Ласточка в Академии Штормового ветра (СИ)

Глава 4. Деловое соглашение

Несколько секунд в кабинете царила тишина, а затем Дилайн махнул охраннику.

— Освободите ее.

На небритом лице парня, осунувшемся после бессонной ночи, отразились сомнение и испуг. Глаза стрельнули в сторону Ламбера.

— Но она опасна, милорд…

— Выполняй. — Перебил констебль.

— Есть освободить подозреваемую.

Ко мне подскочили, по коже скользнули чужие шершавые пальцы, шумно звякнуло и в закованные тяжелым металлом руки хлынули свобода и легкость. Я мгновенно обхватила узкие запястья, исполосованные красными линиями, и прижала к груди. Изумление только усилилось.

Зачем я Олейву?

Куда маг разума собирается меня везти?

В городскую тюрьму или сразу в пыточное подземелье? Ведь если память не изменяет, пытки довольно распространены в качестве меры эффективного дознания. Каждый третий арестованный проходит через эту унизительную процедуру. И никакое положение, титулы и богатство не спасут.

Вопросы роились, толкались, кололись, пока я молчаливо наблюдала, как дознаватель подписывает бумаги и переговаривается с Ламбером.

— Понял, господин Дилайн. Сделаю, — произнёс констебль, после чего маг резковато кивнул и развернулся ко мне.

— Что ж, мисс дель Сатро. Нам пора.

Я невольно облизнула губы, собираясь спросить: «куда?».

Внезапно тело словно обожгло. Маленький кабинет поплыл отражениями на темной воде. Мебель, горы папок, мужчины — все вдруг подернулось густым багровым туманом, отрывая от реальности и швыряя в темноту.

В груди стало тесно и больно.

А через секунду что-то лопнуло с глухим противным звуком, какая-то незримая магическая струна или огненный сгусток. Покатился по венам жаром неистового пламени, ослепил, закутал в мертвую пустоту. Дыхание перехватило, а тело парализовало. В груди кололо. Неподвластная контролю магия опять рвалась на волю, искала выход, стремилась вырваться и погубить всех тех, кто рядом.

Я хотела крикнуть, чтобы убегали — спасали жизни. Но губы не слушались.

Я не могла закричать, только мычала, заходясь в беззвучных рыданиях, теряя рассудок от ужаса и срываясь в кромешную пустоту.

Показалось, меня кто-то трясет за плечи и просит очнуться. Очень страшно и не понятно, что происходит. Почему я опять на грани? Но вот я ныряю в сумрак и силой мысли разрываю туман.

В лицо ударил свежий летний ветер, по глазам резанул ослепительный свет.

— Анжелина, что с вами? — голос Дилайна. Встревоженный, злой. — Ответьте, прошу вас.

— Что случилось? — глухо промямлила.

Оказывается, пока плавала в темноте, Олейв подхватил меня на руки. Руки мага лежали на спине и под коленями, а под щекой я ощущала, как перекатываются тугие кубики предплечья.

С наслаждением прикрыла глаза. В коем-то веке ощущаю себя — леди. Уже и забыла как это приятно.

— Вы впали в транс, — мрачно пояснил Дилайн. — И этим изрядно нас напугали.

— Мне уже лучше, — попыталась шевельнуться. — Я могу стоять самостоятельно. Отпустите.

— Очень сомневаюсь.

Объятия стали крепче, аккуратней, после чего дознаватель развернулся к констеблю. По кабинету прокатился злобный рык:

— Что вы с ней сделали, Ламбер?

— Я, мы… Ничего, господин Дилайн.

— Ничего? Она упала в обморок.

— Полагаю, ночёвка в камере не пошла леди на пользу.

— Предполагаете? — Дилайн рыкнул так свирепо, что на столике в углу жалобно подпрыгнул графин.

— Милорд, — констебль откашлялся. — Мы поместили дель Сатро в камеру, как предписывает Имперский Уголовный Устав. Вчера днём девушка выглядела здоровой. Нам и в голову не могло прийти, что она больна.

— Оно заметно, — сухо перебил Дилайн.

