Мазыйка. Приговорённый город

Глава 26. Джентльмен на минималках

Антон топал по краю тротуарной дорожки напряжённо и жёстко, как робот. Руки в карманах, смотрел под ноги. Откуда-то взялась тёмная кепка, надвинутая на брови. Антон прошёл по скверу, коротко осмотрелся, перешёл улицу.

Машина медленно ехала следом. Антон зашёл в проулок, водитель прибавил скорость. Машина его нагнала, Игнатьев быстро открыл дверь и затащил Антона в салон.

— Не дёргайся! — тихо приказал Игнатьев, зажимая Антону рот.

Антон только вращал выпученными глазищами.

Игнатьев медленно убрал руку от его лица.

— Ты как здесь? — только и спросил Новиков.

— Я… я это, — растерянно блеял Антон, бегая глазками. — Просто… это… хотел… гулять… нельзя же… а я это…

Игнатьев глухо двинул ему под рёбра, от чего Антон сдавленно охнул и согнулся, упав грудью на колени.

— Эй! — возмутился Новиков, за что чуть не получил локтем в челюсть. Хорошо, что успел увернуться.

— Я тебе сейчас башку прострелю! — пообещал Игнатьев, приставляя к голове Антона тонкий ствол пистолета. — Что ты здесь забыл? Кто тебя послал? Отвечать!

— Ничего не знаю, — просипел Антон. — Никто… никого не видел.

Игнатьев вытащил у него из-под руки какой-то бумажный пакет. Быстро осмотрел.

— Посылка. Адресована Коле Петрову. На тот самый адрес. — Дальше Игнатьев, продолжая упираться стволом в лоб Антона, обшарил его карманы. Достал какую-то бумажку. Развернул и прочитал: — Справка об освобождении. Выдана Николаю Петрову. Кто этот Петров? Ну?

— Не знаю, — выдохнул Антон, мотая головой.

— Погодите, — придержал чекиста за руку Новиков. Потом обратился к Антону: — Слушай, объясни уже, что стряслось. Куда ты пропал? Что вообще происходит?

Антон молчал.

— Кто бы чего тебе ни наговорил, — медленно произнёс Новиков, — они тебя обманули. Мы тебе не враги.

Антон только косо глянул на Игнатьева.

— Сейчас поедем в местный отдел, — сквозь зубы процедил Игнатьев. — А там все средства будут хороши.

— Не надо, — быстро произнёс Новиков. — Антон! Ну включи голову! Расскажи уже, что стряслось!

— Ничего не скажу. Делайте что хотите, — шёпотом произнёс Антон, глядя в одну точку.

— Вот и отлично, — спокойно проговорил Игнатьев и обратился к водителю: — Поехали.

— Погодите, — снова остановил их Новиков. Соображать приходилось быстро, причём без оглядки на логику и возможную ошибку. Как говорится, ва-банк. — Антон, это Лёня Ивашкевич, да? Он тебе чего-то наговорил? Что его пытались убить?

Антон только косо глянул на Новикова.

— Ясно. Он якобы инсценировал свою смерть, да? — продолжал Новиков, не зная пока, насколько попадал в цель. — Что за ним давно следят, что все замазаны. Что уже убили Кравчука и Ткач, а Эмму с матерью задержали. Что он — следующий. Всё так?

Антон только молча сопел.

— Понятно. — Новиков помолчал. — Кем он тебе сказался? Агентом КГБ? Или контрразведчиком?

Антон едва заметно дёрнул головой и глянул в сторону.

— Контрразведка. СМЕРШ, да? — Новиков против воли улыбнулся. — А мы якобы работаем на шпионов?

Антон коротко глянул на Игнатьева.

— Н-да, — протянул Новиков. Трудно будет. Он не смог переубедить Антона по поводу обожаемой Эммочки, где уж теперь внушить ему, что Игнатьев — не вражеский агент.

