Мазыйка. Приговорённый город

Глава 20. Из-под прилавка

Временная дамба осталась позади, и дорога снова пошла вверх. Скоро показался Кулибин. Новикову было любопытно посмотреть на этот город времён конца пятидесятых, когда его самого ещё даже в проекте не было. Отец пока не познакомился с мамой, и они не перебрались в Добромыслов.

Новиков помнил Кулибин разным — от позднего советского времени, когда этот город ещё сохранял приличный вид, до разрухи девяностых. Здесь тогда было страшно ходить, даже днём. Кругом грязища, тёмные подворотни, обшарпанные дома. Потом появились ларьки, светящиеся вывески, бары, клубы. Грязищи, правда, меньше не стало. Скорее, наоборот.

И только после миллениума Кулибин начал постепенное превращение в инновационный техноград. Этакая зона испытаний всяких новинок. Чего ни придумают — первым делом пристраивают здесь, в Кулибине. Инновационные подвесные парки и воздушные тротуары. Беспилотники, электробусы, роботы кругом. Ну, об этом Новиков недавно уже думал.

А теперь, в пятидесятые, Кулибин представлял собой вполне себе симпатичный городок. Немного похож на Мазыйку, только та — этакая барыня, богатая, пышно разодетая. Кулибин же победнее, но чистенький и благонадёжный.

Кругом зелено, убрано. Аккуратные дороги, клумбы, тротуары, урны, ухоженные цветущие дворы. Ещё нет панельных хрущёвок и брежневок, и новых домов, с зеркальными балконами и кондиционерами. Хотя здесь в новое время запретили строить выше пяти этажей.

Однако часть симпатичных старых домиков в девяностые и двухтысячные снести успели. За некоторым исключением. Например, Дом культуры, в который Антон и Новиков привезли картину Кристины Сергомасовой, остался на месте. Так и стоит Домом культуры почти век. Только теперь на нём ещё не сколоты мозаики с пионерами, солнышком, птичками и флажками.

Когда грузовик подкатил к нужному дому и остановился, Новиков сухо прокашлялся. Потому что это был тот самый дом, где они с Антоном несколько дней назад покупали мороженое у робота-буфетчицы.

Только никакого кафе на первом этаже, ясное дело, нет. И он жёлтый, а не цвета кофе с молоком. Всего две больших квартиры на весь дом, с отдельными входами по обеим сторонам. Коньковая крыша, балконы, чердак. И всё тот же маленький двор-скверик, только предназначенный для обитателей всего двух квартир.

— Они на какой этаж въезжают? — тихо спросил Новиков у Лёни, когда Антон припарковался.

— На второй, конечно. На первом — коммуналка. Жуть, там сразу пять семей, куча детей. — Лёня закатил глаза и покачал головой. — Хорошо, что у них отдельные входы.

Новиков не стал спрашивать, каким образом семья из двух людей, да ещё имеющая подозрительного погибшего родственника, сумела ухватить такую шикарную жилплощадь. Понятно, связи у Кравчуков имелись и здесь, в Кулибине. Главное, чтобы эти связи не распространялись ещё и на иностранных разведчиков.

Стоило всей компании выгрузиться из машины у дома, как Новиков хлопнул в ладоши и максимально жизнерадостно выдал:

— Давайте так. Антон и Лёня пока начнут разгружаться, а я сбегаю в магазин. Не на сухую же сидеть. Хотя бы новоселье отметим.

У Лёни от этого предложения лицо перекосилось.

— Где тут гастроном? — весело спросил Новиков у дам.

— Вон там, — неопределённо махнула рукой Эмма.

— Отлично! Скоро буду!

Новиков помахал всем рукой и бодро зашагал вдоль по улице. С одной стороны, всё здесь давно знакомое и понятное. С другой стороны, всё новое. Нет, скорее… ладно, какая разница.

Новиков оглянулся. Антон уже открыл кузов и залез туда, чтобы подавать заламывающему руки Лёне разобранную мебель. Эмма отправилась открывать квартиру, Гера командовала разгрузкой. Отлично, все заняты, никто по сторонам не глазел. Этого Новиков и ждал.

Он перешёл на другую сторону улицы и спросил у проходящей мимо девушки, где тут гастроном, хозяйственный магазин и кафетерий.

