Мазыйка. Приговорённый город

Глава 28. Восьмое августа

Утром Новиков и Игнатьев умылись, побрились, хорошо позавтракали свежесваренным кофе, баночку которого Новиков раздобыл пару дней назад и сырниками, что наготовила Ида. Она, правда, отчего-то отказалась идти на открытие плотины. Зато помогла надеть костюмы и даже вправила в петлицы красные ленточки, завязанные в банты.

Когда Новиков закрывал дверь, заметил, как она их перекрестила. Ну, он давно уже усвоил, что все настоящие ведьмы обязательно верят в Бога.

Город в этот солнечный августовский день праздновал. Толпы людей, как в кино, двигались потоками по направлению к берегу, где должно было состояться торжественное открытие плотины.

Кругом смех и песни под гитары и гармони, цветы, красные флаги, банты. Женщины в нарядных ярких платьях и с букетами, мужчины в выглаженных белых рубашках и с красными бантами в петлицах.

Новиков и Игнатьев усердно делали вид, что они — просто два горожанина, тоже идут вместе со всеми отметить торжественное открытие плотины Кулибинской ГЭС, которая скоро заработает и будет давать дешёвую электроэнергию всей Горьковской области, а ещё и соседним регионам.

Новиков смотрел в радостные, улыбающиеся лица, слушал смех и песни. С одной стороны, он точно знал, что Игнатьев дважды перестраховался — подсунул диверсанту липовые планы расстановки зарядов, а ещё заменил сами заряды на пустые болванки. Однако что-то Новикова всё же тревожило. И он от души надеялся, что праздник для всех этих честных советских людей не превратится в трагедию, а то Лёня именно к этому и стремился.

А собственно, вон же он. Новиков легонько ткнул локтем Игнатьева и кивнул на Лёню, с добродушной улыбкой снимающего радостных девушек в летящих платьях и с лентами в заплетённых волосах.

— Я журналист областной газеты, — рассказывал им Лёня, выбирая план для съёмки.

— И ведь у него даже удостоверение никто не спросит, — пробормотал Новиков, прячась за спинами рабочих местного судоремонтного завода.

От тычка между лопаток Новиков подпрыгнул, а Игнатьев мигом развернулся. И схватил за руку Антона.

— Эй, вы чего, — зашипел Антон, выпучивая глаза. — Это же я.

— Предупреждать надо, — сквозь зубы выплюнул Игнатьев, отпуская Антона и оправляя его рубашку. — Ты как тут?

— Лёня сказал идти сюда и просто толкаться в толпе. Он будет изображать журналиста и заснимет шпионов, я вроде как должен его подстраховать. А потом мы отнесём все плёнки в КГБ. И Эмму с мамой отпустят. — Антон помолчал. — Тупо, да? Он думает, я идиот.

Судя по взгляду, Игнатьев подумал что-то вроде «не так уж далеко от истины».

— Держись рядом с нами, в поле зрения, — произнёс Новиков.

— Ладно, — кивнул Антон, осматриваясь. — А где Лёня-то?

Теперь осматривались все трое. Лёня, который только что фотографировал всех подряд, куда-то скрылся.

— А вы знаете, — вдруг произнёс Игнатьев. — Мы подняли дело настоящего Ленмара Ивашкевича.

— И кто он? — спросил Новиков, блуждая взглядом по пёстрой радостной толпе.

— Учитель, — просто ответил Игнатьев. — Жил в Белоруссии, вся семья — коммунисты, погибли в Войну. Он один остался. Его даже угоняли в лагерь в Польшу.

— Ужас, — тихо произнёс Антон.

— Вернулся, рос в детдоме. Выучился, получил направление сюда, в Мазыйку. — Игнатьев замолчал.

— Но по пути его перехватил этот, — Новиков дёрнул головой. — Сначала разговорил, потом убил и украл его личность. Бедный парень.

Все молчали, продолжая осматриваться. Новиков вдруг подумал, что больше всех ему жаль именно этого парнишку Ленмара. Пережить такой кошмар, не сдаться, выучиться, верить в будущее, честно работать. И попасть под раздачу от этого… Новиков даже слова подобрать не мог для персонажа, который готовился совершить диверсию.

— Давайте больше не будем называть его Лёней, — попросил Новиков. — Хотя бы ради памяти настоящего Ленмара.

— И как прикажете его величать? — спросил Игнатьев, подняв брови.

— Для него и слова-то нет, — буркнул Новиков.

Он бы этому… лично шею б свернул.

— Пусть пока будет просто Этот, — предложил Игнатьев, будто прочитав мысли Новикова.