— Поехали, — коротко скомандовал Игнатьев.

Скоро они подкатили к приземистому зданию на окраине города. Вроде симпатичный дом, но мрачноватый. Три этажа красного кирпича, глухой забор с пропускной системой.

— Бывшая усадьба местного полицмейстера, — рассказывал Игнатьев, вытаскивая Антона из машины и пихая в спину. — Он детей революционеров на своём заднем дворе собаками травил.

— Какой милый человек, — произнёс Новиков, следуя за Игнатьевым, который за шкирку тащил Антона к дому. — Что с ним стало?

— Расстрелян. На своём заднем дворе. — Последнюю фразу Игнатьев произнёс с неприятной усмешкой.

В местном отделении Игнатьеву выделили целый кабинет. Небольшой, но всё, что надо, там нашлось — и массивный стол с лампой, которой удобно светить подследственному в лицо, и жёсткий стул. И сейф. Подумать страшно, что там прятали.

Только раскрыв посылку, которая нашлась у Антона, Игнатьев сходу уверенно заявил:

— Это планы ГЭС. Вот плотина, вот шлюзы. — И он развернул на столе несколько больших тонких листов с чертежами и какими-то отметками.

— Что за крестики? — спросил Новиков, становясь рядом и указывая на отметки в разных местах чертежей.

— Сами-то не догадаетесь? — сухо спросил Игнатьев. — Это места для закладки взрывчатки.

— Ничего себе они запаслись, — пробормотал Новиков, пытаясь сосчитать множество крестиков. — Там же всё разнесёт.

— На то и расчёт.

Новиков помолчал, потом сказал:

— Мне надо поговорить с Антоном.

— Ещё не наговорились? — поднял взгляд Игнатьев.

Новиков только молча посмотрел ему в глаза.

— В соседнем кабинете, — кивнул через плечо чекист.

Новиков зашёл в соседнюю каморку, где на стуле, ссутулившись, под лампочкой на проводе сидел Антон. Хорошо, что лицо у него было нормальным, а не пестрело ссадинами и синяками, как в прошлый раз.

— Лёня дал тебе справку на имя этого Петрова и попросил забрать посылку с почты? — прямо спросил Новиков. — А дальше что?

Антон смотрел вбок.

— Да ты не в своём романе про попаданцев! — воскликнул Новиков, пытаясь донести до приятеля элементарные вещи. — Всё по-настоящему! Готовится диверсия!

— Я в курсе, — наконец проскрипел Антон, ёрзая на стуле.

Тут Новикова осенило.

— Лёня тебе сказал, что вы перехватите этот план, чтобы он не достался настоящим диверсантам? — кисло спросил Новиков.

— Ну да, — выдохнул Антон.

— Чего он тебе ещё наплёл? — устало спросил Новиков, усаживаясь на второй стул.

— Что хотел тебе всё рассказать, но на вас напали, — тихо произнёс Антон, глядя на свои руки, сцепленные у коленей.

В этот момент вошёл Игнатьев и молча встал у мутного окна с мощной решёткой.

— А о том, что на месте нападения нашли деревянную стружку и твою пуговицу, он тебе не рассказал? — прямо спросил Новиков, заглядывая я в бледное лицо Антона.

У того челюсть отвисла.

— Понял наконец-то, да? — удовлетворённо проговорил Новиков.

— Как это? — глуповато спросил Антон.

— Так, — отвёл взгляд Новиков. — Похоже, этот Лёня — и есть главный диверсант.

— Этого не может быть, — промямлил Антон. — Он же просто учитель, хороший парень.

— Хороший парень, — эхом повторил Новиков.

Провёл рукой по голове, зажмурив глаза, так что в темноте разноцветные звёзды поплыли.

