Мазыйка. Приговорённый город

Глава 4. Не без затей

— Зачем тут столько взрывчатки? — поднял брови Антон.

— Очередной хороший вопрос, — слабо произнёс Новиков, захлопывая крышку ящика.

Ноги окончательно ослабели, и Новиков сел на сундук. Поставил локти на колени и закрыл лицо руками.

— Ты чего? — удивлённо спросил Антон. — Всё нормально?

— А вот это не очень хороший вопрос. — Новиков опустил руки. Ругаться с Антоном бессмысленно, он молодой и вырос не на классической литературе. Так что он просто не понимал. И тогда Новиков пояснил: — Слушай внимательно. В этом доме кто-то устроил склад взрывчатки. Какая-то часть осталась с войны. Значит, кто-то её припрятал. Это преступление. Хранить такое количество опасных вещей в доме — тоже преступление. И да, всё это очевидно предназначается для очередного преступления.

— И что? — непонимающе спросил Антон.

— Мы с тобой тут сидим! — Новиков указал на себя и на него. — Ты понимаешь, что будет, если нас поймают?! Или если нас кто-то тут видел?! Причём неважно, кто. Тот, кто это спрятал, или те, кто поставлен для борьбы с такими вывертами.

— Может, это просто собрались дома сносить перед затоплением, — глухо проговорил Антон.

— Хорошая версия, — искреннее похвалил Новиков, радуясь, что у его приятеля от странного чтива мозги работать не перестали. — Но согласись, кто станет хранить такой запас в заброшенном доме?

— Ну, может, это от хозяев осталось?

— Тоже хорошая версия, — во второй раз похвалил Новиков. — Но они всё забрали, заметь, вообще всё. Если бы этот арсенал принадлежал им, они бы его здесь не бросили.

— Может, потому и бросили… чтобы с собой не тащить… а тут — поди разберись, чьё это. — Антон беспокойно переминался с ноги на ногу. — Может, это вообще не их, а предпредыдущих владельцев. И они тряслись всю жизнь над этими ящиками. И сдать не могли, и вообще…

Новиков уважительно помычал. Оказывается, в этой странной модной литературе про попаданцев что-то есть. Раз она так развивает воображение и логику.

— Давай-ка двигать отсюда, — сказал Антон и решительно направился в сени.

Потом остановился и спросил:

— Ты идёшь? Или как?

— Или как, — отозвался Новиков.

— В смысле? — вернулся Антон. — Ты что собрался делать?

— А что я могу сделать? — угрюмо спросил Новиков. Вернее, надо было бы спросить, что он должен теперь сделать.

Антон, похоже, догадался, потому что воскликнул:

— Да ладно! Нет! Даже не думай! — И он замахал руками. — Это вообще не наше дело, нас не касается никаким боком! Лежит оно тут — и пусть дальше лежит!

Теперь Новиков мысленно метался между тем, что считал правильным, и тем, что казалось безопасным, причём как для него самого, так и для Антона. С другой стороны, оставаться в городе, где в заброшке припрятан такой запас, всем не безопасно.

Новиков поднялся.

— Нет! Не-ет! — продолжал размахивать руками Антон. — Слушай, давай просто свалим отсюда, и все дела. Пойдём вдоль речки, придём куда-нибудь ещё.

— А люди пусть погибнут, — тихо проговорил Новиков. Кажется, он нашёл решение. — Давай так. Ты иди. А я останусь. Заявлю, покажу это место.

— Нет уж, я один никуда не пойду, — упрямо произнёс Антон. — Пошли вместе. Или вот что. Давай перепрячем.

— Ты хоть понимаешь, что с нами будет, если нас кто-то увидит? — устало спросил Новиков. — Если те, кто это здесь оставил, то нас просто порешат на месте. А вот если мы попадёмся милиции или, что хуже, госбезопасности…

Даже думать об этом не хотелось, не то что произносить вслух. Новиков просто пошёл к выходу из домика. Антон засеменил следом, по пути предлагая способы решения проблемы. Один хлеще другого. Вплоть до ныряния обратно в реку, чтобы вынырнуть в своём времени.

Новиков просто топал молча. Они миновали брошенный огород, прошли между заборами, потом и обитаемые деревянные дома остались позади. По пути спрятали телефоны, документы, ключи и банковские карты в разваленном фундаменте одного из домов. Новиков на всякий случай запомнил, что это брошенный участок между вишнёвым и изумрудным домами, тоже оставленными.