— Пусть будет, — согласился Новиков. Антон только пожал плечами и кивнул.

Солнце двигалось к зениту. Толпа медленно стекалась к месту, где мост плотины уходил вверх. Сейчас там слева была смонтирована сцена, а дорогу перетянули красной ленточкой. Поставили большой портрет Ленина и стенды с его цитатами.

Народ собрался в гудящую толпу.

Новиков и Игнатьев держались рядом, Антон маячил метрах в десяти.

Наконец на сцену поднялся какой-то местный чин и начал торжественный митинг. Ещё час толпа изнывала под палящим августовским солнцем, слушая патетические речи местной номенклатуры, время от времени жарко аплодируя и надеясь, что каждый новый чиновник будет последним.

Наконец оркестр вдарил туш, ленточку перерезали, и по плотине торжественно поехали украшенные цветами и лентами первые грузовики, которые должны были продолжать работу на стройке ГЭС и шлюзов. За ними маршем двинулись комсомольцы с флагами и цветами, потом колонны рабочих, речников и просто счастливых советских граждан.

Потом был концерт и танцы.

Ничего кошмарного так и не случилось.

«С чего бы это», — мрачно подумал Новиков.

Он вдруг понял, что неудача со взрывами вряд ли выбьет Этого из колеи. У него наверняка есть второй план. А то и третий, и четвёртый. Раз уж его так тщательно подготовили и так отлично натаскали, то просто так он отсюда не уйдёт.

Игнатьев делал вид, что читал газету, расслабленно сидя на скамейке. Новиков и Антон наелись пирожков и в который раз угощались мороженым с тележки и газированной водой из принесённых автоматов.

— Меня от сладкого уже мутит, — с трудом побулькал Антон и громко икнул.

— Угу, — только и промычал Новиков, наблюдая, как к Игнатьеву торопливо подошёл какой-то парень. Как бы невзначай опёрся о скамейку, повернул голову и через плечо сказал ему пару слов.

Игнатьев чуть не скомкал свою газету. Но потом взял себя в руки и расправил страницы.

— Они его упустили, — выдохнул Новиков, прикрыв глаза.

— Кого? — глуповато спросил Антон.

По хмурому взгляду приятеля, похоже, понял, о ком шла речь. Снова икнул и спросил:

— И что мне теперь делать?

— Держись рядом, — бросил Новиков и направился к скамейке, где в напряжённой позе застыл Игнатьев.

— Что теперь? — тихо спросил Новиков, садясь и закидывая ногу на ногу.

— Ждём вечера, — после небольшой паузы отозвался Игнатьев.

Так им и пришлось куковать здесь до самого заката. Хорошо, что Ида, как обычно, снабдила всех домашними пирожками, а то хвалёное советское качество, как выяснил опытным путём Новиков, сильно зависело от тех, кто этим качеством заведовал. То бишь, можно было наесться до отвала столовскими котлетами, а потом вечер провести в туалете. В общем, всё как всегда.

Наконец сцену разобрали, декорации унесли, оркестр уехал, люди разошлись.

— Чего мы ждём? — спросил шёпотом Антон. И снова икнул.

— Скорее, кого, — щурился на мост Игнатьев. Там в два ряда загорались фонари.

— Почему вы думаете, что он вернётся? — спросил Новиков.

— Потому что он никуда не уходил. Прятался всё время под мостом. Наверняка пойдёт проверять, почему не сработали его заряды. Шнур-то он подпалил.

— Почему он просто не сбежал? Ик. Простите. — Антон похлопал себя по груди.

— Он не сбежал, потому что не выполнил задание, — пояснил Игнатьев. — Его хозяева вложили столько труда в эту диверсию, что просто так он отсюда не уйдёт. Скорее, попытается ещё раз.

— Так все уже ушли, — произнёс Антон, разведя руки. — Ик! Простите.

— Даже если он никого не убьёт, то всё равно постарается сделать какую-то гадость, — тихо произнёс Игнатьев, щурясь на мост. — Вон он!

— Жди здесь! — скомандовал Новиков Антону и следом за Игнатьевым, пригнувшись, побежал к мосту.

Старался ступать как можно тише и надеялся, что в летней ночи их не очень-то заметно. При этом самого Л… Этого он даже не видел. Только тень мелькнула, и всё.

Вместе с Игнатьевым Новиков добежал до захода на мост, потом по тротуару. Время от времени попадались парочки и одинокие гуляющие люди. Проезжали машины и грузовики. Временный мост пока не разобрали, он темнел теперь внизу.

Тень мелькнула рядом с каменным зданием, где, видимо, разместятся механические залы ГЭС.

