Мазыйка. Приговорённый город

Глава 16. Опасный противник

Рука почти не шевелилась, каждое мелкое движение отдавалось болью аж до спины. Но пришлось топать. Игнатьев шагал рядом, делая вид, что просто держал руку в кармане. А Новиков знал, что одно неверное или подозрительное движение — и он не жилец. Составит компанию скелету Василию, чтоб его. Чтоб его — что? Чем можно пригрозить давно умершему персонажу, который после смерти превратился в гуляющего скелета? Хорошо, что не в упыря, а то Новиков и таких видал.

— Так из которого ты года? — нарочито небрежно спросил Игнатьев.

— Две тысячи двадцатые, — уклончиво ответил Новиков.

— И что там интересного?

— Много чего. — Новиков прошёл одну улицу, свернул на другую, где было больше оставленных домов. — Телефоны есть у всех и каждого. И не такие, как сейчас.

— А какие?

— А я тебе скоро покажу, какие. Тебе понравятся.

Дальше некоторое время шагали молча. Палисадники становились гуще, деревья более раскидистыми, улицы и тротуары окунались в тень. Люди уже оставили эти дома, и за растениями никто не ухаживал.

— Что ещё? — спросил наконец Игнатьев.

— Компьютеры.

— Это ещё что?

Новиков только вздохнул. Зря он это сказал. Не в его шатком положении объяснять человеку из прошлого, что такое компьютер.

— Машины такие. Чтобы считать, писать, рисовать. Формы, документы, базы данных. Можно ещё искать всякую информацию где хочешь. Можно позвонить другому человеку в любую страну и разговаривать, причём видеть друг друга на экране.

Игнатьев в ответ только хмыкнул.

— А ещё кругом будут стоять маленькие такие камерки, вроде киношных, которые будут всё снимать и записывать. И легче будет ловить преступников.

— Хорошее будет время, — произнёс Игнатьев. Непонятно, правда, с каким настроением.

— Хорошее, — согласился Новиков. — Только вот такой вкусной мясной колбасы уже не будет. И конфет. Но и очередей тоже не будет. Хотя продуктов полным полно, только выбирай.

— Всеобщее равенство и изобилие? От каждого по способностям, каждому по потребностям?

— Изобилие — это да. А вот с равенством не очень. — Про потребности и способности Новикову сейчас рассуждать не хотелось.

— Так что, будут наши дети жить при коммунизме? — спросил Игнатьев, и Новикову показалось, что он говорил насмешливо.

— Не будут, — честно ответил Новиков. Рассказывать про развал Союза на всякий случай не стал, да Игнатьев и не спрашивал.

Так, вдвоём они добрались до частного сектора, где почти все дома были или оставлены хозяевами, или перенесены на новые места. В общем, стены и крыши ещё кое-где сохранились, а вот люди уже разъехались. Если Игнатьев решит избавиться от Новикова здесь, то его останки никогда не найдут. Разве что он сам сможет являться особенно чувствительным персонажам в образе Скелета. Есть скелет Вася, а будет ещё его товарищ Федя. Интересно, где этот Вася модную одёжку себе достаёт, и есть ли там вещички на размер Новикова.

Новиков брёл мимо заборов, придерживая вывернутую Игнатьевым руку. Чекист следовал за ним, как конвоир. Хотя почему «как». Ведь именно так всё и происходило, и непонятно к какому финалу двигалось.

Наконец показался дом, в подвале которого Новиков и Антон спрятали карты, телефоны и документы. Хорошо, что их схрон оказался на месте. Больше того, телефон Новикова послушно включился.

— Вот, — протянул Новиков свой смартфон Игнатьеву. — Новый телефон, из нашего времени. Даже с интернетом. Правда, здесь сети нет, поэтому не работает. Но можно слушать сохранённую музыку, делать фотографии, записывать голоса и смотреть кино. Да и снимать тоже.

— Полный шпионский набор? — изогнул бровь Игнатьев, не спеша брать смартфон в руки.

— Если бы я был шпионом, то не оставил бы телефон здесь, правильно? — устало спросил Новиков. — И уж точно не показал бы его тебе. Да и не наснимал я ничего. Сам проверь.

— Что у тебя там ещё? — спросил Игнатьев, так и не прикоснувшись к смартфону.

— Документы, — пожал плечами Новиков и показал Игнатьеву свой паспорт.

— Российская федерация, — тихо прочитал Игнатьев, глядя на развёрнутый паспорт, который Новиков держал в своих руках. — Не Советский союз?

