Космопорт

Глава 4 Разговоры о главном и разном

25 декабря, вторник, время 13:20.

МГУ, ВШИУ, кабинет Колчина.

— Почитай, — небрежно хлопаю папкой перед Андрюхой. — Тебе интересно, хотя ты больше математик. Физика там несложная.

Мой друг и заместитель перемещается в более удобное кресло у окна. Там у меня уголок для бесед с особыми гостями. Три кресла и журнальный столик на колёсах.

Расписал общую систему стабилизации для лунного модуля. Да и не только там будем использовать. Самарин Петруша не догадался так поступить. На внутренний маховик аппарата можно много чего навесить. Например, он обеспечит имитацию силы тяжести. И в полёте, когда на космонавтов будет воздействовать невесомость, и на Луне, усиливая её слабое притяжение. Поэтому маховик должен иметь наклонный пол, чтобы результирующий вектор был строго вертикален.

Самарин не додумался до самого главного. Полый маховик с водой, запасы которой на любом космическом корабле должны иметься, при раскрутке жёстко стабилизирует центр тяжести. При перемещении внутри космонавта или какого-либо предмета, вода формирует «горб» на своей поверхности, нейтрализуя смещение центра тяжести. То, что нужно для прилунения.

Само собой, вертикальная ориентация тоже в устойчивом равновесии. Любое отклонение вызывает действие возвращающей силы. Там ещё надо добавить датчик на гироскопе, чтобы автоматически включать боковые движки для гашения прецессии.

Андрей отрывается от чтения:

— Ты уверен в расчётах?

— Ты чего, Андрюш? Они на уровне первого курса! Не, ты точно с физикой не дружишь.

— А ты в математике не очень… — пытается парировать друган и осекается.

Ржу. Сначала сказал, а потом вспомнил, что я преподаю чисто математические дисциплины: ТФКП, теорию вероятности, иногда тензорным анализом балуюсь. И диссертация у меня по математике. В компьютерных науках он сильнее, так это его стадион.

— Патентовать будешь?

— В секретном варианте. Там надо и тебе с инженерной группой поработать. Составить программу управления маневровыми движками. Для гашения прецессии и организации горизонтального движения. После этого полную конструкцию запатентуем. Пока через нотариуса пропустим.

— Только для этого меня позвал?

— Ещё чего! Как у тебя с политической нейросетью дела?

— Как обычно. Сложности с формализацией.

— И?

— Справляюсь потихоньку.

— Когда ждать?

— Альфа-версию не раньше чем через три месяца. Что? Долго?

— Да нет… — размышляю: реально это означает, что бета-тестирование будет через полгода. Нормально.

— Если сможешь сделать раньше, напрягись. Но до лета время точно есть. Мы по-хорошему можем прийти туда, только когда наши ребята учиться закончат.

— Половина закончит, другая половина на практике там же будет, — Андрей не уточняет, что означают слова «туда» и «там». Оба знаем, что за ними прячется.

— А ещё нам нужен самолёт. Пока гражданский. В собственности Агентства.

— Купи. В чём проблема?

— Приемлемых вариантов не вижу. И есть кое-какие хотелки, — вздыхаю. — Надо свой делать, но быстро только кошки родят. На первых порах придётся фрахтовать.

Самолётом в суперварианте хочется заняться, но сам себя бью по рукам. Меня на всё не хватит. На мне ещё проект космоплана висит, вернее, на авиаторах из МАИ. Его как самолёт тоже можно использовать, но когда он ещё будет. Или не заморачиваться? Н-ну их нафиг, эти авиазаводы! Набрать специалистов, снять нужные технологии, комплектующие покупать и собирать аппараты прямо там, на Байконуре. Ангары можно отремонтировать и в цеха по сборке трансформировать. Или хотя бы обдумать, как это сделать.

29 декабря, суббота, время 19:25.

Москва, элитная тусовка, адрес…

Отдаю саксофон — свой не стал брать, схожу с небольшой сцены.

— Классно сыграл! — Кира поднимает в честь меня фужер с золотистым пузырящимся напитком.

Мне тоже подносит. Принюхиваюсь. Отказываюсь. Как будто не знает, что не употребляю.

— Мне что-нибудь безалкогольное, — желаемое получаю от Светы.