— Похоже, не было у Ткач никакого нового любовника, — наконец произнёс Новиков, немного стыдясь того, что позволил Лёне так долго водить себя за нос. — Он и был её кавалером. И, скорее всего, она ждала тогда именно его, потому что он её вызвонил. Он вылез в школьное окно, пришёл к Ткач, заставил её написать записку, а потом убил. Ещё и в школу сумел незаметно вернуться. Наверное, он знал, что Ткач хранила его записки в диване. Может, хотел забрать и уничтожить. А может, сразу планировал подсунуть туда эти дурацкие открытки. А может, просто всё так сошлось.

— Почему это — дурацкие? — вдруг спросил Антон.

— Он тебе и про это рассказал, — улыбнулся Новиков. — Вроде как нашёл у Ткач письма врагам? Да это туфта, а не передача информации.

— В смысле? — продолжал таращиться на Новикова Антон.

— Да это пустышка, — произнёс Новиков. — Там важной информации — ноль. То ли на всякий случай он их туда засунул, чтобы подставить Ткач и её несуществующего приятеля, то ли всё так и спланировал. Чтобы эту бурду нашли потом в квартире Кравчуков. Ещё и Эмму надоумил текст написать.

— А дата? — вдруг спросил Игнатьев. — Которую Ткач указала в предсмертной записке?

— Может, она случайно что-то услышала, — предположил Новиков. — Только поняла в последний момент. Вопросы начала задавать. Потому он её и убил.

И тут Новикова в который раз осенило. И в который раз после времени.

— Он просил её вызвать Кравчука на свидание! — воскликнул Новиков, радуясь догадке и одновременно кляня себя за слишком медленное соображение. — Она его вызвала и не пришла. А потом Кравчука убили, и она стала задавать слишком много вопросов. Наверняка ещё когда-то что-то подслушала, подсмотрела, додумала. Раз сумела дать знак с помощью неправильной даты. В общем, стала этому Лёне мешать. И он её убрал.

— А банка? — прищурился Игнатьев.

— Не знаю, — пожал плечами Новиков. — Может, это был их с Лёней капитал на будущее. Вот она его и сдала нам. Чтобы он не сумел воспользоваться.

— Умная женщина, — усмехнулся Игнатьев. — Была.

— Да, только сильно впечатлительная. — Новиков помолчал, потом спросил: — Так какие наши действия?

Игнатьев глянул на Антона, видимо, что-то взвешивая. Потом решился и произнёс:

— Сейчас готовят копию этой карты из посылки. Только подправят чертежи и крестики поставят в других местах. Посылку запечатают, а ты, — тут он указал на Антона, — отнесёшь её куда сказано. Будет допытываться, почему так долго, скажешь: мол, милиция по городу шастает, документы проверяют, пришлось петлять. Спросит, с чего вдруг милиция шурует, скажешь: говорят, тут открытие плотины намечается, вот они и чешут всех подряд.

— Я не смогу, — слабо проблеял Антон.

— Ещё как сможешь, — прошипел Игнатьев. — Будешь делать вид, что веришь ему изо всех сил, будешь исполнять всё, что он тебе прикажет.

Антон в поисках поддержки обернулся к Новикову. Тот только развёл руками. План не идеальный, но другого нет и не предвидится.

Дальше Антон и Новиков просто сидели в каморке и пили чай с сушками. Игнатьев запер их снаружи, а сам куда-то отправился.

— Зачем мы во всё это влипли, — печально вздохнул Антон.

— Не знаю, — пожал плечами Новиков. — Чтобы не дать этому Лёне взорвать плотину.

— Почему Вася сам не мог?

Ответа на этот вопрос у Новикова не нашлось. Скоро проскрежетал ключ в замке, и вошёл Игнатьев. Вручил Антону запечатанную посылку.

— Я не смогу, — умоляюще проговорил Антон.

— А ты представь, что от этого зависит твоя жизнь, — вдруг с энтузиазмом проговорил Игнатьев. — Справишься — будешь дальше жить и радоваться. Провалишься — я тебе лично мозги вышибу.