Ровная спина, гордо вскинутый подбородок. Маг разума успокоил кипевшую в сердце злость, круто развернулся и, не прощаясь, направился из участка.

— Счастливой дороги, — долетел виноватый голос Ламбера, впрочем, магу разума он был не интересен.

— Как вы, мисс? — Спросил, приближаясь к роскошной карете с эмблемой главной имперской службы дознания на боку. Сплетение химеры и дракона, перекрытое клинком.

Заметив хозяина, тройка благородных рысаков забила копытами, а кучер кинулся отворять дверцу, попутно натягивая на волосы рабочую кепи.

— Лучше. Благодарю, — буркнула я, но глаз не открыла.

Слишком хорошо устроилась в мужских объятиях. Было так уютно, что стало чуточку стыдно. Я на руках у постороннего мужчины. Позволила к себе прикоснуться, хотя для потомственной леди это непозволительно, и даже запретно.

Если бы матушка такое увидела, в тот же миг окрестила дочь бесстыдницей. Отец так вообще вызвал бы Дилайна на дуэль. Где это видно, чтобы не муж и даже не жених так жадно обнимал юную девицу у всех на глазах.

И пусть, фыркнула мысленно.

В конце концов, я хрупкая, изнеженная аристократка. Меня положено носить на руках. Хотя окружающие давно об этом забыли.

— Едем в столицу, господин? — Спросил грум.

— В мой особняк, — Дилайн внёс меня в прохладную полутьму кареты, обитую бархатом. Уложил на мягкое сидение.

Сон баюкал, затягивая в бесконечные лабиринты сновидений. Голова сама сползла на плечо дознавателю, а бок прилип к мужскому.

Не очень-то прилично, но я ничего не могла поделать. Виски мелко покалывало, веки казались налиты свинцом.

— Простите, что так вышло, — пробормотала, проваливаясь в дрёму.

— Не извиняйтесь, Анжелина, — ответил маг и накрыл мою руку своей. — Вы много пережили. Ваше состояние естественно.

— Правда, так считаете?

Олейв молчал, но я чувствовала, он улыбается.

— Дорога дальняя, — сказал через минуту. — Советую поспать.

Переезд в особняк мага разума благополучно проспала.

Сквозь сон ощущала плавное покачивание, чуждые слуху голоса, конское ржание, но все перемешалось в шумный поток. Дух сновидений намертво утянул в своё Сонное Царство. Из терпкой, тягучей темноты не хотелось выныривать. Но постепенно дурман рассеялся.

Сначала ощутила гладкость простыни с ароматом сирени. Дальше потерлась щекой об атласную наволочку. Смяла пальцами пуховую перину.

Спальня, в которой я очутилась, была мне не знакома. В раскрытые окна врывался теплый ветерок, принося благоухание яблонь и слив. На потолке блестел роскошный канделябр. Однако, несмотря на изысканный вкус хозяина, в воздухе витало запустение. Кое-где виднелась пыль, в углах серела паутинка. Будто спальней не пользовались много лет.

Я села, спустила ноги на ковёр.

Голова немного кружилась, но в целом было гораздо лучше. Оказалось, на мне дорогая сорочка на тонких бретельках. Провела пальцами по ажурным оборкам и вспомнила, как кто-то отдавал приказ меня искупать и переодеть. Видимо, Дилайн беседовал с горничными. Они же оставили на спинке кресла шелковый халатик: кружевное воздушное нечто, белое и очень дорогое.

Сделав глубокий вдох, поднялась.

Комната накренилась, очертания начали плавать. К счастью, это быстро прошло. Затягивать с разговором не хотелось, я накинула халатик и отправилась искать Дилайна.

Ощущение сильных пальцев еще жило на коже, будоража кровь и отзываясь покалыванием.

— Что за глупости посещают твою дурную голову, Анжелина? — Пробормотала. — Одно прикосновение, и ты тут же растаяла.

Невольно покраснев, оперлась ладонью о стену и поспешила вниз по лестнице.

Общая гостиная, оформленная в синих тонах, была пустынной. В прихожей тоже ни души. Наконец, вдалеке послышался шум. Это очень обнадежило. Я ускорила шаг, все так же опираясь на стену, и через минуту вошла в широкую, дорого отделанную столовую. Мебель из красного дуба, паркет из орешника, наградное оружие на светло-бежевых стенах, всюду вазы с цветами.