Получив точные указание, поблагодарил барышню и отправился за покупками. Первым делом зашёл в хозяйственный. Там ему повезло ухватить целый швейный наборчик по сходной цене. Женщины, стоявшие в очереди за такой нужной и полезной вещью, оборачивались и с любопытством рассматривали здорового лысого мужика, «достающего» принадлежности для рукоделий.

— Подарок для жены, — пояснил Новиков одной бабуле в цветастом платочке, когда она таращилась на него уже минуты три.

Дамы в очереди уважительно закивали.

Купив набор, Новиков направился в гастроном. Там задумался. Зачем он, собственно, сюда явился? Наверняка у Кравчуков есть в новой квартире чего съестное. Так что Новиков просто привычно купил колбасы, хлеба и сыра. Два полкило ореховых и медовых пряников. Чтобы, так сказать, устроить небольшой фуршетик на несколько персон.

Пока топтался в очереди к кассе, краем уха услыхал, что в кафе за Домом культуры сегодня обещали выставить какие-то диковинные сладости.

Разумеется, после гастронома Новиков помчался туда. Действительно, в кафетерии оказалась длиннющая очередь. Новиков даже подумал, что ему вкусностей не достанется, однако снова повезло — он кучу денег спустил на живописную коробку зефира в шоколаде и прямоугольный розовый торт «Абрикотин», который на все лады нахваливали соседки по очереди. Ещё приобрёл две бутылки «Крюшона», помня эту изумительную грушевую газировку по вкусу детства.

Заодно по примеру соседей по очереди купил несколько кофейных кубиков. Даже не представляя, что это такое. Просто понадеялся, что раз уж здесь откуда-то взялись зефир в шоколаде и торт, о котором Новиков даже в своём времени не слыхал, то в этих кубиках наверняка должен быть настоящий кофе. А не пережаренные цикорий с ячменём, как в кофейном напитке «Кубань», которым они с Антоном заправлялись по утрам.

Новиков уже собрался было двигать обратно к Кравчукам, но тут все посетители кафе ломанулись к одному из прилавков. Новиков, как заправский советский человек, тоже потолкался вместе со всеми. Он уже понял, что когда народ куда-то кидается толпой, то там точно можно ухватить нечто редкое и, скорее всего, качественное.

И правда — девица в оборочках собиралась выстроить на витрине пирамиду из маленьких плоских баночек с красной икрой. Разумеется, изобразить фигуру ей не дали, и через пять минут ни одной баночки на витрине не осталось. А вот у Новикова в кармане теперь болталась такая тяжёленькая шайбочка.

Интересно, почему все говорят, что в советское время был дефицит? Ну, побегать иногда приходилось, зато… А, вот почему.

Новиков вдруг случайно услышал на улице обрывок разговора двух девиц в цветастых ситцевых платьях.

— Так комиссия какая-то приезжает, плотину смотреть, — рассказывала одна. — Вот этот куркуль и старается. Всякую всячину привозят и выбрасывают.

Новиков не сразу догадался, что «выбрасывают» — это выставляют на продажу.

— А то его самого выбросят! — пошутила вторая девица.

— Хоть бы почаще эти комиссии приезжали, — вздохнула первая. — А то обычно вообще ничего не достанешь. За «Любительской» с утра бегать приходится. Да ещё всё норовят некондицию подсунуть.

— Мне в прошлый раз зелёную продали. Я говорю — так она порченая! А мне — бери, а то больше не будет!

Девицы ушли дальше возмущаться перебоями с поставками продовольствия, а Новиков уныло побрёл к новому дому Кравчуков. Он-то успел обрадоваться, что все россказни про советский дефицит и продукты «из-под прилавка» оказались байками и враками. А ему, оказывается, просто повезло.

Повезло спустить кучу денег на ублажение и так зажравшихся Кравчуков. Ладно, он же это не просто так. Ему надо войти к ним в доверие, а наладить общение с такими людьми можно только на языке дефицитных подарочков.

Хорошо, что хотя бы цены низкие. Оставшихся монеток хватило на букетик гвоздик. Потому что пышные букеты, подаренные Лёней и Антоном, остались в старом доме Кравчуков в Мазыйке.

Зато в новой квартире нашлась ваза из синего стекла, которую Гера поставила на середину круглого стола со скатертью.