Антон перевёл ошарашенный взгляд на Новикова. Да уж, не на всех такие аргументы действуют, но других, опять же, нет. Не до размазывания слюней.

— Антон, надо постараться, — наконец мягко проговорил Новиков. — Он же тучу народу может поубивать. Люди-то ни в чём не виноваты.

— Вы меня хотя бы подстрахуете? — слабо спросил Антон.

— А то как же, — сразу ответил Игнатьев. — Слежка круглосуточная.

И он ободряюще похлопал Антона по плечу. Видимо, вышло не очень убедительно, потому что Антон как сидел с кислой миной, так и остался.

Однако пришлось всем троим вставать и выдвигаться. Антона довезли до проулка, в котором его поймали, и высадили. Игнатьев разве что пинка для скорости и уверенности ему не отвесил.

— Как думаете, почему Кравчук согласился играть в эти игры? — спросил Новиков, наблюдая за удаляющейся фигурой ковыляющего по тёмной дорожке Антона.

— Не знаю. Может, прикипел к кормушке? — задумчиво произнёс Игнатьев. — Кому охота слезать с такого хлебного места. А Лёня ему, наверное, пообещал, что город удастся сохранить, если ГЭС так и не заработает.

Новиков взвесил услышанное. В общем, было похоже на правду. Только вот скользкий нечистый на руку Кравчук ещё и подстраховался — зашил записку в полу пиджака и отправил письмо-кляузу с обвинениями в адрес Ткач.

А вот как Лёне удалось настроить женщин Кравчуков на помощь — это вопрос. Ну, с мамашей всё более или менее ясно. Та же история с кормушкой. А вот дочка — это загадка. Слишком она вся противоречивая. То старательно дурочку играет, то вполне осмысленные вещи выдаёт.

— Куда теперь? — спросил Новиков, поняв, что они выехали из проулка и теперь двигались по одной из ночных Кулибинских улиц.

— На квартиру, — просто ответил Игнатьев.

— И где разместимся?

— Сами-то как думаете?

Новиков промолчал. Он, кажется, понял, где им предстояло квартировать, пока Антон будет вариться в Лёнином логове в старом расселённом бараке.

И точно — машина остановилась у жёлтого двухэтажного дома, где в будущем будет кафе, а теперь на первом этаже размещалась огромная перенаселённая коммуналка, а на втором пока никого не было, потому что Кравчуки сюда так и не вселились.

— А куда должен был перейти на работу сам Кравчук? — спросил Новиков, вылезая вслед за Игнатьевы из машины.

— Сюда, в Кулибинский Горисполком.

— Тоже неплохое место, — проговорил Новиков по пути через двор.

— Но не на самой верхушке, правда? — усмехнулся Игнатьев. — А он уже прикипел к деньгам, а главное — к власти.

Новиков только хмыкнул. Провинциальная Мазыйка. Какая уж тут власть. Ну, наверное, некоторым и такой кормушки хватало. Тем более что Новиков сам видел банку с богатствами Кравчуков. Не так уж мало по советским меркам. Да и по современным тоже.

Новикову досталась комната, выходящая на задний двор, туда где турники, курятники и сараи. В новом времени там просто двор с цветниками и верандой кафе. Наверное, сдаётся под свадьбы и дни рождения. Симпатично, в общем-то.

Утром Новиков проснулся и чуть не подумал, что ненароком угодил обратно в своё время. Потому что по квартире разносился запах жареных оладушек и сваренного кофе, как готовит его жена.

Новиков полежал немного в ожидании просыпания. Ничего не случилось. Он как лежал на перине в бывшей комнате Эммы Кравчук, так и продолжал там лежать. Сел. Спине чрезмерно мягкая перина не понравилась.

Надо вставать и делать зарядку. Новиков встал, осмотрелся.

Овальное зеркало трюмо, принадлежавшего когда-то Оксане Ткач, резной шкаф, картинки с артистками на стенах. Розовые обои с цветочками. Как будто в кукольную комнатку попал.

