Мазыйка. Приговорённый город

Глава 8. Спокойствие и дружелюбие

Новиков стоял посреди комнаты в доме Иды Кашиной и тёр уши. Против него действовал некто очень хорошо подготовленный. И не жалеющий ни сил, ни средств, чтобы… Чтобы что? Что на уме у того, кто припрятал ящики и расправился с Кравчуком?

Если два этих события, конечно, связаны. Судя по реакциям Игнатьева, связаны. Тем более что он так и не рассказал Новикову всех деталей. Всё темнит, подозревает. Думает, что Новиков и Антон заодно с теми, кто украл ящики.

— Вы думаете, кто-то готовит диверсию? — прямо спросил Новиков.

Игнатьев не ответил. Тогда Новиков продолжил:

— В городе остались важные объекты, которые можно громко уничтожить?

Игнатьев едва заметно помотал головой. Ясно, всё давно вывезено. Собственно, скорее всего, такие опасные объекты, если они тут и были, уже эвакуированы. Их наверняка в первую очередь переместили. Значит, город мог просто использоваться как перевалочная база. В конце концов, тут сейчас множество людей переезжают. То есть, перемещаются туда-сюда с охапками вещей. Можно спрятать что угодно. И где угодно. И даже прикинуться кем угодно.

— Слушайте, я на вашей стороне, — произнёс Новиков.

Игнатьев, ясное дело, не поверил. Но этот человек вообще никому не верит. Разве что себе самому, но об этом Новиков уже как-то думал.

А вот Новикова он принимает или за засланного диверсанта, или за засланного агента своих же спецслужб. И то, и другое опасно. И для Игнатьева, и для Новикова. Для последнего, впрочем, опасностей кругом на порядок больше.

— Я поеду, — коротко произнёс Игнатьев.

Ида только вышла из соседней комнаты и остановилась в проёме. Они прощаться не стали. Игнатьев вышел, обулся и закрыл за собой дверь.

Повисла тишина, нарушаемая только тиканьем резных ходиков с кукушкой и… Это что, холодильник гудит? Ничего себе, и это в пятидесятые. А электрического утюга у этой мадам нет. Чудновато.

— У вас какой холодильник? — спросил Новиков, нарушив тяжёлую тишину.

— «Север», а что? — тускло отозвалась Ида.

— Ничего, просто интересуюсь. Вам завмаг помогла его достать?

— Вы что, из ОБХСС? — так же бесцветно произнесла Ида, глядя в пустоту.

— Нет, я из другого ведомства.

— Из какого? — Ида наконец перевела взгляд на Новикова. И тут он наконец рассмотрел цвет её глаз. Вернее, два цвета. Карий и серый. Ну прямо как её… кто они друг другу? Бабушка и внучка? Или Аня Кашина — её праправнучка. Просто глаза у неё тоже разноцветные.

На вопрос про ведомство Новиков, понятно, отвечать не стал. Зато спросил сам:

— Вы давно встречали здесь Костяного?

Ида пару секунд смотрела Новикову в глаза, потом отвела взгляд и наконец улыбнулась. Полушёпотом произнесла:

— Так это он всё устроил.

— Смотря что, — произнёс Новиков. — Но да, без него не обошлось.

— Кто бы сомневался.

Новиков помолчал, потом спросил:

— Могла жена прикончить Кравчука?

— Из-за чего, например? — повела бровями Ида.

— Из ревности. Из-за измен, — пожал плечами Новиков. Насчёт наследства ничего говорить не стал, потому что не помнил особенностей раздела имущества усопших в пятидесятые годы.

— Вы же не думаете, что Оксана у него первая и единственная, — усмехнулась Ида. — Были и помоложе, и покрасивее, и понаглее. Ничего, пережили.

— А эту не пережили, — пробормотал Новиков. — А могла эта Оксана сама его прикончить?

— За что?

— Убивают не всегда за что-то, — сухо произнёс Новиков. — Ссора, эмоции. Шантаж.

— И кто кого шантажировал?

Ида задавала слишком много вопросов. И если бы Игантьев не приобрёл пепельный оттенок, встретив здесь Новикова, майор бы подумал, что это именно он и подговорил свою знакомую заманить попаданца к себе и хорошенько расспросить.

— Я, наверное, пойду, — сказал Новиков, устав от метания по мысленным и бессмысленным кругам. — Спасибо, что помогли с брюками.

И Новиков направился к выходу из большой комнаты. И получил резкий вопрос в спину:

— Кто вы такой?