Во главе обеденного стола сидел хозяин, просматривая гербовые бумаги. Белая сорочка была расстегнута до середины груди. Рукава закатаны. Волосы собраны в низкий хвост. Поза расслабленная. Ментальная магия «загнана» в браслет-подавитель, блестевший на левом запястье полоской серого металла.

Это он его ради меня надел? Чтобы не смущать, и ненароком не влезть в мысли нечаянной гости?

— Мисс Анжелина. — Брови Олейва дрогнули, но лицо сохранило невозмутимое выражение.

Я растерялась, увидев сурового дознавателя без формы. Привыкла к тому, что он сухо отдаёт приказы, испепеляет взглядом окружающих, а тут вдруг такой тихий, домашний.

— Должно быть, вы проголодались? — Усмехнулся и жестом пригласил за стол. — Угощайтесь.

Глаза разбежались от обилия блюд на белой скатерти.

Яйца всмятку, сливочное масло, ветчина, булочки с корицей, три вида сыров, фруктовый мармелад, засахаренные лимоны и кофе. В последний раз я завтракала с таким изыском год назад. Тогда еще ничто не предвещало нашей семье чреду фатальных провалов, а над родом дель Сатро сияло золотое солнце духа удачи.

— Смелее, — маг разума не сводил с меня цепких глаз.

Я положила ломтик ветчины на булочку, налила в изящную чашечку ароматный кофе и, сделав глоток, ответила недоуменным взглядом.

— Почему я здесь?

— А где, по-вашему, вам следует быть? — Поинтересовались с тонкой иронией.

— В тюрьме.

— Дело ле Брока закрыто. Парень пытался вас изнасиловать. Вы защищались. Всё в рамках закона.

— Но констебль Ламбер…

— Ламбер умный и ответственный законник, но порой слишком щепетильно подходит к работе. Арест и заключение под стражу были излишни. Он приносит свои извинения. Ваша репутация кристально чиста.

Я открыла рот и закрыла.

Яркое воображение давно опрокинуло в пыточное подземелье, холодное, полутемное, с чадящими факелами и удушливым сырым воздухом, где распятая и нагая я висела на дыбе, захлебывалась слезами и мольбой о пощаде, а из меня выбивали признания в убийстве сына барона.

— Он жив, — сухо пояснил Дилайн. — Ожоги, перелом позвоночника, кровоизлияние в мозг. Ле Брок еще полгода будет ходить под себя, и пускать слюни. Тем не менее, его жизни ничто не угрожает. Ваша кузина сидит с ним сутки напролёт.

Еще бы — не сидела.

После того, как Эмиша окатило темным пламенем, он утратил статус самого завидного жениха Дэр-Хэтума. Леди потеряли к нему интерес, кроме Лиз. То-то тетка Матильда, должно быть, потирает руки, предвкушая скорое обручение.

— Благодарю, — шепнула в ответ.

Под тяжелым взглядом дознавателя было неуютно.

Хотелось понять, чего же он во мне разглядывает. Некстати накатило запоздалое смущение за то, что позволила ему носить себя на руках. Покраснев, опустила глаза. Я потомственная аристократка, но высокомерной никогда не была. Пожалуй, пора учиться.

— Пока не за что, — произнёс сурово. — Сразу после ареста опекуны от вас отказались.

На скатерти возникла гербовая бумага с двумя размашистыми подписями и золотистой печатью.

— Ознакомьтесь.

Притянув ее, слепо уставилась в мелкий текст. Пока читала, разум лихорадочно цеплялся за обрывки воспоминаний, старался утешить. Нет, я не одна, убеждала себя. Остались еще те, кто может обо мне позаботиться. Ведь, правда, остались?

— У меня есть брат, — шепнула решительно.

— Эдвард дель Сатро, — обманчиво мягким тоном подсказал мужчина. — Верно. Обучается в Императорской Военной Академии. Не совсем понимаю, к чему вы его вспомнили.

— Он может стать опекуном.