Кстати, а кто это там расстарался на кухне? Игнатьев тронулся умом и решил впечатлить майора кулинарными талантами? Или, может, у него внутри спряталась какая-нибудь попаданка-домохозяйка? Эх, весело ей, наверное.

Что-то Новикова стало куда-то уносить.

Вот чтобы окончательно не улететь туда, где обитают поуехавшие свободные кукушки, Новиков сделал гимнастику, тщательно заправил кровать со стопкой подушек разного размера. Оделся и, как самый настоящий джентльмен на минималках, вышел к завтраку.

— О, Фёдор Сергеевич, — пропела Ида Кашина, в фартуке с оборочками крутясь в большой комнате у стола со сковородой. — Как спалось? Давно не почивали на таких царских кроватях?

— Давно, — признал Новиков, проходя в ванную. — Доброе утро. Вы как здесь?

— Скучно там, — легко произнесла Ида, выкладывая в большую хрустальную вазу клубничное варенье. — У меня теперь отпуск, а с переносом экспонатов всё тянут. Вот, приехала к вам в гости. Не прогоните?

— Нет, конечно, — улыбнулся Новиков.

И тут же в дверях ванной столкнулся с хмурым Игнатьевым. Тот только процедил «доброе утро» и прошагал в другую комнату. Ида, глянув ему вслед, скорчила гримаску, и рассмеялась.

Новиков умылся и вышел завтракать пухлыми золотистыми оладушками со сметаной и вареньем от Иды Кашиной. Сам не заметил, как умял пять штук. Такие оладушки только его мама делала, и то давно. А тут — вкус детства. Во времени, когда Новиков ещё даже не родился.

Чтобы отвлечься, Новиков спросил:

— Какие у нас планы?

Ида, только пожала плечами и вопросительно глянула на Игнатьева.

— Ждём и наблюдаем, — наконец произнёс чекист, молчавший всё утро.

Кто там за кем наблюдал, Новиков так и не понял. Похоже, ему полагалось только ждать, желательно молча. Зато тишину хорошо разгоняла болтовня Иды Кашиной. Она сказала, что остановилась у какой-то родственницы, но весь день предпочла проторчать в квартире-штабе, как эту жилплощадь про себя именовал теперь Новиков.

Ида, не переставая что-то говорить, стёрла пыль, перебрала шкафы и ящики, перестирала всё постельное бельё и одежду, что отобрала у Новикова. Кстати, она беспардонно залезла в их квартиру в Мазыйке, собрала и привезла вещи, которые теперь расставляла по новой квартире.

— Хоромы-то какие, — бормотала Ида, наглаживая простыни. Утюг грела на печке, одной на два этажа. — И это на двоих человек. А внизу, между прочим, четыре семьи в трёх комнатах.

— Как это? — вяло поинтересовался Новиков.

— Так. В одной комнате — родители, дети и внуки. — Ида помолчала, потом спросила: — А дальше-то как будет? В муравейники переедем?

Ида не представляла, насколько оказалась права. Новиков рассказал ей про высотки-человейники и множество машин кругом.

— Зато по квартире и машине на семью. Не так уже плохо. — Ида продолжала складывать простыни.

— Только жутко дорого. Где Игнатьев?

Ида в ответ только пожала плечами. Игнатьев ушёл три часа назад и больше не появлялся. В этой квартире уже был проведён действующий телефон, только Игнатьев что-то не звонил.

Чекист появился только вечером, уже после заката. Ида как раз приготовила великолепную творожную запеканку на ужин. Поставила на стол три тарелки, чему Новиков, давно общавшийся с ведьмами, ни капли не удивился.

Ида разложила запеканку по тарелкам, а Новиков потянулся за вишнёвым вареньем.

И в этот момент в квартиру влетел Игнатьев. Бледный и жутко чем-то недовольный.