На этот сабантуйчик я её взял. Иначе обида расцвела бы махровым цветом на долгие, долгие, очень долгие годы. Бриллиантовым гарнитуром, подарком от Юны, блеснуть к тому же надо. Опять же бесплатно, в отличие от. Хотя цена билета начинается от сорока тысяч с носа. Но меня, как музыканта и с учётом приглашения Киры, так пропустили.

Концертный долг университету отдан вчера. С ожидаемо высоким энтузиазмом студенчества.

Подлетает какой-то перец, то ли мажор, то ли актёр, не разбираюсь в местной публике. За ним подтягиваются ещё двое. Молодые люди веселы и довольны жизнью. Здороваются с Кирой — выходит, знакомы, — отвешивают комплимент Камбурской, с непосредственной почти дерзостью разглядывают Свету.

— О, новые лица, — Сергей, тот первый перец, дольше всех рассматривает мою половинку. Поглядеть есть на что — невзирая на моё слабое недовольство, наряд она нацепила открытый и явно легкомысленный. Впрочем, тут есть и похлеще.

Зеркально и слегка демонстративно оцениваю в ответ перца. Света не способна к обороне, как всегда, смущается. Молодой брюнет, обладатель стройной фигуры и красивого лица с еле уловимым восточным мотивом. Что-то кавказское или, скорее, персидское.

— Виктор, — почти насильно жму ему руку и, пока не пришёл в себя, представляю и супругу: — Моя жена — Света.

У остальных парней, вот неожиданность, тоже есть имена. Егор и Данила. На лице персидского Сергея лёгкое, но нарочитое разочарование. Неплохой, на первый взгляд, парень. Без тупых понтов, хотя по виду — типичный мажор.

— Да-да, Сергей, — сочувственно киваю, — как говорил известный классик: для случайной знакомой у неё слишком голубые глаза и чистая шея. Такие бывают только жёнами и хуже того — жёнами любимыми.

Девушки, все скопом, смеются. Перестаёт смущаться и Света, опознав неточную цитату из мыслей Остапа Бендера. Что значит попасть в привычный антураж. Филолог же, литература — её естественная среда обитания.

— Ильф и Петров, — просвещает недоумевающего лидера команды Егор, — «Двенадцать стульев». Сцена в студенческом общежитии, куда Остап Бендер пришёл с Кисой Воробьяниновым.

— Серё-жа! — укоризненно тянет Кира. — Ладно, не читал, но ведь фильм есть. Очень смешная комедия.

— Кирочка! — парень быстро приходит в себя. — Обязательно посмотрю.

Вот таким образом девушки мотивируют парней в сторону самообразования.

— Твой «роллс-ройс» ещё жив? — меняет тему Камбурская.

— А что ему сделается? Я на нём сейчас почти не езжу…

— Наверное, поэтому до сих пор цел? — Настя незамедлительно втыкает шпильку.

По реакции парня — он грозит Насте пальцем — понимаю, характер у него лёгкий. Либо чувствует себя в своей дружеской среде.

— Виктор, а у тебя какая тачка? — Сергей переводит стрелки на меня. Неудачно, я считаю.

— У меня нет тачки. Ну, в смысле — личной.

— А что так? Семейный бюджет не позволяет?

Мы со Светой переглядываемся, даже не знаю, что и сказать-то, зато Кира заходится от хохота. Едва-едва успевает отставить фужер, чтобы не расплескать. Настя хихикает более сдержанно.

Парни глядят с огромным недоумением, но Кира садистки держит паузу.

— Я сказал что-то смешное? — парень немного хмурится, но Кира, зараза такая, не торопится, утирает слёзы восторга.

Сергей обращает взор на меня, его друзья тоже. Только считаю себя не вправе отвечать за Киру, пожимаю плечами. Де, не знаю, чего это её разобрало.

— Знакомься, Серёжа… — давясь остаточным смехом, произносит Кира, — Виктор Колчин…

— Мы ж познакомились? — недоумением светятся все трое.

— … генеральный директор российского космического Агентства «Тоннель в небо», долларовый мультимиллиардер. Сколько у него миллиардов, скрывает от всех.

Девчонки снова хохочут, все трое, от вида парней.

— И нам не скажет? — глупый вопрос задаёт Данила.

— Нет, — снисхожу до ответа, собеседники сразу улавливают и не пытаются давить.

