Совершенно невозможно сдержаться и не ответить великосветской самодовольной улыбкой на беснующуюся в налитых кровью бельмах ярость.

Рожу Хуана от такого обмена взглядами перекосило еще сильнее.

– … проигравшим же остается иссушающая душу жажда мести. – Как ни в чем ни бывало продолжил Кристобаль. – А это подчас толкает их на самые отвратительные, неприемлемые для чести поступки.

– Вы совершенно правы, сеньор Фаро. – Учтиво поддакнул Рафаэль. – Не поверите: знавал я одного мерзавца, который на дуэли, вчистую проигрывая более умелому противнику, опустился до использования грязного колдовства.

Хуана от этих слов совсем перекосило. Отвратительная рожа так и налилась бордовой краской. От созерцания приятного зрелища оторвал болезненный пинок, который ему отвесил под столом Алонсо.

– Вот видите, сеньор Альварес. – Поучительно провозгласил довольный ремаркой Кристобаль. – Надеюсь, мои наставления в будущем повлияют на ваше мировоззрение.

Рафаэль счел за лучшее почтительно отмолчаться: на язык так и просится целый ворох колкостей, одна ехиднее другой.

За столом воцарилось молчание, нарушаемое лишь бряцаньем ножей и вилок. Еще одна мерзкая деталь: вместо излюбленного кофе слуги втащили распространяющие пряный аромат чайники. Травяные отвары! Утром! Кажется, сеньор Фаро окончательно озверел в своей глуши.

– У меня есть еще один совет для вас, сеньоры. – Невозмутимо возвестил Кристобаль, когда завтрак подошел к концу. – Разумеется, подлинный идальго помнит и чтит предков, что возвышают его над низкими сословиями. Но это не означает, что следует полностью отрывать себя от простонародья. Вам следует знать обычаи тех, кем вам предстоит править. Поэтому я настоятельно рекомендую больше общаться с населением деревни. Узнавать их традиции и обычаи. Понимать, чем живет простой народ. И под этим я понимаю нечто большее, чем бесконечные пляски на приближающемся празднике Волчьей ночи.

– Благодарим вас, сеньор. – Вежливо отозвался Селестин. – Мы, несомненно, последуем вашему мудрому совету.

Рафаэль смерил слишком уж инициативного подлизу кислым взглядом. Остальные тоже не выглядят счастливыми от предстоящих деревенских гуляний. Хотя, наверное, трус совершенно прав: чем старательнее они будут демонстрировать старику свое почтение и чуткость к его советам, тем быстрее с ним распрощаются.

Интересно, в местном трактирчике подают кофе? Будет ужасно обидно, если держателю скромного заведения не по карману драгоценные зерна, что везут за тридевять земель аж с самого Жемчужного берега.

Деревня встретила гомоном пестрой толпы. Селяне снуют по своим делам. Несколько медоваров тащат здоровенный тяжелый чан. Пара чумазых ребятишек сосредоточенно гонят апатичную к происходящему козу. Пасторальность открывшейся картины навевает отчаянную скуку. Молодые идальго удостоились нескольких заинтересованных взглядов – и только.

Сонная хмарь потихоньку разжала когти. Рафаэль уже не чувствует себя набитым соломой чучелом, что торчит на шесте посреди поля. Да и остальные малость приободрились. Пара миловидных селянок, что разбирают мотки с пряжей, наградили компанию многозначительными взглядами. Альбы нигде не видно. Не приходится сомневаться: приударь Рафаэль за кем-нибудь из местных красоток – и получит вечером не бурную ночь, а еще более бурный скандал. Стоит оно того? Пожалуй, нет.

Из пространных размышлений и предвкушения ночных удовольствий вырвал удивленный рык Хуана.

– Ты?! Какой бездны здесь делаешь?!

Объектом неожиданной вспышки стала миловидная девушка в не слишком уместной здесь городской одежде. Миниатюрная и гибкая, с треугольным точеным личиком, обрамленным неожиданно короткими, за гранью приличий, черными волосами. Большие синие глаза смотрят неуверенно и чуть виновато.

Пожалуй, красавицей ее не назвать. Но что-то приятное и привлекательное в незнакомке определенно есть.