Новиков и Антон вышли на улицу с каменными домами. Некоторые явно остались с дореволюционных времен, другие были построены позже. Бывшие купеческие особнячки, превращённые в многоквартирные дома, вполне прилично соседствовали со сталинским ампиром. Даже как будто гармонично смотрелись старая лепнина и новая.

Фонари вдоль булыжной мостовой хотя ещё и стояли на местах, но уже не светили. Видимо, скудная электрификация Мазыйки потихоньку прекращалась. Зато скоро все окрестные города, сёла и деревни смогут позволить себе вполне недорогую электроэнергию, а значит, и качественное освещение и квартир, и улиц.

— Смотри, машин совсем нет, — тихо произнёс Антон, осматриваясь.

И правда, такой разительный контраст со временем, откуда прибыли Новиков с приятелем. Ни светящихся вывесок, ни фар, ни светофоров. Хотя два огонька всё же приближались.

Новиков сошёл с тротуара и взмахом руки попросил остановиться шикарную чёрную «Победу». Окно водителя опустилось, и Новиков понял, что попал точно в яблочко. Он-то просто планировал спросить у водителя, где тут ближайшее отделение милиции. Но на него из сумрака глянули холодные глаза. Тонкое лицо, острый подбородок. Взгляд палача.

— Доброй ночи, — выдохнул Новиков. И без лишних предисловий перешёл сразу к делу: — Мы случайно нашли схрон со взрывчаткой.

Антон где-то рядом сухо крякнул.

Водитель спокойно вылез из машины, и оказалось, что он на целую голову выше Новикова.

— Ну что ж, показывайте, — мягко произнёс госбезопасник. Сомневаться не приходилось, что посреди ночной пустынной улицы Новиков и Антон умудрились встретить именно того, кого нужно. И с кем меньше всего хотелось бы встречаться.

— Как к вам обращаться? — спросил Новиков, пытаясь унять дрожь в коленях и животе. Да уж, упырей он так не боялся, как этого мягкого интеллигентного гэбэшника. Какое неприятное слово. Пусть лучше будет чекист. Смыл тот же, а произносить проще.

— Майор Игнатьев. Яков Михалыч. — Мужик даже «корочку» показал, причём и Новикову, и Антону. Движения спокойные, выверенные. — А вы кто будете?

— Меня зовут Фёдор Сергеевич, — медленно проговорил Новиков, жалея, что не успел продумать стратегию. — А это Антон, мой двоюродный брат.

Антон только молча кивнул, за что ему отдельное спасибо.

— Так где вы там что-то нашли? — изобразил любопытство Игнатьев.

— Пойдёмте, — махнул рукой Новиков, и уже втроём они направились к заброшенным домам.

— Давно вы в городе? — светски поинтересовался Игнатьев. Продолжать не стал, ибо не было нужды акцентировать тот факт, что он тут знал всех и каждого, а Новикова и Антона раньше не видел.

— Нет, мы только сегодня прибыли, — честно ответил Новиков. — Мы плыли на лодке… не сюда, дальше. Потом лодка обо что-то задела и перевернулась. Мы выбрались на берег и хотели просто переночевать в пустом доме. Город-то расселяется. А завтра двинуть дальше.

— Откуда путь держите? — демонстративно дружелюбно спросил Игнатьев, пропуская Новикова и Антона вперёд себя по узкой тропинке.

У Новикова аж промеж лопаток зудело. И от этого было труднее что-то придумывать, тем более на ходу.

— Так, просто заработок ищем, — попытался уклончиво ответить Новиков.

— И каким ремеслом владеете? — продолжал расспрашивать офицер.

— Я — так, что придётся, за то и берусь. Семь классов кончил, потом перебивался кое-как. Потом война, сами понимаете. Партизанили в Белоруссии. — Новиков и сам удивлялся, как из него всё это сыпалось. — А вот Антон, брат, вот он молодец. На токаря выучился в ремесленном. Золотые руки.

— Золотые руки — это хорошо, — благодушно произнёс Игнатьев. — У нас, правда, сейчас с заработками туго, город-то переезжает. Но если человек толковый, то применение ему завсегда найдётся.

Так, втроём, они добрались до заброшенного дома. Игнатьев спросил, что они видели и где. Оставил Новикова и Антона в сенях, а сам пошёл в закуток смотреть находку.

— Какая Белоруссия? — прошипел Антон. — Какой токарь? Ты почему про себя не сказал?

— Заткнись, пожалуйста, — еле слышно выдохнул Новиков.