Давно понял: попытки объяснения причин только раззадоривают, особенно девушек. Те иногда воспринимают любой отказ, как вызов, сомнение в их сексуальном обаянии. «Как так?» — озадачивается красотка. Обычно стоит только ресницами помахать, томно посмотреть, коснуться кокетливо пальчиком или бедром и мальчик поплыл. С низкого старта готов на всё, лишь бы заслужить благосклонный взгляд.

— Не скучайте без меня, — Настю зовут на сцену, её выход.

Наслаждаемся её пением, а когда она возвращается, возобновляем беседу.

— Вот ты спрашиваешь, какая тачка, то, сё, — меняю тему нашего светского общения. — А зачем мне тачка? У меня и времени на неё нет. За ней смотреть надо, масло менять, ТО проходить вовремя…

— На это механик есть, — срезает меня Сергей.

— И чем тогда твоя машина отличается от премиум-такси? — парирую. — В результате что получается? Машина вроде твоя, а пользуется ей механик-водитель. На заправку съездить, на станцию техобслуживания тоже, по пути заедет с супругой в ресторан. Может, он так и не делает, но всё равно его положение — таксист на постоянку. И машину он тайно считает своей.

— Да пусть считает, что хочет… — отмахивается парень.

— Но я не это хотел сказать. Допустим, твоя тачка разгоняется до двухсот камэ…

— Двести восемьдесят, — в голосе гордость.

— Круто! Но какова реальная скорость по городским дорогам? Вряд ли больше семидесяти в среднем. А если учесть пробки, то километров пятнадцать.

— Ты не понимаешь, Виктор…

— Погоди, я вообще о другом, — останавливаю его жестом. — Автомобиль — транспорт ближнего действия. Скажем, удобно на нём ездить в пределах полутысячи километров. Больше уже тяжело. Я это к чему? К тому, что живи ты в какой-нибудь Швейцарии или Польше, хорошая тачка решит почти все твои транспортные проблемы. Тем более в каком-нибудь крохотном Лихтенштейне. Но мы в России. Лично мне нужен самолёт, потому что завтра мне надо быть в Самаре, послезавтра — в Омске, а оттуда во Владивосток махнуть.

— Ты что, завтра в Самару собрался? — удивляется Света.

— Да я условно говорю… — не удерживаюсь от смешка в её сторону.

В отместку щиплет меня за руку. С показной жестокостью.

— Хочешь купить самолёт? — Кира более сообразительна, чем Света. Надеюсь, не всегда так будет.

— Подумываю. Но увы. Заграничный брать нельзя, а у своих — нечего. Мне нужен относительно небольшой, пассажиров на двадцать-тридцать, среднемагистральный. У нас же только каких-то гигантов лепят. Очень скудная линейка.

— Почему не хочешь иностранный? — парни переглядываются. Де, вот ещё, патриот ватный, хоть и миллиардер.

— Не понимаете? — смотрю на них с лёгкой жалостью. — Никогда не слышали таких историй? Когда по сигналу из Моссада в Ливане вдруг одновременно взрываются сотни пейджеров? Или вот — это уже давно было, но ведь было! — во время вторжения коалиции в Ирак Саддам Хусейн не смог поднять в воздух французские «Миражи». Оказывается, там коды отключения были. Ирак остался без авиации. Не, ребят, сложную технику покупать на Западе опасно для жизни.

Парни потрясённо переглядываются. Никогда не слышали? Дай-ка шпильку воткну!

— Эти факты мимо вас прошли? Парни, вы точно в столице живёте или в занюханном Зажопинске?

Девчонки хихикают, ребята слегка подавленно переглядываются.

— Стиральные машины и телевизоры вроде не взрываются, — слабо протестует Егор.

— Они обычно азиатского происхождения. Теоретически могут и они подстроить, — как бы размышляю вслух, — но кому нужны рядовые домохозяйки? А вот в самолёт или боевой вертолёт что-то засунуть — только так. Заметили, что борт номер нашего президента отечественного производства?

Переглядываются. А у меня щёлкает в мозгу.

— Спасибо, парни. Вроде трепались ниачём, а решение мне принять помогли, — смотрю на Свету, — так и придётся мне авиазавод покупать. КБ точно организовывать надо.

По реакции парней догадываюсь, что мажор только один, Сергей. Скучнеет только он. У остальных в глазах интерес, завистью не пахнет.

Кстати, насчёт самолёта. Можно заказать такой же, как у президента. Хотя нет, себе лучше сделаю.