— Нет больше Советского союза, — вздохнул Новиков и показал герб на документе.

— Война, что ли? — сдвинул брови Игнатьев.

— Внутренняя, — обтекаемо ответил Новиков.

— Опять гражданская? — поморщился Игнатьев.

— Не в таких масштабах.

Дальше Новиков показал Игнатьеву фото своего удостоверения на смартфоне.

— Цветная, — криво улыбнулся Игнатьев, глядя на фотографию Новикова. — Майор полиции, значит.

— Значит, — устало отозвался Новиков.

— А где документик твоего братца?

Новиков открыл Антонов паспорт.

— Российская федерация, Нижегородская область, — тихо прочитал Игнатьев. — Опять, стало быть, будет Нижний Новгород.

— Ну да.

— А удостоверение?

— Антон — просто школьный учитель, — пояснил Новиков. — Ещё ремонты делает по всей округе. Я же говорю — золотые руки.

— Это не только ты говоришь, — небрежно произнёс Игнатьев. — В артели на него не нарадуются.

Новиков промолчал. Он же с самого начал понял, что Игнатьев будет получать подробные отчёты о каждом шаге Антона в артели. Так что ничего удивительного.

— А это что? — спросил Игнатьев, подбородком указывая на пластиковые карточки.

Вот как объяснить человеку из пятидесятых про безналичные расчёты, электронные деньги, бесконтактную оплату и всё такое.

— Это вроде банковской сберкнижки, — промямлил Новиков, с трудом подбирая слова. — Только туда ещё зарплата приходит. Ну, или можно перевести деньги друг другу. И платить в магазинах.

— Это как?

— Ну, деньги сами списываются со счёта и переправляются продавцу.

— Ишь ты, сами списываются. И какие у вас там деньги? Доллары? Франки? Марки?

— Почему, рубли, — пожал плечами Новиков. — Только на один рубль теперь ничего не купишь.

Игнатьев скрестил руки на груди и нахмурился. Так и простоял молча минуты полторы.

— Чего молчишь? — спросил Новиков, чувствуя себя измождённым.

— Думаю — поверить тебе, или шмальнуть в башку.

Новиков тоже помолчал. Потом нашёл в телефоне семейные фотографии и показал Игнатьеву:

— Вот, смотри. Это моя дочка, Василиса. В институт недавно поступила. — Новиков пролистал пару снимков и снова показал экран Игнатьеву. — Это жена. Это наш дом и сад. Это Васька со своей собакой. Это она в Нижнем. Живёт теперь там.

— А ты где живёшь? — спросил Игнатьев, смотревший фотографии с каменным лицом.

— В Покрове. То есть, сейчас это Покрышкино. Совхоз Дзержинский. — Новиков включил камеру на телефоне и повернулся спиной к Игнатьеву. — Вот, смотри.

Сделал селфи, показал фото Игнатьеву.

— Я тебе всё-таки шмальну, — сухо произнёс чекист.

— Ладно, сейчас удалю. Вот, смотри. — И Новиков удалил фотографию.

— Всё это, конечно, складно звучит. Только вот ты всё равно можешь оказаться шпионом.

— Ну и что мне сказать, чтобы ты мне поверил, — слабо проговорил Новиков, потирая глаза. Потом произнёс: — Будет плотина. И шлюзы, и ГЭС. От Мазыйки останется только колокольня да разваленная церковь. Из воды будут торчать. А нас сюда закинет скелет в костюме. Видал тут такого?

У Игнатьева побелели губы. Как будто сжались в ниточку. Но он взял себя в руки с спросил:

— И зачем он вас сюда закинул?

— Понятия не имею, — честно ответил Новиков. — Самому интересно.

Игнатьев снова помолчал. Потом вынул руку из кармана. Без пистолета. Новиков тихо выдохнул. Аж мышцы расслабились.

— Давай сюда все эти твои штуки. — Игнатьев протянул руку. Новиков послушно положил на его ладонь и документы, и карты, и телефоны. — Свой забери.

— Зачем? — удивился такому повороту Новиков.

— Может, что полезное сфотографируешь. — Игнатьев позволил Новикову забрать свой смартфон и зарядку, а остальные вещи убрал в карман. Тот самый, где держал руку с пистолетом. — Этот хлам у меня в сейфе полежит. Ты же не против?

— Не против, — честно сказал Новиков. — Оно так надёжнее будет, чем тут прятать. Вдруг кто найдёт, или ещё что-то случится.