– С позволения сеньора, меня прислал отец для сбора лекарственных трав. – Незнакомка виновато опустила глаза.

– По-моему, сеньорита заслуживает куда больше уважения, чем вы демонстрируете. – Процедил Рафаэль раньше, чем осторожность успела вмешаться.

Открытый конфликт сейчас на пользу не пойдет никому. Но слишком уж мерзавец удачно подставился, чтобы не ткнуть носом в напоминание: тупым примитивным хамом он был, им и остался.

Хуан ответил взбешенным взглядом. Но сказать ничего не успел.

– Извините нашего друга, сеньорита. У него выдался… тяжелый день. – Торопливо пробормотал Горацио, плечом оттирая разъяренного бугая от застывшей девушки.

Алонсо и Родриго, тем временем, быстро встали так, чтобы отделить его от Хуана. В глазах приятелей застыло настороженное предупреждение. Остается лишь раздраженно пожать плечами в ответ.

В конце концов, разве это Рафаэль ведет себя как невоспитанная хамоватая свинья?

Девушка торопливо юркнула в сторону, скрывшись в дверях того самого трактирчика, к которому они и направлялись.

– Не знаю, что за кошка пробежала между вами и той девушкой, – жестко процедил Горацио, удерживая руку Хуана. – Но вели вы себя, сеньор, совершенно неподобающе.

Боров в ответ шумно выпустил воздух сквозь сжатые зубы.

– Странная история. – Пробормотал Рафаэль, когда друзья отделились от своих горе-компаньонов. – С чего вдруг эта скотина так вызверилась на ту сеньориту?

– Одной бездне ведомо, что там между ними приключилось. Судя по всему, приехала она из Порто-Маре – где бы еще они могли свести знакомство? – Отозвался Алонсо. – Но девица выглядит довольно милой. Я бы за ней, пожалуй, приударил. Только где же ее теперь отыскать? Как сквозь землю провалилась.

– Лучше вам с этим идиотом держаться подальше друг от друга. – Мрачно добавил Родриго. – Понимаю твои чувства, но лишние ссоры нам сейчас совершенно ни к чему.

Рафаэль в ответ лишь поморщился. Он это понимает ничуть не хуже друзей. Но меченый мерзавец, как назло, дает повод за поводом. Или он сам их выискивает, где только можно?

Таверна встретила гулкой тишиной. Местные гуляки потянутся сюда ближе к вечеру. Постояльцев нет: в эту глушь путники забредают редко. Черноволосой девушки тоже нигде не видно.

– Эй, любезный. У тебя случайно нет кофе? – Без особой надежды поинтересовался Рафаэль у разглядывающего гостей хозяина, что стоит за крепко сбитой стойкой в окружении пузатых бочонков.

– Найдется, сеньор. – Неожиданно подмигнул трактирщик. – Эй! Роза! Свари господам крепкую кофу!

Рафаэль усмехнулся забавному просторечию и подсел к стойке в ожидании напитка богов. Тяжелый деревянный стул возмущенно заскрипел столь бесцеремонному обращению. Пожалуй, дубовый ветеран будет постарше мебели и сервизов в хозяйском особняке.

– Откуда же ты берешь такую редкость, дружище? – Поинтересовался пристроившийся рядом Родриго.

Рафаэль краем глаза увидел, что Горацио с приятелями предпочли отправиться за дальний столик. Оно и к лучшему. Общество Хуана способно испохабить настроение так, что не спасет никакой кофе.

– Да есть места, сеньор… – Уклончиво отозвался трактирщик.

– И места эти получают неплохой барыш, приторговывая имуществом из кладовых сеньора Фаро? – Весело гоготнул сообразительный Алонсо.

Хозяин испуганно притих.

– Эй, эй, любезный! – Торопливо вмешался Рафаэль. – Нам, право, без разницы. Если каждое утро мы можем рассчитывать на чашку хорошего кофе – мы охотно заплатим, не задавая ненужных вопросов. Так, Алонсо?

– Само собой, – живо отозвался приятель. – Боюсь, этот незабываемый завтрак с травяным чаем – не последний в нашей жизни. Кто же будет резать курицу, если та несет золотые яйца?