31 декабря, понедельник, время 18:30.

Синегорск, школа № 8, актовый зал.

— Почётной грамотой и золотой медалькой за отличную учёбу награждается ученик… — под торжественный рокот голоса директора Анатолия Ивановича на сцену, слегка смущаясь, торопливо выходит очередной ботан.

Золотая шоколадная медалька — моя придумка. И как водится, моя инициатива тут же меня поимела. Пришлось купить небольшое ведёрко «золотых» и «серебряных» медалек, которые сейчас вручают. Благо не так дорого это стоит.

В зале нет школьников младше седьмого класса, таково было наше условие. Ибо мы задумали немыслимое — отвязную дискотеку. Сначала не могли решить, в какой школе проводить, 8-ой или 14-ой, так сильно они оказались связанными. Надо подать идею Анатолию Ивановичу сделать школы побратимами. Вопрос решился в пользу 8-ой по техническим причинам. Здешний музыкальный ансамбль жив, следующее поколение подхватило эстафету. Но сейчас их отодвинули старички, они-то уже профи. Мои старые знакомые и друзья: Артур, Таня (пианистка), Настя (солистка) и Борис (барабанщик). Присоединилась Катя, её фрейлины-танцовщицы (с изменщицей Полинкой), Эдик тоже здесь.

Ничего такого просто не мог сам организовать, они без меня всё сделали. На готовенькое пригласили, но свадебным генералом быть отказался. Вернее, только им. Юный возраст свадебно генеральствовать не позволяет. Вчера по-быстрому репертуар утрясли. Где-то налажаем по мелочи, не без того, долгих репетиций не было. Только никто не заметит, ребята — профи, и я — не пальцем деланный. Чего? Навостряю уши, отвлекаясь от рассматривания круглых коленок соседки, по совместительству жены.

— У нас в гостях наш выпускник, которого мы наконец смогли заманить в стены родной школы, — это директор уже сказал, прокручиваю слуховую память. — Витя Колчин — самый удивительный из всех наших воспитанников. Удивительным стало само его появление. Он пришёл из пятого класса 14-ой школы, сразу поступив учиться не в шестой, а в девятый класс. Если у кого-то были сомнения, что он справится, то они испарились без следа, когда в девятом классе он стал победителем областных олимпиад по математике и физике.

— Преувеличивает, — шепчу Свете в ушко. — По физике только на городской победил. Дальше сосредоточился на математике.

— Принимал с девятого класса участие во Всероссийской олимпиаде по математике, — продолжает эпичное повествование Анатолий Иванович. — И в десятом классе занял первое место. В одиннадцатом снова стал победителем и членом олимпийской сборной России уже на международной олимпиаде. Там он тоже одержал победу и получил золотую медаль.

Вокруг шушукаются, на меня поглядывает сияющими глазами ЛильНиколаевна, сидящая через пару человек слева. Да, её тоже пригласили.

— Обычно бывает так, что школьные звёзды теряются, уходя в большую жизнь. Нет, ничего плохого с ними не происходит. Они делают карьеру, работают, женятся, воспитывают детей. На моей памяти Витя единственный, который продолжает нас удивлять и потрясать. С Московским университетом он поступил так же непринуждённо, как с нашей школой. Вместо того, чтобы, как все добропорядочные студенты, учиться положенные шесть лет, он закончил МГУ за четыре года. А через год стал кандидатом физико-математических наук.

— Через полгода, — уточняю вполголоса. Находящиеся вокруг в радиусе трёх метров меня слышат и улыбаются.

— Ещё не закончив учиться, Витя Колчин создаёт космическое Агентство, которое открыло в нашем городе высокотехнологичное производство по плазменному напылению и строит завод «Ассемблер». И вот он у нас в гостях!

В зале начинают бушевать овации. Встаю, раскланиваюсь во все стороны. Замечаю, как сияют на меня глазами ближайшие друзья. Как будто они всего этого не знали. Забавно. Спасибо директору за рекламу. Пожалуй, бесплатная реклама от чистого порыва сердца — самая эффективная. Надо зарубочку на этот счёт сделать. Но должным я не останусь. Выхожу на сцену, директор охотно отдаёт микрофон.

— Анатолий Иванович слегка преуменьшил мои успехи. Диссертацию я защитил не через год после диплома, а через полгода, — в зале раздаются смешки, директор с улыбкой разводит руками. — Не упомянул также ещё одного моего достижения: я женился на своей однокласснице, тоже выпускнице 8-ой школы, Свете Машохо.