— Вот и хорошо. Ну, пошли. Тебя же Ида ждёт.

— Может, вы тоже придёте? — решился предложить Новиков. — Я думаю, Ида не станет возражать.

— Не станет, — согласился Игнатьев. — Только у меня ещё дела сегодня.

Всё так же вдвоём они направились к ещё обитаемой части города. Здесь, среди брошенных домов сгущались тени, ведь столбы с проводами уже успели демонтировать, так что ночью тут никаких фонарей не было. Света, понятное дело, тоже. Тьма — хоть глаз… а лучше не надо.

— Ну, давай, рассказывай, что там у вас ещё будет интересного, — произнёс Игнатьев, когда они вышли в переулок, ведущий к центральным улицам.

Новиков по пути попытался связно рассказать об интернете, электромобилях, всяких миксерах и блендерах, стиральных машинах, о вещевом и продуктовом изобилии. В политику лезть не стал, потому что не сильно много в ней понимал.

— Ты мне вот что скажи, — через некоторое время произнёс Игнатьев. — Войны не будет?

— Большой не будет. По крайней мере, в ближайшее время. То есть, на территории Союза. А так, в мире всегда какие-то войны.

— Это хорошо, — прошептал Игнатьев, глядя вверх.

Дальше шли молча. Потом Новиков направился к дому Иды Кашиной, а Игнатьев пошёл к центру города. Новиков так и не понял, поверил ему этот чекист, или нет. Пулю в него не всадил — уже хорошо.

Иду Новиков встретил у забора её дома.

— Вот и вы! — воскликнула Ида. — Я вас жду, жду, уже хотела идти искать.

— Извините, задержался, — вяло улыбнулся Новиков.

А вот Ида сразу рассмотрела, как он придерживал ноющую руку.

— Что это с вами? — ровным, но холодным голосом спросила Ида.

— Так, небольшая травма, — пытался уйти от ответа Новиков.

— Вы имели беседу с Яков Михалычем? — прямо спросила Ида.

— Какое это имеет значение?

— Вы всё выяснили?

— Всё, — уверенно произнёс Новиков, договорившись с самим собой пока считать, что Игнатьев поверил в его историю.

— Тогда идёмте, — наконец улыбнулась Ида и открыла для Новикова калитку.

Помимо прекрасной ухи из покупной, но местной щуки, Новикова ждала пахнущая хвоей мазь для руки и повязка, вымоченная в отваре из трав. Ида не стала задавать лишних вопросов и вообще как-то комментировать травму Новикова. Просто помогла, и всё. Шикарная женщина.

Увы, сразу вспомнилась жена. Как она ухаживала за ним в госпитале после раны заточкой в притоне, и как потом следила за его спиной. Даже массаж научилась делать.

Чтобы окончательно не расчувствоваться и не разлимониться, Новиков угостил Иду «Мишками на севере», поблагодарил за заботу и отправился к себе. Выйдя за калитку, увидел в конце улицы мелькнувшую тень. Сделал вид, что просто пошёл домой, но, зайдя за поворот, высунулся оттуда и рассмотрел, как мужской силуэт прошёл на участок Иды.

Хорошо они с Игнатьевым шифруются, ничего не скажешь.

Новиков прогулочным шагом топал к себе, размышляя о том, зачем им нужна была такая секретность. Ида вроде бы не замужем, Игнатьев… тут трудно что-то сказать. Кольца нет. Женат он, или нет, непонятно. Допустим, что нет. И чего тогда прятаться. А если да? Тогда другое дело.

Впрочем, это их дело, а не Новикова.

С другой стороны, этот секретный роман наводил на мысли о других отношениях, которые старались скрыть. Оксана Ткач и… кто? Кто был её тайным любовником? Который её и порешил.

Вроде болтали о её романчике с Кравчуком, но к тому времени, когда оба отдали богу души, от этих отношений остались лишь чисто деловые контакты.

И кто тогда?

Новиков остановился у дома, где он квартировал. Некоторое время смотрел на тёмные окна. Надо же, ни одно не светилось. Потому что всего две квартиры здесь теперь и заняты — Игнатьев да незадачливые попаданцы. Зато электричество и воду не отрубают. Правильно, Игнатьев же здесь. Кто решится.

Новиков сел на лавку у подъезда. Идти домой, в тёмную чужую пустую квартиру не хотелось. А здесь хотя бы ветерок шумит тёмной листвой. Птицы уже не поют, солнце давно село. Да и прохожих нет. Жутковато, если честно.