Игнатьев и Новиков сбавили шаг, осторожно обошли здание. На выступе, огороженном тонким металлическим заборчиком, стоял Этот. Что-то рассматривал.

— Не срослось? — громко спросил Игнатьев, опираясь локтями на парапет.

— А? — спросил Этот и картинно поправил очки. — Вот, интересуюсь. Всё-таки ГЭС!

— Чем конкретно интересуетесь? — светски спросил Игнатьев. — Почему не сработало?

Бахнул выстрел, мелькнула вспышка. У Новикова рядом с ухом свистнуло, тень перемахнула парапет.

Пришлось прыгать следом, на выступ, по карнизу, какие-то балки, перекрытия, мост, под мостом. Снова выстрел, снова вспышка, пригнуться, спрятаться за угол.

Игнатьев выстрелил в ответ, Этот пальнул снова. Перемахнул через ещё один парапет, тенью пробежал на фоне ультрамаринового неба, снова перепрыгнул какие-то перила.

Новиков плохо понимал, где они вообще находились, только видел тёмное здание да мост плотины.

И вдруг Этот затормозил. Оправился, вышел на мост, под которым шумела не полностью перекрытая река.

— Это что, парафин? — насмешливо спросил Этот, показывая какой-то кирпич в руке.

— Похоже на твою шашку, да? — расслабленно спросил Игнатьев. Вот это да, он даже не запыхался.

А Новиков попятился. Он вдруг понял, что по одному из выступов за парапетами моста можно обогнуть место встречи и оказаться за спиной Этого.

Быстро перебрался через заборчик. Внизу темнела пропасть, под которой плескалась вода. Скоро тут всё совсем перекроют, чтобы Волга ещё больше разлилась, затопила Мазыйку и превратилась почти в море, до краёв наполнив водохранилище.

Новиков прижался спиной к каменной стене и приставными шажками двигался по карнизу, от души надеясь, что всё это уже произошло, случилось давно, семьдесят лет назад. В общем, Вася в курсе, что никто никуда не свалится.

Кажется, Игнатьев заметил манёвр Новикова, потому что задал явно неподобающий вопрос:

— Куда ты дел тело Лёни Ивашкевича?

— А это единственное, что вас сейчас волнует? — насмешливо спросил Этот. Надо же, как легко он перевоплощался. Если бы Новиков теперь услышал его голос, но не знал, кто говорит, он бы ни в жизнь не предположил, что голос принадлежит Этому. Вмиг манеры поменялись.

— Скинул его в реку, если что, — ответил наконец Этот. — Туда и дорога.

— Вы его заранее выбрали? — продолжал тянуть время Игнатьев.

— Нет, подвернулся. Мы оказались внешне похожи. Повезло. — И Этот рассмеялся.

Новиков запрокинул голову и продолжал шагать бочком, стараясь не смотреть вниз и не думать, сколько там метров до воды и ещё до дна. Небо темнело, впереди раскинулась равнина, которую тоже скоро зальёт вода. Чуть подальше — стройка шлюзов. Господи, как страшно-то.

— Как тебя хоть звать-то? — спросил Игнатьев.

— Ага, щас, — грубо отозвался Этот. — Так я тебе и сказал, урод краснопузый.

— Потомок белоэмигрантов? — Игнатьев звучал так, будто раскрыл какую-то забавную тайну во время настольной игры.

Этот ответил на каком-то незнакомом Новикову языке. Наверное, что-то оскорбительное.

— Поди, граф какой? Али князь? — продолжал насмехаться Игнатьев.

На сей раз ответом был выстрел.

Новиков даже замер на своём карнизике. Но Игнатьев не вскрикнул, звука падения тоже не было. Так что Новиков весь подобрался, сконцентрировался и пошёл дальше.

— Ну зачем же так-то ваше благородие, — процедил Игнатьев.

Судя по сдавленному голосу, он зажимал какую-то рану. Новиков ускорился, отчаянно надеясь не свалиться. Кажется, он уже почти обошёл здание технических залов. Точно, вон он, поворот к мосту.

— Что, понравилось, свинья? — насмешливо спросил Этот. — У меня ещё есть, держи!

И ещё два выстрела. Игнатьев молчал. Новиков наделся, что он ещё жив и, стараясь дышать ровно, шагал боком дальше.

Наконец он повернул к мосту, и оказалось, что здесь выступ пошире. Так что ускорился. Увидел на фоне догорающего заката, как одна тень возвышалась на мосту над другой.

Ивантьев сидел на коленях, но голову держал прямо. И ему в лоб упирался тонкий ствол пистолета Этого.