Света сама не встала бы, её дёрнули смеющиеся соседи. Освещая пунцовым лицом весь зал, моё достижение тоже раскланивается во все стороны.

— Анатолий Иванович рассказал о моих олимпиадных свершениях. К слову: моё Агентство возьмёт на себя обязательство выплачивать премии за победы на олимпиадах по естественнонаучным дисциплинам. До ста тысяч рублей на уровне области и до трёхсот тысяч победителям и призёрам Всероссийского уровня.

Пережидаю аплодисменты.

— Стране и моему Агентству нужны высококвалифицированные компетентные кадры. Само собой, это не отменяет премии от областной администрации.

О том, что учащимся нашего блатного лицея никаких премий не будет, умалчиваю. Они –богатая организация с непростыми родителями, сами разберутся. Ещё и переплюнут меня. Если они своих деток отделяют, организуя для них особые условия, тогда пусть к общему столу не подходят.

— Вы спросите, для чего всё это? Никогда не скрывал, что главная цель Агентства — выход в Большой Космос. Человечеству давно пора прекратить отсиживаться на орбитальном пороге. Нас ждут Луна, Марс, Юпитер, вся Солнечная система. Она вся будет нашей. Агентство сделает так, что Космос будет говорить по-русски!

Вполне мог проколоться. Как с девушкой, которой признался в тайных и горячих чувствах, открыл пылающее сердце, а она вдруг: «О, как это мило! — с дежурной вежливостью. — Ладно, мне пора. Пока-пока…»

И упархивает. Промахнувшийся вдруг понимает, что лучше бы она его с негодованием отвергла. Хоть какие-то чувства проявив в ответ.

Поэтому мои слова не звучали призывом. Громкая и амбициозная декларация, не более и всего лишь. Понимаю, что правильно сделал, получив в ответ не жидкие, но дежурные аплодисменты. Такая же реакция была бы на любое заявление, учитывая мой статус.

— С торжественной частью всё, Анатолий Иванович? — получаю подтверждение и приступаю к уже привычному делу — управлению: — Друзья мои! Убираем стулья, освобождаем центр. Начинаем концертную программу. Чтобы вам было веселее… — протягиваю руку, мне подают саксофон.

Заряжаю свой любимый «In the night» (https://rutube.ru/video/f7950df57a3f8a25c29c1c11140a8973/).

Под него публика весело растаскивает стулья к стенкам. У противоположной стены остаются столы для родителей и учителей, тех, кто решился провести новогодний вечер здесь, а не в семье. Впрочем, уверен, что часам к одиннадцати большая часть присутствующих рассосётся по домам. Так что ничего не потеряют. К тому ж кое-кто здесь присутствует всей семьёй.

Далее вступает в дело ансамбель и застрельщиком Эдик с песней «Дороги». Репертуар у нас уже богатый, концерт любительский, так что можем и каверы гнать без ограничений.

После Эдика на площадку выскакивают все наши танцующие пары. У Светы тоже глаза горят, но я пока на сцене. Самба, румба и прочее ча-ча-ча в совершенно отвязанном раскованном стиле. Беркутова, как обычно, пытается всех затмить, но получается не очень. Зато зрелище на все сто.

Для себя со Светой затребовал монополию. Мы с ней урезаем латину в своей личной хореографии. Беркутова тут же подлетает с вопросами:

— Что за версия? Откуда?

— Наша постановка, — не скрывает Света, — для столичных конкурсов. Там это приветствуется.

Света не договаривает, а я не уточняю, что это облегчённая демоверсия. Как раз для неискушённой публики, которую лишние сложности утомляют. У них в глазах от этого рябит. То, что Оля не догоняет, как раз и показывает, насколько она отстала от нас.

— Можно пару элементов позаимствовать?

— Заимствуй, — великодушно разрешает Света.

Мы быстро переходим ко всё более легкомысленной музычке. Но от взрослых осуждающих взглядов не вижу, наоборот, многие пытаются присоединиться: https://vk.com/clip155872572_456239097

После сильно удивившего меня выступления Катюши, жахнувшей кавер на Сандру (https://rutube.ru/video/7976a0eb36f57c1aa0702ffad9d7f624/), наступает момент икс.