С другой стороны, воздух-то какой. Чистый, пахнет летом. Листва, травы, цветы. А потом останутся одни водоросли.

Ладно, чего сейчас об этом.

Лучше поразмыслить об Оксане Ткач. Как бы разузнать, кого она могла ждать, нарядившись в шёлковую комбинацию и сделав красивый макияж. Впрочем, макияж она часто делала — у неё полно фотографий, где она и накрашена, и с причёсками, и в нарядах. Новиков же сам видел эти фотки.

Фотки. Фотограф. Наверняка некоторые из портретов сделал Лёня Ивашкевич. Вот кого надо бы порасспросить. Может, он вспомнит что-нибудь полезное. Фотографы ведь наблюдательные люди, умеют замечать детали. А он, к тому же, ещё и химик. Тоже профессия, требующая внимания к мелочам.

Так, кто ещё. Секретарша. Тут сам бог велел с ней поговорить. Ведь через неё поступил тот злополучный звонок из школы.

Школа. Снова маячит Лёня. Но он тогда возился с реактивами, завуч это подтвердила. Правда, Новиков сам не слышал, но у него не было основания не верить Игнатьеву. А у завуча точно не было снований ему врать.

Ну, план на завтра кое-как составлен. Надо бы выгладить рубашку и брюки. Всё-таки лучше смотреться прилично, когда разговариваешь со свидетелями. И ещё недурно бы выпросить у Игнатьева макет «корочки». Даже без вкладыша, просто чтобы показывать впечатлительным советским товарищам.

Новиков откинулся на спинку скамьи. Допустим. Круг общения Ткач худо-бедно определён. Тут бы ещё подтянуть какую-нибудь лучшую подругу. Это секретарша должна подсказать.

Теперь Кравчук. Опять вспомнились весёлые Гера и Эмма. Как будто ничего не произошло. Их, видимо, разговорить не выйдет. Больше того, что уже сказали, они не выдадут.

А что, если с Кравчуком кто-то расправился из-за его положения? Нахапал слишком много, не поделился. Или кто-то метил на его место. Хотя какое тут место — город-то не сегодня, так завтра уйдёт под воду.

Но оставались ещё его странные послания. В них он даже не намекал, а прямо заявлял о резидентах в городе. Плюс ящики со взрывчаткой. Диверсия.

О которой Кравчук откуда-то знал. Ещё и шифровки у себя хранил.

Да уж, вряд ли тут замешаны каике-то номенклатурные конкуренты. Скорее, Кравчук — это просто устранённый свидетель.

Жестокий противник попался Новикову на сей раз. Убил Кравчука, потом Оксану Ткач. Да ещё так жутко. Крайне опасный человек. Или люди, если он не один.

Пожалуй, надо впредь быть намного внимательнее. Смотреть по сторонам на все триста шестьдесят. Потому что противник, этот диверсант-резидент, вполне мог давно вычислить самого Новикова. И ладно, если только его. Жуть, как не хотелось подставлять ещё и Антона.

Интересно, зачем тогда подожгли отделение КГБ? Чтобы что? Выманить людей оттуда и украсть взрывчатку? Так не вышло. Но её потом всё равно утащили.

Или… Новиков выпрямился. Этот противник, наверное, как-то узнал, что именно благодаря Новикову и Антону те ящики вообще всплыли. И отделение с тюрьмой подожгли, чтобы они с Антоном там сгинули. Вот была бы удача, если бы они угорели.

И ящики на них можно было бы списать, и смерть Кравчука. Как удобно. Но не вышло. И тот, кто всё это устроил, наверняка жутко недоволен.

С другой стороны, может, он думает, что удачно всё свалил на Кравчука и Ткач. Вроде как это они были резидентами и готовили диверсию. Но потом что-то пошло не так, и Ткач убила Кравчука, а потом и себя. Бред же.

И тем не менее. Где-то в городе сейчас хранится мощный запас взрывчатки. И кто-то готов пустить его в ход, не считаясь ни с какими жертвами. И этот кто-то в курсе, что против него действует майор Новиков.

Да, он может наблюдать за Новиковым, следовать по пятам, знать, где он бывает, с кем видится и о чём разговаривает.

Новикову вот так не повезло — он вообще не представляет, кто же резидент, и где его искать.

Но искать надо. Не просто искать, а найти. Выявить и обезвредить.