Новиков вручил расплывшейся хозяйке свои покупки (кроме, разумеется, швейного набора), и сразу же стал самым желанным гостем, которого грех нагружать разбором и тасканием мебели на второй этаж. Так что пыхтеть с имуществом Кравчуков пришлось Антону и Лёне, который, судя по кислому лицу, воспринял эту почётную обязанность как личное оскорбление.

— Я же учитель, интеллигентный человек, а не грузчик, — ворчал Лёня, волоча стул по наружной лестнице на второй этаж. Ножки стукали об каждую ступеньку, так что даже соседи с первого этажа выглядывали в окно.

Новиков же указывал ему, куда что поставить и сложить, а сам занимался тем, что любезно помогал хозяйкам организовать мини-фуршет с бутербродами и сладостями. Кстати, заодно научил их модному импортному словечку.

Когда вся мебель была поднята, дамы Кравчук снова приоделись. Оказывается, они часть одежды уже успели переправить сюда, на новое место. А гардероб у них был что надо. Если взять все вещи жены, матери и дочери Новикова, то получилась бы только половина нарядов Кравчуков. Да уж, их папаша, может, и был извергом-тираном, но обеспечивал их как надо. Правильно, надо держать лицо и пускать пыль в глаза. Наверняка все их знакомые женщины бензопилами выпиливали из мужей скульптуры россказнями о том, как Кравчук баловал жену с дочкой.

Когда все уселись за круглый стол, Новикову в который раз за вечер крупно повезло — на улице раскатисто громыхнуло, и по стёклам застучали крупные капли дождя. А потом ещё и молния сверкнула, начался ураган, гнущий деревья в дугу.

— Как же нам обратно-то ехать, — театрально вздохнул Новиков, выглядывая в окно, где стало темно, как в сумерках. И ничего не рассмотреть из-за ливневых потоков по стёклам.

— Да уж, грузовичок утонет, — манерно хихикнул Лёня. — Превратится в подводную лодку.

— Скажите, можем мы остаться на ночь у вас? — просительно улыбнулся хозяйке Новиков. — Хотя бы в кладовке или на чердаке?

— На коврике у двери, — снова подхихикнул Лёня.

Захотелось дать ему хорошую затрещину, но вместо этого Новиков картинно засмеялся.

— Я думаю, вы с Антоном поместитесь где-нибудь в прихожей, — медленно произнесла Гера.

— Скажем, на том диване? — быстро подхватил Новиков. — Отлично, мы его быстренько соберём, и на нём же устроимся.

— Что, вдвоём? — мрачно спросил Антон.

— Тебе тахту поставим, — щёлкнул пальцами Новиков. — Ту, которую тоже привезли.

— Вот и славненько, — кисло улыбнулась Гера. — А завтра все вместе вернёмся в Мазыйку.

— Зато Антон довезёт нас всех с комфортом, — продолжал изображать дружелюбие Новиков. — И вам не надо будет ехать на автобусах или ловить попутки.

Идея решительно не понравилась всем, кроме, пожалуй, Эммы. Она всё время звонко хихикала, даже над плоскими шутками. Или когда ничего смешного и не произносили. Странная девушка, что только Антон в ней нашёл.

Гера, похоже, милостиво позволила Антону и Новикову пользоваться её гостеприимством исключительно из мнимой благодарности за накрытый стол. Ну, ещё из-за страха перед угрозыском, имеющим связи в ОБХСС.

Лёне, ясное дело, присутствие Антона вообще было противно. Да и Антон не горел желанием здесь ночевать, главным образом, из-за Лёни. Ну, и Гера ему тоже не улыбалась.

Зато Новиков, кажется, получил возможность провернуть свой план. Ночью, когда дамы ушли в спальни, а Лёня закрылся в комнате, которую собирался у них снимать, Новиков погасил свет, но взял в коридоре старую керосинку. У его родителей была такая, так что возиться с ней долго не пришлось. Главное — сделать абажур из газеты, чтобы свет не привлекал лишнего внимания.

Новиков посадил Антона с лампой на тахту и достал свежекупленный швейный набор.

— Ты чего? — шипел Антон, осматриваясь. — Собрался резать чужой диван?

— Да, собрался, — резко прошептал Новиков. — Если ты не будешь мешать, управимся куда быстрее. И смотри по сторонам, чтобы никто не пошёл.

Новиков быстро разрезал нитку, которой зашивали дыру в обивке. Внутри, под полосатой плотной тканью, нашлись какие-то сложенные листочки и открытки, надписанные чьей-то рукой.