— Лучше бы спросили, откуда я такой, — бросил через плечо Новиков, проходя в сени.

Ида провожать гостя не вышла. Новиков обулся и направился прочь от частного сектора. Правда, не удержался и обернулся, уже выйдя за калитку. Обычный дом. Очень красивый. Резной, с чердаком, балконом, верандой и балясинами.

Хорошо бы, хозяйка перенесла его в Добромыслов, Растяпинск, или куда-то ещё. Чтобы хоть эта красота не пропала под толщей воды.

Придя домой (ну, или во временное расположение), Новиков первым делом отправился в ванную. Горячей воды, понятное дело, не было. Впрочем, её никогда тут не было — в ванной нашёлся титан. А дров не нашлось. Так что пришлось плескаться и приплясывать под ледяными струями. Хорошо, что водоснабжение ещё не отключили, а то греть воду в тазиках и окатываться из ковшика — сомнительное удовольствие, независимо от времени, в котором ты оказался.

Выйдя из ванной, Новиков насухо вытерся жёстким полотенцем, что получил от Игнатьева, и попил горячего чаю, благо газовым баллоном он умел пользоваться. Хоть бы бутерброд сделать, да денег Игнатьев им не выделил, а в принесённых чекистом продуктах нашёлся разве что ржаной хлеб. На который Новиков просто налил растительного масла и посыпал соли. Вот тебе и перекус. Да, хлеб тогда был великолепным, не то, что позже. Ароматный, мягкий, пористый. И масло пахло подсолнечником, а не нефтью.

Заморив червяка, Новиков просто завалился на койку. И мигом заснул.

Проснулся уже вечером, и от того, что его трясли за плечо.

— А? Что? — всхрапнул Новиков, которому снилось, как он рыбачил с шикарной яхты посреди тихого озера в лесу.

— Дрыхнешь? — спросил Антон. — А я весь день батрачил.

— И как? — зевнул Новиков.

В ответ Антон выразился так, что Новиков мигом открыл глаза и сел на койке.

— Знаешь, из кого состоит эта грёбаная артель? — спросил Антон, глядя на Новикова сверху вниз. — Из бывших монахов!

— Как это? — тупо спросил Новиков, который, похоже, толком ещё не проснулся.

— Так, — хмуро ответил Антон. — Они тут ошивались в монастырях, а потом монастыри позакрывали, вот они и сколотили артели.

— Это ещё до Войны было? — уточнил Новиков.

— Ну да, — кивнул Антон. — Некоторые ушли на войну и не вернулись. А эти тут в тылу работали, они почти все уже старые. И потом, когда надо было всё восстанавливать. Говорят, поэтому их в лагеря не загнали. Руки были нужны.

— Руки всегда нужны. Так что тебе не нравится? — спросил Новиков, пытаясь подавить зевоту.

— А ты не понимаешь?

Новиков молча помотал головой.

— Да это же артель, состоящая сплошь из отцов Павлов! — почти прокричал Антон. — Представляешь?! Куда ни плюнь, попадёшь в отца Павла!

— Не надо плевать ни в него, ни в твоих новых коллег, — заметил Новиков. — И вообще плеваться не надо.

— Не надо, — передразнил Антон. — Нет, я нормально отношусь и к Павлу, и вообще. Но это невозможно!

Новиков только улыбнулся. Он понимал, о чём кричал Антон. Отец Павел — прекрасный человек, надёжный друг. Но он бывает душноват. А если умножить его душность на… сколько там людей в этой артели? Да уж, Антону не позавидуешь.

— Заварить чаю? — предложил Новиков.

— Давай. А я пока — в душ.

— Горячей воды нет, — обрадовал приятеля Новиков. — И дров, кстати, тоже.

— Зачем дрова? — спросил Антон, уже направившийся к ванной.

— Для титана. Да, может, ты как-нибудь достанешь каких-нибудь обломков?

— Проще купить нормальных дров. Я же тебе говорю — там одни отцы Павлы. Они зубочистку сломанную не возьмут. И никому не дадут.

— Купить, — вздохнул Новиков. — Были бы деньги.

— А сколько надо? Мне же сегодня даже заплатили. — И Антон стал вынимать из нагрудного кармана большие яркие купюры.

Новиков никогда не видел старых советских денег, поэтому даже включил свет на кухне, чтобы рассмотреть красные и зелёные портреты Ленина.

— Как думаешь, это много? — спросил Антон, тоже рассматривая деньги. — Какие вообще тут цены?

— Понятия не имею. — Новиков вернул купюры Антону. — Но знаю, где универмаг. Видимо, скоро придётся туда наведаться.