Дивный запах и вполне пристойный вкус черного божественного нектара окончательно разогнал утреннюю хмарь в голове.

– Что будем делать дальше, сеньоры? – Поинтересовался Родриго, молодцевато подкрутив усы. – Кажется, с общением с местными у нас не задалось. Может быть, вернемся к фехтованию?

– Пожалуй. – Сонно согласился Алонсо. – Это будет поинтереснее пряжи и лесорубов. К слову, приятель, а что это за черноволосая девица обретается у тебя в трактире?

– Гостья. Из города. – Равнодушно отозвался трактирщик. – Сняла комнату на неделю. Говорит, может задержаться и на более серьезный срок. Она служит в лавке травника в Порто-Маре. Жадный изувер отправил бедняжку сюда за какими-то особыми травками. И не жалко ему гонять ее по нашим буеракам. Волосы обкорнать ее тоже он небось заставил. От городских какой только дури не дождешься.

– Забавная история. Может, я еще придумаю, чем ее утешить. – Ухмыльнулся Алонсо.

– А, по-моему, местные селянки чудо как хороши. – Возразил Родриго. – Есть очарование в простых девах с крепкими бедрами и сильными руками.

– Ваша правда, сеньор. – Не стал спорить достойный сын дома Флорес. – Приятно оказаться в таком цветнике. Жаль лишь, что задержимся мы здесь куда сильнее, чем хотелось бы.

– Тебе следует лучше владеть собой. – Процедил Горацио, убедившись, что трое давешних противников отвлеклись на болтовню с трактирщиком.

Хуан наградил его злобным взглядом. Сын капитана городской стражи и раньше не слишком-то ладил с головой. Вспыльчивый и мстительный. Такое сочетание редко дружит с рассудительностью. Но после того, как Рафаэль изувечил ему лицо, дуэлянт, кажется, лишился остатков здравомыслия.

– Будь добр, в следующий раз постарайся думать, прежде чем сказать или сделать что бы то ни было. – С нажимом продолжил Горацио. – Ты поставил всех нас в ужасно неудобное положение перед нашими… уважаемыми спутниками.

В ответ раздалось пренебрежительное фырканье. Селестин наградил приятелей тревожным взглядом. И его, бездна подери, можно понять. Совершенно идиотский и совершенно не нужный конфликт. Причем, на столь же совершенно пустом месте.

Наконец, компания у стойки покончила со своим кофе и потянулась к выходу. Рафаэль не забыл на прощание одарить Хуана полным ядовитой иронии взглядом. Обезображенное лицо налилось дурной кровью. Пришлось ощутимо пнуть его под столом, чтобы отвел полный ненависти взгляд.

– Что будем делать дальше? – Спросил Селестин.

– Ждать, конечно. – Огрызнулся Хуан, уткнувшись в чашку. – Есть у нас один неразъясненный вопрос с местной обитательницей.

– И выяснять этот вопрос мы будем спокойно. Ты меня понял?

Очередной злобный взгляд. В глубине души шевельнулось смутное беспокойство. Ввязываться в такие дела с человеком, который превратился в бестолковый придаток к собственной ненависти – это уже даже не риск. Это откровенная глупость.

– Ты меня понял? – Зло процедил Горацио. Даже его извечная маска доброжелательного спокойствия имеет свои пределы.

– Понял. – Неохотно буркнул в ответ Хуан.

Пока удовольствуемся и этим. Но в будущем его придется вправлять обратно в берега, из которых взбесившийся бугай так и норовит выплеснуться.

Ждать пришлось недолго. Заскрипела ссохшаяся деревянная лесенка. Корина спустилась со второго этажа. И, вежливо попрощавшись с сочувственно вздохнувшим хозяином, направилась в сторону выхода. На собравшихся за столом девушка лишь бросила короткий взгляд.

– Пойдем. Чего тут штаны просиживать. – Беззаботно бросил Горацио, выждав полминуты. – Эй, любезный! Спасибо за кофе.

Трактирщика, кажется, пара серебряных монет не слишком удовлетворила. Удивительного мало. Алонсо наверняка оставил ему полновесный флорин. Эти Флорес вечно сорят золотом.