— Не может, — холодно возразил Дилайн.

Я с удивлением вскинула голову. Взгляд уперся в белую сорочку, скользнул выше — к невозмутимому лицу с черными глазами.

— Почему?

— Пока ваш брат студент — ни одна нотариальная контора не признает за ним такое право. Сам едва сводит концы с концами.

Мне совсем стало дурно. Кофе показался горьким, булка черствой и подгорелой. Отложив еду, скомкала нежную ткань воздушной сорочки. У несовершеннолетних отпрысков благородных родов должен быть опекун. Должен! В противном случае нас определяют в Работные Дома. А это еще хуже пыточных подземелий.

Мелко дрожа, я перебирала имена дальних родственников, папиных компаньонов и знакомых. Неужели не найдётся ни одного достойного, готового на бескорыстный поступок?

— Я готов, — сказал Дилайн.

— К чему?

— Стать вашим опекуном, мисс Анжелина.

Подозрительная щедрость мужчины ошеломила. Я подскочила:

— Что вы о себе возомнили?

И сразу об этом пожалела. Мир кувыркнулся, мебель размазалась чернильными кляксами, и меня утянуло в пустоту.

Мрак разрезал холодный упрёк.

— Не надо так нервничать. Поберегите силы.

Я моргнула и, поняла, что он вцепился в меня за миг до обморока. Аккуратно посадил на стул, опустился на одно колено и, глядя снизу вверх, обхватил за руки. Всегда думала пальцы Дилайна черствые и холодные, как он сам — этакий сухарь на службе императора, но ошиблась. От мужских рук исходило тепло.

— Сделал самое обычное предложение, — хмыкнул раздраженно. — Не хотите, не надо.

— Почему вы? — Спросила, борясь с туманом в голове.

— А почему нет? Или у вас на примете иной кандидат?

Кандидатов не было. От дочери разорившегося добытчика отвернулась вся родня. Наверное, следовало незамедлительно согласиться, но под ложечкой противно ныло, умоляя быть настороже.

Когда мир разлетается на осколки, очень непросто разобраться в собственных чувствах. Еще тяжелее довериться тому, кого еще вчера считала лютым зверем и молила Светлых духов сделать так, чтобы больше с ним не встречаться.

Я балансировала на тонкой грани. Откажу, и меня ждёт ранняя смерть от тяжелых условий Работного Дома. Но и принять предложение не хватает решимости.

Облизнула сухие губы.

— Что по этому поводу скажет миссис Дилайн?

— Я не женат, — ответил Олейв и, устроив мои руки на моих же коленях, выпрямился.

В нос ударил одеколон. Смесь горных трав и благородных цветов.

— Ваше решение?

— Я… — слова давались тяжело. — Согласна. Но у меня условие.

— Разумеется.

— Вы не будете ограничивать мою свободу.

— Высшие Изначальные, зачем мне это надо… — вспылил мужчина и вдруг кивнул. — А, да. Ван Хольты.

— Прямо сейчас дадите обещание, что позволите самой делать выбор.

— Ваша жизнь только в ваших руках. — Холодно подтвердил. — На этом всё?

— Еще я бы хотела увидеться с братом.

Он кивнул, вернулся на место и налил в чашку кофе.

— Всё это легко устроить. Но прежде надо уладить формальности с опекунством. В столицу поедем завтра с утра. Заодно купим вам одежду и необходимое. Я редко бываю в этом доме. Живу в столичной квартире неподалеку от места службы. Взять вас туда не могу, поэтому какое-то время поживете в особняке.

Я прошлась глазами от стены до стены. Какая разница, где жить. Главное, что над головой теперь имеется крыша.

— И последнее, — Олейв придвинул к себе ларец, отделанный червленым золотом. Замочек щелкнул, и внутри — на красном бархате я увидела браслет, усыпанный белыми камешками, что светились как хрусталики льда на зимнем озере. — Это вам.

Вбитое годами пансионское воспитание откликнулось в висках тянущей болью. Узнай воспитательницы, что юная леди принимает подарки от мужчины, с которым едва знакома, в тот же миг велели бы выпороть девицу, а потом еще и жестоко наказали, отправив драить полы или на кухню — помогать мыть грязную посуду, дабы впредь не возникало даже соблазна.