— Так и так придётся, — пробурчал Антон. — Маркетплейсов-то нет. И интернета тоже нет. Ни такси, ни доставки. Даже машин нормальных нет. Как они тут жили?

— Не скучно жили, — улыбнулся Новиков и пошёл на кухню греть чайник.

Ужин вышел скромным, но питательным. Прямо как любое меню в Советском союзе. Когда Антон закончил расплёскивать эмоции по поводу его нового места работы и душного коллектива, который перед каждым выездом ещё и молебны служил, Новиков рассказал, как прошёл его день.

— Фомаида? Серьёзно? — усмехнулся Антон. — Ведьма, не иначе.

— Точно, ведьма, — усмехнулся в ответ Новиков. — Кашина. Знакомая фамилия?

— Старая фамилия, — кивнул Антон. — Её внучки и сейчас в Черноречье живут.

— Я в курсе, — вздохнул Новиков, припоминая и Киру Кашину, что в двадцать первом веке околачивалась на местной ферме. У неё ещё лицо будто из лоскутов сшито, и глаза странные. Говорят, это последствия заигрываний с мощными потусторонними силами. А про её сестрицу Аню Кашину Новиков уже сегодня вспоминал.

— Спорим, эта Фомаида нам поможет, — произнёс Антон, попивая чай.

— Пока она мне помогла только штаны подогнуть.

— Уже неплохо. — Антон широко зевнул. — Мне утром рано вставать, там ещё один дом надо разобрать. Я тебе денег оставлю, сгоняешь в магаз?

— Сгоняю, — пообещал Новиков.

Рано или поздно ему всё равно придётся посетить местный знаменитый универмаг и пообщаться с Оксаной Ткач, чей любовник так некстати утонул в разлившейся речке.

Утром Антон встал совсем рано, а Новиков надеялся ещё поспасть, однако, услышав крики приятеля из ванной, скатился с кровати и пробежал по прихожей.

Антон морщился и зажимал щёку, а между пальцами у него текла кровь.

В раковине валялась брошенная туда опасная бритва с окровавленным лезвием. Алые струи смешивались с водой, бледнели и утекали в слив.

Пришлось просить вату и зелёнку у Игнатьева. Хорошо, что он не стал задавать лишних вопросов. Кое-как Антону обработали порез. Вроде зашивать не было нужды.

— Ты что, никогда не пользовался такой бритвой? — спросил Новиков, споласкивая лезвие.

— На кой оно мне сплющилось? — морщился Антон.

Когда Антон ушёл на работу, Новиков поспал ещё часа полтора, потом сделал зарядку. Иначе старая рана даст о себе знать и будет мешать расследовать преступления прошлого.

Одеваясь, Новиков вдруг задел край подшитых брюк, и ему показалось, что там было что-то жёсткое. Взял брючину, осторожно прощупал подогнутый край. Точно — между сгибом и швом явно прощупывалось нечто твёрдое. Правда, небольшое. Это что, значит, Ида по приказу Игнатьева ему прослушку в штаны зашила? Или маячок?

Или Игнатьев всё это заранее спланировал? Слишком длинные брюки, якобы случайная встреча с Идой.

Нет, стоп. Она же их утюгом проглаживала, неужели от раскалённого металла «жучок» не сломался? Хотя Новиков смутно представлял тогдашние технологии. Может, существовали неубиваемые маячки. Ладно, делать нечего, не ходить же без штанов. Просто теперь надо быть ещё осмотрительнее и аккуратнее. Хотя куда уж дальше.

Ещё и оружия никакого под рукой нет. Поразмыслив с полминуты, Новиков сходил в ванную и положил в карман опасную бритву. Лучше, чем ничего.

Потом Новиков взял деньги, что оставил Антон, и вознамерился совершить визит в местный городской универмаг. Совместить, так сказать, полезное с полезным. Увы, не срослось.

Потому что стоило ему открыть дверь в подъезд, как он нос к носу столкнулся с Игнатьевым.

— Доброе утро, — сухо проговорил чекист, как будто они сегодня ещё не виделись. — Как вам на новом месте?

— Приемлемо, — обтекаемо ответил Новиков, не очень понимая, на какую реакцию рассчитывал утренний визитёр.

— Куда собрались с утра пораньше?

— В универмаг, — честно ответил Новиков, выходя на лестничную клетку и запирая дверь. — У нас же всё потонуло, даже зубные щётки. А Антону вчера немножко заплатали, так что надо обживаться. Пока можно.