Оказавшись на улице, без труда отыскал неспешно бредущую вдалеке знакомую фигурку в темном платье.

– Прогуляемся? – Все тем же беспечным голосом предложил он приятелям. – От библиотечной пыли в горле першит. Время от времени стоит бывать в местных лесах. Они диво как хороши.

Вряд ли этот цирк стоит того, чтобы его ломать. Но он слишком привык быть осторожным. И не делать глупостей там, где без них прекрасно можно обойтись. Несколько дней назад он отступил от этого правила – и вот какой чепухой все закончилось.

Корина ожидала их на небольшой полянке неподалеку от деревенской околицы. Синие глаза при виде Хуана раздраженно прищурились.

– А теперь объясни, пожалуйста, какой бездны тебе потребовалось тащиться за нами в эту дыру. – Устало произнес Горацио, когда убедился, что они одни в лесном царстве.

– Не пришлось бы, если бы ваша компания держала слово. – Огрызнулась девушка.

– И как прикажешь это понимать?

– Мы вполне ясно договорились, что призыв проведем все вместе. После того, как вы вернетесь из своего «путешествия».

– Точно. – Раздраженно отозвался Горацио. – И зачем же ты потащилась сюда? Отродясь не замечал за тобой тяги к травничеству.

– Прекрасный вопрос. – Ядовито отозвалась Корина. – А зачем же вы в таком случае забрали самородок из нашего тайника?

По коже сыпануло неприятным морозцем. Горацио и в голову не пришло забирать тяжеленный булыжник. И Селестину, судя по растерянной физиономии, тоже. Стало быть, выбор не велик.

– Хуан, какой бездны?..

– А какой тьмы нужно ждать? – Неуверенно отозвался здоровяк. – Здесь, в этой глуши, для ритуала куда больше возможностей. Провели бы без малейших проблем. Потом рассказали бы…

– О том, в каком свете ты выставляешь нас с Селестином в глазах Корины, тебе в голову, разумеется, не пришло?

Каменное спокойствие Горацио дало первую трещину. В груди поднимается что-то бешеное, злобное и яростное. Хуан и раньше отличался неприятной смесью бесцеремонности и своенравности. И получал от их общества куда больше, чем мог предложить сам. Но в последние дни он все больше напоминает понесшую лошадь, не разбирающую, куда и зачем несется во весь опор.

– Да ничего особого не случилось. Подумаешь…

– Камень ты сегодня же принесешь Корине. И до самого ритуала он будет храниться у нее. – Процедил Горацио.

Девчонка стоит рядом, задорно сверкая синими глазами. Получает удовольствие от склоки. Их компания никогда не была так уж дружна. Они слишком разные, чтобы их удерживало что-то кроме выгоды и амбиций. И, стоило на далеком горизонте возникнуть зыбкой возможности эту самую выгоду получить – отношения немедленно дали множество трещин. А из них во все стороны полезла подозрительность.

– Или что? – Огрызнулся Хуан.

Вдох. Выдох. Попытка успокоиться. Вспышка гнева ничего не даст.

– Или я, сеньор Кабреро, навсегда забуду о том, что когда-либо вас знал. Пожелаю удачной карьеры в рядах городской стражи – и никогда не стану иметь с вами никаких дел. Я рассчитываю, что мои компаньоны – разумные и держащие слово люди. А не дуреющие от собственных причуд ослы, на которых невозможно положиться в самой малости. Я достаточно ясно выразился? Решай.

– Да сделаю я все, сделаю. Притащу я ей этот проклятый булыжник! – Торопливо пробормотал Хуан.

Горацио досадливо дернул щекой. Пока что бунт на корабле удалось подавить. Надолго ли…

– Раз уж Корина все равно здесь, нет никакого резона откладывать ритуал. До Волчьей ночи – рукой подать. Лучшего времени не найти.

Девушка неспешно наклонила голову. На губах играет приятная любезная улыбка. Просто милашка, послушная и дружелюбная. И, возможно, куда более опасная, чем остальные. Одной тьме ведомо, какие твари обитают на ее двойном дне.