Новиков быстро спрятал находки во внутренний карман пиджака и стал зашивать разрез. Да уж, это оказалось куда труднее, чем распарывать нитки. Новиков же — не швея, и даже не женщина вроде тех, с которыми он «доставал» сегодня эти нитки-булавки. Шить мелкими стежками под керосинкой не просто трудновато, это похоже на серьёзное испытание.

— Дай сюда, — наконец не выдержал Антон.

Он впихнул Новикову лампу, забрал у него иголку с ниткой. Спору нет, мама натаскала его на шитьё очень даже неплохо. Он быстро справился с зашиванием и забрал у Новикова лампу.

Читать найденные записки и открытки Новиков при свете керосинки не решился, так что они с Антоном просто легли спать.

Проснулись по утру, почти с рассветом. Оказалось, здесь, в Кулибине, на все голоса кричали петухи. Да, тут ещё оставался довольно большой частный сектор, хотя он и в новом времени никуда не денется. Помнится, отец рассказывал, что в советские годы даже при некоторых домах с квартирами устраивали курятники и хлева.

Так что подольше поваляться не вышло, да и Антону надо было возвращать грузовик в артель.

Вокруг дома стали разноситься детские голоса. Наверное, это жильцы квартиры первого этажа выходили на улицу. Кажется, на заднем дворе был устроен курятник, куда направилась крупная женщина с ведром. Громко смеющиеся подростки постарше вышли во двор делать гимнастику с гантелями и хулахупами, маленьких окатывали водой из жестяных тазиков.

— Фу, сколько здесь народу, — поморщилась Эмма, выходя к завтраку, который наварганили Новиков на пару с Герой Кравчук.

Причём старался в основном майор, но под чёткие инструкции Геры. Финалом готовки стал вопрос, а женат ли Новиков. Он заверил её, что да, и давно, и счастливо.

— Да уж, толпа, как в царское время на покосе, — криво усмехнулся Лёня, садясь за стол. — И все такие же необразованные и неопрятные.

— Как мы тут жить будем, ума не приложу, — качала головой Гера, раскладывая на блюде бутерброды с сыром и колбасой, разогретые в духовке.

— А мне каково?! — воскликнул Лёня, бросая в чашку кофейный кубик. — Я — человек умственного труда, мне нужна тишина. И свежий воздух. И чистота, но она всем необходима. Чистота — залог здоровья!

Эмма отчего-то манерно захихикала.

Новиков же одновременно пытался ухватывать нить разговоров, чтобы лучше узнать Кравчуков и Лёню, и одновременно распробовать чудные кофейные кубики. Да уж, это не напиток «Кубань», хотя и тот по-своему неплох. Здесь же кубик растворялся в воде, и получался отменный сладкий кофе, да ещё будто бы со вкусом сгущёнки. Он чем-то напоминал тот кофе, который раньше разливали в столовых школ и санаториев.

Такой красивый напиток цвета какао в гранёных стаканах, с отличным запахом детства и отдыха. Сейчас бы поностальгировать, да вот оказия — Новиков как раз и угодил в прошлое, о котором многие до сих пор счастливо вздыхают.

Кубики Новикову так понравились, что он даже попросил Антона заехать в кафетерий. Вдруг они там ещё остались.

Эммочке же пришёлся по вкусу торт «Абрикотин» с розовой глазурью и абрикосовым ликёром. Она стрескала половину, причём ночью. Новиков даже пару раз просыпался, когда она топала на кухню, гремела там посудой и, пардоньте, чавкала.

— Зато когда переедем, мы наконец-то будем нормально кушать, — рассуждала Эмма, закалывая кудряшки перед зеркалом, когда-то принадлежавшим Оксане Ткач. — Не как в этой убогой и нищей Мазыйке.

— Не надо так говорить, — одёрнула её Гера. — Это наша родина. И нам очень жаль, что ей пришёл конец.

— Да, жаль, — эхом и с мамашиным выражением повторила Эмма.

Она, похоже, усердно повторяла всё, что вкладывала ей в голову мать. Или была прекрасной актрисой. Оба варианта вероятны и неприятны.

Вся компания вышла из дома и загрузилась в грузовичок. Причём Новиков из вежливости поздоровался с соседкой, которая развешивала простыни на натянутой во дворе верёвке. Печально, что поздоровался только он. Не ему же здесь жить.