— А где своего лысого приятеля потерял? — спокойно спросил Этот.

Игнатьев молчал.

— Он сбежал, да? Бросил тебя тут? Правильно сделал. Хотя и для него у нас пуля есть.

Новиков дошёл наконец до моста, теперь нужно было осторожно перелезть заборчик. Он, стараясь не издавать лишних звуков, взялся за металлическую трубу, задрал одну ногу, другую. Как хорошо-то в свободных советских брюках.

Неслышно спрыгнул. Пригнулся.

— Я тебя потом добью, — вдруг произнёс Этот. — Хочу, чтобы ты посмотрел.

— На что? — сдавленно просипел Игнатьев.

— Вот на это. — И Этот достал из-под пиджака какую-то фляжку, вроде той, что отдала Антону Ида. — Наши учёные недавно вывели. Неубиваемый вибрион холеры. Размножается за секунды. И никакой антибиотик, никакая хлорка его не берёт. Вашим дуракам в жизни такой не сделать. И не обезвредить.

Новиков ногой что-то задел. Металлический звук, и Этот обернулся. Вспышка, Новиков присел, рукой попал на пистолет. Видимо, Этот отнял его у Игнатьева и отшвырнул.

Новиков кувыркнулся, Игнатьев сбил Этого с ног, но тот легко повернулся и подбросил Игнатьева вверх метра на полтора, сам подпрыгнул, снова пальнул в Новикова, к счастью, не попал. Только пистолет жарко дёрнулся и пропал из руки.

И тут раздался громкий ик. Оказалось, к ним по тротуарчику пришкандыбал Антон. Ага, не стал заморачиваться лазанием по карнизам.

Новиков мысленно застонал, Этот ногой отшвырнул Игнатьева.

— А, и ты здесь, — весело произнёс Этот. Наставил пистолет на Антона и приказал: — Очень хорошо. Возни меньше. Давай, присоединяйся к своим дружкам.

Антон, продолжая громко икать, маленькими шажочками стал двигаться к Новикову.

— Купальный сезон, а? — громко проговорил Этот, откручивая крышку от фляжки. — Все в воду лезут. А ведь знают, что нельзя купаться после Ильина дня. Вот им и будет наука.

Новиков пытался сообразить, что делать. Ни одной мысли в голове.

— Это кто тебе рассказал? — вдруг громко спросил Антон. — Бабушка?

— Дедушка, — гаркнул Этот, невозмутимо возясь с фляжкой.

— Как ты Кравчуков сумел настроить? — тупо спросил Новиков, озвучив единственную мелькнувшую годную мысль.

— Ладно, вам недолго осталось. Никому ничего не расскажете. — Этот притормозил, хотя уже направлялся к парапету. — Тупой боров про меня вообще ничего не знал, у него мозги были из ваты. Как все вы, ватники. У них рулила Гера. Какая женщина! — Тут Этот вроде даже сладострастно глаза закатил. — Одно удовольствие было её крутить! Дочка тоже ничего. Не такая дура, какой кажется. Но уж очень мамашу слушалась. И правильно делала. У нас всё бы выгорело, если бы не идиот Кравчук. Заподозрил, выродок. Только не меня, а Оксанку. Намылился анонимку отправить.

— Почему анонимку? — вставил Новиков.

— Потому что трус был. Да ещё Оксанка стала вопросы задавать. В общем, пришлось их обоих кончать. Жаль, вы нашу банку на кладбище нашли.

— А зачем у Ткач брюлики украли? — задал всплывший в памяти вопрос Новиков.

— Просто так, Эммочку порадовать. Ну, и потом их можно было вывезти и выгодно продать. Разу уж банка вам досталась.

Этот дошёл до парапета моста, вытянул руку с фляжкой. Новиков бросился было к нему, но его что-то удержало. Оказалось, Антон перехватил его поперёк тела, и вместе они упали на асфальт. Но к Этому рванул Игнатьев, за что получил ещё один выстрел.

Игнатьев споткнулся, пролетел ещё пару шагов и кулем плюхнулся на асфальт. Новикова прижал сверху Антон, и он теперь мог только беспомощно следить, как Этот вытянул руку с фляжкой, наклонил её. Из горлышка в плещущую внизу реку полилась какая-то жидкость.

Она вылилась полностью, и Этот даже пару раз тряхнул фляжкой, чтобы в ней ничего не осталось.

— У вас, я слышал, недавно водопровод проложили в отдалённые посёлки? Вот пусть людишки и хлебают из колонок. — Этот невозмутимо закрутил крышку фляги.

Антон снова громко икнул.