Я отрицательно замотала головой.

— Я не могу…

— Отказ не принимается, — жестко перебил Дилайн. Подошел, обхватил за руку, и… запястье украсило искусное творение лучших ювелиров Империи. — Браслет — знак моей дружбы. Рассчитываю, она будет взаимной.

Сказал, и так улыбнулся: хищно, торжествующе, что во рту стало горько, а тело налилось необъяснимой тяжестью. Сердце царапнули когти сомнения. Будто дознаватель знает обо мне нечто такое, чего не знаю даже я, и при этом хранит тайну.

Или опять мерещится?

Я хотела спросить стоимость украшения, чтобы со временем возместить затраты, но в трапезную вошел тощий, как жердь немолодой господин в черном костюме.

— Прошу прощения, мистер Дилайн. Возникло неотложное дело.

— Ясно, Крус. Иду, — маг разума выпрямился и, все так же удерживая мой взгляд, добавил. — Кстати. Знакомьтесь. Мисс Анжелина дель Сатро. А это Крус, мой второй секретарь.

— Мисс, — чопорный мужчина отвесил кивок.

— Рада познакомиться, — сказала я.

Будущий опекун еще мгновение изучал не то меня, не то браслет на узком запястье, потом напомнил, чтоб, как следует поела, и вместе с секретарём покинул трапезную. К слову, украшение было потрясающим. Невесомое, тонкой работы, играло закатными огнями, бросая россыпи разноцветных брызг на белую скатерть. Погладила подушечкой светлый металл, допила кофе и тоже ушла.

До ночи оставалась пара часов. Спать не хотелось, но усталость уже накатывала волнами.

Чтобы чем-то себя занять, отправилась бродить по особняку. Несмотря на первое нехорошее впечатление, родовой дом семьи Дилайнов мне понравился. Основательный, древний, с тяжелыми каменными стенами, нарядным фасадом, окруженный зелеными холмами и цветущими лугами.

Иногда в коридорах мелькали горничные, во внутреннем дворе ржали кони. Погладив ладонью защитное плетение старших рун на поверхности парадной двери, заметила на туалетном столике свежий номер Имперского вестника. Схватила и вернулась к себе. Одежды у меня еще не было, только старое платье и дырявые башмаки, в каких маг привёз из полицейского участка. Оттого сбросив халат, влезла в постель в тонкой сорочке и принялась за чтение.

К этому времени солнце село за горизонт. Из окон тянуло прохладой, запахами дождя и грибов, слышались рулады цикад и кваканье лягушек.

Наслаждаясь уединением, я просматривала ничего не значащие статьи о разводах первых семей империи, среди которых было много тех, кого отец с матушкой знали лично, и украдкой прислушивалась к темной магии, что еще утром чуть не вырвалась на свободу в кабинете констебля.

В груди было тревожно.

Темное пламя ворочалось, пульсировало под кожей, но постепенно, будто окутанное непроницаемым заклятием, теряло силу и истончалось. В теле возникала необъяснимая легкость. Зато драгоценный браслет на руке наоборот делался тяжелым и холодным, практически ледяным. Не то, чтобы это доставляло неудобство, скорее наводило на определенные размышления. Об Олейве Дилайне. О том, как круто изменилась моя жизнь.

Чем я привлекла одного из самых могущественных людей Империи?

Почему он решил помочь?

И что попросит взамен, когда срок нашей сделки подойдёт к концу?

Еще вчера я таскала подносы, угождала посетителям и стирала скатерти с полотенцами, а уже сегодня сплю на мягкой перине, ем дорогой бристонский сыр и пью лучший ардэнский кофе со сливками.

Счастливый случай? Или происки прислужников Низшего?

Покусала нижнюю губу и обхватила родовой талисман — серебряную ласточку на тонкой цепочке. От амулета веяло теплом, пальцы мелко покалывала защитная магия рода дель Сатро. Я вознесла молитву от ночных маар. Сотворила охранный круг от демонов ночи и зарылась в одеяло до подбородка.

Обязательно во всём разберусь.