Для разогрева Артур запускает это: https://rutube.ru/video/b37470d7c235240152c12b325deaca41/. Свой голос пропускает через синтезатор и вроде получается.

«Destination Calabria» идёт в записи: https://rutube.ru/video/68a11a0d1ad677621222553e56ae7c5b/

А далее музыка с этого отвязного уровня не уходит. Из молодёжи на танцполе все, кроме тех, кто выдохся.

— Вы не против? — у столика возникает мужчина. Не из педсостава, значит, кто-то из родителей.

— Садитесь, конечно.

После энергичных даже не танцев, а половецких плясок, перевожу дыхание, Света упорхнула щебетать с подружками, учителя мне своё расположение проявили, многие уже ушли. Время неумолимо разменивает последний отмеренный для бодрствования час. Уже много лет я позже десяти вечера спать не ложусь. Правило это нарушаю только в новогоднюю ночь.

С лёгким шорохом сдвигается стул, мужчина размещается напротив.

— Вячеслав Степанович.

— Меня вы знаете, как зовут, — киваю. — Или вас отчество интересует?

— Как хотите.

— Тогда без отчества. Привилегия молодости.

— Скорее, юности, — улыбается мужчина. — Скажите, Виктор, не слишком ли… неподъёмное дело на себя взвалили? Я о выходе в Большой Космос.

Кажется, он хотел сказать «не слишком ли много на себя берёте», но вовремя спохватывается. Грубовато звучит в такой форме. Поэтому тоже смягчаю:

— Это ведь личное дело каждого, сколько на себя брать, не правда ли?

— Так-то оно так, но ведь за вами люди пойдут, а вдруг у вас ничего не получится? Не хочется видеть своих детей у разбитого корыта.

— Это ведь в том числе от них будет зависеть? — лукавлю, но чует моё сердце, что собеседник не знает тезиса «80% успеха или неуспеха любого дела зависит от руководства». К тому же есть ещё оставшиеся 20%.

— Наверное. И всё-таки на лидере главная ответственность, — может, и не знает, но гнёт в верном направлении. — А я, как ни прикидываю, никак не пойму, каким же образом вы намереваетесь достичь Луны, Марса и всей Солнечной системы.

— Вы кто по профессии? — защиту строю издалека, разговор меня начинает развлекать.

— Строитель.

— Я вот до конца не знаю и не представляю, как построили, например, Останкинскую башню и другие высочайшие здания. Но ведь они существуют, стоят и поражают наше воображение.

— И всё-таки…

Упорный какой! Слегка раздражает, но больше всего скуку навевают такие расспросы. К тому же они слишком близко подходят к той границе, на которой подписку о неразглашении надо требовать.

— Можно в общих чертах? — и начинаю объяснять, получив согласие: — Массивный лунный модуль с сухой массой сто — двести тонн обойдётся в три-четыре миллиарда долларов…

— Погодите, что значит «сухая масса»?

— Вот видите, вам уже подробности подавай. Я вам так до следующего года буду рассказывать. Сухая масса — это масса без припасов, доставляемого оборудования, топлива и экипажа. Итак, считайте. Четыре ярда. Строительство большой орбитальной станции массой, скажем, три тысячи тонн обойдётся в десять — пятнадцать миллиардов долларов. На ней как раз и можно собрать приличный лунный модуль.

Замолкаю.

— И? — не понимает мужик.

— Что «и»? Всё! Луна достигнута, экипаж работает, шлёт отчёты, совершает открытия, исследует поверхность. И всё это будет стоить в пределах десяти — двадцати миллиардов долларов.

— Разве это мало? — и такой требовательный взгляд. — Лучше бы эти деньги на благо народу пустили.

— Социальные программы — это к государству. Мы здесь причём? Агентство, так же, как и все, будет налоги платить, — малость лукавлю, особый режим налогообложения сильно уменьшит налоговую нагрузку.

— Как «причём»? Разве вы будете тратить не государственные деньги? — чуть ли не прокурорские нотки прорезаются.

— Нет. Государственных денег у Агентства нет ни копейки и не предвидится.

— Погодите, но я что-то слышал…

Меня спасают подошедшие девчонки, Света с Олей. Однако нахожу нужным закончить:

— Госдума выделяет ежегодно восемьсот миллионов рублей на образование в аэрокосмической отрасли. Агентство имеет к этому только косвенное отношение. Работа с будущими кадрами. Это все, я повторяю, все государственные расходы, хоть как-то касающиеся нас. Мелочь, как сами понимаете.