Как он и предполагал, Игнатьев не был их единственным провожатым, за стенами дома почти бесшумно перемещались его коллеги.

Игнатьев тем временем вышел, снял тёмную кепку, пригладил седые волосы.

— Н-да, — задачка, — протянул офицер. — И откуда оно здесь взялось? Может, подкинул кто?

И он уставился Новикову в глаза. И смотреть страшно, и взгляд не отвести. И пятиться некуда, потому что за спиной материализовались и другие офицеры.

— Может, и подкинул, — прошелестел Новиков, чувствуя, как язык прилип к сухому нёбу. — Мы не в курсе. Мы первый день тут.

— Документики имеются? — улыбнулся Игнатьев, не мигая. Господи, да у него стальные зубищи в два ряда.

— Потонули документы. Вместе с лодкой. А лодку мы наняли там, в К-кх… — Тут Новиков сделал вид, что закашлялся. Потому что не помнил, когда именно город Предтеченское переименовали в Кулибин.

— Так где вы наняли лодку? — поднял брови Игнатьев, обращаясь к Антону.

— В Кулибине, — просипел Антон. У него, похоже, тоже во рту пересохло. — У какого-то парня. Он нам сказал, где её оставить, чтобы его родственники потом забрали.

— И где? — мягко спросил Игнатьев.

— В Потоках, — выдал Антон.

Игнатьев чуть улыбнулся. Похоже, всё сходилось. Молодец Антон, убедительно соврал, а то у Новикова от стресса воображение истощилось, да и логика, кажется, упала в обморок.

— Ну, мы всё это проверим. А сейчас пройдёмте. Надо же всё зафиксировать, подписать. Пойдёмте. — И Игнатьев, улыбаясь, указал на выход.

Новикову пришлось миновать троих офицеров в штатском, снова пересечь заросший двор. Оказалось, машина так и ехала за ними на приличном расстоянии, так что до отдела КГБ их доставили с комфортом.

Впрочем, отдел теперь занимал всего-то один этаж в старом дореволюционном здании с длинными коридорами. Похоже, почти весь штат отсюда уже переехал, оставались лишь необходимые для поддержания правопорядка силы.

Игнатьев привёл Новикова и Антона в один из кабинетов, где их вежливо попросили вынуть всё из карманов. Но вынимать было уже нечего, всё привезённое из нового времени осталось где-то в заброшке.

— Всё потонуло, — изобразил печаль Новиков.

— А где именно? — кротко поинтересовался Игнатьев.

— Там широко. Не доезжая до мостков, где бельё полощут, — кое-как произнёс Новиков. У него перед глазами уже всё плыло. А ночь обещала быть длинной. И интересной.

Им с Антоном приказали ещё и переодеться. И только сняв джинсы, Новиков понял, что таких, простите, трусов, как у него и у Антона, в пятидесятые не делали. Так что пришлось и с ними попрощаться. Взамен дали какие-то унылые поношенные монатки, принадлежавшие, наверное… да не важно, кому. Лучше и не знать.

Зато покрой прекрасный — свободно, нигде не натирает, не жмёт.

— Занятные у вас вещички, — в который раз улыбнулся Игнатьев, когда они оказались в просторном, но тёмном кабинете.

Игнатьев занял место за массивным столом, включил лампу. Новиков устроился напротив, зажав руки коленями. Если что-то пойдёт не так, то он точно ещё встретится и с Васей, и с местными ведьмами. Только в виде упыря, вылезшего из могилы, в которую его точно уложит Игнатьев. И не без затей, это точно.

— Это гумпомощь, — выдал Новиков старую версию. — От союзников. С после войны валялась на складах. Недавно нашли.

— Экий вы счастливчик, — растянулся в металлической улыбке Игнатьев. — Всё вам само в руки плывёт. Ну, начнём. Имя, фамилия, год и место рождения.

Новиков повторил имя, фамилию и отчество. Дальше ляпнул наобум:

— Год рождения — тысяча девятьсот пятнадцатый.

Игнатьев кивнул и аккуратно записал. А вот прокатило, или нет, пока непонятно.

— Место рождения — город Горький, — снова наобум произнёс Новиков.

— Так-таки и Горький? — поднял брови Игнатьев.

И тут Новиков понял, что оплошал. В пятнадцатом году Горький ещё назывался по-другому. Натужно улыбнулся и проговорил:

— Извините, привычка. Нижний Новгород.