— То есть? — спросил Игнатьев, когда они уже спускались по лестнице.

— Городу, увы, недолго осталось. А жаль, здесь очень красиво.

— Красивых городов много, даже в Горьковской области. А без электричества никак. Ни в какой области.

— Полностью согласен, — искренне проговорил Новиков.

Однако вместо универмага Игнатьев повёл его в здание Горисполкома, то есть на временную службу.

— Вы просушили записку из пиджака Кравчука? — тихо спросил Новиков, хотя на улице, кроме них, почти никого и не было.

— Да, но результатов пока нет, — уклончиво ответил Игнатьев. После небольшой паузы произнёс: — У нас в торговых рядах, рядом с универмагом, есть парикмахерская. Ещё не переехала.

— Вы это к чему? — изобразил улыбку Новиков, поглаживая лысину.

— Вашему другу опасная бритва не очень-то подходит.

— Спасибо, я передам, — проговорил Новиков, не зная, как реагировать.

Дальше шли молча. Когда добрались до здания Исполкома, Игнатьев открыл дверь и молча пропустил Новикова внутрь.

— Спасибо, — чётко произнёс Новиков, стараясь излучать спокойствие и дружелюбие. Без этого здесь никак.

Когда они оказались в уже знакомом кабинете, который занимал Игнатьев, Новиков расположился на привычном месте — стуле с мягкой обивкой у массивного стола.

— Сегодня утром нам принесли странную депешу, — произнёс Игнатьев, усаживаясь на своё место.

— От кого? — вежливо поинтересовался Новиков.

— Угадайте, — растянулся в улыбке Игнатьев.

Новиков сначала даже глазам не поверил. Он и не подозревал, что Игнатьев может так скалиться. Как палач. Или маньяк. А таких людей лучше не раздражать и не раззадоривать. И стараться не перечить, поэтому Новиков собрался и рискнул предположить:

— Депеша от госпожи Ткач?

Улыбка Игнатьева стала шире и куда более хищной. Потому что Новиков тупо прокололся. Какая может быть «госпожа» в пятидесятые?

Новиков чувствовал, как полыхали уши, шея и щёки. Он так и не понял пока, за кого именно принимал его Игнатьев. Но теперь можно сказать одно — за умного его здесь точно не держат. Но, может, оно и к лучшему. Притворись дурачком, получи фору.

Правда, с Игнатьевым этот трюк может не сработать.

— Мадам Кравчук? — решился сыграть Новиков. — Фрау Кашина?

Игнатьев мелко покачал головой, продолжая улыбаться. И не понять, промахивался Новиков, или чекист просто с ним забавлялся.

— Послание с того света, — наконец выдал Игнатьев. Встал, сходил к сейфу и принёс обычный почтовый конверт.

Ну, в Черноречье письмо с того света — не такая уж редкость. Новиков взял предложенный конверт. Штампы проставлены, но письмо пришло на старый адрес отдела КГБ, в здание, которое недавно подожгли.

Да и со штампами не всё ясно. Один датировался сегодняшним утром, а вот другой был проставлен с полгода назад.

— И что бы это значило? — спросил Новиков, разглядывая имя отправителя.

Выходило, что несколько месяцев назад убиенный Кравчук отправил письмо в местный отдел КГБ. А пришло оно только сегодня утром.

— Разрешите? — спросил Новиков, указывая на конверт.

— Пожалуйста, — милостиво разрешил Игнатьев.

Новиков открыл конверт и вытащил аккуратно сложенный листок, исписанный ровным почерком.

— Здравия желаю, уважаемые товарищи, — бормотал Новиков, бегая взглядом по строкам. — Я, Кравчук… довожу до вашего сведения, что товарищ заведующая универмагов Ткач… спекулирует валютой… расхищает социалистическую собственность… подменяет товары… организовала незаконную торговлю… состоит в отношениях… является резидентом иностранной разведки… Что?

Новиков перечитал донос ещё раз. Выходило, что Кравчук обвинял свою любовницу в… да в чём только не обвинял, вплоть до шпионажа.

— Серьёзно? — наморщил лоб Новиков. — Что ж он её в связях с инопланетянами не обвинил? Он же так увлекался космосом.

И тут Новиков понял, что сам ответил на свой вопрос. Даже на два вопроса.

Во-первых, за такое письмецо, если в нём написана правда, Ткач вполне могла убить своего приятеля. А во-вторых, стало ясно, зачем Игнатьев изъял вырезки Кравчука, посвящённые покорению космоса.