— Восемьсот миллионов — почти миллиард, — мужчина пытается брыкаться.

— Роскосмосу на будущий год заложили двести семьдесят миллиардов. Так что логичнее будет вам ему претензии предъявлять. За расходование народных денег.

— А откуда же у вас средства? — мужчина искренне недоумевает.

Девочки переглядываются и хихикают.

— Как «откуда»?

Думаю, надо пошутить немного. Исключительно ради того, чтобы отстал:

— От олигархов, — заявляю, не моргнув глазом, что, кстати, не совсем шутка. — Так что ничего страшного для страны не случится, если обанкрочусь. Пропадут деньги олигархов, иностранных и наших, вам что, сильно их жалко?

— Н-нет… — обескураженно мотает головой.

— Вот видите! — торжествую победу. — Если сработает, страна получит законный повод гордиться, её репутация и престиж взлетят до небес, появятся новые возможности. А если провалю дело, пострадает десяток олигархов, до которых никому нет дела. Всё тип-топ.

— Вить, пошли! — девочки вытаскивают меня из-за стола. — На улице сейчас фейерверки пускать будем.

Это организаторы ловко придумали. Выманивают всех на улицу, а дальше — пожалте по домам. Уходим, оставляя посрамлённого критика за спиной.

Новый, 2030-ый год, время 00:30.

Мы все в квартире Стрежневых.

— Ты пойми, Кать, — упорствую в достижении благородной цели — сманить к нам королеву нашего класса, — нигде больше ты не взлетишь и карьеру звезды эстрады не сделаешь.

«Почему?» — вопрошает одними глазами. Димон прислушивается, усмехаясь.

— Потому что пробиться можно только в Москве — через бесконечные изматывающие кастинги, через каторжную работу. И то, если сильно повезёт. Здесь, в Синегорске, тебя знают, но наш город провинциальный, улучшенный вариант Урюпинска.

— У нас замечательный город с древней историей, — чуть обиженно за свою малую родину встревает Света.

— Таких городов в центральной России — вагон и маленькая тележка. Суздаль, Новгород, Рязань, Псков, Смоленск. Маленькая Ладога пару лет вообще столицей Руси была. И что?

Переведя дух, дожимаю, видя колебания подружки:

— Ты там одна будешь, понимаешь? Никакой конкуренции! А представь, какая у нас школа будет! Для наших же детей! Музыку и ещё что-нибудь преподаёт эстрадная звезда. Военное дело — твой муж или его брат, офицер ВДВ. Я, кандидат физико-математических наук, могу вести физику, Зина — физкультуру. Любой из нас может вести французский язык. С нами смогут конкурировать только самые суперэлитные лицеи!

— Меня забыл! — толкает кулачком в плечо Света.

— Да, Света может вести танцы, русский язык и литературу. И в Москве её уже немного знают. Ты только представь, какое внимание мы привлечём всего мира, когда наши ракеты начнут взлетать регулярно! Ты засветишься пару раз на федеральных или иностранных телеканалах и мгновенно станешь звездой! Одна проблема меня беспокоит…

— Какая? — ловится Катя, и я понимаю, что почти дожал.

— Как бы ты не зазвездилась и сильно не загордилась, — грожу пальцем. — Смотри у меня.

— А что Камбурскую свою не зовёшь? — вредничает напоследок.

Завожу глаза к потолку:

— Ей зачем⁈ Пусть она певица и актриса из второго ряда, но её в Москве знают, жизнь у неё устоялась, нужными знакомствами обзавелась. Зачем она всё это будет бросать? К тому же она к сорока годам уже ближе, чем к тридцати. Её молодость, увы, на излёте. Будем говорить прямо: Камбурская не выстрелит. Да у тебя и голос заметно лучше.

С последним не лукавлю. Что там Камбурская? Слушал Катю и не мог понять, лучше она Сандры или примерно на таком же уровне.

Покрутившись с Хижняк в её среде, понял, что для нынешнего поколения тусовка — это очень важно. Появляется среди молодёжи и, к сожалению, ширится прослойка желающих красиво жить, не прилагая усилий. Фантомная мечта паразита. Мы им покажем, что всё лучшее будет доставаться трудягам. В том числе элитные тусовки, по сравнению с которыми столичные будут выглядеть бледно.