Игнатьев снова записал. Потом выспрашивал про школу, семью и остальное. Новиков старался подогнать более или менее реальные факты, чтобы не путаться во вранье. Когда дошло до Великой Отечественной, с трудом, но припомнил рассказы деда о партизанщине в лесах Белоруссии.

— Был контужен, — на всякий случай приврал Новиков. — И ещё ранение в спину.

— Покажите.

Новиков встал, повернулся и поднял выданную безразмерную рубашку, чтобы Игнатьев мог лицезреть его шрам на пояснице. Это, правда, от наркоманской заточки при задержании. Но, кажется, сошло.

Как там Антон, интересно. Если и он попадёт к Игнатьеву… подумать страшно. Это же явно офицер из СМЕРШа. А у них разговоры только по существу, да и те короткие. Если разговор длинный — то это хуже. Потому что он ещё может быть и громким.

— Складно рассказываете, — произнёс наконец Игнатьев и аккуратно положил перьевую ручку на подставочку.

У Новикова тоже была перьевая ручка, только со вставным картриджем. Дочка подарила, чтобы он выглядел солиднее.

Игнатьев встал, снял пиджак. Завернул рукава белой рубашки. Как бы киношно всё это ни смотрелось, Новиков сразу понял, что будет дальше. Однако Игнатьев сумел-таки его удивить.

Уже минут через десять они с Антоном сидели в подвале этого же дома, пристёгнутые к жёстким деревянным креслам с подлокотниками.

— Лучше бы вы тест с картошкой провели, — проговорил Новиков, откидывая голову и затылком упираясь в высокую спинку. Шею тоже держал кожаный ремень, а раненая спина давно затекла.

— Спросить, где командир? — усмехнулся Игнатьев, копаясь в кожаном саквояжике. — Это прошлое. А мы смотрим в будущее. А за чем будущее? Ну?

— За наукой? — вяло предположил Новиков, глядя, как Игнатьев вынимал и выкладывал на маленький столик какие-то бутылки, пробирки и шприцы.

— Верно, друг мой, — светски отозвался Игнатьев. — Химия. У нас в Добромыслове такие специалисты работают — любо дорого смотреть. — Тут он даже глаза закатил, как будто о шикарных женщинах рассуждал. — Такие составы производят, такие сыворотки. М-м.

Игнатьев сейчас был похож на человека, рассказывающего о том, как в столице посетил элитный ресторан с дорогущими наивкуснейшими блюдами.

— Что это? — шёпотом спросил Антон, глазами указывая на порошки, которые сейчас смешивал на столике Игнатьев.

Ему, кстати, повезло меньше. Те, кто его допрашивал, не постеснялись тоже завернуть рукава и отделать Антона так, что у него и рубашка была в пятнах, и лицо покрылось ссадинами. Ну чисто как в тот раз, когда он к своей замужней пассии не вовремя пришёл. Нарвался на любящего рогатого мужа.

— Это сыворотка правды, — кисло проговорил Новиков.

Игнатьев, разбавляя препарат водой, только улыбнулся. Потом изобразил любопытство:

— Приходилось пробовать?

— Нет, — честно ответил Новиков. — Просто не думал, что её варганят у нас в Добромыслове.

— У вас? — поднял брови Игнатьев.

Новиков промолчал. Хотя какая теперь разница. Вася сдал их этому чекисту, чтобы на них опыты ставили? Знал же, что так будет, кровожадный пиджак с костями.

Игнатьев только успел взяться за стеклянный шприц с длинной иглой, как в дверь заколотили.

— Ну что там? — гавкнул Игнатьев. Положил шприц и пошёл открывать.

С кем-то перекинулся парой слов, потом вернулся и кисло произнёс:

— Придётся нашу беседу отложить. Ничего, завтра наверстаем.

Новикова и Антона отстегнули и вывели в коридор, заломив руки за спину. Потом провели в согнутом положении на первый этаж и втолкнули в отдельные тёмные камеры. Кажется, экзекуция откладывалась, по крайней мере, до утра. Интересно, что же там стряслось такого важного, что Игнатьев предполагаемых шпионов не стал самолично расспрашивать, хотя всё уже было готово.

Новиков сел на грубо обтёсанную деревянную лавку у стены. Глянул на высокое зарешёченное окно. Если честно, он всю жизнь боялся поменяться местами с теми, за кем охотился. Это, кстати, можно сказать и о преступниках, и об упырях.

Было тихо и темно. Холодно. Новиков прикрыл глаза. Потом лёг на бок, подтянув ноги.

Что-то где-то разбилось, потом бахнуло и кто-то закричал.